ка
злобноватого  вида,  на  героев   фантастического   боевика   смахивающие,
диковинно разодетые, чудным  оружьем  увешанные,  как  елка  игрушками,  и
мрачными взорами поедают присутствующий народ. Мне бы на  месте  народа  -
дурно сделалось бы сильно. Вроде как Сэре, когда я исчез на  ее  глазах  -
был только что, и вдруг - НЕТУ! - и тут же возник  в  гордом  одиночестве,
без  одноглазого,  который  исчез  в  обнимочку  со  мной,  да  так  и  не
появился... Она же не знает, бедняжка, что за  едва  уловимый  глазом  миг
отсутствия, вместившийся в Секунду Полуночи, для меня миновали целые сутки
там, в туманном, ежели отсюда глядеть, грядущем, и  что  Витюху  Сомова  я
оставил  в  сотне  годов  спустя,  желая   доставить   идейному   товарищу
удовольствие в кавычках: позволить на собственной шкуре испытать  прелести
полной анархии, ночным  знаменем  покрывшей  мир...  Возник  я  секунда  в
секунду, теперь я умею входить в нужную мне, а не Хаосу, узенькую  щелочку
между   непрестанно   трущимися   "боками"   друг   о   дружку    бусинами
пространства-времени, не то что раньше... Дорого бы я дал  в  первые  годы
пути за такое умение...".
     Теперь, еще  почти  сутки  спустя,  Грэй  испытывал  чувство,  весьма
походящее на опьянение. Воротившись в двадцать  седьмой,  к  остолбеневшей
проститутке и саркастически ухмыляющемуся Вилли Квайлу, он  впихнул  их  в
форд и повез обратно в эН Вай Сити. На последних каплях бензина  добрались
к отелю. Начался второй суточный цикл подряд в конце августа  27-го  года,
век ХХ от Р.Х. "...когда это со мной бывало, -  подумал  Грэй  еще  тогда,
почти сутки назад, - чтоб я сорок восемь  полновесных  часов,  два  полных
цикла кряду, в одном и том  же  времени  тормозился...  Впрочем,  я  нынче
навострился попадать в необходимую лично мне полуночь, совсем  не  то  что
раньше, наобум святых, куда прыгну, куда взмою, туда и приземлюсь, сам  не
ведая где и как. То-то с Бев постоянно попадал  впросак,  появляясь  в  ее
квартирке-студии на неделю ранее, чем в предыдущее посещение.  Слава  Богу
Моему, хоть не угодил ни разу в ночь, когда еще с  нею  знаком  не  был...
Опыт накапливается с годами, вот и наловчился я наконец-то ориентироваться
верно, выскакивая из реки времени на берег и пробегая назад  либо  вперед,
входя затем в реку вновь - в необходимой мне точке...". Таких  "ювелирных"
по точности вхождений Грэй до этого не проделывал, и сильно  рисковал,  но
все получилось - судя по реакции Сэры, очень эффектно, -  и  он  по  праву
гордился собой.
     До утра двадцать девятого августа все трое отсыпались  в  отеле.  Для
девушки Грэй отвел отдельную кровать, отогнал  Вилли  и  заботливо  уложил
Сэру спать. Она поворчала,  посопротивлялась,  пособлазняла,  но  легла  в
одиночестве и вскоре крепко заснула, обиженная непреклонностью  Биг  Грэя,
"негодного мальчишки"...
     Уложив счастливого Неудачника в другой комнате, Грэй целый час курил,
сидя в кресле, прикуривая папиросы от окурков  предыдущих,  и  просчитывал
ближайшие шаги. Вилли  чувствовал  себя  счастливым  по  простой  причине,
подумал Грэй параллельно с планированием: облаченный  в  родные  "кожи"  и
обвешавшись оружием, он больше не ощущал себя  голым  пленником,  которого
ведут  по  коридору  патлатые  стервы,  почувствовал  себя  защищенным  от
напастей и нонок. От нонок - в особенности.
     И  еще.  Грэй  ощущал,  какая  борьба   происходит   внутри   мужика,
воспитанного превратившимся в гигантский полигон для эксперимента Городом.
Среда, в которую он силком перенес Вилли, разнилась с привычной Квайлу как
небо и земля ("Во, каламбур  опять!",  -  невольно  улыбнулся  Грэй.),  но
расчет строился в надежде на благоразумие и интеллект Неудачника, а  также
на свойства души, которые у него сохранились  нетронутыми,  что  вообще-то
для обитателя Кью эС, мягко выражаясь,  типичным  не  являлось.  Благодаря
этим свойствам, знал Грэй, браток Вилли  не  убил  когда-то,  в  нейтралке
выживая, ту девчонку, наградившую его лобковыми вшами. А должен  был.  Все
его воспитание, психология и  некое  подобие  этики  твердили  изначально:
УБЕЙ. Они убивают и за гораздо меньший вред,  причиненный  другой  особью,
тем более - женского пола. Но Вилли не убил. И Грэй понял - почему.
     Если бы он рассказал об этом Вилли, тот бы долго смеялся. В  сознании
его такое объяснение пока еще не уложилось бы.
     Но там, в душе, и Грэй с трепетом понял это, Вилли  Квайл  по  кличке
Неудачник, уникальный компфренд и крутой мужик, был способен  на  чувство,
которое из него вытравляли с момента рождения. Он был ГОТОВ ЛЮБИТЬ.
     ...обкурившись "как паук", Грэй прилег не раздеваясь  на  двуспальную
шикарную  кровать  рядышком   с   посапывающей,   свернувшейся   калачиком
проституткой и провалился в сон, глубокий и почти бездонный, как колодец в
пустыне. До того как уйти за стену, он и не мечтал о таком, ему все  время
СНИЛОСЬ, ему не давал покоя просачивающийся из-за  стены  призывный  оклик
Дороги. Но... но даже днем, со дна колодца, видны звезды, и Грэй  их  даже
тут видел во сне, они по-прежнему манили, хотя Грэй уже  "на  них"  бывал.
Однако он не мог уйти навсегда, освободиться от жестокой ностальгии,  пока
родной  мир  находится  в  состоянии,  которое  лично  он,  Грэй,  считает
несвойственным  и  противоестественным.  Своего  мнения   он   никому   не
навязывал, он просто не мог уйти, пока хоть что-то не  сделает  для  Дома.
Для Дома, отвергающего его. Но - Дома... Каждый имеет право  поступать  по
своему разумению. Результат поступков - другое дело. Удастся ли  воплотить
замысел как хочется - вовсе третье...
     Проснулся отдохнувшим, свежим. Чем глубже колодец, тем  ярче  звезды,
видимые с его дна, а чем ярче звезды, тем лучше их видно -  следовательно,
на душе спокойней при возвращении в реальность яви: звезды пока еще горят.
     Проснулся Грэй от  не  совсем  ожиданного  ощущения.  На  нем  что-то
лежало, мягкое, упругое, довольно тяжелое, и дышало ему в шею, а лицо  его
было покрыто чем-то щекотно-шелковистым... Открыл глаза и  обнаружил,  что
лицо накрыто женскими волосами, а лежит на  нем  не  кто  иная,  как  Сэра
("Кому ж еще", - подумал Грэй  и  мысленно  вздохнул...),  лежит  и  спит,
обхватив его плечи руками. Грэй скосил  глаза  направо:  расслабленное  во
сне,  беззащитное  лицо  девушки.  Скосил  глаза  налево:  солнечный  свет
пробивается сквозь щели жалюзи, и в лучах света клубится, танцует  пыльная
взвесь... Это только наши танцы на грани весны, подумал  Грэй  и  еще  раз
мысленно вздохнул.
     - Сэра, - шепнул, - проснись, крошка, тебе пора уходить...
     Она открыла глаза. Взгляд ее был ясен.
     - А я и не сплю, - сообщила, - это ты спал, мальчик, а я ждала...
     - Чего, девочка?! - прикинулся шлангом Грэй.
     - Сам знаешь... - прошептала проститутка и рванулась губами  к  губам
его...
     Он молниеносно повернул голову, и ее жаждущие уста прилепились к  его
щеке. - Не надо, крошка, - он сбросил ее с себя и вскочил. -  Прошу  тебя,
не надо!..
     "Господи Боже Мой! - в отчаянии подумал. - Почему  они  все  на  меня
лезут...  Неужели  от  меня  исходит  эманация  голода,  и  они  торопятся
восполнить то, что мне недодали в прошлом?..".
     Была и вторая причина. Он знал, какая. Сам виноват.
     - Ты не хо-очешь меня? - разочарованно спросила она. - Вчера понятно,
ты устал, а сегодня?.. Мне показалось, ты... неравнодушен... ко...
     - Когда кажется, надо креститься, -  посоветовал  Грэй.  -  Крестись,
девочка, тебе больше ничего не остается, одевайся и уходи.  Ты  не  забыла
адрес Бена?.. Ну же, что стоишь, уматывай!! - он был  с  нею  груб.  Но  -
вынужденно. Секунда, и он бы сдался... - Давай, давай, - чуть ли не взашей
вытолкал он проститутку. Захлопнул  за  ней  дверь  и  трясущимися  руками
вытряс из пачки последнюю папиросу.
     "Первым делом - самолеты", - кстати вспомнилось крылатое выражение.
     "А девушек и без того полная обойма". Сам виноват. А теперь -  в  шею
посторонние мысли. Время не ждет. В нужном месте надо быть.
     ...это десятилетие в истории страны и Города будет названо  "ревущими
двадцатыми". Технический прогресс,  бурными  темпами  развивающийся,  и  в
первую очередь повсеместное появление автомобилей,  ускорили  ритм  жизни,
изменили его, неимоверно нарастили, и все, что раньше тряслось на повозках
по грунтовкам жизни, с  ревом  устремилось  по  автострадам  на  фордах  и
кадиллаках в будущее, набирая обороты не по  суткам-"бусинам",  нанизанным
на связующую нить времен-пространств, а по минутам и  секундам.  В  тумане
грядущих лет еще не просматривались  Лос-Аламос  и  Хиросима  с  Нагасаки,
роботы и рок-н-ролл, компьютеры и реактивная авиация, телевидение и  СПИД,
звездно-полосатый флаг на Луне и орбитальные шаттлы, Третий Рейх и  ГУЛаг,
бытовые магнитофоны  и  лазерные  пушки,  но  предпосылки,  порожденные  в
десятилетие,  позднее  названное   "ревущим",   вели   к   выводам,   выше
перечисленным...
     - Значит, так, - сказал Биг Грэй напарнику, выпроводив Сэру взашей. -
У меня тут еще кой-какие  делишки.  Надо  подготовить  одну  операцию  под
кодовым названием... гм, "Вперед в прошлое"... А ты сиди здесь, никому  не
открывай, кроме меня, будут ломиться, признаков жизни не подавай, а вдруг,
ничтоже  сумняшеся,  вломятся,  начинай  массированный   артобстрел.   Без
сомнения, те, кто вломятся, не друзья, а приятели, ха. Усек?
     - Усек, - покивал Вилли и изготовил к стрельбе пулемет, доставшийся в
наследство от братана Фредди-Нонкоруба и выкраденный у нонок при побеге из
первого плена; с  братовым  пулеметом  Вилли  не  расставался  никогда,  в
обнимку спал. - Иди гуляй.
     Грэй  хлопнул  напарника  по  плечу,  глянул  в   зеркало,   поправил
элегантную шляпу свою и ушел гулять.
     Прогулялся на таксомоторе до  ближайшей  публичной  библиотеки  и  на
добрых полдня засел за просмотр подшивок "The New York Times",  начиная  с
тыща девятисотого, включительно. Бормотал: - Будущее узнать не дано, чтобы
с глузду не съехать, но зато прошлое - узнавай, если невтерпеж, и  если  в
одном месте зудит, для этого и хомо вояджером не обязательно быть... Это и
будет провидение грядущего - в определенном смысле...
     Первую информашку откопал в подшивке двадцатилетнего возраста,  среди
рекламных объявлений на  предпоследней  странице  одного  из  августовских
номеров. Удовлетворенно хмыкнув, вышел покурить, подумать. Информашка была
простенькая,  но  с  подвохом.  Вернувшись,  вновь  закопался   в   слегка
пожелтевшую бумагу, вгрызаясь, как опухший с  голодухи  книжный  червь,  в
толстенный том, на форсаже  сканируя  сонмища  газетных  страниц.  Вторую,
третью и четвертую крошки информации подобрал в течении получаса, а пятую,
к сожалению, аж спустя часа три. Заморился даже листать, устали не  только
руки, но и глаза и мозги. Едва не пропустил вкусную информашку, на  первый
взгляд не относящуюся к сути. Но уловил. Удовлетворенно хмыкая,  довольный
собой  несказанно,  покинул   хранилище   информации,   монастырь   старых
дев-библиотекарш, нырнув из церковной  тиши  читального  зала  в  бурлящий
разнообразными шумами уличный поток.
     Неудержимо тянуло к Бев. Он просто физически ощущал, что она - в этом
времени и в этом пространстве, реальная, во плоти, а не бесплотный  образ,
сохранившийся в памяти.  Но,  когда  тянет  неудержимо,  подумал  Грэй,  а
выдержать, удержаться необходимо во  что  бы  то  ни  стало,  выход  один:
проявить чудеса выдержки. Как бы ни хотелось пойти, помчаться,  ворваться,
раскровянить рожу "лучшему другу" Папе Китчу.  Спрашивается,  _з_а_ч_е_м_?
Она сделала свой выбор. Причем теперь ты? "Уйди в  туман,  карикатура...",
говорили еще во времена его детства. Будь при том, что  осталось  у  тебя,
когда ушла она. Что осталось мне? - спросил себя  Грэй.  И  ответил:  твоя
война, вечный скиталец. Не стой, не плачь, смелее в бой. Времена  Ушастика
Китча и Большого Грэя, неразлучных корешей, умерли полтора  десятка  годов
тому назад. И воскреснуть не должны.
     Мысленно упрекнув себя за цветистость и  выспренность  ("Аркадий,  не
говори красиво!".) слога, Грэй проявил чудеса выдержки. А что оставалось.
     ...дансинг   являлся   наиболее   подходящим   по    пространственным
координатам местом перехода.  И  музыку  можно  тут  черпать  из  внешнего
источника. Что гораздо эффективнее. Грэй  устал,  а  живая  музыка  всегда
лучше и сильнее зафиксированной на носитель, даже самый лучший.
     - Вилли, - сказал  Грэй,  -  заблокируй  выход.  Никого  не  впускай.
Печенкой чую, что... - он не договорил.  Не  успел.  Интуиция,  как  почти
всегда, его не обманула. Если можно назвать "шестым чувством" то,  что  он
отчетливо услышал, как в мыслях его прозвучал чужой "голос": "Вот он, вот!
Я его выследил, Тони!"
     - Достали, зар-разы, - пробормотал Грэй. - Этих для  полного  счастья
не хватало. Ну, ладно...
     - Стоять, я сказал! - донесся от входа голос Вилли. - НЕ слышишь, что
ли?! - и после паузы: - Напарник, мочить их или как?!
     В наступившей после исполнения  предыдущей  вещи  тишине  вопрос  его
прозвучал звонко и отчетливо.  Танцующие  недоуменно  глазели  на  странно
одетых и вооруженных типов, ввалившихся в зал.
     - Не надо! - крикнул Грэй, продираясь сквозь толпу к эстраде. - В ухо
дай кому там, нахальному, но без стрельбы!
     - Понял! - ответил восторженный голос  Вилли  и  тут  же  послышались
звуки глухих ударов, будто кто-то выбивал ковер.
     - Хай, маэстро, - поздоровался Грэй с седовласым  трубачом,  по  всей
видимости, руководителем  оркестрика,  лабавшего  в  дансинге.  Достаточно
профессионального, к слову,  отметили  уши  Грэя,  пока  он  пробирался  к
эстраде через зал. Послушать бы подольше, но некогда, а жаль... - У меня к
вам просьба, вот за труды, - он сунул в кармашек  пиджака  трубача  смятую
зеленоватую бумажку. - Сыграйте так, чтобы ноги сами в  пляс  просились...
Вот, - он насвистел мотив, - знаете?
     Маэстро кивнул. Повернулся к своим ребятам. - Парни,  человек  просит
ту-степовый рэг-тайм Джоплина "Entertimer". Старая вещь, давно не  играли.
Вы как?
     Парни одобрительно закивали.
     - Вот и  прекрасно,  маэстро,  -  разулыбался  Грэй,  -  вы  даже  не
представляете степени моей благодарности...
     И плавным стремительным броском очутился у входа в зал. Вилли  поспел
самостоятельно отразить покушение. Двое громил,  из  тех,  что  сидели  за
картами в памятном гараже Скорпиона, и сам  Тони,  уже  освободившийся  от
пут,  собственной  персоной,  смирно   отдыхали   под   стеночкой.   Вилли
скептически изучал тяжеленный револьвер, изъятый у одного из гангстеров  в
качестве трофея.
     - Отлично, - похвалил Грэй, - только их не трое... - Умный дядя Лэнни
с племянниками на подходе, подумал он. Видимо, галстук перегрыз со  злости
и  сжевал  собственные  носки.  Эх,  не  вовремя.  Доброта   не   остается
безнаказанной, надо было не выполнять обещания. Но  тогда  я  не  имел  бы
удовольствия лицезреть охреневшую рожу Скорпиона у Дзамекиса на свадьбе...
- Вилли, встань с той стороны.
     Вилли скользнул к правому косяку входных дверей,  Грэй  уже  стоял  у
левого. Ворвавшихся с кольтами наперевес бандитов утихомирили  совместными
усилиями в пять секунд, по секунде на каждого.  Посмотрели  друг  другу  в
глаза, синхронно отряхнули ладони,  ухмыльнулись  и  стукнулись  поднятыми
сжатыми кулаками, по обычаю  мужиков  Квартала.  Вот  мы  какие,  дескать,
крутые.
     - Пошли танцевать, - пригласил Грэй напарника, вздернув подбородком в
центр зала. - Пару минут мне хватит, лабают парни здорово, молодцы.  Такой
великолепной партнерши, как Сэра, не найти, но  мне  и  не  надо...  -  Он
высмотрел в колышущейся кромке толпы, испуганно пятящейся от них  с  Вилли
прочь, взад, девчонку по своему вкусу и галантно пригласил  ее  на  танец.
Та, само собой, испуганно замотала головой: не пойду,  мол!..  Грэй  пожал
плечами: - Неволить не буду. Оставайся наверху...
     Шутка насчет танцев - всего лишь шутка. Не хватало - девчонку с собой
вниз утащить!.. Он уже чувствовал,  как  знакомое  ощущение  всемогущества
наполняет  его,  как,   настроенная   музыкой   на   определенную   волну,
концентрируется воля,  как  непреодолимое  желание  будоражит  кровь,  как
колкие прикосновения азарта щиплют кожу, все  плывет  и  искажается  перед
глазами, мысли, сплетенные в тугой комок, обрушиваются вниз,  ниже  пяток,
ниже пола, а душа расправляет крылья, мощными широкими взмахами, и  рывком
подымает тело и разум за собою...
     - Держись, брат, - прохрипел Грэй и схватил Вилли, прижался к нему...
     - ...Потому я и выбрал  дансинг,  -  прокомментировал  Грэй,  широким
жестом приглашая Квайла осмотреться. - В этом году, как пить  дать,  здесь
еще не танцуют, но зал уже есть, я читал в газете об этом.
     Вилли, еще немного бледный после пикирования в глубь времени, ошалело
поболтал головой и покорно осмотрелся.
     - Есть, - согласился. И вправду, зал  был.  Только  функции  выполнял
абсолютно другие. Изначально построенный как помещение для ресторана, он в
данное время  выполнял  именно  эти  функции.  Точнее,  именно  сейчас  НЕ
выполнял - ремонтировался.  Это  временное  обстоятельство,  информацию  о
котором тоже узнал из газет, Грэй и использовал.
     Воняло причем премерзко. Грэй чихнул.  Никогда  не  любил  он  всякие
такие "химические" запахи: красок, растворителей, лаков, и тому  подобные.
Поэтому как бы заблокировал волевым усилием свое обоняние, после того  как
чихнул. "Веки" для носа - пара пустяков, долго ли умеючи.
     А зря.
     Но Вилли был начеку, и его природный одор сработал безотказно.
     - Слышишь,  Торопыга...  сдается  мне,  снова  тот  же  запах...  Ну,
помнишь, агентство Джо, ТОГДА ночью?.. - И  это  "тогда"  Вилли  произнес,
словно происходило оно лет пять назад, а не неполных  двое  суток.  Именно
таким было его субъективное ощущение, и оно ненароком проявилось в слове.
     - Е-мое, - ругнулся Грэй и распахнул "веки".
     Аромат  духов  "HX"  висел  в  воздухе,  едва  уловимый,  но  это   и
неудивительно, в коктейле с  вонью  красок  и  лаков...  Грэй  молниеносно
огляделся. Кроме них двоих, в зале не было никого, это точно. И  никого  в
пределах телепатической досягаемости.  Но  аромат  присутствовал,  сюрприз
неожиданный и неприятный...
     - А чтоб тебя... ты прав, Вилли.
     - Торопыга... - сказал вдруг Вилли. - Мне кажется...
     - Уходим, - скомандовал Грэй. - И быстро.
     ...просочившись наружу  через  кухонные  помещения,  напарники  двумя
стремительными тенями скользнули за угол и канули в ночь.  Не  бежали.  Но
передвигались очень споро. Лишь удалившись футов на пятьсот, Грэй замедлил
темп и вопросительно взглянул на Вилли. Благодаря полной луне Квайл увидел
этот взгляд, и продолжил свою мысль:  -  ...или  я  ошибаюсь,  но...  этот
запах. Узнал я его.
     Наконец-то, подумал Грэй.
     - Ну и? - спросил вслух.
     - Мне и в голову не приходило, потому что очень уж  невероятно...  но
ты прав, я его знаю, и должен был помнить.
     - Вот. Кэри. Так?
     - Она самая... - Вилли скривился. Воспоминание приятным не  назовешь.
Но куда денешься - было. - Ты знал?
     - Не все. Но кое-что.  -  Грэй  движением  руки  затормозил  Вилли  и
направил того в какой-то узкий проход между строениями.
     Они оказались в тупике, этаком  аппендиксе  между  соседними  домами.
Всякий  хлам  загромождал  единственную   дверь,   гипотетически   могущую
позволить выйти. - Вилли, такой запах был не только у нее. Она  просто  им
злоупотребляла...
     - Верно. - Согласился  Вилли,  помогая  Грэю  оттаскивать  в  сторону
поломанные доски и всякую прочую ерунду.
     - ...а вообще в ближайшем  окружении  известной  тебе  особы  принято
пахнуть так, Госпожа любит запах этот...
     - Твари вонючие. - Лаконично прокомментировал Квайл-мла