ли  готовы  к  такому.  И  первородный
страх  заставил  их  содрогнуться...  Инстинктивный,  не   поддающийся
рассудку, холодный. И только отсутствие испуга на лицах  спутников  не
позволило двум гостям из иного мира поддаться панике.
   Шестеро прядильщиков  могли  быть  отрядом  охотников,  пограничным
патрулем или просто группой бездельников, занятых  созерцанием  речки.
Теперь все они собрались возле края сети.
   Когда лодка оказалась под нею, один из них заскользил  по  паутинке
вниз. По настоянию Клотагорба Мадж и Каз принялись сворачивать парус.
   - Что толку сопротивляться, все равно, не спросясь, не  пройдем,  -
бормотал волшебник. -  В  конце  концов,  мы  и  явились  сюда,  чтобы
переговорить с ними.
   Не в силах одолеть инстинктивное отвращение, Джон-Том и Флор отошли
от нового гостя подальше на корму.
   Личность эта, спустившись, закрепила свой канат на носу  суденышка.
Привязанная к висящей над ней сети лодка развернулась кормой вверх  по
течению.
   Отделивший канат от  брюшка  прядильщик,  стоя  на  четырех  ногах,
невозмутимо изучал экипаж странного для  него  суденышка  немигающими,
лишенными век глазами. Четыре руки были скрещены  перед  головогрудью.
Ярко-желтое  тело  на  груди  украшали  концентрические  треугольники.
Голова имела дивную охровую окраску. По поджарому брюшку  сверху  вниз
бежали синие полосы.
   Сии  природные  украшения  дополняли  воздушные  шарфики,  шали   и
полотнища  ткани.  Изготовлены  они  были  явно  из   чистого   шелка.
Замысловатое  одеяние  было  на  манер  сари  обернуто   вокруг   шеи,
головогруди, брюшка и верхних частей рук и ног, загадочным образом  не
препятствуя движениям прядильщика.
   Трудно сказать, сколько шелка было намотано на теле гостя. Джон-Том
попытался проследить за несколькими ярдами легкого  зеленого  шарфика:
переходя с ног на брюшко, полотнище исчезало под розовыми  и  голубыми
вуалями возле головы. Несколько ярко-розовых  бантов  соединяли  шарфы
вместе, украшая область прядильного органа. Жвалы шевелились, время от
времени открывая клыки, располагавшиеся  по  бокам  сложного  рта.  Не
прядильщик - кошмар с  картины  Макса  Эриста,  переданный  в  системе
"техниколор"(*16).
   Кошмар заговорил. Сперва Джон-Том едва  мог  расслышать  слабый,  с
придыханием голос. Постепенно  любопытство  позволило  ему  преодолеть
первоначальный страх, и молодой человек  присоединился  к  стоящим  на
носу спутникам. И начал уже улавливать смысл  пришепетывающей  речи  -
словно бы листки бумаги шелестели по ступенькам.
   Не умолкая, прядильщик опробовал канат, соединивший сеть с  лодкой.
А потом, завершив молитву или заклинание, уселся,  подложив  под  себя
все четыре ноги и подперев голову когтистыми лапами.
   - Никто не помнит, - сказал разряженный паук,  -  ни  я,  ни  любой
другой уроженец Хитросплетений, чтобы жители Теплоземелья приходили  к
нам.
   Джон-Том  попытался  уловить  интонацию,  но   она   отсутствовала,
сердится прядильщик, боится ли, а может, и то, и другое?
   - Никто не может пройти эти горы. -  Пара  рук  указала  в  сторону
грозных пиков, высящихся над головой.
   - Мы шли не по горам, - ответил Клотагорб. - Мы плыли  сквозь  них,
минуя Горло Земное.
   Паук с сомнением покачал головой.
   - Это невозможно.
   - А каким же хреном мы пробрались сюда? - бросила с вызовом  Талея,
забыв об осторожности.
   - Возможно, это...
   Паук помедлил, еле слышный шепот легким ветерком плыл над кораблем.
Наконец из горла арахноида(*17) вырвались слабые колеблющиеся  вздохи.
Это был смех, подобный дуновению, запутавшемуся в ветвях и  истаявшему
от изнеможения.
   - Ах, сарказм, повадки мягкотелых,  я  полагаю.  Что  вам  нужно  в
Хитросплетениях?
   Пока  волшебник  разговаривал  с  пауком,  Каз  отодвинул  молодого
человека в сторонку. Кролик показал наверх.
   Над  лодкой  на  коротких  индивидуальных  канатах  висели   пятеро
остальных пауков. Ясно было - на палубе они окажутся  буквально  через
секунду. В конечностях их были зажаты ножи  и  болас,  приспособленные
для двойных подвижных когтей, которыми заканчивалась каждая лапа.
   - Пока они висят  там,  -  проговорил  Каз,  -  но  если  у  нашего
высокоученого вождя не заладятся переговоры, придется  иметь  дело  со
всеми. - И лапа его на всякий случай легла на рукоять спрятанного  под
курткой ножа.
   Джон-Том  согласно  кивнул.  Разделившись,  они,   по   возможности
непринужденно, известили прочих о зловещем квинтете,  болтающемся  над
головами.
   Когда Клотагорб закончил, паук отступил к поручням и вновь принялся
внимательно  их  разглядывать.  По  крайней   мере,   так   показалось
Джон-Тому. Невозможно было судить, как воспринимает их паук духовно...
да и физически. Прядильщика,  оснащенного  четырьмя  глазами  -  двумя
небольшими и двумя крупными, повыше, трудно было застать врасплох.
   - Вы прошли долгий путь, не зная, как вас здесь примут.  Зачем?  Ты
много говорил, а сказал мало. Так поступает дипломат, а не друг. Зачем
ты здесь?
   Компаньоны  прядильщика  раскачивались  над   головой,   поглаживая
оружие.
   - Извини, но мы не  можем  сказать  это  тебе,  -  отважно  выпалил
Клотагорб. Джон-Том отступил, чтобы опереться спиной о мачту.
   - Мы пришли с  вестью  столь  важной  для  всех  прядильщиков,  что
поведать ее можем только лишь самым высоким властям.
   -  Никакие  речи  теплоземельца   не   могут   быть   важными   для
прядильщиков.
   Вновь над палубой пронесся легкий свистящий смех.
   - Нилонтом! -  рявкнул  Клотагорб  самым  впечатляющим  чародейским
голосом. Дрожь сотрясла лодку. На вдруг взволновавшейся реке появились
белые гребни, послышался далекий гром. Пятеро наблюдателей над головой
нервно закачались на своих канатах, прядильщик в  лодке  застыл  возле
борта.
   Клотагорб опустил руки. Трудно было поверить, что могучий голос мог
исходить из уст безобиднейшей черепахи с дурацкими очечками на клюве.
   - Званием Великого Чародея Последнего Круга,  давно  превратившимся
во прах  челом  Элрат-Вун,  всеми  клятвами,  привязывающими   адептов
Истинной Магии к началам, клянусь,  что  слова  мои  важны  для  жизни
каждого прядильщика и  теплоземельца,  но  открыть  сие  я  могу  лишь
Великой Госпоже Тенет!
   Заявление это  произвело  на  паука  не  меньшее  впечатление,  чем
совершенно неожиданная демонстрация чародейской мощи.
   - Впечатляющие слова и поступки, - прошелестел он. - Ты -  истинный
чародей, этого нельзя отрицать.  -  Поднявшись,  он  отвесил  короткий
поклон, скрестив на груди четыре верхние конечности.  -  Простите  мою
нерешительность и подозрительность, примите извинения на случай обиды.
Меня зовут Анантос.
   - Значит, ты командуешь речной стражей? - Флор показала на все  еще
раскачивающуюся наверху пятерку.
   Паук повернул к ней голову, и девушка едва не задрожала.
   - Смысл твоих слов непонятен, самка человека. Мы не  охраняем  этот
мост. Никто не собирается портить его, и  до  сих  пор  еще  никто  не
появлялся из этой дыры, в которой умирает река.
   - Тогда что вы здесь делаете? И зачем нужен мост? - Джон-Том уже не
пытался скрыть удивление.
   - Это, - прядильщик  показал  на  сеть  из  серебристых  канатов  и
бдительных ее хранителей, -  спасательная  сетка,  сооруженная,  чтобы
сохранить жизнь юным и неопытным прядильщикам, что любят играть у реки
Ламаяды. Иногда их относит слишком близко к дыре, где гибнет  вода,  и
там они исчезают навеки. А вы  подумали,  что  мы  солдаты?  Здесь,  в
Хитросплетениях, армия не нужна. У нас нет врагов.
   - Мы вас обрадуем, -  прошептал  Клотагорб  так,  чтобы  не  слышал
прядильщик.
   - А мост помогает спасать детей, - закончил Анантос.
   - Не размякай! - шепнул Джон-Тому недоверчивый Мадж. - Глянь, какая
жуть, а еще грит - солдат им не надо. Вот это союзнички будут... ого!
   - У них же есть оружие!  -  возразил  молодой  человек.  -  И  они,
кажется, умеют с ним обращаться. -  Громким  голосом  он  обратился  к
прядильщику: - Если это всего лишь забор для детишек, зачем тогда тебе
и твоим компаньонам оружие?
   Анантос махнул на окружающий лес.
   - Конечно, для самозащиты. Даже великий воин может  пасть  от  руки
могучего врага. Здесь, в  Хитросплетениях,  водятся  твари,  способные
одним глотком пожрать вас вместе с вашей лодочкой. Мы не держим армию,
чтобы отражать нападение несуществующих врагов, но  это  не  означает,
что перед вами трусы, которые предпочтут бегство драке. Или, по вашему
мнению,  мы  только  что  из  яйца  проклюнулись?  -  И  паук  обнажил
внушительные клыки. - Сильному и уверенному в  себе  армия  не  нужна.
Каждый прядильщик сам себе армия.
   - Мы и пришли из-за драки и армий, - проговорил Клотагорб. -  Но  о
таких вещах прежде всего должна узнать Госпожа Тенет.
   Анантос выглядел расстроенным, насколько паук способен на это.
   - Неслыханное дело - вести теплоземельцев в столицу. В соответствии
с историей и преданиями, мне следовало бы просто отправить вас обратно
в дыру, из которой вы появились, и все же... - Он  умолк,  раздираемый
противоречиями между обычаями  и  собственным  мнением...  -  Не  могу
отрицать, что на подобное немыслимое путешествие нельзя  решиться  без
причин. Если все действительно настолько важно,  я  ошибусь,  если  не
доставлю вас в столицу. Но предстать перед Госпожой Тенет...
   Паук   отвернулся   -   в   нерешительности   или   смутившись,   -
путешественники не могли понять, в чем дело.
   -  А  почему  бы,  -  предложил  Каз,  -  не  арестовать   нас   из
предосторожности, а потом  отвести  под  стражей  в  столицу.  Там  ты
сможешь сдать нас своему начальству.
   Анантос   поглядел   на   него,   качая    наискось    головой    -
полуотрицательно, полусоглашаясь. И зашептал с благодарностью:
   -  Ты  знаешь,  что  такое  держать  ответ  перед  начальником,   о
теплоземелец с длинными ушами?
   - Приходилось самому попадать в подобные ситуации, - улыбнулся Каз,
поправляя монокль.
   - Склоняюсь перед великолепным предложением.


Глава 9

   Откинувшись назад, он выдохнул:
   - Аретос имедшуд! Интоб куум.
   Два прядильщика соскользнули на палубу, отсекли исходящую из живота
паутину. Оба с интересом разглядывали теплоземельцев.
   - Они будут сопутствовать  нам,  я  не  смею  требовать,  чтобы  вы
считали себя арестованными, как предложил ваш беловолосый друг.  Но  я
обязан приглядывать за мостом и не могу оставить его  пустым,  поэтому
трое из нас проводят вас, а трое останутся здесь. Мы направимся  вверх
по течению.  В  дне  пути  отсюда  река  Ламаяда  разделяется,   через
несколько дневных переходов она разделяется снова, потом снова, а  там
- против ветра - и наша столица, мой дом.
   Анантос, предостерегая, добавил:
   - Что будет с вами, не знаю. Не могу обещать ничего, потому что чин
мой невысок, весьма невысок, хотя среди нас,  прядильщиков,  никто  не
валяется в грязи и никто не парит над остальными. Среди нас иерархия -
просто удобство, без нее нельзя править. Что же касается  аудиенции  у
Великой Госпожи Тенет... - голос его многозначительно затих.
   - Дипломат ходит осторожно,  -  заметил  Каз.  -  Прыжки  для  него
опасны.
   - Пока с нас достаточно и того, что ты  проводишь  нас  в  столицу,
Анантос, - заверил его Клотагорб. Паук явно испытывал облегчение.
   - Тогда совесть моя чиста. Я вас не задерживаю и не помогаю, просто
отправляю к тем, кто имеет право решать.
   Он  повернулся  и  церемонно  отсоединил  конец   личной   паутины,
удерживающей лодку на месте.
   В течение всей  беседы  Хапли  оставался  возле  руля  и  сразу  же
навалился на него, едва ветер начал наполнять парус... Лодка аккуратно
развернулась на месте под крик кормчего: "Осторожно, гик!" И скоро они
уже миновали причудливую сеть, направляясь вверх по течению.
   - Никогда не видел теплоземельца. - Анантос стоял возле  Джон-Тома.
- Очень интересная биология.
   Забыв про десять тысяч лет первобытных страхов, Джон-Том  сумел  не
отшатнуться, когда паук потянулся к нему.
   Конечность Анантоса, оканчивающаяся  двумя  когтями,  была  покрыта
жесткой щетиной. Изящные шелковые шарфики, зеленые и бирюзовые, делали
ее менее страшной. Когти в палец длиной прикоснулись к щеке, и паук не
сразу отвел лапу. Джон-Том постарался  не  дергаться.  Он  внимательно
вглядывался в яркие глаза, изучающие его.
   - Меха нет, не то что  у  усатого  коротышки.  Только  на  макушке,
мягкий... какой мягкий! - Паук поежился. -  Как  можно  жить  с  таким
телом?
   - Привыкаешь, - ответил Джон-Том.  Он  вдруг  понял,  что  с  точки
зрения паука выглядит попросту отвратительно.
   Они продолжали разглядывать друг друга.
   - Великолепный шелк, - проговорил человек. - Ты сам делал его?
   - Ты хочешь сказать, ткал шелк и вязал шарф? Нет, я этого не делал.
- Анантос махнул ногой  в  сторону  остальных.  -  Мы  различаемся  по
размерам  куда  больше  вас.  Некоторые  из  наших   меньших   братьев
производят тонкий шелк, а не те грубые веревки, на которые способен я.
Другие же старательно вяжут и украшают изделия.
   Потянувшись к ноге, он отвязал четырехфутовое полотно и  подал  его
Джон-Тому.
   Горсточка перьев показалась бы свинцовой рядом с этой тканью. Шепот
наверняка унес бы ее за борт. Материал был бледно-голубой, густой цвет
напоминал лучшую персидскую бирюзу, кое-где  виднелись  темные  пятна.
Ему не приходилось еще держать в руках такую мягкую ткань.
   Джон-Том протянул полотно пауку, но Анантос покачал головой.
   - Нет. Это дар.
   Он уже успел  перевязать  два  длинных  полотнища,  чтобы  прикрыть
пустое место. Джон-Том успел заметить  сложные  узлы  и  застежки,  не
дававшие квазисари разлететься.
   - Почему?
   Голова ушла вниз и направо. Молодой  человек  начал  уже  увязывать
движения головы и настроение паука. То что сперва казалось ему нервным
подергиванием, оказалось  сложной  и  тонкой  системой  жестов.  Пауки
разговаривали головами - как  итальянцы  руками,  -  не  произнося  ни
слова.
   - Почему? Потому что в тебе есть нечто, но я  не  могу  определить,
что именно. И еще потому, что ты восхитился ею.
   - Могу сказать, что есть и в нем, и в нас, - буркнула Талея. -  Дух
хронического безумия.
   Анантос  задумался.  И  снова  пришепетывающий   хохоток   снежными
хлопьями полетел над палубой.
   - Ах, юмор! Одно из самых  ценных  качеств  теплоземельцев,  должно
быть, искупающее все их недостатки.
   - При  всей  вашей  легендарной  враждебности  вы  кажетесь  весьма
дружелюбными, - бросила Талея.
   - Это моя обязанность, мягкая самка, - отвечал  прядильщик.  Взгляд
его вновь обратился к Джон-Тому. - Доставь  мне  удовольствие,  приняв
этот дар.
   Джон-Том взял подарок  и  повязал  его  на  шею  как  косынку.  Она
скользнула по застежке плаща. Шарф казался неощутимым, словно его и не
было. Джон-Тому было не до того, что голубая полоска не гармонирует  с
радужно-зеленой курткой и индиговой рубашкой.
   - Мне нечем отдариться, - произнес юноша извиняющимся тоном. - Нет,
подожди, возможно, найдется. - Он снял  с  плеча  дуару.  -  А  музыку
прядильщики любят?
   Такого  ответа  от  Анантоса  он  не  ожидал.  Паук  протянул   две
конечности в жесте, который невозможно  было  с  чем-либо  перепутать.
Джон-Том осторожно передал инструмент.
   Прядильщик принял знакомую полусидячую позу и положил дуару на  два
колена. У него не было  ладоней  и  пальцев,  но  восемь  хватательных
когтей на четырех верхних конечностях деликатно перебирали оба  набора
струн.
   Полившаяся мелодия казалась  эфирной  и  нереальной,  атональной  и
чуждой, но тем не менее полна  была  почти  знакомых  ритмов.  Она  то
казалась нормальной, то сбивалась на совершенно  странные  ноты,  едва
укладывающиеся в мелодию. Игра  Анантоса  напомнила  Джон-Тому  скорее
сямисэн, чем гитару.
   Флор блаженствовала, привалясь спиной к мачте, и впитывала мелодию.
Мадж разлегся на палубе, а Каз  безуспешно  пытался  отстучать  рваный
ритм. Ничто не смягчает ксенофобию, как музыка, невзирая  на  странный
ритм и непроизносимые слова.
   Воздушное  стенание  окутало  Анантоса  и  двух  его   компаньонов.
Причудливая хаотичная гармония не  заглушала  шум  ветра.  Впрочем,  в
пении пауков  не  было  ничего  зловещего.  Маленький  кораблик  ровно
скользил  по  воде.   Невзирая   на   несокрушимую   добросовестность,
расчувствовался и Хапли.  Перепончатая  лапа  притопывала  по  палубе,
тщетно стараясь угнаться за мистической мелодией арахноидов.
   Может быть, подумал Джон-Том, они не  найдут  здесь  союзников,  но
друзей - в  этом  он  не  сомневался  -  уже  отыскали.  Пощупав  край
роскошного  шарфа,  он   позволил   себе   расслабиться   и   отдаться
умиротворяющему покою скромной паучьей фуги...
   Рано утром на  четвертый  день  пребывания  в  Хитросплетениях  его
разбудили. Рановато, подумал молодой человек, увидев над  головой  все
еще темное небо.
   Он перекатился на бок, и на мгновение память отказала ему: Джон-Том
вздрогнул, заметив  перед  собой  мохнатое,  клыкастое  и  многоглазое
создание.
   - Извини, - прошелестел Анантос. - Я тебя слишком рано разбудил?
   Джон-Том не сообразил, имеет он дело с проявлением  вежливости  или
же с  обычным  недоумением.  Но  в  любом  случае  следовало  выразить
благодарность за проявленное внимание.
   - Нет. Вовсе нет, Анантос. - Джон-Том, щурясь,  поглядел  на  небо.
Еще виднелось несколько звезд. - Но почему так рано?
   Позади него раздался голос Хапли. Как  всегда,  лодочник  проснулся
первым и приступил к своим обязанностям, когда остальные еще  нежились
под одеялами.
   - Впереди их город, приятель.
   Что-то в лягушачьем голосе заставило Джон-Тома сесть.  Это  был  не
страх, даже не тревога... а нечто, прежде совершенно отсутствовавшее в
плебейском говорке лодочника.
   Отбросив одеяло, юноша повернул голову, следуя за взглядом Хапли. И
тут он осознал, что  странная  новая  нота  в  голосе  лодочника  была
изумлением.
   Первые лучи солнца уже коснулись горного щита, поднимавшегося перед
лодкой. Вдали высились  колоссальные  пики,  более  мощные,  чем  Зубы
Зарита. Они не погружались в облака, но пронзали их насквозь. Джон-Том
не считал себя знатоком, но если вершины Зубов Зарита  явно  превышали
двадцать тысяч футов, то здесь  даже  средние  по  высоте  уходили  за
двадцать пять.
   На севере и юге поднимались более пологие горы. Покрытый  ледниками
и облаками колоссальный восточный хребет  обнаруживал  иные  качества:
над некоторыми вершинами его  стоял  темный  дым,  в  котором  изредка
вспыхивали красные огни. Массив этот еще не сформировался.
   Впрочем, искры и дым у них над головой исходили из  источника  куда
более близкого. Совсем неподалеку над холмами на добрых  десять  тысяч
футов  поднимались  стены  объемистой   кальдеры.   Река   перед   нею
сворачивала на юг. Лед и снег венчали черные скалы.
   Ниже снег уступал место хвойным, которые, в свой  черед,  сменялись
растительностью умеренной зоны, подобной той, что  росла  возле  реки.
Ниже начинался город,  расположенный  на  склонах  вулкана.  Крохотные
причалы тонкими пальцами тянулись в воду.
   - Мой дом, - проговорил Анантос. - Столица и первое поселение  всех
пауков, живущих на переплато и землях возле него. - Он  развел  четыре
передние конечности. - Приветствую вас в Паутинниках-на-Дуновении.
   Город был истинным чудом... как и шарф. Аналогия  не  исчерпывалась
этим. Как и шарф, он был  сплетен  из  тонкого  шелка.  Утренняя  роса
лежала  на  разнообразных  распорках,  расчалках,  подвесках,  висячих
мостиках. Крыши не подпирались столбами - они свисали с кружевных дуг.
Миллионы толстых серебряных канатов  поддерживали  усыпанные  алмазами
росы строения высотой в несколько этажей.
   Другие тросы - толщиной в торс человека - сплетены были  из  дюжины
канатов и крепили к земле крупные части города.
   На низких,  самых  близких  к  ним  уровнях  п