предложение
Корробока... Хотя почему бы и нет? Ничто не связывало ее с Джон-Томом.
Напротив, у нее были все основания  расстаться  с  ним.  Разве  не  он
выдернул тигрицу против ее воли из родной страны и вовлек в опасности,
без которых она  могла  прекрасно  обойтись?  И  почему  ей  нельзя  с
легкостью   поменять   неуравновешенного,   страдающего    ностальгией
чаропевца на разбойничьего атамана?
   Чаропевца? Джон-Том чуть не забыл о своих  способностях.  Никто  из
этих убийц не подозревает о его "хобби". Он мысленно умолял товарищей,
чтобы хранили тайну и не ляпнули сдуру лишнего. Особенно он волновался
насчет престарелого Яльвара. Но купец был  парализован  страхом  и  не
высовывался с признаниями.
   Словно прочитав его мысли, пиратский капитан вновь  удостоил  юношу
вниманием.
   - Ну, а ты, дылда, на что годишься?
   - Я?.. Я тоже умею драться.
   Корробок посмотрел на первого помощника.
   - Пожалуй, - неохотно подтвердил Сашим.
   Корробок хмыкнул, а Джон-Том добавил:
   - Кроме того, я по профессии эстрадный певец, трубадур.
   - Хар! Певец, говоришь? Порой и нам на этой шаланде случается спеть
песенку-другую. - Он с отвращением поглядел на экипаж. -  И  меня  уже
тошнит от пьяного рева моей невоспитанной шайки.
   Боясь выдать возбуждение, Джон-Том продолжал:
   -  Мой  инструмент  -  на  нашем  корабле,  среди  прочего  личного
имущества.
   - В самом деле? - От сверлящего взгляда  попугая  Джон-Тома  прошиб
пот. - Значит, он и сейчас там. Куда ему деться? А  тебе,  похоже,  не
терпится показать свои способности?
   - Да что вы, господин! - Джон-Том  ощутил,  как  индиговая  рубашка
прилипла к спине. - Просто я  тревожусь  за  великолепный  инструмент.
Будет  очень  обидно,  если  один  из  ваших  замечательных   матросов
разломает его в напрасной надежде найти внутри золото или  драгоценные
камни.
   Корробок снова фыркнул.
   - Не бойся, мои бродяги знают свой поганый шесток. - Он обратился к
леопарду. - Отведи их вниз и  запри  в  арестантском  кубрике.  Пускай
маленько попарятся.
   - Этих тоже? - Сашим указал на Яльвара и Маджа.
   - Да,  палуба  потерпит.  Пусть  они  подышат  вонью  друг  дружки,
глядишь, скоро охрипнут, выпрашивая работу.
   Эта  "утонченная"  шутка  была   встречена   одобрительным   смехом
разбредающихся по своим местам матросов. Пиратский корабль повернул  к
западу, и шлюп послушно поплыл в его кильватере.
   Джон-Том, когда  его  заталкивали  в  трюм,  впервые  посмотрел  на
гребцов. Почти всем им одеждой служила собственная шерсть. Кого  здесь
только не было - от людей до грызунов. Но  всех  роднила  одна  черта:
крайняя степень физической и умственной дегенерации.
   "Вот где мы найдем свой конец, - устало подумал он,  -  на  веслах.
Если только не найдем способа удрать отсюда".
   В тот момент врата рая  казались  молодому  человеку  близкими  как
никогда.  Если  бы  только  удалось  заполучить  дуару...  Пускай  его
чаропение  непредсказуемо,  пускай  он  не   умеет   толком   выбирать
подходящие к случаю песни, в одном  он  уверен:  кое-какой  магией  он
обладает. И первая попытка к бегству может  стать  последней,  в  этом
юноша  тоже  не  сомневался.  Корробок  далеко  не  олух,   и   второй
возможности попрактиковаться в колдовстве ему не предоставит.
   Розарык вдруг резко выпрямилась и бросила взгляд  через  плечо,  на
лапу, протянутую к ее крестцу. Первый помощник осклабился.
   - Котеночек, еще хаз дотхонешься до меня - и я сыгхаю  мотивчик  на
твоих костях.
   - Полегче, каланча, - ухмыльнулся леопард. - Знаю, дай тебе шанс, и
ты свою угрозу исполнишь. Но не получишь ты шанса, не  надейся.  Учти,
детка, в долгом походе тебе будет куда легче, ежели ты обуздаешь норов
и перестанешь глядеть букой на бедного Сашима.  А  коли  нет,  так  на
нашей лоханке цепей навалом. Может, сердце у тебя и железное, зато все
остальное - мясо и  кости.  Хотя  мясцо  отменное.  Подумай,  голубка.
Корробок подарит тебя мне, если я как следует попрошу.
   Тигрица обожгла его взглядом.
   - Я не гожусь в подахки, захуби это себе на носу.
   Сашим пожал плечами.
   - Годишься, не годишься - какая разница? Я положил на тебя глаз,  и
ты будешь моей. Лучше сразу свыкнись с этой мыслью.
   Пленников заперли в зарешеченном кубрике. На прощание Сашим  одарил
тигрицу похабной улыбкой и вслед за своими дружками поднялся по трапу.
   Розарык устало села, выпуская и пряча огромные когти.
   - Змея мохнатая! Если бы я могла добхаться до его...
   -  Не  сейчас,  Розарык,  -  предостерег  Джон-Том.  -  Мы   должны
подождать. Они еще не знают, что  я  чаропевец.  Если  бы  только  мне
вернули дуару, позволили сыграть и спеть, у нас появился бы шанс.
   - Какой шанс, кореш?  -  В  углу  деморализованный  Мадж  сполз  по
переборке. - Шанс затащить сюда, как Розарык, какую-нибудь  несчастную
танцовщицу? Осыпать эту клепаную лохань цветами?
   - Я  что-нибудь  придумаю,  -  сердито  пообещал  Джон-Том.  -  Вот
увидишь.
   - Как же, босс, увижу! Держи карман! - Выдр  перевернулся  на  бок,
словно не заметив, что пол кубрика покрыт гнилой соломой,  потемневшей
от мочи прежних узников.
   - Что ты делаешь?
   - Собираюсь покемарить.
   - Неужели ты сможешь уснуть?
   - Сумею, потому что устал. - Выдр хмуро посмотрел на  Джон-Тома.  -
Устал драться. Устал бояться. А пуще всего  устал  слушать,  какой  ты
великолепный  чаропевец.  Если  сумеешь  выколдовать  нас   из   этого
гадючника и перенести поближе к цивилизации, разбуди.  А  не  сумеешь,
так, может, мне повезет и я уже никогда не проснусь.
   - Нельзя поддаваться унынию, - упрекнул его Яльвар.  -  Ни  в  коем
случае.
   - Слушай, ты, старый бесполезный пердун! Захлопнул бы поддувало, а?
   Оскорбленный хорек погрузился в молчание.
   Джон-Том приблизился к  решетке  и  схватился  за  прутья,  глубоко
утопленные в дереве. В  темноте  по  трюму  шастали  крошечные  хищные
ящерки и огромные бесстрашные клопы.  Слышно  было,  как  их  сородичи
снуют наверху по балкам.
   Юноша возвратился к Розарык и ласково погладил ее  между  ушами.  В
ответ зазвучало усталое подавленное мурлыканье.
   - Не волнуйся, Розарык. Я тебя в это втянул, я и вытащу. Может, сам
не вернусь домой, но тебя обязательно спасу. Я перед тобой в  огромном
долгу. Перед всеми вами.
   Мадж уже почти уснул и  не  услышал  обещания.  Яльвар,  смирясь  с
судьбой, устраивался на соломе в другом углу.
   "Обязательно спасу, - размышлял Джон-Том, - вот только жаль, еще не
знаю как".


Глава 8

   В прошлом понятие "драить палубу" носило невинный  оттенок,  будучи
отголоском детских воспоминаний, романтических  историй  о  деревянных
кораблях и железных мореходах. Реальность предложила  Джон-Тому  нечто
совершенно иное.
   Вообразите себя  на  четвереньках  на  грубой  дощатой  палубе.  Вы
обнажены по пояс, и свирепое солнце покрывает шею волдырями и  сдирает
кожу со спины. Со лба, живота и из-под мышек ручьями течет пот.  Любой
мелкий  и  жесткий  пустячок,  например,  пылинка  или  кончик  вашего
собственного волоса, попав в глаз, рождает желание с  воплем  кинуться
за борт. Соленый воздух усугубляет муки, бередя язвы,  вызывая  зуд  и
нагноения. В ладони, покрытые мозолями от широких щеток и  разъеденные
щелоком, то и дело впиваются занозы. Медленно  продвигаясь  через  всю
палубу, вы должны заботиться о том, чтобы  не  оставить  за  собой  ни
единого пятнышка, не то какой-нибудь хохочущий пират напомнит  о  нем,
опустив твердую подошву сапога на ваши израненные пальцы.
   К полудню Джон-Том уже не считал плен лучшей  альтернативой  прыжку
за борт, к плотоядным  рыбам  этих  широт.  Его  надежда  корчилась  в
смертных  судорогах.  Он  начисто  позабыл  о  болезни  Клотагорба,  о
необходимости вернуться с лекарством,  забыл  обо  всем,  кроме  самой
неотложной задачи: выжить.
   Только к вечеру  они  отдраили  последний  квадратный  фут  главной
палубы и были переведены на полуют. Рулевой - старый седой кабан -  не
обращал на них внимания. Корробок не появлялся, и за это Джон-Том  был
ему искренне благодарен.
   Слева от капитанского насеста был сооружен грубый временный  навес.
В его жиденькой тени, сгорбившись и вытянув ноги, сидела  девушка  лет
шестнадцати, может быть, чуть  старше.  Вероятно,  когда-то  она  была
миловидна, но сейчас ее длинные  белокурые  локоны  больше  напоминали
морские водоросли, налипшие на череп с блекло-голубыми  глазами.  Рост
ее не превышал пяти футов.  И  она  была  совершенно  нагой,  если  не
считать тяжелого  стального  обруча  на  шее,  от  которого  к  палубе
тянулась цепь, дававшая узнице свободу передвижений в  радиусе  десяти
футов, и ни дюймом больше; этой длины как раз хватало для того,  чтобы
девушка могла добираться до борта и справлять естественные  надобности
на глазах у всего  экипажа.  Джон-Тому  не  составило  никакого  труда
разглядеть ожоги и ссадины, покрывавшие почти все ее тело.
   Когда к ней приблизились товарищи по несчастью, она не вымолвила ни
слова. Только сидела и смотрела.
   Тыльной стороной ладони Джон-Том смахнул пот с губ. Кроме пленников
и старого рулевого,  на  полуюте  никого  не  было,  и  юноша  рискнул
прошептать:
   - Девушка, кто ты?
   Никакого ответа. Только холодный и пристальный взгляд голубых глаз.
   - Как тебя зовут?
   - Не лезь к ней, приятель, - тихо  посоветовал  Мадж.  -  Разве  не
видишь? От нее почти ничего не осталось. Свихнулась, бедняжка, или уже
близка к этому. А может, ей оттяпали язык, чтоб не кричала.
   - Ничего подобного, - возразил рулевой, бдительно следя  за  курсом
галеры. - Это Глупость, капитанова куколка. Несколько месяцев назад он
снял ее с тонущего корабля. С той поры от  нее  никакого  проку,  одни
хлопоты. Строптивая, неблагодарная. Сколько ни бился  с  ней  капитан,
она как была,  так  и  осталась  обузой.  Невдомек  мне,  на  что  она
Корробоку. Скинул бы за борт, вот и вся  недолга.  Глупостью  было  ее
спасать, глупостью - держать на борту, вот мы и дали ей это прозвище.
   - А какое ее настоящее имя?
   Под навесом раздался тонкий, едва слышный голос:
   - Нет у меня имени. Глупость вполне годится.
   - Ты можешь говорить? Тебя еще не сломили?
   Она с горечью посмотрела на Джон-Тома.
   - Да что  ты  вообще  понимаешь?  Я  за  тобой  следила.  -  У  нее
скривились губы. - Видела, как брали твое судно и тащили тебя на борт.
Ты уже еле дышишь. Тигрицу пока не тронут. Старикашка и двух недель не
протянет. Выдр проживет чуть подольше, если возьмется за ум. Ну, а ты,
- презрительно глядя на Джон-Тома, продолжала  она,  -  скоро  ляпнешь
что-нибудь невпопад и лишишься языка. Или  с  тобой  случится  кое-что
похуже.
   -  А  с  тобой  что  случилось?  -  Джон-Том  сдерживал   голос   и
жестикуляцию, боясь привлечь внимание Сашима или  еще  кого-нибудь  из
подручных капитана.
   - Послушай, какое тебе дело?
   - Есть дело. И тебе должно быть до нас дело, потому  что  мы  хотим
бежать с этого корабля.
   Если рулевой  и  подслушивал,  он  ничем  себя  не  выдал.  Девушка
визгливо рассмеялась.
   - Почему ты решил, что я спятила? - Она посмотрела  на  Розарык.  -
Этот парень сам того, правда?
   Розарык не ответила, лишь ожесточеннее стала тереть палубу.
   - И ты убежишь с нами, - продолжал Джон-Том. - Я не  могу  оставить
тебя здесь.
   - Отчего же? Я тебя не знаю, ты - меня. Ты мне  не  хозяин.  -  Она
сплюнула на палубу. - Пустой разговор, никуда вы не денетесь...
   - Что с тобой случилось? - мягко и настойчиво повторил он.
   Видимо, его слова  все-таки  чуточку  разморозили  девичье  сердце.
Глупость отвернулась.
   - Плыла с родными из Йорсты к островам Дурла на торговом  пакетботе
и сдуру напоролась на  этих  ублюдков.  Отца  убили  вместе  со  всеми
самцами, а после прикончили мамашу. Сестренка была слишком  маленькая,
и пираты решили, что проку в ней нет, а потому бросили за борт. Короче
говоря, всех убили, кроме меня. Почему-то я приглянулась этому жуткому
чучелу, которое пираты называют своим капитаном, не  к  ночи  он  будь
помянут. Может, он надеется продать меня в рабство. - Глупость  пожала
плечами. - Но я стараюсь, чтобы со мной у них были  одни  хлопоты.  За
это команда и наградила меня кличкой.
   - Последнее время  хлопот  с  тобой  поменьше,  -  многозначительно
пробормотал рулевой.
   - А ты не пыталась бежать? - спросил юноша.
   - Куда отсюда убежишь? Да, пыталась. Уж лучше утонуть или достаться
акулам, чем жить в этом аду. Потому-то меня  и  посадили  на  цепь.  Я
всего  один  раз  попробовала...  Знаешь,  побои  -  вовсе  не   самое
страшное... Да ты и сам скоро в этом убедишься.
   Опасливо косясь на рулевого, Джон-Том едва слышно прошептал:
   - И не собираюсь. Мы удерем отсюда. Хочешь с нами?
   - Нет. - Девушка посмотрела ему в глаза. - Нет уж,  уволь.  С  меня
хватит.
   - Потому-то я и хочу забрать тебя.
   Она отвернулась.
   - Я что-нибудь не то сказал?
   - Кореш, прикуси язык. - Мадж легонько толкнул его в  бок.  -  Тута
капитан, чтоб ему сгнить в собственном дерьме.
   - Ну, как идем, Пьюлевайн? - осведомился Корробок у рулевого.
   - Точнехонько по курсу, капитан.
   Снова  сосредоточившись  на   чистке   палубы,   Джон-Том   услышал
приближающийся стук капитанской деревяшки.
   - А чем занимаются в это чудесное утро наши молодцы-уборщики?  Надо
полагать, в работе они достойны тех отчаянных рубак, которых  мы  едва
уговорили погостить на нашей лохани?
   - Нет, капитан. - Рулевой позволил себе утробный  смешок.  -  Сразу
видать, работнички из них  неважнецкие.  Да  и  чего  еще  можно  было
ожидать от таких тюфяков?
   - Это славно. - Корробок  обошел  вокруг  Джон-Тома  и  остановился
между ним и навесом Глупости. Затем  повернулся  к  человеку  здоровым
глазом.
   - Хар, ну а теперь, стало быть, каждый из нас знает свое местечко в
мироздании?
   - Да, капитан, - с готовностью подтвердил Джон-Том.
   - Хар, вот это подходящий ответ. Следи за своим тоном, дружок, и ты
еще поживешь и послужишь.  -  Корробок  бросил  взгляд  под  навес,  и
Джон-Том  похолодел  при  виде  выражения   лица   девушки.   Глупость
попятилась в тень.
   - Что, полюбезничал с малышкой?
   Отрицать было сложно, поскольку беседа целиком прошла на  глазах  у
рулевого.
   - Одно-два словечка, господин. Совершенно безобидных.
   - Хар, ну, еще бы. Малютка - смышленая особь, но, боюсь, у  нее  не
слишком товарный вид. Следствие строптивости.
   Джон-Том промолчал и налег на щетку, как на рубанок.
   - Старайся, мальчик, старайся. Драй хорошенько,  а  как  все  будет
сделано, мы, глядишь, и позволим  тебе  поразвлечь  нас.  -  К  хохоту
капитана присоединился рулевой.  -  Хоть  и  не  совсем  так,  как  ты
думаешь. Вместе с малюткой.
   - Хоть распните, я  не  лягу  под  этого  перетрусившего  хлыща!  -
возмутилась девушка.
   Корробок недобро покосился на свою пленницу.
   - Глупость, да ты, никак,  возомнила,  будто  у  тебя  есть  выбор?
Счастлив тебя  разочаровать.  -  Он  резко  взмахнул  здоровой  ногой.
Девушка негромко вскрикнула. На  ее  бедре  появились  две  одинаковые
багровые полоски.
   Ногти Джон-Тома впились в деревянную основу щетки.
   - Хар, вот так-то. Надеюсь, я больше не услышу возражений.
   Глупость вжалась в тень и захныкала, зажимая царапины на ноге.
   - Малютка, ты мне уже изрядно поднадоела. Как только  доберемся  до
суши, я от тебя отделаюсь, причем выберу покупателя, разделяющего  мои
вкусы по части  развлечений.  Может,  тебе  еще  доведется  с  грустью
вспомнить старые добрые деньки, проведенные в обществе Корробока. Хар!
- Он повернулся к уборщикам. - Работать, падаль, работать!
   Затем капитан обратился к рулевому:
   - Когда управятся на палубе, отправь их на нос драить борта. Вывеси
в сетках. Если кто и вывалится, это послужит уроком остальным.
   - Будет исполнено, капитан, - ответил рулевой.
   Корробок распростер ярко-зеленые крылья и  спланировал  на  главную
палубу. Пьюлевайн насмешливо посмотрел на Джон-Тома.
   - Держите языки за зубами, а норов в узде и, может,  проживете  еще
не меньше года. - Назидание сопровождалось густым утробным хохотом.  -
Все еще надеетесь убежать?
   "Держу пари на твою скотскую задницу, убежим! - Джон-Том  накинулся
на палубу - больше некуда было излить ярость. -  Убежим  и  заберем  с
собой эту замордованную девчонку".
   И пусть он не отдавал себе в этом отчета, но  встреча  с  Глупостью
сделала то, чего не сделало даже  его  отчаянное  положение:  вынудила
осознать, сколь эгоистично вел он себя последние часы, хандря и  кляня
судьбу. Оказывается, неприятности  не  только  у  него.  От  Джон-Тома
зависят все: Мадж, Яльвар, Розарык, умирающий  в  дупле  Клотагорб,  а
теперь еще и Глупость.
   Да, ему не удалось вернуться в собственный мир. Ну и  что  с  того?
Напрасные переживания ни на дюйм не приблизят его к  Лос-Анджелесу.  К
тому же друзьям срочно нужна его помощь.
   Мадж мигом уловил перемену в настроении товарища и  энергично,  как
на втором дыхании, заработал щеткой.
   - Кореша, вкалывайте и не падайте духом,  -  шепнул  он  Яльвару  и
Розарык. - Заметили, какая рожа у моего пацана? Это неспроста.  Может,
у него мозги маленько набекрень, зато он часто находит выход там,  где
его не найдет никто другой.
   - О, боги, хоть бы ты не ошибся! - прошептал  Яльвар.  -  Иначе  мы
воистину обречены.
   - Полшанса, - шепнул Мадж. - Все, что ему нужно, это полшанса.
   - Он и этого может не получить, - вздохнула Розарык.
   В ту ночь, пока его измученные спутники спали как убитые,  Джон-Том
планировал и просчитывал. Корробок позволит  ему  спеть,  хотя  бы  из
любопытства. Необходимо с исключительной осторожностью выбрать  песни,
чтобы не вызвать  у  капитана  ни  малейших  подозрений.  В  том,  что
кровожадный попугай будет начеку, юноша не сомневался.
   Стало быть, нужны мягкие, ровные, успокаивающие мелодии. Совершенно
невинные на слух и вместе с тем очень эффективные. Нужна мощная лирика
без малейшего оттенка угрозы.
   Лишь составив в уме программу концерта, он позволил себе забыться в
тяжком кошмаре.
   На  следующее  утро  первый  помощник  велел  пленникам   вычистить
основание  грот-мачты.  Даже  не  взглянув  на  них,  мимо  проковылял
Корробок.  Джон-Том,  медленно  повернувшись   к   нему,   почтительно
окликнул:
   - Прошу прощения, господин капитан.
   Попугай повернулся и уперся  кончиками  крыльев  в  гладкие  птичьи
бедра.
   - Мальчик, не отнимай у меня время. У тебя еще уйма работы.
   - Я знаю, господин, но это совсем не та работа, для которой я лучше
всего подхожу. Мне ужасно недостает моего основного занятия,  то  бишь
пения. Поверьте, я непревзойденный знаток песен далеких стран.
   - В самом деле, сынок?
   Джон-Том энергично кивнул.
   - Я знаю немало чудесных мелодий и стихов поразительной красоты.  Я
умею извлекать  из  своего  инструмента  самые  сладчайшие  звуки.  Вы
убедитесь, что они нисколько не режут слух.  Осмелюсь  заметить,  иные
строки даже непристойны. - Он позволил себе подмигнуть.
   - Понятно. - Корробок поразмыслил. -  Неужели  всего  за  сутки  ты
сумел разобраться, в чем твоя выгода? Хар!  Впрочем,  солнце  и  щетка
быстро прочищают мозги. Хар! Значит, ты предпочел бы  заработать  ужин
горлом, а не руками? Я прав?
   - Если на то  будет  ваша  воля,  капитан.  -  Джон-Том  постарался
принять обнадеживающе смиренный вид.
   - Так, говоришь, песни далеких стран? Давненько на нашей лохани  не
звучало  песен,  если  не  считать  воплей  добропорядочных   граждан,
улетающих за борт. - Он поглядел влево, где  Мадж,  Яльвар  и  Розарык
надраивали планшир. - А как же твои приятели? Неужто придут в восторг,
когда им достанется твоя работа?
   Джон-Том облизал губы и шагнул вперед, пряча ухмылку от спутников.
   - Видите ли,  господин  капитан...  Мне,  конечно,  не  хочется  их
огорчать, но что я могу поделать? У меня вот-вот спина перел