шевелиться!
   Юноша резко обернулся, тигрица зарычала и  схватилась  за  мечи,  а
выдр попытался натянуть тетиву.
   - Не следует этого делать.
   Из-за  прозрачного  ящика  с  замороженными  цветами  появилась   и
направилась к покупателям знакомая фигура. В лапах Яльвар держал нечто
похожее на арбалет, но  многозарядный.  По  меньшей  мере  три  дюжины
смертоносных  наконечников,   собранных   в   концентрические   круги,
угрожающе смотрели на Джон-Тома и его товарищей.
   - Отравлены. На всех хватит, даже на тебя, хозяйка длинных зубов.
   Глаза Розарык полыхнули гневом, но  лапы  медленно  соскользнули  с
эфесов.
   - Благоразумное решение, - кивнул Яльвар.
   Джон-Том смотрел мимо него.
   - Глупость? Где Глупость?
   Оставшись без ответа, юноша испытал прилив воодушевления,  и  этому
не смог помешать даже опасный поворот событий.
   - Так, значит, она ушла с тобой не по своей воле? Да?
   - Да, - равнодушно подтвердил Яльвар. - Но все-таки  она  пошла,  а
мне только того и надо было. Я нуждался в носильщике самых необходимых
припасов и пришел к выводу, что ею  будет  легче  манипулировать,  чем
любым из  вас.  Действительно,  из  нее  получилась  недурная  вьючная
лошадь. -  Он  самодовольно  ухмыльнулся.  -  К  тому  же  мне  всегда
нравилось избавлять девиц  от  невинности,  а  у  нее  еще  оставалось
кое-что.
   Чудовищным напряжением воли Джон-Том подавил  желание  кинуться  на
хорька. Яльвар бдительно держал его под прицелом, готовый при малейшем
угрожающем движении выпустить на волю ядовитый рой.
   - Где она? Что ты с ней сделал?
   - Как-нибудь на досуге я  расскажу  тебе  об  этом,  мой  пылкий  и
непрозорливый друг. - Хорек покосился  на  Снут.  -  Так  это  и  есть
бесценное лекарство, жизненно необходимое нашему славному  Клотагорбу?
Как интересно! Что-то мне и самому вдруг захотелось  подлечиться.  Эй,
хозяйка, если ты не против, я заберу это снадобье.
   - Кореш, - язвительно произнес Мадж, -  для  твоей  хворобы  такого
плюгавого пузыречка чертовски мало.
   - Ты уверен? А между тем я гораздо здоровее, чем притворялся, желая
вас околпачить. Я не думал, что вы сумеете добраться сюда без карты, и
потому не стал торопиться. В любом случае, полагал я, благодаря  моему
помощнику я всегда смогу узнать ваше  местонахождение.  Действительно,
он оказал мне ценную услугу. В одиночку мне бы не удалось преследовать
вас, держась всего в двух переходах.
   - Что еще за помощник? - насторожился Джон-Том.
   - Хар, человече, разве  таким  тоном  встречают  старых  друзей?  -
прозвучал голос, который Джон-Том надеялся никогда больше не услышать.
Он повернулся направо.
   - Корробок!
   Попугай отвесил легкий поклон.
   - Как мило, что ты не забыл мое имя! А я не забыл,  как  ты  пением
околдовал наш корабль. Да, то была моя промашка. Не догадался,  что  у
тебя на уме, думал, ты хочешь только развлечь старого Корробока. Но  я
был не одинок в своей надежде свидеться с тобой. Не одинок,  хотя  мой
презренный экипаж выбрал нового  капитана  после  чего  я  едва  сумел
долететь до материка, где увидел знакомую диковинную лодку. Памятуя  о
вашей цели, я решил идти по следу и ждать -  авось  да  и  подвернется
случай отплатить добром за добро. И вот однажды в лесу я заметил,  как
двое ушли от остальных. - Он кивнул в сторону Яльвара. -  Увидав,  как
нежно он обращается с моей старой подружкой Глупостью,  я  понял:  вот
парень, близкий мне по духу. Поэтому я присел поболтать с ним, и после
обмена   любезностями   мы   с   этим   славным   хорьком   пришли   к
взаимопониманию. Хар!
   - Эта птица выхежет нам сехдца  и  спляшет  на  них,  -  прошептала
Розарык Джон-Тому. - Уж лучше сейчас напасть на мехзавцев.
   - Да погоди ты, киса-переросток, - одернул ее Мадж. -  Еще  не  все
карты раскрыты. Скажешь, нет?
   - Шепчитесь о чем хотите, - буркнул Яльвар. - Вам это не поможет.
   Из ножен, свободно свисающих  с  пояса,  Корробок  извлек  короткий
тонкий меч. Отверстия в клинке придавали  ему  легкость  и  прочность.
Попугай любовно погладил лезвие.
   - Немало дней провел я в сладостных мечтах о  нашем  воссоединении.
Умоляю, не давайте моему новому другу повода  прикончить  вас  слишком
быстро. Я  хочу,  чтобы  эта  встреча  крепко  запомнилась  всем.  Да,
запомнилась! Видите ли, голуби, у  меня  больше  нет  ни  корабля,  ни
экипажа. У меня осталось  только  это  мгновение,  и  я  не  хочу  его
сокращать.
   Джон-Тома вдруг осенило, и он повернулся к Яльвару.
   - Ты служишь Цанкресте, да? Ты с самого начала служил Цанкресте.  И
на северном берегу  Глиттергейста  прибился  к  нам  не  случайно.  Те
громилы вовсе на тебя не нападали. Это была только инсценировка, чтобы
втереться в доверие.
   - Хохошо сказано, Джон-Том, - заметила Розарык.
   - Ты мне вот что скажи, - спокойно продолжал  Джон-Том.  -  Сколько
тебе заплатит Цанкреста, если лекарство не достанется Клотагорбу?
   Хорек захохотал, но при этом необычное оружие в его лапах  даже  не
шелохнулось.
   - Заплатит? Идиоты! Чаропевец? Ха-ха-ха! Цанкреста - это я!  Колдун
Гнилых Горшков, Непревзойденный Магистр Тайных  Искусств,  Прорицатель
Неведомого и Срыватель Покровов! Дураки!  Юродивые,  клянчащие  жалкие
знания! Да вы слепы, как троглодиты Татрата, и глупы, как плесень, что
цепляется за жизнь в трещинах камней.
   Казалось, хорек раздувается от самодовольства, хотя ни размеры,  ни
его силуэт на самом  деле  не  менялись.  Но  изогнутый  хребет  обрел
жесткость, голос уже не дрожал, а  глаза,  ставшие  вдруг  бездонными,
лучились нечистым внутренним  светом.  Вокруг  него  разливалась  едва
ощутимая зловещая темная аура.
   - Я не ожидал, что кто-то из вас сумеет дойти до конца. Но там, где
замешан чаропевец, пусть даже олух, нельзя быть уверенным  ни  в  чем.
Посему, когда вы сбежали из Гнилых Горшков и мои рабы потеряли след  в
лесах, я сам решил отправиться  на  поиски.  Вынужден  признать,  меня
сбило с толку дерзкое и неожиданное бегство  в  торфяники.  Сбило,  но
ненадолго. Вскоре я  сумел  догнать  вас  на  берегу  Глиттергейста  и
осуществить маленький розыгрыш. Я рассчитывал управиться  быстро,  но,
как оказалось, удача и неудача идут за вами, куда бы вас ни понесло  -
через океан на шлюпе и на корабле этой родственной души, даже в страну
воинственных эльфов. Когда же  вы  ухитрились  выторговать  у  них  не
только свободу, но и помощь в виде карты, я решил раньше вас добраться
до магазина "То, не знаю что" и скупить все лекарство.
   И снова вы меня удивили - не умом  и  проницательностью,  а  слепой
удачей. Поэтому мы с Корробоком двинулись параллельными путями по этой
до нелепого огромной барахолке. Он летел  поверху,  время  от  времени
уточняя ваше местонахождение, а я шел по проходу, и наконец вы любезно
обнаружили  для  меня  объект  наших  поисков,   коим   я   теперь   с
удовольствием завладею. - Он посмотрел на Снут. - Не думаю, что у  нее
найдется под лапой устройство или снадобье, способное защитить  ее  от
быстродействующего яда хрут. Как только эта склянка будет  у  меня,  я
избавлю вас от оружия и отдам под заботливую опеку  моего  терпеливого
друга. Наверное, ему наскучат ваши вопли прежде, чем вы умрете.
   Острым, точно бритва, мечом Корробок аккуратно  подравнивал  перья.
Глаза Цанкресты затянула мечтательная поволока.
   - Ах, подумать только: не за горами тот день, когда я буду стоять у
смертного одра старой черепахи, держать  перед  ней  драгоценное,  так
отчаянно необходимое ей снадобье,  и  она,  протягивая  слабые  лапки,
усладит мое  сердце  униженными  мольбами!  Воистину  это  будет  день
великого триумфа!
   - Что ты сделал с Глупостью?
   Цанкреста отвлекся от розовых грез:
   - Ты спрашиваешь о моей вьючной лошади и  заложнице?  Чаропевец,  я
никогда  тебя  не  боялся,  но  твои  таланты  своенравны  и  зачастую
совершенно непредсказуемы. Противостоять невероятному бывает  нелегко.
К тому же  приходилось  учитывать  пылкую  натуру  кое-кого  из  твоих
спутников. Так вот, помня о вашем несдержанном и  низменном  нраве,  я
постарался хорошенько обуздать девчонку, дабы удержать от напрасной  и
рискованной попытки спасти вас.
   - Ты ее загипнотизировал?
   - Мне знаком этот  термин.  Да,  если  ты  имеешь  в  виду,  что  я
затуманил ее простенький разум с целью добиться послушания. Но  теперь
она не нужна - ни как грубая рабочая  сила,  ни  как  гарантия  вашего
благоразумия. - Хорек указал вдаль по проходу. - Эти стеллажи  тянутся
до самого центра горы, а она, как вы  могли  заметить,  вулканического
происхождения. Можно предположить, что  все  проходы  заканчиваются  в
весьма горячем местечке.  Вероятно,  там  хранятся  товары,  требующие
постоянного тепла. Я и сам сделан  не  изо  льда,  а  потому  отпустил
девчонку, позволив ей брести до конца прохода. На судне Корробока  она
приобрела темный окрас. Осмелюсь предположить, что в  центре  горы  он
сразу сменится на пунцовый.
   Джон-Том отступил на шаг, и Цанкреста поднял необычный самострел.
   - Пусть идет. Она - ничто.
   За спиной Розарык блеснуло золото. Снова Цанкреста вскинул  оружие,
но на его лапу легло пернатое крыло.
   - Не надо, - прорычал Корробок. - Пускай рогатый идет. С ним  я  не
ссорился. Все равно он не успеет спасти девчонку.  А  мне  эта  троица
нужна живьем и в полном сознании. - Он направился  к  лестнице,  одним
крылом держа меч, а другую протягивая к  Снут.  -  Лекарство,  ведьма!
Если, конечно, не возражаешь.
   - Как вам угодно.
   - Нет! - воскликнул Джон-Том. - Не отдавайте.
   - Я не участвую в вашей междоусобице, - твердо ответила  кенгуриха.
- Разбирайтесь сами. - Снут  бросила  драгоценный  контейнер.  -  Вот,
ловите.
   Корробок  не  успел  схватить  маленький  пластиковый  цилиндр.  Он
ударился об пол и тотчас выплюнул густую тучу черного дыма.
   Джон-Том бросился в сторону и вниз. Тренькнула тетива, и он  ощутил
удар  по  голенищу  сапога.  Остальные  стрелы,  не  причиняя   вреда,
забарабанили по спине, прикрытой толстой накидкой из  ящеричьей  кожи.
Он не услышал криков боли и молил Бога, чтобы от оружия  Цанкресты  не
пострадали его друзья. Поднимаясь, юноша изготовил посох к бою,  но  в
ту же секунду решил, что против Корробока мечи  Розарык  и  лук  Маджа
сгодятся лучше, а ему  надо  взять  на  себя  волшебника.  Поэтому  он
отбросил посох и ухватился за дуару. На память пришла  старая  мелодия
"Муди Блюз", вполне подходящая для борьбы со злом.
   Он заиграл и запел.
   Это сразу возымело желаемое действие. Едва начал рассеиваться  дым,
Джон-Том услышал стоны хорька,  а  вскоре  увидел,  как  тот  пятится,
шатаясь и держась за голову.
   Но Цанкреста был не из тех, кто легко сдается. Собравшись с силами,
он метнул в Джон-Тома пылающий взгляд и продекламировал:

             Все, конец тебе, юнец,
             Не спасет меч-кладенец,
             Ломай, круши, дави, герпетологический борец!

   Пальцы чародея удлинились, обернулись могучими удавами и, корчась и
извиваясь,  потянулись  к  Джон-Тому.  Юноша  не  мог  с  уверенностью
сказать, в чем тут причина - в страхе  за  Глупость  или  за  себя,  а
может, в неистовой ярости, - но музыка звучала в самой его душе, и он,
не пропуская  ни  ноты,  перешел  на  скользящую  мелодию  "Джефферсон
Эаплейн". Змеи сморщились, съежились и превратились в  пальцы  хорька.
Но Цанкреста не стушевался и вновь протянул к Джон-Тому лапы.

            Ксилема, целлюлоза, древесина сдавленная!
            Зародыш твердейшего дерева, срок твой настал!
            Хлорофиллическая трансформация, яви себя!
            Дай мне оружие длинное, ровное, острое
            И крепкое, словно камень!

   Деревянный рожон,  возникший  из  воздуха  и  метнувшийся  в  грудь
Джон-Тома, был толщиной с небольшое дерево. Из его заостренного  конца
вырвалось несколько ветвей. Он разрастался на лету, выпуская  корни  и
листья. Джон-Том едва успел переключиться на "Пироманию" "Деф Лепард".
   Огромное растущее копье взорвалось, превратилось  в  огненный  шар.
Силой взрыва Цанкресту опрокинуло навзничь. Джон-Тому это  дало  время
выяснить, как идут дела у его друзей. Они остались невредимы, хотя  на
полу в проходе крови  было  немало.  Вся  она  проистекала  из  одного
источника, утыканного зелеными и  синими  перьями.  В  сторонке  лежал
клювастый череп, еще дальше - нога,  на  полупустом  стеллаже  -  пара
крыльев. Морда и когти Розарык тоже были в крови в  отличие  от  обоих
клинков, так и не покинувших ножен.  Тигрица  прекрасно  обошлась  без
них, расчленив Корробока столь же  ловко  и  аккуратно,  как  Джон-Том
делил на части жареных цыплят.
   Мадж прошел вперед и вскинул лук, чтобы всадить стрелу в Цанкресту.
Подняв лапу, волшебник небрежно пробормотал одно-единственное слово, и
стрела обратилась в труху  еще  до  того,  как  раскрошилась  о  бедро
хорька. А тем временем Джон-Том с тревогой думал о Глупости. Если Дром
не успеет настичь ее прежде, чем...
   Заметив, что самый опасный противник отвлекся,  Цанкреста  взмахнул
над головой лапой и зычно произнес заклинание. Между ним и  чаропевцем
образовалась черная тучка. Зловеще раскатился гром.
   Джон-Том едва успел выкрикнуть нужные слова из песни Прокола Харума
и заслониться дуарой от молнии, выскочившей из тучи.  Дуара  поглотила
разряд, однако удар был столь силен, что Джон-Том с трудом  устоял  на
ногах.
   Впервые в глазах Цанкресты мелькнул страх. Страх, но  не  отчаяние.
Еще не отчаяние. Хорек злобно взирал на недруга, не пытаясь  запахнуть
на себе гнилые лохмотья.
   - Значит, это не случайно, - пробормотал он. -  Не  в  одной  удаче
дело. Я этого опасался,  но  не  принимал  слишком  близко  к  сердцу.
Выходит, напрасно. Думаешь, ты победил, да? Думаешь, сломил меня? - Он
поглядел вверх, на лестницу, где стояла Снут с настоящим лекарством  в
лапах. Цанкреста так бдительно следил за Джон-Томом, что  не  заметил,
как хозяйка магазина подменила лекарство  дымовой  шашкой.  -  Все  вы
думаете, что я раздавлен. Так  вот,  знайте:  вы  жестоко  ошибаетесь!
Меня, Цанкресту, вам не одолеть, ибо я учел все, вплоть  до  последней
мелочи, какой бы мизерной  и  невероятной  она  ни  казалась.  Я  даже
допустил, что  этот  желторотый  чаропевец  может  обладать  ничтожной
толикой таланта.
   - Ну, так давай, сделай меня! - Джон-Том казался себе десятифутовым
великаном. В нем бурлила энергия, из него рвалась музыка.  Пальцы  его
звенели, дуара казалась третьей рукой. Он вознесся  на  высоту  звезд,
что поют перед тысячами слушателей в огромных концертных  залах  и  на
аренах. Он только что не левитировал. - Давай, Цанкреста, - подзуживал
он волшебника. -  Покажи,  на  что  ты  способен.  Выплесни  всю  свою
мерзость. На любой твой трюк у  меня  найдется  песенка,  и  когда  ты
выдохнешься...  -  В  его  голове  уже  звучал  мотивчик,  которым  он
собирался   закончить   поединок.   -   ...когда    ты    выдохнешься,
Яльвар-Цанкреста, я спою тебе отходную.
   Хорек пожевал губами и грустно покачал головой.
   - Бедный, простенький эмигрант поневоле! Неужели ты всерьез веришь,
что я так жалок? Да я знаю сотню мощнейших заклинаний, я помню  тысячу
страшнейших проклятий. Но ты прав. Я понимаю, против твоей музыки  они
бессильны.
   Что-то не так, подумал Джон-Том. Цанкреста должен молить о  пощаде,
а он по-прежнему хладнокровен.
   - Да, твоя музыка могущественна, чаропевец. Но ты - слаб. Вот  тут.
- Хорек постучал себя по голове.  -  А  я,  да  будет  тебе  известно,
заранее приготовился ко всему. - Он посмотрел направо.  -  Черрок,  ты
мне нужен.
   Из ниши на полупустом стеллаже  появилась  новая  фигура.  Джон-Том
принял защитную стойку: пальцы на дуаре, в голове - обойма контрпесен.
   Однако новый персонаж не вызвал у него  никакого  страха.  Хотя  бы
потому, что был совершенно невзрачен. Рост пересмешника едва  достигал
трех футов - еще меньше, чем у Корробока.  Носил  он  очень  неброский
черный килт с желто-бежевым узором, ладно пригнанную к  фигуре  желтую
жилетку без рисунка и желтое кепи.
   Цанкреста царственным жестом указал на Джон-Тома.
   - Вот тот, о ком я говорил. Сделай то, за что тебе заплачено.
   Пересмешник тщательно  отряхнулся,  упер  в  бедра  гибкие  кончики
крыльев, свесил голову и покосился на Джон-Тома.
   - Я слыхал от Цанкресты, будто ты - лучший.
   - Лучший - в чем?
   Пересмешник потянулся крылом за плечо. Розарык и  Мадж  напряглись,
но птица достала не стрелу и не дротик, а плоскую деревянную коробку с
тремя рядами струн на верхней планке.
   - Сайхид, - прошептала Розарык.
   Черрок угнездил под крылом удивительный  инструмент,  а  на  другом
крыле согнул жесткие перья.
   - Сейчас узнаем, кто из нас лучший.
   - Чтоб меня прищучили за мамашу мэра, - прохрипел ошарашенный Мадж.
- Этот чертов ублюдок тоже чаропевец!


Глава 16

   - Это, - с гордостью ответил пересмешник, - я самый и есть.
   -  Послушай,  дружище,  -  произнес  Джон-Том,  как  только   дуара
успокаивающе прижалась к его ребрам, - я с тобою незнаком  и  не  вижу
причины для драки. Если ты не глухой, то наверняка разобрался,  в  чем
тут дело, кто из нас хороший, а кто - на стороне зла.
   -  Зла-шизла,  -  хмыкнул  пересмешник.  -  Я  простой  деревенский
чаропевец. Не мое это ремесло - рассуждать о нравственности.  Я,  знай
себе, играю музыку, а всем остальным пускай  занимаются  солиситоры  и
судьи. - Перья рывком опустились к рядам струн. - Приступим, человече.
   Голос из пернатого  горла  звучал  нежно  и  сладостно,  тогда  как
Джон-Томов - грубо и хрипло, и пересмешник без особых усилий  достигал
октав, о которых человек мог только мечтать.
   Ну-ну, мрачно подумал Джон-Том,  видя,  как  хорек  расплывается  в
улыбке, ничего, мы еще поглядим, кто из нас лиричнее,  изобретательнее
и виртуознее. На крайний случай у него оставались  энтузиазм  и  самая
обыкновенная громкость.
   Гора погромыхивала, стеллажи  содрогались.  Пол  под  ногами  ходил
ходуном, с потолка сыпалась каменная пыль, а двое  чаропевцев  швыряли
друг в друга убийственными фразами и сокрушительными  ритмами.  Черрок
пел о злых языках и разбитых сердцах, о духовных  муках  и  неверии  в
себя. Джон-Том  парировал  схожими  по  содержанию  куплетами  "Куин",
"Стоунз", Пэт Бенатар и "Флитвуд Мэк". Лязгающие аккорды  пересмешника
разбивались об аккорды "Клэш". Птице даже пришлось  звать  на  подмогу
разбитое воинство Броненосного народа, и Джон-Том вынужден  был  очень
шустро пошевелить мозгами, чтобы отбиться тяжеловесной "Новой  волной"
Адама Анта.
   Пока чаропевцы сражались, Мадж норовил воткнуть стрелу в Цанкресту.
Но хорек, знавший мастерское обращение выдра с длинным луком, всячески
старался не стать удобной мишенью.
   В  конце  концов  Джон-Том  почувствовал:   какими   бы   ни   были
последствия, необходим перерыв. У него перехватывало дыхание, а пальцы
онемели и кровоточили от непрестанного  щипания  струн.  И,  что  хуже
всего, горло саднило, словно разодранное наждаком, и  все  настойчивее
грозило пожизненной хрипотой.
   Но и противнику в этой суровой дуэли приходилось  несладко.  Черрок
уже не  оправлял  горделиво   перья   после   каждой   песни,   да   и
самоуверенностью от него больше не веяло.
   Поэтому Джон-Том отважился на совершенно иную тактику.
   - Слышь, приятель, вот эта последняя  песенка,  ну,  про  поддатого
слоника с ножичком... Славно, ей-богу.  Кой-какие  переходы  -  просто
смак. Мне бы так не суметь.
   - Пальцы, -  просипела  птица,  -  не  всегда  лучше  перьев;  -  В
подтверждение своих слов она  подняла  правое  крыло  и  помахала  его
гибким краешком. - Да ты и сам не лыком шит. Как это там у  тебя,  про
грязные дела, что стоят очень дешево?..
   - "Эй-Си Ди-Си", - устало ответил Джон-Том. - Я рассчитывал вызвать
нескольких убийц-берсеркеров. Черта с два.
   - И все-таки хорошая попытка, - похвалил Черрок. - Я  почти  ощутил
нож воз