и  понимаю:  заартачатся  рыцари  -
высадит, по три литра воды даст и высадит. Керит брови приподнял, взглядом
сверкнул и деланно-спокойно отвечает:
     - Требования ваши мы понимаем. Но у нас многие причины есть,  молчать
чтобы. И одна из них - как раз ваше незнание, полное незнание  обстановки,
незнание возможностей тех, кто заинтересован  в  уничтожении.  Уничтожении
нас, потому что о нас им известно многое, и уничтожении вас, потому что  о
вас неизвестно ничего.
     Я бы на такую фразу взъярился, а Серчо спокоен, даже улыбочка на лице
появляется.
     - Ну, вот и договорились. Теперь у меня  никаких  сомнений  нет,  как
действовать: либо вы сейчас, прямо вот тут  разъясняете,  что  к  чему,  и
тогда мы вместе  мозгуем,  либо  я  вас  довожу  до  Узкого  прохода,  там
высаживаю, и мы расходимся, как в море корабли. Вот так.
     Керит тоже ухмыляется:
     - Ну, от вас не отстали бы, даже если бы вы сами шли, а теперь, когда
вы уже со мной да с Чисиметом поякшались, так и  подавно  не  отстанут.  И
встречи будут куда посерьезней той, ночью  в  степи.  Враг  переговоров  и
соглашений не признает, это я к тому, что вы, может быть,  надеетесь  себя
нейтральными объявить.
     Знахарь замечает со своей полки, раскачиваясь в  такт  с  колыханиями
танка:
     - А какой резон вашим словам верить? Вы же теперь для нас не посланцы
дружественного Межозерья, Великий Воин  вам  только  прикрытием  был,  ежу
ясно!
     Про ежа Знахарь по-русски ввернул, нас с Серчо порадовать  решил.  Но
Серчо радости не высказывает, а продолжает на послов глядеть выжидательно.
Керит молчит, Чисимет  молчит,  я  молчу.  Немая  сцена.  Наконец,  тишину
нарушает Керит:
     - Ладно. Вы узнаете то, что хотите.
     Серчо глядит на меня, я его мысль понял и включаю общую трансляцию (а
запись с самого начала идет). Включил, и голосом  официального  журналиста
вопрошаю:
     - Уважаемые  попутчики,  не  хотите  ли  вы  сообщить  экипажу  более
подробно цели и задачи вашего путешествия, намеченные пути их достижения и
наиболее вероятные препятствия, которые при достижении  этих  целей  могут
возникнуть?
     Чисимет пихает в бок Керита и начинает:
     - Цели - если целью называть какое-то место - не сильно отличаются от
тех, что были объявлены Маршалом. А задачи, конечно, другие. Наверное, вам
известно, что сейчас на дальнем северо-западе  сложилась  весьма  тяжелая,
как бы сказать, ситуация. Идет извечная борьба между  Темными  и  Светлыми
силами, но сейчас она находится в одном из критических  положений.  Темные
силы выступают под предводительством мага, который имеет много имен на тех
языках, которые мы знаем, и, наверное, еще больше на неизвестных наречиях.
Но для всех он - Враг. Сейчас,  вот  именно  сейчас  он  получил  реальную
возможность взять почти полную, а затем и просто полную власть над дальним
Северо-Западом, Средними Землями, как их  называют  жители.  Светлые  силы
оказались разобщены - отчасти по своей вине, отчасти стараниями Врага -  и
они могут проиграть эту битву. Это там, впереди. А мы с Керитом - посланцы
Восточного края, который есть  ничто  иное  как  эхо  Средних  Земель,  со
многими отличиями, конечно. Там у нас тоже идет борьба с  Темными  силами,
но нам легче, ибо они не собраны единой волей. Но  если  Враг  победит  на
Северо-Западе, то он неминуемо двинется на Юг, где ему вряд ли кто  сможет
противостоять,  и  на  Восток,  где  тоже  нет  достаточных  сил  для  его
сдерживания. И поэтому мы, два восточнокрайца, идем сейчас на запад. Ни я,
ни Керит не верховные мудрецы и не маги сколько-нибудь заметной силы, хотя
многое умеем и знаем. Мы - просто курьеры, мы просто несем  в  себе  часть
Древней Силы Востока, несем ее для Светлых Сил Средних Земель.  Ни  я,  ни
мой спутник не можем этой силой пользоваться, мы можем ее  только  хранить
или передать кому-нибудь. Но тот, кто эту силу сможет использовать,  будет
в состоянии поспорить хоть с самим Врагом.  И  Враг  это  знает,  и  знает
хорошо. Если он не навалился сейчас на  нас  всей  своей  силой,  так  это
только потому, что она ему нужнее в других местах... В Прибрежном Крае  он
запер нас в ловушке - через Хребет дороги нам не дали бы вахлаки, а  через
джунгли - сами знаете. Шесть лет мы пытались выбраться из Озерного края  -
и только сейчас ваш поход вкупе с легковерностью Великого Маршала дали нам
эту возможность. Враг, скорее всего, уже знает об этом, хотя у  него  есть
причины  не  доверять  здешним  своим  приспешникам,  и  поэтому   сейчас,
наверное, идет проверка. А причина - серьезная. Есть ведь  в  самых  диких
местах Хребта древняя раса и-ка, о которых никто ничего не знает толком, и
вести, которые идут отсюда во внешний мир - только те,  которые  им  нужны
или хотя бы безразличны. Именно поэтому Керит идет - не в Захребетье, а  к
Серому пику Красного хребта, туда, где не бывал еще никто из живых, и  его
дело - узнать у и-ка, что им нужно, и суметь  убедить  их  помочь  Светлым
силам. Вот и все, что я могу вам сказать.
     Рассказ эффект произвел. Я только по окончании заметил свой разинутый
рот и в ужасе выпученные Знахарские глаза. Серчо всю свою руководящую роль
забыл и затылок ерошит жестом прямо-таки простонародным. Пьеро  на  рычаги
нуль внимания - судя по тому, что танк по прямой идет, да и прочая  смена,
видать, не лучше.
     - Так, -  наконец  Знахарь  тишину  нарушает.  -  Значит,  теперь  мы
пособники этих самых Светлых сил? Отныне и навечно?
     Керит головой кивает.
     - И враги Темных? Это же все, это же мы уже не живые!
     Я, чтобы перебить панику, говорю:
     - Темные, светлые... Звучит красиво, куда уж нам,  да  только  в  чем
суть? А может, они как обычно - одного поля ягоды, только с кустов разных?
     Чисимет с Керитом глядят на меня непонимающе, затем начинает говорить
Керит; я таким голосом, наверное, кролику  таблицу  умножения  втолковывал
бы.
     - Темные  -  так  они  темные  и  есть.  Ну,  плохие,  понимаешь?  Им
вольготнее всего, когда в живых царят страх,  злоба,  ненависть  и  прочие
подобные чувства. Власть Темных сил - это власть призраков, у которых  нет
человеческих чувств. А Светлые силы - они хотя и разной  яркости,  но  они
противостоят темноте, хотя и не  всегда  успешно.  Ведь  этого  нельзя  не
понимать!
     Танк в очередной раз подкидывает, из-за этого торжественность момента
несколько смазывается, должного понимания  не  выходит.  Затем  Сергей  из
башни спрашивает:
     - Понимать, конечно, можно, а вот делать-то что будем  мы,  извиняюсь
за выражение, земляне?
     Дрон выводит на экран и  читает  вслух  инструкцию  по  отношениям  с
местными жизнями:

     "Вмешательство  во  внутренние  дела  объекта  посещения   в   стадии
государственных структур не допускается.
     Исключения:
     - предотвращение глобальных последствий стихийных бедствий;
     - явно выраженная угроза жизни  участников  экспедиции  или  жизненно
важному имуществу;
     - предотвращение действий аборигенов, явно  губительных  для  объекта
посещения в целом."

     Голос Пьеро откуда-то из глубины рубки:
     - А кто вмешивается-то? Ползем себе и ползем. А  если  угроза  будет,
так можно и вмешательством заняться!
     Знахарь на это бурчит:
     - Не беспокойся. Если это действительно так, как они говорят, то этот
Враг тебе быстренько угрозу организует.
     Серчо решает:
     - В полночь - связь с базой. Тогда все окончательно решится. Но  пока
что знайте хотя бы и то, что лично я - за. Честное слово.
     Я лезу менять Пьеро в ходовой рубке, и все  идет  как  прошлой  ночью
минус буран  и  плюс  сознание,  что  все  вокруг  неспроста.  Правда,  на
активностной картинке имеются неясного типа концентрации, явно не живые  -
но живущие не менее явно. Носятся вокруг, то в кучу собираются,  то  снова
вразброд. Экран локатора ничего не показывает, в оптике тоже все чисто - и
внимания на них я много не трачу, но время от времени поглядываю. Вот  еще
парочка появилась, силы прямо-таки пугающей,  а  по  радару?  А  в  радаре
вообще нечто несуразное - несколько скальных обломков в воздух поднялись и
парят над общей плоскостью. Только я эту картинку  разглядел,  как  мощная
парочка на нас кинулась - и камни  вместе  с  ней  тоже!  Я,  как  был  не
привязавшись, начинаю виражи и прыжки. Моя голова бьется то о перископ, то
о спинку, в жилотсеке вообще грохот стоит, как  от  консервных  банок,  но
веду я все равно зигзагами, потому что эта гадость уже  рядом  с  нами,  и
явно камнями в нас целит. Те призраки, что послабже, тоже тут, то  барханы
насыпают, то ямы мне роют - плевать, главное от мощных уйти  или  обмануть
их!
     Удар по крыше, еще один - ближе к корме, потом под гусеницы  попадает
нечто твердое и хрустящее, нас подбрасывает на нем, с крыши слышен  грохот
- что-то скатилось - и снова под гусеницами хруст. Локаторных экранов нет,
вернее, они есть, но не показывают ничего, а активностная  картинка  резко
краснеет, а затем так же резко бледнеет - все, эти духи свое  отыграли,  и
фон вокруг чуть ли не на три единицы упал. Гляжу в  перископ:  ветра  нет,
как отрезало, все спокойно. Засвечиваю наружный  осветитель,  разворачиваю
окуляр - и чуть не вою вслух. Не знаю, насколько он темный, этот Враг,  но
скотина он точно. Колпак с крыши как  обгрызен  -  вместе  с  локатором  и
прочей начинкой, конечно. А прочая начинка - это антенна спутниковой связи
и разнесенный  Л-дальномер.  А  тут  еще  сзади  Знахарь  спрашивает  этак
беззаботно:
     - Ну, как? Что-нибудь случилось?
     Моей ругани хватает минуты на три-четыре, обиделся Знахарь, наверное,
но сейчас мне не до его обид, честно. Конечно, есть у нас резервный  радар
ближнего действия под лобовым листом, но вот связь... Даже если  аварийную
систему с маяка на ручной режим перевести, все равно  плохо,  и  очень.  Я
злой, команда  тоже  не  рада,  и  пассажиры,  хоть  и  не  понимают,  что
случилось, но тоже мрачны соответственно нашему настроению.  Теперь  всему
экипажу дел хватает.  Мы  с  Пьеро  коробку  ведет,  Серчо  компьютер  под
запасной локатор переналаживает, а мы с Дроном и Сергеем связью занялись.
     Утро наступает, в перископе опять те же ряды облаков,  и  висят  себе
неподвижно, может быть, это здесь с прошлого года так. Серчо  морзянкой  с
базой перестукивается, а потом объясняет общий  смысл:  нам  дана  свобода
принятия решения с условием выполнения конечной  цели;  видимо,  Серчо  не
стал вдаваться в подробности, разъясняя международную обстановку в целом и
наше  в  ней  расположение  в  частности,  иначе  так  просто  они  бы  не
согласились. Бедняги с вертолета в данный момент сидят по  ночам  в  своей
жестянке запершись, а вокруг волки бродят. Эти ребята парочку подстрелили,
думали мяска неупакованного покушать,  а  добыча  к  утру  как  в  воздухе
растаяла, и теперь по этому поводу у летчиков депрессия  и  стресс.  Серчо
это рассказывает и между прочим роняет:
     - А послы поедут с нами туда, куда им надо, я вроде бы уже говорил? -
и переходит к другим темам. Никаких тебе поз, никаких тебе  клятв  -  хотя
решение это можно было  б  и  поторжественней  обставить.  Непредсказуемый
человек он, наш руководитель.
     Солнце уже высоко, я устал за ночь и  поэтому,  Пьеро  не  дожидаясь,
лезу в жилотсек и там валюсь спать, затем вспоминаю - пристегнуться забыл,
глаза снова открываю - а на часах уже шесть,  а  ремни  все  в  порядке  -
кто-то позаботился. Проспал восемь часов одним махом - во как бывает!
     За столом Дрон со Знахарем сидят, прикидывают, когда мы из пустыни  к
Узкому проходу выйдем, вернее, прикидывает Дрон, а Знахарь  важно  головой
подкивывает. Получается - к часу или двум ночи. Ох, как  я  не  люблю  эти
ночные выходы в незнакомые места - кто б знал! Но ничего не поделаешь. Там
тем более на автопилоте не пойдешь, танк руками держать треба. Дрон  Серчо
обо всем докладывает - получает директиву: скорость  поменьше  -  и  тогда
добьем пустыню лишь к утру. Керита Граховича ссадим,  и  пойдет  он  своей
дорогой, а мы - своей.
     Скорость  меньше  -  мне  же  лучше.  Автопилот  включен,   программа
отлажена, мне дел - минимальное  количество,  благо  дорога  куда  ровнее.
Вечереет, солнце уже зашло, только на горизонте красная  полоса  осталась.
По идее и она должна тоже скоро погаснуть, но проходит час, другой, а  она
все висит и висит, только центр свечения перекинулся к северу  от  запада.
Желтых да оранжевых тонов в ней все меньше, и  к  середине  ночи  она  уже
полностью красная, без  всяких  примесей  других  цветов.  В  сочетании  с
пустынным песком и небом в комковатых облаках это все  смотрится  довольно
зловеще, и я делаю  на  память  несколько  кадров  на  цветной  химической
пленке. Дрон сообщает:
     - По спутниковой карте  в  ту  сторону  километров  на  сто  -  голая
пустыня, а потом - остатки небольшого плоскогорья, и все.  Была  б  у  нас
антенна, мы бы сейчас выяснили, что там происходит, но увы -  спутник  для
нас закрыт. Знахарь, а Знахарь! Что это там творится, а?
     - А что бы ни творилось. К нам это не относится, по крайней мере  вот
так прямо сейчас. Там, за горизонтом, кто-то занят своим делом,  а  у  нас
свое. И больше по таким пустякам меня не будите, а не  то  узнаете,  каков
Знахарь в гневе.
     Ну, положим, каков Знахарь в гневе, я знаю, и не  очень-то  это  меня
пугает, а вот что там вдали... Но дорога у нас и вправду своя,  и  поэтому
катим дальше. Дрон на базу стучит, просит хоть  словами  передать,  что  с
орбиты видно. Пока то да се, пока спутник над плоскогорьем прошел,  прошло
часа  три,  и  вот  ответ:  центр  светового  излучения  -  на  том  самом
плоскогорье, а в других диапазонах - ничего определенного, активность выше
нормы, но об этом и так догадаться можно.
     Так до утра и идет - как на востоке  светлая  полоса  появилась,  так
зарево потухло в две минуты, солнце встало -  в  перископ  горы  видны.  Я
обрадовался как не знаю кто. Конечно, там идти труднее, и население  опять
же разное до всякости, но все же  что-то  родное,  на  чем  глазу  и  душе
отдохнуть есть. Почти три дня видеть только песок да камень вокруг, да  не
просто видеть, а следить за ними внимательно - надоедает,  и  даже  очень.
Поддал я газку, и к девяти  часам  утра  торможу  перед  горлышком  Узкого
прохода. Под гусеницами уже не песок, а так, земля сухая, да и на горах то
тут, то там пятна зеленые виднеются, вот радости-то! Я  останавливаюсь,  и
вся команда лезет в открытые люки - понять можно. Трое  без  малого  суток
просидели в герметичной укупорке. Замкнутый цикл, конечно, жить позволяет,
но  со  свежим  воздухом  этого  не  сравнишь!  Сидим  на  крыше  и  хором
восторгаемся, и даже кусочек пустыни, который все же лезет в глаза, как-то
даже симпатичен. Затем, когда первый восторг стихает, я лезу  разглядывать
колпак, а вернее, то место,  где  он  стоял.  Я  гляжу,  и  народ  глядит:
остались нам на память только гнезда с остатками силового каркаса - а ведь
пластик на него мощный шел! От поворотной платформы  -  только  лепешка  с
глубокими бороздами, а в бороздах осколки камня застряли, маленькие  такие
осколочки. Чисимет их в руки берет, говорит что-то на своем языке  Кериту,
и потом они начинают говорить уже хором  -  заклятье,  не  иначе,  кладут.
Знахарь принюхивается и тоже начинает  в  ответ  раскачиваться  -  правда,
молча. Я прихожу к выводу, что это надолго, и лезу в люк, поднимать наверх
пакет с пайком и пару литров холодного конденсата из водосборника.  Только
последнюю банку вскрыл - наши чародеи процедуру закончили. Чисимет раздает
каждому по камушку, а три лишних Кериту ссыпает.
     - Я, - говорит, - советую их с собой  носить.  Они  теперь  оборонять
будут от, как вы выражаетесь, воздействий - не от  всех,  конечно,  но  от
некоторых.
     Такой подарок грех не принять, и я свой  камень  в  карман  прячу,  а
Сергей его еще и тестером проверил, во дотошный товарищ, прямо с  датчиком
на крышу вылез, проверил экипаж, а  теперь  на  корпус  перекинулся.  Хотя
повода для веселья особого нет,  настроение  все  равно  хорошее,  я  даже
напеваю, приводя в приятный  для  глаза  вид  ошметки  колпака  и  антенн.
Окончили трапезу дипломаты на башне - и трогательная сцена прощания. Керит
с Чисиметом долго ругаются и объясняют друг другу, кто  есть  кто,  то  на
своем, то на общем языке. В выражениях не стесняются. Я прикидываю, дойдет
дело до мордобития или нет, решаю, что не дойдет, и оказываюсь прав. Керит
слезает с крыши и обзывает напоследок  Чисимета  водяным  медведем.  Затем
издает дикий крик и пускается в путь, не оборачиваясь и всем  своим  видом
выражая радость от факта расставания. Пьеро не выдерживает:
     - Это у вас принято так прощаться?
     - А как же иначе? Так оно лучше всего, - отвечает Чисимет.
     Серчо устанавливает на треноге стереотелескоп - ума не приложу, зачем
нам его вообще с собой дали, в коробке и  так  тесно.  И  не  приложу  ума
дважды, зачем Серчо телескоп  сейчас  понадобился  -  ведь  не  звезды  же
разглядывать! Но оказывается - не звезды. Серчо, видимо, решил, что рельеф
- рельефом, а самому тоже не грех вперед  посмотреть,  и  теперь  ворочает
трубою так и сяк, разглядывая Орогоччу - название  у  вахлаков  той  части
гор, что от Красного хребта проходом пресловутым Узким отделена.  Это  уже
не хребет, а просто горная страна,  по  которой  нам  вроде  бы  проложили
маршрут. Что название это значит - неизвестно.  У  вахлаков  оно  мелькает
везде, да и в хрониках принято - вот и решили сунуть его на нашу карту  ни
к селу ни к городу, язык ломать. Итак, сижу я со Знахарем и  насчет  ломки
языков треплюсь, потом Серчо зовет. Подводит к  окуляру  -  мать  честная!
Справа и слева по орлу висит, на таких дальностях, что даже в телескоп они
выглядят комарами.
     - Я уверен, что такая цепь сейчас  висит  вдоль  всего  стыка  гор  с
пустыней, - говорит он. Помолчал, потом добавляет:
     - А что над нами никого - значит, увидел и смылся от греха  подальше,
а может, просто исчезновением своим дает остальным знак. Надо посмотреть -
если сейчас и другие уйдут, то это точно.
     Дрон тоже в телескоп посмотрел и гипотезу выдвинул:
     - А эти, горные и-ка, к которым Керит идет,  они  над  Орогоччу  тоже
властны? Может быть, это их орлы?
     Чисимет отвечает длинной фразой, весь смысл  которой  можно  выразить
тремя словами "черт его знает". Серчо  отгоняет  от  телескопа  Знахаря  и
вновь убирает аппарат в контейнер, потом командует:
     - Проверить состояние оборудования, если есть предпосылки для отказов
- устранить. На все - до трех четвертей часа, раньше  управитесь,  вернее,
управимся - молодцы будем.
     Молодцы-то мы молодцы, но на все про все уходит около полутора часов,
потом десять минут перекур, и дальше двинулись. Пьеро за рычагами, в башне
Сергей, а я дремлю на койке - после полудня, видимо, опять мне вести.  Вот
так и сплю, снятся мне всякие приятные вещи, а потом - это я хорошо  помню
- снится, как я в детстве сижу верхом на железной бочке, а  рядом  дружок,
тоже в коротких штанишках, колотит  по  этой  бочке  молотком  с  частотой
прямо-таки пулеметной. Продираю глаза - в  отсеке  оживление.  Через  меня
Чисимет перегнулся бесцеремонно и в стеклоблок глядит, а Знахарь в  другой
уставился, то есть  мне  дырок  для  осмотреться  не  осталось.  Это  меня
раздражает, и приходится пробираться на ЦП, где Дрон с Серчо уже сидят.
     На экране горит следующая живописная картинка: вокруг нас стоят в три
кольца  мрачного  вида  вахлаки.  Вахлак  -  он   и   просто-то   существо
малосимпатичное, а когда он еще и мрачный, то  просто  страшно.  Волосы  в
черный цвет крашены, на каждом - черные же фартук-щит кожаный и  штаны  на
помочах. В одной руке копье и в другой руке копье, словом, гвардия. Черный
цвет волос - это на Хребте боевая раскраска, и здесь, надо полагать, тоже,
хотя про народ