он  крепче  стиснул  ее  в
объятиях, как бы уверяя: "я с тобой!", и попросил жалобно: - Ну не  плачь,
умоляю... Вот видишь, ты же  все  понимаешь,  умница  моя...  Ты  подожди,
родная. Может быть, придет время, я окрепну,  и  вернусь,  чтобы  не  уйти
д_о_  полуночи. - На Дороге он был тогда  первые  годы,  и  в  самом  деле
чувствовал  себя  еще  неуверенным  и  слабым.  Он  никому,  даже  ей,  не
признавался, что каждый  раз  едва  не  умирает  от  страха,  выныривая  в
незнакомой,  могущей  оказаться  гибельной,  суточной  "бусинке"   времени
родного мира, но все равно возвращается раз за разом, хотя  мог  бы  найти
места поспокойнее и покомфортнее,  и  такие,  откуда  его  не  выбросит  в
полночь. Но они не будут родными... А с того дня, как познакомился с  Бев,
он сюда возвращался и к ней. К ней, которая шептала: - Я  буду  ждать.  До
самой смерти. Теперь я тоже буду верить в звезду. Большую  такую,  нежную,
ласковую как никто в этом мире, лучащуюся любовью, серыми  обволакивающими
лучами... Я нарисую тебя, милый... У меня в агентстве сейчас мало  работы,
я хочу нарисовать твой портрет... люблю, люблю, единственный мой... -  она
шептала слова любви, осыпая его  лицо  поцелуями,  за  которыми  последует
неземное блаженство слияния двух половинок целого, и сердце  его,  впервые
за годы и годы, не болело; билось учащенно, конечно,  на  своем  месте,  в
груди, но никуда и никогда не собиралось проваливаться. Пока ОНА  рядом  С
НИМ...
     ОНО НЕ УПАДЕТ...
     - ...Эй, что с тобой?! - крикнула одна из девиц,  _н_е_  Беверли.  Не
блондинка и не длинноволосая. Другая.
     - А?! - стряхнул оцепенение Грэй. Подумал: "Имя БЕВЕРЛИ - отныне  мой
семантический ключ. Оно будет  включать  телевизор  памяти  моей  души,  и
независимо от моего местонахождения и состояния  я  буду  проваливаться  в
подвалы памяти, смотреть мучительное кино прошлого, и сердце,  вывалившись
на дорогу, зальет ее кровью воспоминаний... Так было уже. Покамест Бев  не
освободила от другого семантического ключа. Боль, говорят, и  страдание  -
душу очищают. Но в таком случае не слишком ли  чиста,  стерильно  вылизана
моя душа на сегодняшний день???".
     - Ты побледнел, -  другая  девица  подошла  к  нему.  -  Я  Пэтси,  -
представилась. - Что там Папа говорил, я  не  совсем  уловила?  Что-нибудь
вроде загородной прогулки?
     - Нет, - прошептал Грэй, - никаких загородов...
     По сравнению с остальными своими коллегами Пэтси  выглядела...  более
строго, что ли. Одета менее вызывающе, прелести  напоказ  до  критического
предела приличия не  выставлены.  Она  подхватила  пошатнувшегося  Грэя  и
подвела  к  стулу,  усадила,  озабоченно  приговаривая:  -  Присядь...  ты
болен... что ли?...
     "Я должен избавиться от этой зависимости, - лихорадочно  думал  Грэй,
стискивая голову трясущимися ладонями. - Иначе я погибну. Тот, кто зависит
от чего бы то ни было,  даже  по  собственному  желанию  -  несвободен.  А
несвободный   на   Дороге   не   выдержит.   Начнет    сожалеть...    Лишь
одна-единственная Звезда светит в ночи, и путь к ней должен быть очищен от
привязанностей. Иначе моя душа возжаждет постоянства и оседлости... а  это
уже было, и я окажусь перед выбором, который меня уничтожит...  Боже  Мой,
как все-таки я ее любил, даже сам не подозревал, насколько!..".
     - Все  нормально,  Пэтси,  -  сказал  он,  отнимая  руки  от  головы.
Откинулся на спинку стула, вымученно улыбнулся: - Дай  затянуться...  -  и
смуглая протянула ему свою папиросу, и Грэй, не беря ее  в  руки,  схватил
губами, сделал длинную затяжку... Искоса глянул на Вилли, вдруг  вспомнив,
что на какие-то мгновения упустил контроль за окружающей  средой,  и  этот
тип такого  мог  натворить  без  контроля,  что  потом  не  расхлебаешь  и
цистерной. Но Вилли чинно сидел на кушетке, настороженно следя глазами  за
проститутками. Представив, какие у Вилли сейчас желания и мысли в  голове,
Грэй с наслаждением сказал, кивком поблагодарив шатенку за порцию никотина
и канцерогенов: - Самые честные женщины на свете этом -  проститутки.  Они
не обманывают, и ты точно знаешь,  что  от  них  можно  получить,  а  чего
нельзя, за неимением. Пищи для души здесь не  было  и  нет.  Здесь  -  пир
телесный!
     - Он что, того? -  покрутила  у  виска  пальчиком,  округлила  глазки
девушка, назвавшаяся Беверли.
     - Не-а, милашка, я этого! - Грэй приложил к затылку ладонь. - То, что
принято  называть  сердечной  болью,  размещается  в  мозгу  примерно  вот
здесь... - Он отнял руку от затылка, приложил ладонь к виску, - ...а  тут,
грубо говоря, между ушами, боль телесная живет, в  частности,  сексуальное
возбуждение...
     - Тебя возбудить и утешить, котик? - проворковала Беверли, отвела его
руку от головы и  плюхнулась  к  нему  на  колени.  -  Кто  посмел  такого
красавчика обидеть?! - она обняла  его,  погладила  по  затылку  и  громко
чмокнула  в  шею.  -  ПОШЛИ,  -  и  тон,  с  которым  она  произнесла  это
многообещающее  слово,  был  невыразимо  _ж_е_н_с_к_и_м_,  -  ко   мне   в
комнату... "Твой дружок не в моем вкусе, я выбираю тебя..."
     "Твоя тезка как-то раз произнесла в  точности  такие  же  слова!..  -
мысленно охнул от удара воспоминания Грэй. Только тогда вместо  Вилли  был
Ушастик..."
     Принудил себя обхватить непослушными руками девицу, прижать к себе, и
остервенело впился в губы ее,  пытаясь  долгим  яростным  поцелуем  то  ли
излить свою боль, то  ли  высосать  из  горячих  губ  проститутки  что-то,
необходимое для  виктории  над  болью...  Он  сжимал  душу  тисками  воли,
воспитанной, взлелеянной в себе за долгие  годы,  проведенные  в  пути,  и
разбивал на мельчайшие кусочки  тоску  по  несбывшемуся,  мечту  о  чем-то
большем... Едва заставил себя оторваться от горячих женских губ,  чуть  не
удушил бедняжку...  "Из  нее  никогда  не  получится  _н_о_в_а_я_  Бев,  -
подумал, - но я больше и не хочу новых _Б_е_в_...".
     - Уфф-ф-ф, - выдохнула девушка, - горячий ты мужчина, красавчик...  у
меня аж голова закружилась...
     "Шторм между ушами", - подумал он. Сказал: - Зови меня Большой  Грэй,
- и вновь впился в ее губы, скользнул меж ними ищущим языком; правая  рука
его вторглась за вырез, в упругое, живое, теплое...
     - Эй, детки! - настиг окрик  Пэтси.  -  Вы  это  чего?  Китч  прислал
клиентов ко мне и Сэре, вы наши, мальчики!
     - Погоди...  родная...  -  пробормотал  Грэй,  отстраняя  Беверли,  с
сожалением отрываясь от губ ее. Из кармана штанов  выхватил  бумажник,  из
него - пачку денег, швырнул на стол, купюры разлетелись как  сухие  листья
от порыва осеннего ветра. -  Возьми,  сколько  там  положено!  Я  ухожу  с
Беверли. Вы тут покамест переоденьте моего дружка, там, в пакете, костюм и
туфли... Вилли, ты помнишь, _о_ _ч_е_м_ _я_ _т_е_б_я_  _п_р_о_с_и_л_?!!  -
грозно  посмотрел  в  глаза  напарнику.  Вилли  ответил  суровым  взглядом
непреклонного мужика, но миг спустя в глазах его мелькнула  растерянность,
в действительности царящая в мозгу его, и гордый ноночий  убийца  моргнул,
затем кивнул - утвердительно. Грэй кивнул в ответ, отвернулся.
     - Я люблю тебя, Беверли, - сказал Грэй проститутке и  бережно  поднял
ее на руки. Тело Беверли было  легеньким,  как  пушинка,  прицепившаяся  к
плечу, из тех, что сдувают одним  махом...  Пушинка  задрыгала  в  воздухе
голыми ножками и жизнерадостно захохотала. - Веселый ты  мальчик,  Большой
Грэй!!
     - А как же, - ответил он, - и сейчас ты узнаешь, какой я еще...
     - ...Сокровенный смысл любви, насколько я понял, - сказал он  как-то,
пятнадцать лет тому назад, другой Бев,  той,  которая  утоляла  голод  его
души, а не только лишь тела, - в том, что  разные  люди  несовместимы.  Не
могут накормить души друг дружки. Любовь - пища души, грубо говоря.  Секс,
вода, еда - пища плоти, тела нашего.  Одновременно  секс,  а  также  речь,
информация, и много чего еще  -  пища  разума.  Только  любовь  -  болезнь
разума, потому что рассудок  не  приемлет  того,  что  угрожает  выживанию
индивида, обладающего им, носителя его.  Ненависть,  страх,  между  тем  -
наркотики, яд. И для души и для тела и для разума...  Среда  обитания,  ее
составляющие, лепят из людей, как бог из глины, разные, совершенно  разные
скульптуры... И тот, кто мечтает о звездной пыли, о пыли небесной  Дороги,
на своих сапогах, никак не может быть половинкой кувшина  любви  вместе  с
той, кто себя прекрасно чувствует в теплом, мутном и терпком океане жидкой
грязи, в лоне земли... кто-то, так сказать, "ниже" организован,  а  кто-то
стремится поближе к звездам. Природа создала человеков и разделила  их  на
мужчин и женщин, разные народы, нации, расы... не знаю  как  сказать...  и
живут эти половины человечества в вечном симбиозе. Так дано. Но -  разные,
разные... И между собой разнятся, и  сами  по  себе,  каждая  из  половин,
разнородны... взять тех же транс и би сексуалов, не говоря  уж  о  гомо...
глупец тот, кто пытался всех - и разделить, как приговорить, - на черных и
белых... Может, в этом разнообразии и  сокрыт  сокровенный  смысл.  Вечная
борьба всех со всеми...  борьба  за  любовь,  как  за  огонь,  согревающий
одинокого путника... Только не надо путать  инстинкт  продолжения  рода  с
любовью. Если бы дети рождались только по любви, род  человечий  давно  бы
вымер, похлеще динозавров. А что  касается  тех,  кто  стремится  ввысь...
выход для них в том, чтобы найти половину для любви  свою,  ТАКУЮ  ЖЕ.  НЕ
земную.
     - ...А твой дружок что,  не  собирается  попробовать  сладенького?  -
спросила рыженькая пухляночка.
     - Он сладкого не любит! - поспешно ответил Грэй.
     - А почему бы и нет? - вдруг встрепенулся костяной столб, сидящий  на
кушетке. - Эти кошки, я  понял,  Грэй,  вовсе  не  нонки!  ("Они  какие-то
непонятные, я таких в жизни не встречал и не видывал, но резать им  глотки
почему-то не хочется, аж себе удивляюсь"). Непонятное такое ощущение...
     -  Увидишь,  -  ухмыльнулся  брюнетка  непонятной  национальности,  и
многообещающе посмотрела на Вилли. - А  я  пощупаю,  что  там  у  тебя  за
ощущение в штанах прячется...
     - Нобелевскую премию за открытие дам, - похвалил  Грэй  напарника,  -
только  я  тебя  умоляю,  брат,  не  забудь  свое  гениальное   прозрение.
Абстрагируйся до победного, держись.
     - Я тебе обещал, - твердо сказал Вилли, - не бойся,  Торопыга,  Вилли
не подкачает.
     - Торопыга?.. - прыснула Беверли и  куснула  Грэя  за  ухо.  -  Ты  и
вправду везде и всегда торопишься?
     - Когда как... - тихо ответил Грэй.  -  С  тобою  мне  торопиться  не
хочется... Твое секс-шоу мне нравится донельзя, и я желаю его смотреть  до
донышка, благо позволяет время...
     "Девиз вояджера, - подумал Грэй, вынося девушку в коридор, - В НУЖНОЕ
ВРЕМЯ В НУЖНОМ МЕСТЕ. Быть. Умри, но будь".


                           Акт... ("Три икса")

     ...утро заглянуло в комнатушку проститутки по  имени  Бев  и  увидело
двоих, Мужчину и Женщину, обессиленно  лежащих  в  развороченной  постели.
Женщина курила  папироску,  вставленную  в  длинный  деревянный  мундштук,
изукрашенный  затейливой  резьбой:  крохотными  дракончиками,  пожирающими
совсем уж крохотных человечков, - и говорила Мужчине, лежащему неподвижно,
как труп, с закрытыми глазами и вроде бы даже  не  дышащему:  -  Ты  очень
милый, котик... Я себя давненько не чувствовала женщиной, а с тобой  вдруг
вспомнила, что я не только кукла с дыркой, в которую суют конец  и  вертят
как захотят... Ты будто угадал, знал,  что  мне  нравится,  а  что  нет...
Откуда ты, такой?
     Мужчина не отвечал.
     - Ну, если не хочешь, не говори... Я чувствую,  ты  меня  внимательно
слушаешь, вот и слушай... Я болтушка, а поговорить не с кем... С тобой,  я
чувствую, можно... У меня когда-то мальчик был, очень милый, почти как ты,
милый, далеко отсюда... Я  родом  из  Кентукки,  слыхал  может,  городишко
такой, Хаззард?.. Говорят, когда-то  лихое  и  широко  известное  местечко
было... Ну так вот, мы пожениться хотели, а он из богатой семьи, отец  его
взбесился как раненый койот, меня побил, мальчика моего запер. Потом шериф
пришел, и сказал моей ма, чтоб я из городка убиралась, не  то  он  меня  в
тюрьму упечет. Ты слушаешь меня, правда ведь?..
     Мужчина не отвечал. От слушал музыку. Где-то в доме играл патефон,  и
звуки тягучего блюза доносились в эту комнату.  Переплетались  с  тяжелыми
ароматами ночных игрищ... Кто сказал: "Блюз  -  это  переживания  хорошего
человека, расставшегося с женщиной?" - подумал Мужчина. "Великий Король Би
Би? Или Джеймс Браун?.. Хорошо сказал. Не в бровь, а в глаз попал. Блюз  -
музыка мира Бев. Джаз - музыка ее времени...".
     - Я сама не знаю, зачем тебе рассказываю... Но ты не дуйся,  ладно?..
Ма поплакала, за волосы меня потаскала, чуть не выдрала все, потом собрала
узелок, одолжила двадцать долларов и говорит: "Уходи, здесь тебе жизни  не
будет, один раз в шлюхи записали, все, не отмоешься...". Я и ушла,  а  что
оставалось? Мальчика моего повидать напоследок жутко хотелось, но разве  к
нему доберешься...
     Мужчина вдруг открыл глаза и хрипло попросил. - Дай папиросу.
     - Возьми,  котик,  возьми!  -  Женщина  вытряхнула  из  бело-голубой,
мягкого картона, пачки папиросу и осторожно вставила  мужчине  между  губ.
Поднесла огня. - Слушай, малыш, а где это ты взял такие? Странные, я таких
никогда  не  курила...  Не  по-нашему  написано,  это  египетские,   да?..
Вку-усные...
     - Нет, - ответил Мужчина, пару раз глубоко затянулся и смял папироску
в бронзовой пепельнице, лежащей на влажных простынях,  между  телами,  как
пограничный знак, как символ, означающий  перекур,  временное  затишье  на
поле битвы. Затем Мужчина перевернулся на бок, вытянул  руку  и  кончиками
пальцев коснулся предплечья Женщины, лежащей на  спине,  повернув  к  нему
лицо. - Это русские, - сказал Мужчина, - точнее, малоросские, еще  точнее,
новоросские. Там написано "Беломорканал", Одесса. Он еще не построен, этот
канал, но будет... Этих кровавых папирос в твоем мире быть не  должно,  но
они есть везде, где есть я... Кури, кури. Тебе нравятся?
     - Да, - она затянулась последний раз  и  потушила  папироску  о  край
межевого бронзового знака, как бы разделяющего сейчас их,  символически  -
всех мужчин и всех женщин. - Бэ... ламур... кэмэл... Верблюжья любовь, да?
А это куда? Я и не знаю... Ты знаешь? Научи, малыш... приятно, наверное?..
- она переложила пепельницу и мундштук (в постели стираются ВСЕ  границы!)
на столик, стоящий у кровати с ее  стороны,  и  села.  "Красивое  тело,  -
подумал  Мужчина,  -  сильное  тело,  умелое...  Танцуй...  Этот  танец  -
твой...".
     - Ты волшебная женщина, - сообщил он ей. - Ты  знаешь?  Тебе  удалось
меня расколдовать.
     И ОН НЕ СОВРАЛ.
     -  А  ты  был  заколдован?  -  повернула  она  к  нему  личико,   еще
неистасканное, но с первыми морщинками, лучиками разбегающимися от глаз. -
Правда? Вот здорово... Ты принц?
     - Не сказал бы. - Ответил Мужчина. "Если и принц, то не твой...  быть
может, к сожалению", - подумал он. - Я солдат.
     - Да-а? - она удивленно посмотрела на него. - А по тебе не скажешь! У
меня много солдатиков побывало в руках и кое-где еще, но они  либо  совсем
ничего не умеют, бедняжки, либо грубые, как полисмены. Грубее  них  только
пьяные и женатые. А ты, мой котик, умеешь все на свете, что женщине  надо,
и ласковый такой...
     - Не называй меня котиком, -  вдруг  резко  велел  Мужчина.  -  Лучше
собакой бешеной.
     - Мэ-э-эд дог... - медленно произнесла она,  будто  пробуя  сочетание
слов на вкус, - нет, что ты, - резюмировала, - тебе такое имя не подходит.
     - Тогда лучше вообще никак не называй.
     - Ну хорошо, - послушно кивнула послушная девочка. -  Будешь  у  меня
Малыш. Ты такой большой, могучий, а играл со мной, как... - она запнулась.
     - Pussy-cat - это ты. Я же  просил!  -  урезонил  ее  Мужчина.  Вновь
погладил кончиками пальцев ее предплечье. - Встань, пожалуйста...
     - Как ты хочешь? Может, по-собачьи снова?..
     Она  быстренько  приняла  упомянутую  позу  и  призывно,  соблазняюще
покачала ягодицами.
     - Ты уже отдохнул, Малыш, еще будем?
     Мужчина открыл было рот,  хотел  что-то  сказать,  но  промолчал.  "И
все-то  она  понимает  слишком  буквально...",  -  подумал.  Посмотрел  на
соблазнительно прогнувшуюся спину партнерши по  плотскому  пиру  и  сказал
себе: "Тело требует ублажения. Кушать хочет. Никуда от этого не  денешься.
Триединое естество - душа, тело, разум, - имя ему: Человек".
     Улыбнулся Женщине.
     - Magic woman... - сказал, а подумал: "Может быть,  ей  действительно
удалось снять с моей души заклятие, наложенное мной самим. Клин  клином...
Следовательно, эта роскошная самочка не только утешила, накормила голодную
плоть, но и непостижимым образом напоила болевшую душу  чем-то  большим?..
Однако в таком случае она - уже далеко не  самка  для  меня.  Она...  Даже
глаза у нее - не холодные и циничные, как положено проститутке. Тогда  КТО
для меня была Бев, и почему я, вместо того, чтобы наслаждаться очарованием
мгновения, постоянно рефлексирую? Выясняется, что и  для  плоти  моей  она
была необходима донельзя, она была настолько великолепной в постели, что я
не хотел других, и это тоже привязало меня к ней, я стал как бы наркоманом
ее тела... Но - клин клином. И вот, вышибив  зависимость  от  ее  тела,  я
ухитрился снять оковы и с  души?..  Теперь  химическая  лаборатория  любви
моего организма начала вырабатывать другие энзимы, реагирующие  на  другой
объект?.. Но - неужели все так неприглядно-просто? Боже Мой, ну  о  чем  я
постоянно думаю, думаю... ну и зануда же я, е-мое. В шею!".
     - Погоди секунду, - он рывком выбросил тело с кровати, приземлился на
ноги, встал во весь рост, сладко потянулся.
     - Ка-акой ты! - с восхищением протянула  стоящая  на  четвереньках  в
развороченной постели Женщина, ощупывая его взглядом с головы до  ног;  он
буквально физически чувствовал  прикосновение  этого  страстного  взгляда:
Женщина  находила  в  своем  ремесле  не  только  лишь  источник   дохода,
позволяющего жить вообще: деньги - в этом мире, - все! но и нечто большее,
именно то, что спустя тридцать лет отправит "на панель" дочерей богачей  -
им казалось, что  сексуальное  раскрепощение,  секс  как  таковой  -  путь
обретения настоящей свободы, побег из зоны ханжеской христианской этики...
Бог Мой, подумал Мужчина, нет в мире для  МЕНЯ  счастья.  В  постели,  где
напрочь стираются все границы, не сыграешь  и  шлангом  не  прикинешься...
ЗДЕСЬ ВСЕ СТАНОВЯТСЯ САМИМИ СОБОЙ. ВСЕ, КРОМЕ МЕНЯ... Я в родном мире  уже
даже этого не могу. Ну, что ж, о чем просил, то и получил... но, с  другой
стороны, разве в физической оболочке дело? Разве не в том суть, что ВНУТРИ
нее?..
     - Красив, как бог, да? - спросил он, играя мышцами. И никто  в  мире,
кроме него, не ведал, с каким сарказмом и злой иронией это было сказано.
     - Да-а... малыш... - срывающимся голосом исторгла проститутка.
     - Ну смотри, пока даю, - он постоял еще несколько секунд,  пожираемый
ее жадным взглядом. Прикосновения бесплотной ладони  страсти  ощущались  в
основном  точно  посередине  туловища,  и   результат   настойчивых   этих
"поглаживаний" взгляда партнерши, разжигающего огонь вожделения в мужчине,
немедленно проявился внешне - бурным возгоранием.
     - О-о-ох, - вздохнула женщина, - баловник...
     Быстро перебирая руками и ногами, она метнулась, как кошка по  крыше,
по кровати к мужчине, с  явным  намерением  ухватить  взметнувшийся  огонь
ртом. Мужчина резко присел, и ее губы с разгону уткнулись в его  грудь.  -
Погоди... - выдохнул он едва слышно, - не спеши... - он прижал ее голову к
себе, утонул лицом в волосах ее, и прошептал: -  Я  бездомный,  влюбчивый,
ничей... Люди, позабудьте про  меня...  Я  любуюсь  пламенем  свечей...  И
домами, ждущими огня...  А  когда  наощу