омится.  И
в отличие от них я лишен меха, защищающего кожу от солнца. Похоже, мои
страдания ничуть их не волнуют, так почему меня должно интересовать их
мнение?
   - Ты прав, бедный голокожий человечек. Не стану врать, что меня это
трогает, однако... - Корробок помолчал с задумчивым видом, а  Джон-Том
затаил дыхание. - Ладно, менестрель, будь  по-твоему.  Мы  дадим  тебе
шанс. Хар! Но, -  угрожающе  добавил  он,  -  если  ты  хитришь,  чтоб
отлынивать от работы, я заставлю тебя отполировать  изнутри  весь  нос
нашей посудины.
   - Что вы, капитан! Я не хитрю! К тому же, - нашелся юноша, -  разве
стал бы я повсюду  таскать  музыкальный  инструмент,  если  б  не  был
менестрелем?
   - Как теоретик и практик в области извращений, я мог бы много  чего
предположить, хар! Но вижу, у тебя нет необходимого воображения. -  Он
повернулся и выкрикнул: - Каскрель!
   К нему подскочила белка с грязным нечесаным хвостом.
   - Спустись в мою каюту и принеси инструмент. Тот, что мы  взяли  на
последнем призе.
   - Слушаюсь, господин, - проскрипела белка и исчезла в люке.
   - Пойдем, дылда.  -  Следом  за  Корробоком  Джон-Том  поднялся  на
полуют. Там капитан уселся  в  плетеное  кресло,  подвешенное  к  рее.
Спинка  кресла-корзинки  была  дополнена  поперечной  жердью   -   это
позволяло капитану выбирать позу для отдыха.
   На этот раз он решил сесть в корзину.  Мгновением  позже  появилась
белка с дуарой.  Джон-Том  постарался  не  смотреть  на  инструмент  с
вожделением, тем более что за  матросом  по  трапу  взошел  любопытный
Сашим. Белка отдала целую  и  невредимую  дуару,  и  Джон-Том  любовно
погладил ее. Он уже готов был  заиграть,  но  ему  помешал  незнакомый
голос.
   Сначала юноше показалось, будто собачьи уши поджаты. Приглядевшись,
он увидел рваные края  -  следы  варварской  хирургии.  Пес  хромал  и
опирался на костыль - в отличие от Корробока у него обе ноги  были  на
месте, просто одна на целый фут короче другой.  С  выступающих  далеко
вперед челюстей свисали щеки.
   - Не надо, кап'н.
   Корробок недовольно обозрел вновь прибывшего.
   - А что тебя не устраивает, Макриг?
   Старый пес перевел взгляд на Джон-Тома.
   - Не дело это, господин. Пусть он лучше драит палубу.
   Деревянной ногой  Корробок  выбил  из-под  мышки  матроса  костыль.
Макриг засеменил в поисках опоры и плюхнулся  на  задницу  под  грубый
хохот своих друзей.
   - Хар! Ну, где же твоя утонченность, Макриг? Где тяга к культуре?
   Старый матрос как ни в чем не бывало поднялся на ноги и  выпрямился
во все свои четыре с половиной фута.
   - Просто он мне не нравится, кап'н. Ни он сам, ни его манеры.
   - Разлюбезный Макриг, я тоже не испытываю любви к бесперым, но  вид
голой кожи не вызывает у меня разлития желчи. Ну,  а  манеры...  -  Он
устремил на Джон-Тома пугающий, приводящий в замешательство взгляд.  -
Какие у тебя манеры, человек?
   - Какие угодно, господин капитан. - Джон-Том опустил глаза.
   Взгляд попугая задержался чуть дольше необходимого.
   - Хар, вот это правильно. Все-таки подобострастия еще маловато,  но
это поправимо. Видишь? - Он посмотрел на старого матроса. - Ничего тут
плохого нет. Музыка нам не повредит. Или  повредит,  а,  дылда?  Учти,
если у меня мелькнет хоть тень сомнения...
   - Что вы, капитан! - зачастил Джон-Том. -  Я  всего  лишь  бродячий
артист и хочу попрактиковаться в своем ремесле...
   - Хар! И спасти свою тонкую шкурку, - усмехнулся Корробок.  -  Быть
по сему.
   Он откинулся  на  спинку  мягко  покачивающегося  кресла.  Стоявший
поблизости Сашим ковырялся в зубах чем-то похожим на сосульку длиною в
фут. Джон-Том понимал: если в песне прозвучит хотя бы намек  на  мятеж
или неповиновение, эта "сосулька" вонзится в его беззащитное горло.
   Он нервно тронул  струны,  раскрыл  рот...  и  дал  петуха.  Экипаж
откликнулся новым  взрывом  хохота.  Корробок  откровенно  наслаждался
смятением юноши.
   - Простите, господин. - Он откашлялся, мечтая о стакане воды  и  не
отваживаясь  попросить.  -  Эта  песня...  кхе...  принадлежит  группе
менестрелей, называющих себя "Орлами"(*1).
   Корробоку это польстило.
   - Мои родичи по полетам... Правда, я давно предпочел  летать  вдали
от родни. Орлы сильны, но умишком небогаты, да и от пения их  я  не  в
восторге. Больно уж голоса высоки и пронзительны.
   - Нет-нет, - поспешил объяснить  Джон-Том.  -  Песню  придумали  не
орлы, а люди вроде меня, выбравшие себе такое название.
   - Странный выбор. Почему бы им не назвать себя  "Людьми"?  Впрочем,
это несущественно. Спой, менестрель. Согрей наши черствые сердца.
   - Как прикажете, господин.
   Дуара изрядно уступала  привычной  гитаре,  но  игралось  Джон-Тому
легко. Он начал с "Будь спокоен", и  на  сей  раз  из  горла  свободно
полились высокие ноты. Потом  он  исполнил  следующую  тему  из  своей
тщательно продуманной подборки. Корробок закрыл глаза, пираты  заметно
расслабились. Музыка понравилась всем. Джон-Том сыграл "Лучшую любовь"
и перешел к попурри из "Би Джиз".
   Неподалеку от него Мадж заморгал и плюхнул мастику на древесину.
   - Что он затеял?
   - Не знаю, - ответила Розарык. - Не слышу  упоминаний  пхо  могучих
демонов и духов.
   Один лишь Яльвар работал, улыбаясь.
   - В неведении не  только  вы,  но  и  эти  бандиты.  Прислушайтесь!
Неужели не понимаете? Если он запоет о бегстве или сражении, леопард в
тот же миг проткнет ему горло.  Джон-Том  знает,  что  делает.  Вы  не
прислушивайтесь к словам. Все идет, как он хочет.  Оглянитесь  вокруг.
Посмотрите на экипаж.
   Мадж внял совету. Его глаза округлились.
   - Чтоб меня! Они засыпают!
   - Да, - кивнул Яльвар. - Пираты настороже и ждут  малейшего  намека
на сопротивление, а он их  потчует  колыбельными.  Воистину,  Джон-Том
искуснейший чаропевец.
   - Ну, уж это, приятель, ты загнул, -  угрюмо  пробормотал  Мадж.  -
Сколько раз я видал, как все катилось к черту, когда он уже праздновал
победу.
   Однако на сей раз  все  говорило  о  том,  что  чаропевец  добьется
своего. Он уже томно распевал дальше.
   - Глядите, - возбужденно прошептал Яльвар сквозь  стиснутые  острые
зубы, - заклинания действуют даже на капитана и его прихвостня.
   Он был прав. Корробок обмяк в кресле, Сашим зевнул и  уселся  рядом
на палубу. Эта парочка являла собой весьма неприятное зрелище.
   А вокруг моргали, зевали и засыпали на месте матросы.  Сон  не  шел
только к трем пленникам.
   - Мы понимаем, что он делает, - объяснил Яльвар.  -  И  к  тому  же
магия обращена против других.
   - Это здорово, шеф. - Мадж подавил зевок и удивленно моргнул. - Ха,
а ведь сильная штука!
   Когда Джон-Том доигрывал последние аккорды, пиратский  корабль  шел
лишь по воле ветра и волн. Его кровожадные матросы храпели на  палубе,
в трюме и даже на вантах. Джон-Том  шагнул  к  Корробоку,  ощупал  его
взглядом и не нашел того, что искал. Тогда он вернулся к друзьям.
   - Никто не заметил, куда он запрятал ключи?
   - Нет, кореш, - прошептал Мадж. - Но  не  мешало  бы  найти  их,  и
поскорей.
   Джон-Том  двинулся  к  люку,  что  вел  в  капитанскую   каюту,   и
остановился  в  нерешительности.  Спуститься-то  можно,  но  как  быть
дальше?  Ключи  могут  лежать  в  запертом   сундуке,   в   одном   из
многочисленных шкафчиков, в тайнике под гнездом или матрасом...  Да  и
кто сказал, что они вообще в каюте? Вдруг ими  ведает  Сашим  или  еще
кто-нибудь из помощников капитана?
   Невозможно искать их и одновременно баюкать пиратов. Кое-кто из них
уже беспокойно шевелился, и Джон-Том не имел ни  малейшего  понятия  о
том, сколько продлится действие заклинаний.
   - Приятель, сделай что-нибудь. - Мадж  подергал  цепь,  соединяющую
его лодыжки.
   - Где могут быть ключи? На капитане их нет.
   Внезапно ему вспомнились стихотворные строки. В них не было  намека
на местонахождение ключей, но присутствовало нечто совершенно иное.  В
этой песне речь шла о желтых глазах и  торжествующих  котах.  "Мышиный
дозор никогда не спит", летальная песенка про бдительного кровожадного
котенка. Во всяком случае, так он когда-то охарактеризовал  ее  своему
другу.
   Юноша торопливо  запел,  жалея,  что  рядом  нет  Андерсона  с  его
флейтой, стараясь не сбиваться с ритма и чутко следить  за  коматозным
экипажем.
   Внезапно звено  якорной  цепи,  которой  была  скована  Розарык,  с
треском раскололось. Тигрица изумленно поглядела на обломки, затем  на
Джон-Тома и, не сказав ни слова, взялась за куда  менее  прочные  цепи
своих товарищей. Два могучих рывка - и Мадж с  Яльваром  исчезают  под
палубой, а тигрица переходит к Джон-Тому. К тому  времени,  когда  она
избавила его от оков, снова появились выдр и хорек. У Маджа за плечами
висели лук и колчан, а морду было почти не видать за охапкой  тигриных
доспехов. Яльвар, тяжело дыша, волок за собой огромные мечи.
   Пленники бросились к буксирному канату, что тянулся к  "Джону  Б.".
Замешкался только Джон-Том.
   - Пошли, - махнула ему лапой Розарык. - Чего ты ждешь?
   - Девушка! - возбужденно прошептал он. - Я обещал.
   - Ей это ни к чему. А у нас с нею будут только хлопоты.
   - Извини, Розарык. - Молодой человек повернулся и побежал к навесу.
   - О, демоны! - прошипела тигрица и бросилась следом. Песенные  чары
уже теряли свою силу. Некоторые моряки ворочались и неровно сопели.
   Мимо   Джон-Тома   пронеслась   огромная   полосатая    фигура    с
бесчувственным  телом  Глупости,  перекинутым  через   плечо   подобно
охотничьему трофею. У юноши екнуло сердце, но он тут же сообразил, что
Глупость жива и здорова, престо уснула заодно с пиратами.
   - Доволен? - тихо прорычала тигрица.
   - Вполне. - Он ухмыльнулся и побежал следом за ней на корму.
   Мадж и Яльвар уже перебрались на шлюп: выдр  без  труда  форсировал
водную  преграду  вплавь,  а  Яльвар,   с   характерным   для   хорька
проворством,  -  по  канату.  Розарык,  изготовясь  к  прыжку,   вдруг
заметила, что Джон-Том опять остановился.
   - Ну а тепехь-то в чем дело?
   - Понимаешь, Розарык, мне не  в  диковинку  убегать,  и  я  недурно
плаваю, но, видишь ли, море волнуется, а у меня жутко устали  руки  от
проклятой щетки, и я вовсе  не  уверен,  что  доплыву.  Ты  прыгай.  Я
постараюсь не отстать, а если все-таки  отстану,  ты,  когда  отвяжешь
канат, разверни шлюп и вытащи меня из воды.
   Тигрица сокрушенно покачала головой.
   - Клянусь всеми кошачьими демонами, таких болтунов я  не  встхечала
даже схеди людей. Дехжись покхепче. - Она повернулась  к  нему  спиной
спасать жалкие, истерзанные останки мужского  эго.  Он  обеими  руками
обхватил ее за шею, стараясь при этом не скинуть Глупость.  Словно  не
замечая удвоенной ноши, Розарык стала спускаться на передних лапах  по
канату. И вот наконец все  трое  в  относительной  безопасности  -  на
палубе "Джона Б.".
   - Руби канат! - крикнул Маджу Джон-Том,  перебегая  к  штурвалу.  -
Розарык, ставь паруса.
   - С удовольствием. - Она  сбросила  Глупость  на  палубу.  Джон-Том
вздрогнул, но тут же решил, что еще один-два синяка просто  потеряются
на фоне ссадин и ушибов, покрывающих все тело девушки.
   Розарык взялась  сразу  за  две  лебедки,  а  Мадж  коротким  мечом
принялся рубить толстый  канат,  который  соединял  шлюп  с  пиратской
галерой. Через считанные секунды "Джон Б." вновь  обрел  свободу.  Его
паруса расправились и наполнились ветром.
   Когда с палубы большего корабля донеслись первые крики изумления  и
ярости, Джон-Том уже развернул шлюп.
   - Как раз вовремя, - одобрительно произнес Яльвар с верхней палубы.
- Определенно, у вас дар.
   Джон-Том только пожал плечами и сосредоточился на ловле ветра.
   - Я действовал без плана и репетиций. Тут нет моей заслуги.  Просто
удачное  сочетание  музыкальных  навыков  и  еще   чего-то,   случайно
подхваченного в этом мире.
   - Все же вы талантливы, и бессмысленно это оспаривать.
   На  миг  Джон-Тому  почудилось,  будто  на  месте   Яльвара   около
грот-мачты стоит  и  глядит  на  него  снизу  вверх  совершенно  иное,
моложавое существо. Он  моргнул  -  наваждение  исчезло.  Все  тот  же
старый, согбенный, усталый хорек.
   Мадж ставил спинакер,  чуть  поодаль  Розарык  лихо  управлялась  с
такелажем, а еще дальше над планширом разбойничьего судна виднелся ряд
искаженных ненавистью физиономий. Пираты ожесточенно  жестикулировали,
кровожадные  проклятия  сотрясали   воздух,   но   все   перекрывалось
громоподобным кудахтаньем Корробока. Головы морских злодеев исчезли за
фальшбортом, а потом рассыпались по всей галере -  экипаж  ринулся  на
мачты. Под бой барабана и  щелканье  бича  рабы,  не  успев  протереть
спросонья глаза, налегли на весла. Галера прибавила скорость.
   Но на сей раз ветер дул в левый борт "Джона Б.".  Даже  при  помощи
гребцов галере с квадратными парусами не угнаться было за  современной
яхтой с косой парусной оснасткой. И все-таки, пока гребцы не  попадали
от изнеможения, казалось, что Корробоку  удастся  сократить  дистанцию
между кораблями. В  конце  концов  Мадж  распутал  узел,  не  дававший
подняться спинакеру. Парус расправился во всю ширь, наполнился ветром,
и шлюп лихо оторвался от преследователя.
   - Ура! Получилось! Уходим! - возликовал Джон-Том, и Мадж вторил ему
с юта.  С  риском  для  жизни  балансируя  на  кормовом  леере,   выдр
повернулся спиной к галере, спустил штаны, сложился пополам и принялся
мастерски строить рожи. Пираты ответили леденящими кровь посулами,  но
их вопли звучали все глуше.
   - Да, мы уходим. - Яльвар пристально посмотрел на вздутые паруса. -
Лишь бы ветер не подвел.
   Когда  их  незваные  попутчики  изрядно  поотстали,  Мадж  перестал
кривляться, спрыгнул на палубу и натянул штаны.
   - Классно мы их сделали, а, шеф? - Он улыбнулся от  уха  до  уха  и
дружески шлепнул Джон-Тома по спине. - Да будь я проклят, если ты меня
не надул.  Я-то  ждал  явления  какого-нибудь  десятифутового  демона,
который сотрет этих ублюдков в пыль, а ты и меня охмурил не хуже,  чем
их!
   - Попробуй я играть в открытую, Корробок еще до вечера прокатил  бы
меня на пике. - Джон-Том скорректировал курс.
   - Ага, запросто. Боже ты мой!  До  чего  ж  ты  ловко  обтяпал  это
дельце, чувак, как ласково уложил их в постельку,  а  после  освободил
эту чудовищную дамочку. - Он кивнул в сторону Розарык.
   - Вообще-то сначала я собирался искать ключи, - признался Джон-Том,
стараясь утаить смущение. - А когда вспомнил, что понятия  не  имею  о
том,  куда  Корробок  засунул  связку,  я  смекнул:  Розарык  -   наша
единственная надежда.
   Тигрица спустилась к ним с мачты и поглядела за корму.
   - А я об одном жалею: не успела кое с кем попхощаться. -  Глаза  ее
сузились, а из горла вырвалось такое  жуткое  рычание,  что  спутников
пробил озноб. - С пехвым помощником, напхимех. Интехесно, удивился  бы
он, пхоснувшись без своих...
   - Розарык, - с укором перебил Джон-Том, - не пристало даме так...
   Тигрица показала огромные острые клыки.
   - Это зависит от того, какая дама, пхавда, Джон-Том? - Внезапно она
отстранила его, прошла вперед и хмуро вгляделась в даль.
   - В чем дело? - Он повернулся лицом к  корме.  Ее  голос  прозвучал
ровно, без малейшего испуга:
   - Похоже, мы еще не окончательно пхостились с Коххобоком.


Глава 9

   - Яльвар, спрячься внизу, - велел хорьку Джон-Том. - На  палубе  ты
нам не понадобишься.
   - Вынужден не подчиниться,  господин.  -  Старец  подобрал  длинную
острогу и крепко сжал ее в лапах.  -  Я  не  вернусь  в  это  плавучее
чистилище. Лучше умру здесь.
   Задумывая и осуществляя свой рискованный план бегства с  пиратского
корабля, Джон-Том кое о чем забыл. Он так долго прожил в  чужом  мире,
что перестал видеть разницу между людьми и животными.
   Он не учел способности Корробока и некоторых его матросов летать.
   Крылатых пиратов оказалось всего шестеро. Вероятно,  капитан  увлек
их за собой под угрозой казни или  высадки  на  необитаемый  остров  -
иначе такой крошечный отряд едва ли решился бы атаковать беглецов.  За
попугаем,  вооруженные  дротиками  и  легкими  мечами,   летели   двое
здоровенных воронов, ястреб и маленький сокол.
   Чтобы самому участвовать в  схватке,  Джон-Том  включил  автопилот.
Яльвар  зачарованно  любовался  очередным  "волшебством"   -   красной
лампочкой, мигающей на пульте управления.
   Матросам не занимать было проворства и  хитрости,  да  и  Корробок,
хоть и потерял в боях глаз и ногу, не мог пожаловаться на  крылья.  Он
спикировал, а затем,  резко  изогнувшись  всем  телом,  завис  в  двух
десятках футов над шлюпом. Однако очень скоро  выяснилось,  что  пират
просчитался. Замысел Корробока  был  неплох.  От  летучих  разбойников
требовалось только держаться вне досягаемости оружия бывших  пленников
и осыпать их тонкими, как иглы, дротиками. Могло  бы  сработать  -  не
случись на руках у противника джокера. Мадж с удовольствием  застрелил
из лука сокола, а затем ранил одного из коршунов.
   Это вынудило пиратов броситься врукопашную, но теперь и  проворство
не помогло  -  защитники  шлюпа  превосходили  их  ростом.   Один   из
крутящихся мечей Розарык рассек надвое раненого ворона, а  чуть  позже
третья стрела Маджа пробила тонкие доспехи ястреба.
   Видя, что в ближнем бою врага тоже не одолеть, Корробок дал  приказ
к отступлению.
   - Ну, гады, берегите потроха! - орал попугай, приплясывая от злости
в воздухе за пределами  досягаемости  стрел.  -  Клянусь,  я  поставил
печати на ваших судьбах! Весь океан, нет, сволочи, весь мир не спрячет
вас от меня! Куда б вы ни драпанули, старый  Корробок  все  равно  вас
разыщет и заставит пожалеть, что на свет родились!
   - Кончай вонять, чувак! - Мадж  сопроводил  этот  совет  длинной  и
оскорбительной  тирадой,  подвергая  сомнению  происхождение  попугая.
Розарык выслушала с омерзением.
   - Какое жлобство! Пхосто с души вохотит, ей-богу. Ах, до чего  ж  я
стосковалась по изысканной хечи цивилизованного общества!
   Мадж услышал и надменно воззрился на нее.
   - Ни хрена себе! Да  будет  тебе  известно,  котенок-слоненок,  что
изысканностью моя клепаная речь не уступит ничьей.
   - Да, - согласилась тигрица с приторной улыбкой. -  Пхосто  ума  не
пхиложу, как я могла думать по-дхугому.
   Между ними встал Джон-Том.
   -  Ну,  а  теперь-то  вы  из-за  чего  скандалите?  Мы  победили  и
благополучно идем прежним курсом.
   - Кого... Кого мы победили?
   Голос, доносящийся с трапа, дрожал. От дерзости в нем  и  следа  не
осталось.
   Джон-Том вспомнил о Глупости.
   - Розарык, встань за штурвал.
   - Джон-Том, если хочешь знать мое мнение...
   Он отключил автопилот. Шлюп  резко  взял  вправо,  и  тигрица  была
вынуждена ухватиться за штурвал, чтобы удержать яхту от оверкиля.
   Джон-Том осмотрел трап  и  увидел  девушку,  съежившуюся  на  самой
нижней ступеньке. В чистоте и тесноте шлюпа она казалась  поразительно
хрупкой. На бледной шее темнело уродливое пятно обруча.
   Юноша пригляделся к нему. На шлюпе  полный  комплект  инструментов,
среди них обязательно найдется слесарная ножовка или напильник.
   - Успокойся, - мягко, даже ласково произнес он. - Ты свободна,  как
я и обещал. Не совсем свободна, конечно, -  уточнил  он  с  ободряющей
улыбкой. - Ты теперь с нами, но про Корробока можешь забыть. Больше он
не будет над тобой измываться. Я всех усыпил чаропением. И тебя.  Пока
пираты дрыхли, мы сбежали.
   - Так... ты, значит, волшебник? - сбивчиво произнесла она.  -  Надо
же, а я в тебе сомневалась.
   - Пустяки. Порой я сам в себе сомневаюсь.
   Девушка покачнулась, и он спохватился.
   - Эй, ты что-то неважно выглядишь.
   - Я так устала... - Глупость  прижала  ко  лбу  ладонь  и  упала  в
объятия Джон-Тома, мигом заставив его вспомнить о ее наготе, не говоря
уже о запахе. Корробокова галера не служила эталоном чистоты. По  всей
видимости, Глупость не мылась с первого дня плена.
   Поддерживая девушку одной