волосы
постаревшего  на  пятнадцать  витков  Китча   совершенно   не   прикрывали
непропорционально большие, оттопыренные торчком  от  головы,  уши  хозяина
полуподвальной квартирки. В другом времени он бы уже давным-давно  побывал
у косметического хирурга. - А ты... - он выпученными глазками таращился на
возникшего из ночной тьмы гостя, как на ожившего  покойника,  извещение  о
смерти которого  вчера  еще  прочел  в  газете,  -  ...однако,  совсем  не
изменился, Большой! Ты что, в консервной банке лежал?! И что это  на  тебе
за костюмчик странный?
     - Ага. - Кивнул Грэй. - Все прошедшие годы лежал. Хорошо  сохранился,
да?
     - Спрашиваешь! - коротышка потер глаза, видимо, пытаясь  окончательно
проснуться. - А ты мне не приснился, Грэй?!
     - Нет, - заверил гость. - Можешь потрогать. Или ущипни себя за щеку.
     - Так и сделаю, - Китч послушно ущипнул  себя  за  мясистую  щеку.  -
Бо-ольно... Ты где пропадал, задница?! Ни  слуху  ни  духу,  канул  как  в
прорубь...
     - В тюрьме торчал, как твои  уши,  -  ответил  Грэй,  не  вдаваясь  в
подробности, - сцапали, лбы дубовые...
     - Письмишко бы хоть черканул, - обиделся Китч. - Задница!
     - Мне там бумаги, знаешь, не давали, старик. Я  в  китайской  кутузке
торчал, дикий народ, изуверский, знаешь. Не только по  пяткам  бамбуковыми
палками лупят, а еще и бумагу не дают, даже для подтирки, хотя сами  ж  ее
изобрели. А узникам совести до сих пор не дают.
     - В Кита-а-а-ае?! - изумился Китч. - Как тебя угораздило?!
     - Жизнь - как ветер, - задумчиво ответил Грэй. - Никогда  не  знаешь,
куда подует, как  говаривал  мой  любимый  надзиратель,  большой  философ,
знаешь... Ты это, старик, болтать кончай, о'кей? Мне  нужна  твоя  помощь,
срочно. Потом еще зайду,  обо  всем  поговорим.  Ты  как,  не  завязал  за
прошедшие годы-то?
     - Какое там! - махнул рукой толстячок и уселся  на  стул,  наконец-то
прекратил крысиные бега  из  угла  в  угол,  взад-вперед,  по  комнатушке,
обставленной убого, грязной и сырой. - Моя жизнь  -  как  болото,  Большой
Грэй, так и не отпустило. Черта с два выберешься, коль попал...
     - И никаких изменений? Я гляжу,  эта  комната  какой  была,  такой  и
осталась. Совсем как я... Даже лампа висит, где и висела. У тебя ж капуста
водится, не мог электричество провести? Даже в Китае и России уже  местами
есть...
     - А на кой оно мне, - осклабился Китч. - Мне с керосинкой  привычнее.
Плати еще всяким...
     - Скря-яга, - ласково сказал гость. - Если человек жлоб, говорят,  то
это уж на всю жизнь. Какой был, такой и остался.
     Постарел только, подумал вновь с грустью. Совсем дедом стал, поседел,
полысел, брюхо отрастил,  физия  сморщилась.  Сколько  ж  тебе  сейчас-то,
дружок?.. Ах да, сорок... И все равно, как я рад  видеть  тебя,  ты  и  не
представляешь. Жалею, что пришлось аж спустя столько лет  возникнуть,  но,
прости, Дорога требует. У меня очень мало  времени,  и  помочь  эффективно
можешь сейчас лишь ты.  Я  не  волшебник  сказочный  какой-нибудь,  этакое
ходячее чудо (пускай и поневоле иногда) из фэнтэзи-романа, мановением руки
и парой слов заклинания овладевающее духом, материей и энергиями стихий, я
простой сверхчеловек (как бы глупо  это  ни  звучало),  и  мне  необходима
вполне укладывающаяся в ограниченные пределы сайенса  помощь.  Я  не  могу
пока в этом мире устанавливать свои законы; я подчиняюсь  уставу  здешнего
монастыря. Скорбная плата - пятнадцать выброшенных витков. Я  ведь  теперь
не смогу для Китча появиться в "промежутке"...
     - ...а в общем, ты  прав,  почти  без  изменений  живу,  -  продолжал
рассказывать хозяин. - Разве что... - он запнулся, но продолжал, - женился
я, ребятишки у меня, старшей дочке четырнадцать почти, и младшие ребятишки
бегают уже, лопочут, сорванцы... Двое у меня, мальчуганы. Близнята...
     - Ты?! - отвесил челюсть гость. - При твоей-то профессии?!  И  где  ж
твоя благоверная с наследниками?
     - Там, - махнул ручкой хозяин. - В других комнатах, спят...
     - И кто ж избранница? Что за королева красоты штата? Вот  не  поверил
бы, что Ушастик, король сутенеров, женился...
     - Да  так,  одна...  -  странно  замялся  Китч.  -  Потом  как-нибудь
познакомлю. Ты говорил, у тебя дело? Китайская кутузка надоела,  хочешь  в
Синг-Синг? Хотя, я вижу, тюрьма на тебя как эликсир молодости влияет.
     - А-а, брось, - отмел гнусные подозрения гость.  -  Вот  что,  старый
друг. Мне нужна пара костюмов, из тех, что нынче в моде, чтоб выглядеть  в
них, как голливудские суперзвезды, кто там у вас сейчас ("А действительно,
кто? Не попасть бы пальцем в небо!", -  озадаченно  подумал  Грэй.)  самый
популярный? Один мне, другой на парнишку с тебя ростом, но худого. Еще мне
пару девочек одолжи на сутки,  будь  добр.  Посмазливей,  крепкотелых,  но
таких непременно, что умеют держать язык за зубами и  лишних  вопросов  не
задают. И чтобы  в  их  приятном  обществе  мужчина  мог  ощутить  себя  в
атмосфере...  ("Интересно,  знают  они   сейчас   термин   "декаданс"?..")
забвения, упадка, не знаю как... в общем, чтобы это были ДЕВОЧКИ ЧТО НАДО,
если понимаешь, о чем это я. Далее. Мне  нужны  деньги.  Я  понимаю,  тебе
подобная просьба как нож в сердце, но... извини,  старик.  Друзья  ведь  в
беде не бросают, иначе на что они сдались в таком случае, правда,  Китч?..
И далее. Насколько мне известно, любой владелец дансинга не прочь  оказать
тебе услугу.  Мне  необходим  хороший  оркестр,  джаз-бэнд  не  последнего
пошиба. На вечер. Если каша заварится, то ближе к  сумеркам,  мои  дела  -
вечерние, сам знаешь... А теперь - последнее. Насколько  мне  не  изменяет
память, в  некоем  рекламном  агентстве  Джо  полтора  десятка  лет  назад
работала одна девушка, художница. Ты знал ее мало, но нашей общей знакомой
ее назвать можно. Я мисс Беверли подразумеваю, ты помнишь такую? и  понял,
надеюсь. Она еще там работает или где она, хотелось бы знать?
     - Нет, - быстро ответил Китч. - Больше не работает. Несколько лет как
ушла. Слушай, Большой, если ты затеваешь крутое дело... может,  ну  его  к
черту? Для тебя мне не жаль денег никаких, как ты мог подумать! Я дам тебе
сколько нужно, сколько хочешь, поезжай куда,  схоронись.  В  тюрьме  разве
жизнь? Давай прямо сейчас и дам, и поезжай. Не хочу чтобы тебя сцапали.
     - Спасибо, старик. Но это не то, о чем ты подумал.  Так  где  мне  ее
разыскать? Она в добром здравии?  -  пристально  посмотрел  Грэй  в  глаза
старому другу Китчу. Коротышка неожиданно  отвел  взгляд.  У  Грэя  сердце
вдруг заскользило из груди вниз... - Уж не  хочешь  ли  ты  мне  сообщить,
что... Бев несколько этих лет работает на тебя?! Я просил,  конечно,  тебя
за ней присматривать, если пропаду внезапно, помочь в случае нужды, но  не
до такой же степени, друг! А?..
     - Как ты мог подумать!! - искренне возмутился Китч.
     - Ну тогда... неужели... - сердце  рухнуло  окончательно,  куда-то  в
живот.
     НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!!!!
     Видимо, на лице Грэя отразился  такой  неподдельный  ужас,  что  Китч
замахал руками перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.
     - Жива, жива! Не думай... -  Китч  снова  странно  запнулся,  и  Грэй
спонтанно принял мгновенное решение  просканировать  его  мысли.  Поспешно
просканированные,  они  подтвердили  -  искренность   неподдельна,   но...
ЧТО-О-О???
     Сердце взмыло в грудь, и тут же вновь рухнуло, причем до самого низу.
     - Беверли  -  твоя  жена-а?..  -  полуутвердительно-полувопросительно
вымолвил ночной нежданный гость.
     Хозяин промолчал. Его мысли сказали все без слов.
     И ночной нежданный пришелец добавил, скривившись,  будто  неочищенный
лимон целиком проглотил: - Мм-мда-а-а...  друг.  Ну  что  же,  поздравляю.
Хотелось бы и ее, конечно, поздравить...
     - Не надо, - прошептал Китч. - Лучше не  надо...  я  дам  тебе  денег
сколько угодно, сделаю для тебя все, что хочешь, только...
     - ...никогда не возникай пред ясны очи ее. Потрясающе.  Ладно  уж.  Я
твой друг, ты знаешь, а... на кой друзья сдались, если  они  не  выполняют
просьбы... друзей,  хм,  в  беду  попавших.  Ты  понял?  Я  -  твой  друг.
По-прежнему.  А  мой  друг  Ушастик  Китч  остался  в   тысяча   девятьсот
двенадцатом... Не терзайся. Менее чем через сутки я  исчезну...  из  твоей
судьбы навсегда. А для Бев, я вижу, помер я пятнадцать лет назад... Что  ж
ты ее в сырости без нормального света держишь, супруг любящий, мог бы нору
пошикарнее снять...
     - Там, - вяло взмахнул ручкой хозяин, - твои шикарные хоромы,  я  все
переоборудовал...
     - Молодец, - похвалил Грэй умершего пятнадцать  лет  назад  друга.  -
Чего для любимой женщины не сделает настоящий мужчина. Я и не  сомневался,
что Бев достойна... и даже такой скряга денег не пожалеет. И когда успели,
прыткие ребята... Ну ладно. О драконах  боле  ни  слова,  -  он  рассеянно
взглянул на правое. - Тут за углом фордик стоит,  и  в  нем  сорок  шестую
минуту меня дожидается кореш. В китайской кутузке вместе  торчали,  парень
что надо, в отличие... Я пошел, Лопоухий. Когда подскочить  за  обещанными
услугами?
     - Часа через полтора... - промямлил съежившийся,  словно  в  ожидании
удара, Китч. - Раньше не поспею... Грэй... Ты на  меня  зла  не  держи,  я
прошу... Ты ведь исчез, бросил ее, а она так мучилась...  я  не  хотел,  я
старался удержаться, но она сама, знаешь... Прости меня,  друг,  я  правда
люблю ее. Ну что ты, в самом деле, если б она тебе нужна была, разве исчез
бы...
     - И то хлеб... Последнее дело - на кого-то вину сваливать. Молчи  уж,
герой. Оставил попечителя на свою голову,  блин  горелый.  О'кей,  дружок.
Всего хорошего. Успехов, как говорится, в личной жизни и семейного счастья
на   долгие-долгие   годы.   Детишек   вот   только   твоих   -    жаль...
мальчишек-близняшек и красавицу-дочку... она хоть красавица?  Или  в  тебя
пошла, ушастая?.. - и Грэй ушел, не позаботившись ответить  на  сдавленный
вопрос Китча: "Почему?..", в сердцах хлопнул дверью, едва  не  вывалив  ее
вместе с косяком из стены, и лишь на  улице,  медленно  шагая  в  обратном
направлении, обнаружил, что его щеки влажны. Сердце уже вернулось на  свое
место, но глаза явно переместились на мокрое...  Даже  удивился.  "Неужели
она мне была настолько дорога, что стоит слез моих?".
     - Но по большому счету свершившееся - справедливо. Я  не  имею  право
вызверяться на Ушастика и винить хоть в чем-то ЕЕ... Я все равно был не  в
состоянии дать ей в этом мире то, что обеспечил он, оседлая душа, подловив
момент: домашний очаг, защиту, уют, детишек, сытость и покой...  Что  бабе
нужно еще. Мой удел - странствие, я огонь, вода, ветер, что угодно, но  не
почва под  корнями  древа,  порождающего  жизнь.  Я  могу  сжечь,  я  могу
обогреть, могу напоить иссушенную душу, овеять  вспотевший  после  тяжкого
труда лоб. А женщина, как земля, жаждет постоянства и покоя, уверенности в
будущем своих детей... - он посмотрел вверх, на звезды, запрокинув голову.
- Моя дорога там, я ветер, я небо... И  здесь,  в  родном  мире,  в  любом
времени, я лишь гость, пришел, ушел, здравствуй,  до  свидания,  прохожий,
забегающий на огонек, вынужденный убраться  вон,  когда  щелкнет  костяшка
счетов, перебросив следующий оборот планеты вокруг собственной оси вниз, в
прошлое... За что боролся, на то и напоролся, короче говоря.  Так  мечтал,
так хотел этого - вот, заполучи и не жалуйся... Земля и  ее  оседлые  души
жители подчинены строгому соблюдению хода  времени,  сутки,  щелк,  сутки,
щелк, складываются в года... год,  кррак,  год,  кррак...  один  за  одним
нанизывающиеся на связующую нить мира - течение  времени  и  пространства,
сплетенных в единое целое... Оседлые души - частицы мира, их  породившего,
а вояджер - уже нет, и поэтому неумолимая полночь выбрасывает его вон, как
только планета сделает  полный  оборот.  Точка  входа  обращается  в  свою
противоположность  -  точку  выхода...  Почему  именно  так  поступают   с
путешественниками их родные миры, Грэй  пока  еще  толком  не  разобрался.
Потому принял за аксиому, что это  их  месть  тому,  кто  предал,  ушел...
Организм предавшего, вернувшийся в родной ему ритм времени,  вместо  того,
чтобы влиться обратно, стать  частью,  отторгается  -  прочь,  прочь,  как
только минуют сутки - минимальная единица измерения Дороги...
     - Вилли, - сказал он нарочито весело, выныривая из-за угла и влезая в
форд. -  Поехали  кататься,  у  нас  полтора  часа  увольнительной!  Давай
истратим их как настоящие мужчины. Вали с моего места! Как это сказал один
умный человек, твой соотечественник, кстати... У настоящего мужика  должна
быть машина. Ах, у тебя нету машины? Ну-у, тогда ты еще не мужчина! Ох  уж
эти мне америкосы...
     Непростая это, между прочим, штука - справедливость, - подумал  Грэй,
поворачивая "утреннюю звезду" направо, к северу, - и много горя видел  род
человеческий  во  имя  ее.  Зло  с  добром  переплетены  так  тесно,   что
выдергивать  их  часто  приходится  разом.  Жестокий  путь  справедливости
прокладывается прямо по живому, по людям, безотносительно к их чувствам  и
естественным недостаткам... Вояджер - существо, обрекшее себя на страдания
во имя справедливости, доложу  я  вам,  господа  оседлые  души.  И  на  то
обрекшее, что пожаловаться некому и некуда. ТАМ,  "наверху",  Его  нету...
Нетерпимое это дело и немилосердное. Кроме всего прочего, искоренение  зла
иссушает душу того, кто посвящает себя ему всецело, отсюда  очень  точное:
"жажда справедливости", - а остаток на дне кристаллизуется в нечто,  более
напоминающее ненависть,  чем  любовь...  Вряд  ли  отдавая  себе  отчет  в
последствиях, вояджер между тем  вовлекает  обычных,  не  нюхавших  смрада
Дороги, людей в свои совсем не обычные игры. За ним следуют с  увлечением,
он притягивает своей энергией, но  со  свойственной  людям  хитростью  они
играют в эту игру, стремясь извлечь для себя максимум житейской пользы,  в
отличие от вояджера, обреченного на полнейший альтруизм - личной выгоды на
Дороге не сыщешь, она там и рядом не  стояла,  ты  только  отдаешь,  когда
идешь, суперэгоист просто не сможет  выйти  на  Дорогу...  обреченного  на
неприкаянность души и одинокие ночевки у костра...
     Он встрепенулся. Что  это  я?  подумал  удивленно.  Прямо  трактат  о
вояджерах цитирую. Ненаписанный, конечно. А  может...  взять  и  написать?
Кому же еще, как не мне, "писателю",  блин,  дописавшемуся  в  свое  время
до...
     Он волевым  усилием  блокировал  в  подсознании  поток  воспоминаний,
полезший было наружу, и переключился на текущее время.
     Китч дураком никогда не был. Вот и расстарался.  А  слова,  сказанные
женщиной, разве что-нибудь стоят в этом мире?.. Ты дурак, ты,  Грэй,  если
верил, что женщина способна дождаться человека, пообещавшего забрать ее  с
собой к звездам... Мало тебе было убедительных примеров раньше, до  нее?..
Зачем ей журавль. Она пригреет синицу, и довольна. Женщина  -  как  земля.
Земля - женщина. Дарующее жизнь лоно. _М_а_т_ь_ _в_о_...
     - Хе-хе-хе, - сказал Грэй. - По полочкам разложил, зануда.  Вояджеров
кто-то должен рожать, а как же!.. Вот умник.
     - Ты, друг, не очень гони, - посоветовал Вилли. - Еще врежемся...
     - Какой вояджер не любит  быстрой  езды,  Вилли!  -  заорал  Грэй.  -
Особенно  когда  из-под  ковровой  бомбежки  воспоминаний   уносить   душу
надобно!..
     - ...Здесь одежда, - говорил старый друг Китч, передавая через  порог
Грэю большой пакет, - вот капуста, - протянул он туго набитый бумажник,  -
три косых тебе достаточно, надеюсь? а тут написано, как разыскать девиц  и
дансинг, - сунул клочок бумагу в руку ожившего  покойника,  пришедшего  из
ночи, -  ты  бы...  зашел  все  же,  Большой  Грэй,  не  по-людски,  через
порог-то...
     - А мне с тобой обмениваться рукопожатиями и  целоваться  некогда,  -
повторил Грэй. - Прощай навеки... друг.
     - Почему ты пожалел моих детей?! -  бросил  вдогонку  Грэю  маленький
человечек, муж его Любимой Женщины.
     - Они тоже будут сутенерами, Лопоухий,  -  через  плечо  отбил  ответ
Грэй, - и такими же лопоухими как ты. А дочка - сам знаешь кем.
     - Задница!! - вдруг повысил голос Китченер, выскакивая  за  порог.  -
Подонок! Ты думал, что ты один такой всегда удачливый,  все  тебе  одному,
деньги, любовь, ты такой сильный, такой умный, бесшабашный, по колено тебе
море! За все надо платить, ублюдок, хочешь не  хочешь!!  И  моя  дочка  не
лопоухая, слышишь, ты!!!
     Он прав, подумал Грэй. Был такой грех, тогда. В двенадцатом. И все-то
человеческое мне не чуждо... Возомнил, это  да.  Первые  годы  на  Дороге,
случается... Дорвался. Но он даже и  не  подозревает,  какую  цену  я  УЖЕ
заплатил, какую сейчас плачу, какую еще заплачу...  и  КАКИМ  затравленным
судьбой и  людьми  я  был  когда-то,  ему  и  не  снилось...  О  чувствах,
испытываемых человеком,  которого  судьба-злодейка  наделила  отторгающими
людей чертами, принуждавшими всех рано или поздно  отторгать  меня,  этому
любимчику женщин местных масштабов даже в скрученном кошмаре не  узнать...
О чувствах человека, метаболизм которого патологичен, изменен и поэтому он
резко отличается от окружающих и в физическом, и в психологическом  плане,
а люди не любят отличных  от  себя,  над  такими  либо  смеются,  либо  не
замечают,  либо  отторгают  активно,  применяя  унижения  и  насилие...  и
неизвестно, что больнее - когда бьют, или когда  смеются...  Впрочем,  это
и_х_  грех, и они за него будут  платить.  А  истина  в  том,  что  к  ней
приходят через страдания.  Кто  не  испытывал  душевные  муки,  не  узнает
истины. В частности - никогда не выйдет за стену, дверь не  откроется  "за
просто так".
     Он  остановился  и  обернулся  к  Китчу.  Хотел  что-то  сказать,  но
промолчал. Что _и_м_ скажешь, что они знают...
     Повернулся и пошел дальше. Дальше по Дороге - больше ему идти некуда.
     - ...милый, кто та-ам? - вдруг послышался отдаленный  женский  голос.
Грэй споткнулся на ровном месте, но тут же прыгнул вперед,  стиснув  зубы,
чтобы не взвыть  от  душевной  боли.  Сердце  рухнуло  вниз,  и  казалось,
выскочило из пяток и покатилось по дороге...
     - Ничего, ничего, дорогая, успокойся, - услышал он голос  Китча,  уже
поворачивая вслед за сердцем за угол дома, -  извини,  что  разбудил,  иди
спать, это просто случайный клиент заглянул...
     "Я больше тебя никогда не увижу, родная моя, - сказал ЕЙ Грэй. - Но я
тебя, знаешь... никогда не забуду..."
     И он схватил свое сочащееся черной кровью тоски сердце, израненное  о
неровности Дороги, и спрятал в  грудь,  туда,  где  его  больше  никто  не
достанет.
     - ...Вилли, - назидательно сказал он напарнику, швыряя на пол  кабины
форда пакет. - Бабам верить - себе дороже. Хотя они ни в чем не  виноваты,
они такие, и пусть... Мы слишком много себе воображаем, и вкладываем  свои
мечты в конкретную женщину, забывая, что она - человек со своей  душой,  а
не придаток твоей собственной души. Мы сами обманываем  себя,  вот  в  чем
соль. А не они - нас...
     "Надо же, надо же, надо, - подумал он, - же было такому  случиться...
Надо же, надо же было мне влюбиться..."
     - Во! - восторженно воскликнул Неудачник, заправский  мужик.  -  Я  и
говорю, пулю им в глаз, стервам патлатым! Навоображали себе...
     - НИ ЗА ЧТО, - отчеканил Грэй, яростно  давя  желание  просканировать
биоспектр и влезть  в  мозг  Беверли,  чтобы  получить  ответ  на  вопрос:
"ПОЧЕМУ???". - Казнить невиновных - пакостное занятие! Ты все  неправильно
понял, нонкоруб!.. Не уподобляйся же тем, с кем ты в силу места и  времени
своего рождения обречен воевать...
     Грэй на секундочку представил себе, как  такой  вот  Вилли  режет  на
кусочки живую, кричащую, зовущую на помощь  Беверли...  Бр-р-р-р-р-р!!!  О
боже ж мой! содрогнулся он от невыразимого ужаса.
     - Ха, невиновные! - прорычал Вилли. Он внезапно озверел не на  шу