Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Свиридов Алексей. Человек с железного острова -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -
между живым и мертвым. Каждый живой народ они отличают - не только глазами. Ингельс: - И так они... учились над всеми? - Да, а иначе не получилось бы. Кроме уртазов - их достать сложно. Кстати, тебя, Алек, и друга твоего ждала бы та же участь, не реши Эльмирэн по-своему. Картина гаснет. Теперь только голос Анлен звучит в темноте: - Сейчас это войско сплавлялось по Великой Реке. Оно должно было, не останавливаясь, за месяц дойти от места посадки в лодки до Круглого царства. Но оно остановилось здесь, на берегу Эльфийского леса, и начало высаживаться. Почему - я не знаю, могу только догадываться. Во всей массе только трое обладают своей волей. Это два эльфа и этот У Хан. Эльфы - последние из одного исчезнувшего рода, больше всех потерпевшего от всех усобиц. Итак, я повторяю: войско высадилось на берегу и сейчас начинает движение вглубь леса. Первым понимает смысл этого Ингельс: - Это значит, вместо Круглого царства будет разрушено последнее эльфийское государство? - Да, и я не знаю, почему вдруг так случилось. Я заявляю: - Ну, а мы тут при чем? Сами заварили кашу, сами расхлебывайте. Нам домой надо, пусть этот ваш Суровый Брат сам обуздывает своих детищ, если эльфов спасти хочет! Студент цедит: - Не торопись, не все еще сказано. Анлен: - Видишь ли, Алек... Суровый слишком много своей силы вложил в создание и, как бы у вас сказали, в настройку этого войска. И получилось так, что им сейчас реально управляют эти трое, а Суровый сам не может им противостоять - получилось бы, что он борется сам с собою. Поэтому надо лишить его командиров, а без них это будет просто сборище убийц, без цели и без единства. Они ведь даже не могут разговаривать друг с другом! И есть только один способ: отрезать голову гадюке может только тот, кого нелюди не могут почуять как врага, вернее, как жертву. Это вы - ты, Алек, и ты, Студент. Вы сможете пройти через них и сделать это. Студент: - Я пойду. Я: - Тоже пойду, чего уж там. Дважды героем буду - но: Анлен, где этот Суровый Брат сейчас? - Я не знаю. Боги не так уж часто появляются в этом мире. - А ты можешь его привести сюда? Ведь должна же существовать у вас какая-то связь? Она колеблется и наконец признается: - Да, есть, но я не могу вот так просто... - Сможешь. Это мое условие. Ты поняла? - Хорошо, я постараюсь, - говорит она холодно. Я отвечаю в тон: - Я тоже, - пауза, - постараюсь. Но учти, я тебе сейчас плохо верю. Ты должна дать клятву. Анлен досадливо машет головой, но говорит торжественно: - Клянусь этой землей и этим небом, что сделаю все возможное для встречи Алека с Суровым! Теперь можно быть спокойным. Слабое место этих магов и вертящихся вокруг них личностей - это их привязки ко всякого рода клятвам и прочим узловым воздействиям. - Ну что, Студент? Пойдем выручать наших гостеприимных хозяев? - Да, и не надо над этим издеваться. Лучше узнай, что и как мы должны сделать. Анлен пускается в разъяснения. Чтобы нелюди не узрели в нас "объект, подлежащий уничтожению", нельзя ни мыслями, ни даже настроением выдавать свою натуру. То есть - если я буду спать и видеть во сне себя трухлявым пнем с соответствующими переживаниями, то они пройдут мимо даже не споткнувшись. А чем больше я буду их бояться или злиться, тем больше буду похож на тех, кого надо убивать. Инструктаж оканчивается быстро, и вся наша компания покидает верхний этаж башни - теперь уже навсегда, по крайней мере я так надеюсь. Площадка перед башней по-прежнему залита светом, идущим из продолговатых булыжников, вделанных в ее камень браслетным кругом на высоте метра в два. А Ингельса, оказывается, мучают другие вопросы, на фига ему нелюди. - Анлен, скажи честно: Херут-Гоблин действительно управляется из Объединенного королевства? - Да, мой милый рыцарь. И то, что унглинги так легко одерживают победы в своих первых боях - следствие этого. Король знает, кому какого противника дать. И вообще, Ингельс, - Херут ничто по сравнению с... - Значит, правда. Хорошо, я это запомню твердо. Все, хватит. Наш путь лежит на запад, в ту сторону, где с башни было видно зарево. Ведет Анлен - и такое впечатление, что то ли под ее ногами дорога образуется, то ли она просто по тропинке без корней и ухабов идет. Да и несмотря на темноту, вроде бы и окружающую обстановку можно различить. Через полчаса ходьбы нас встречает эльф в хоть и зеленом, но никак не маскировочном одеянии и без разговоров пристраивается сбоку нашей цепочки. Лицо у него мрачное, лук в руках, и стрела наложена. Он то озирается по сторонам, то тянет ноздрями воздух, и выглядит это непривычно. Студенту даже смешно, но ухмылка пропадает, когда в один из моментов стрела уходит вверх, и с неба, хрустя по веткам, падает все та же малосимпатичная пичуга. Не знаю, долго ли и далеко ли мы так продвигались (хотя обычно я четко определяю время-расстояние), но когда наконец останавливаемся, усталости почти нету. - Дальше нам идти нельзя, - говорит Анлен. - С этого места начинается ваш путь, да будет удача с вами! И звонкий хор эльфийских голосов повторяет: - Да будет удача с вами! Я Студенту выдаю комментарий: - Вот так, не будь этой ошибочной высадки, эти светлые ребята только руки бы потирали, глядя, как наших режут, а теперь союзники - не разлить водой. - Оставь, Алек. То, что нагромоздили сильные, вина не эльфов и не кого бы то ни было. - Ладно, философ. У меня есть один планчик, но я его прокручу чуть попозже. А сейчас - вперед. Итак, задача нам предстоит веселая. Не думать ни о том, что эти нелюди враги смертельные, ни о том, что ты себя человеком считаешь. Даже правильней сказать, думать можно, но как можно спокойней и холодней, и все нормально будет. Эти гады нас хоть и увидят, но не почувствуют. Сложно это понять, а Студенту объяснить еще сложнее. Всякие слова из спецтеории приходится припоминать: тут тебе и сведенное психополе, и спектр А-диапазона в сдвинутом масштабе, и комплексное восприятие объектов субъектом низшего порядка материальности. Словом, все, что для здешнего любого жителя, да и в какой-то мере для меня само собой ясно, приходится называть зубодробительными словами. Но парнишка ничего, понял и уже начал настраиваться. Я ему помогаю, а он мне. Уже светает, когда мы вновь трогаемся вперед, лес в росе и туманной мути, на коричнево-серых ветках чуть поблескивают капельки. Идем не прячась по невесть кем натоптанной тропинке сквозь остатки кустов бессмертника и еще каких-то трав, решивших зимовать в стоячем положении. Тишина стоит вокруг удушающая, наверно, дождь недавно был, и все, что вокруг есть, набухло водою. Где-то через час происходит и первая встреча - мимо тяжелой поступью пробегает пара собак - каких-то бесцветных, но крупных и зубастых. Их взгляд проскальзывает по нам как по чему-то неживому - и хорошо. Я так вообще запретил себе любые мысли по поводу себя типа "нога болит" или "дышать трудно". Только сухой, спокойный анализ увиденного, и не дай боже эмоций. Совсем светло. Мы со Студентом идем по широкой тропке. Прямо над головой с ветвей деревьев свисают тела эльфов, то ли закинутых туда, то ли сверху сброшенных. Они уже мертвые, и черные вороны сыто каркают на соседних деревьях. Все чаще и чаще попадаются нелюди - то спокойные, то взвинченные, готовые кинуться хоть на белку, если мелькнет близко. Вот к примеру - идут навстречу трое. Одежда вроде как у людей с верховьев, лица тусклые, глаза серые. Быстро идут, пружинисто, копья наготове. Остановились, средний достает из-за пазухи берестяной туесок и осторожно что-то высыпает под ближайшим деревом. Снова идут, снова что-то сыплют. Уже за спиной, удаляются, а нас тропка выводит на поляну, на ней как в муравейнике кишат и двуногие, и четвероногие, и крылатые. Перекрикиваются громкими, протяжными голосами, каждый занят своим, но общее движение направлено к краям поляны. Сзади нас из лесу выволакивают троих изрубленных "двуногих". Волокут за руки по земле, безо всякой гигиены. Бросили, подозвали еще одну нелюдь, вроде никаких отличий нет. Она (или он - кто разберет) начинает быстро сучить руками, и вот уже первый полутруп поднимается на ноги - в прямом смысле слова. Поднялся, встал и стоит, словно и не он только что переломанной куклой валялся на земле. Постепенно я начинаю замечать закономерности в этой каше. Время от времени на восток проходят вооруженные семерки и девятки - пять "человек" и две-четыре "собаки". Вбок, на нашу тропиночку идут по трое, со всякого рода мешочками, корзинками и узелками. А вот на запад я проглянуть не могу, стоит то ли туман, то ли дымка. Я тихо и ровно говорю Студенту: - Надо идти на ту сторону. И искать начальников. Он медленно кивает. Ох, неприятен путь через поляну! Мимо этих... Трудно сохранять спокойную физию, что внутри, что снаружи, когда знаешь, что в любую секунду можешь стать мишенью, и дернуться не успеешь. Студент, пожалуй, хуже меня держится. Вот одна "собака" вдруг к нему подошла и смотрит с интересом. Я резко выдаю в окружающее пространство отработанную уже картинку орка, и "собака" кидается ко мне, а я уже закрылся, и она мимо проскакивает, а потом одураченно принимается нюхать путаницу жухлой травы у себя под ногами. - Уходим, Стьюди, уходим. "Собака" остается сзади. Под стеной тумана, оказывается, скрывался другой край поляны. Только деревья как-то странно выглядят, словно каждое уже лет десять гниет стоя. А туманчик-то от них и поднимается, гнилой, сырой да горячий. Идем, и чем глубже в лес, тем деревья трухлявей, а потом только и слышно - то там треск да шорох, то тут. Один из стволов прямо рядом упал и расползся в труху. Чем дальше, тем свободней вокруг, а туман реже. И наконец, когда выбираемся из него, открывается такая картина: голый склон - как я понимаю, недавно бывший лесом - спускается полого вниз, километрах в двух на воде танцуют солнечные зайчики, а само солнце неярко светит в спину. У реки длинная вереница вытащенных на берег лодок, больших и малых, а сверху по течению спускаются еще и еще новые. Пристают ниже уже прибывших, экипажи выгружаются и тянут свой транспорт на сушу. Затем собираются в толпу и следуют вверх по склону. Птицы делают виражи в воздухе и по одной - по две исчезают из виду. Студент сообщает голосом оживающего покойника: - Я не знаю, где их начальство, но думаю, здесь, подальше от опасности. Надо посмотреть на кораблях. - Все осматривать не будем. Посмотри вправо - там к берегу тащат кабана. А нелюди пока что не ели при нас. Возможно, свинина для главных. Кабан - это, конечно, преувеличение. Тощий поросенок с тупым выражением морды, висящий на жерди между двумя "человеками", такого прозвища не заслуживает. Итак, трупик поросенка несут к одному из больших челнов, а мы со Студентом шествуем сзади с крайне незаинтересованным видом. Ноги время от времени вязнут в когда-то древесной крошке, и хотя ветерок задувает неплохо, запах гнилья вокруг очень ощущается. Вместе с продотрядом мы беспрепятственно проходим весь путь до кораблика, который оказывается не так уж и мал - борта высятся над головами еще на полроста. Носильщики цепляют тушку к веревочной петле, а сами по свисающему с борта канату залезают наверх, а меня привлекает другое судно. В его борту, почти на уровне земли, сделана натуральная дверь, она полуоткрыта; по краям еще свежие следы обмазки жиром. Дверка явно не сейчас появилась, а значит, весь корабль был заранее рассчитан на использование на земле. Студент нежно шепчет: - Это, наверное, командный пункт. Может быть, зайдем? Вместо ответа я подаюсь назад, чтоб из двери сразу не быть увиденным. Легкие шаги, и в проеме появляется добрый молодец, не в пример всему виденному красочный и яркий. И одежда, и даже лицо сияют разнообразными оттенками. Он зевает и обращается в глубь судна на всеобщем языке: - Эгей, хватит сидеть на этом месте. Сюда уже никто из дураков не забредет, а до мест работы далеко. Из двери голос: - Ну и займись этим. А у меня тут дело есть. Толстяк делает еще пару шагов из двери и оглядывается. Сначала он проводит глазами по нам спокойно и ведет взор дальше, но вдруг вздергивает головой и вперяется в Студента крайне ошеломленный. - А это еще кто? - пытается удивиться он, но нет, дядя! Свое ты уже отудивлялся. Я выхватываю свою пушку и не целясь - благо расстояние детское - вгоняю ему пулю в рот, очень некрасиво получается. Студент с винтовкой наготове кидается в проем, а я напоследок луплю зажигательными по соседним лодкам - пусть разбираются, что за гром при ясном небе. За дверью короткий коридор, тупиковая переборка. Куда? А, вот люк, и я влезаю в просторную каюту, и прижавшийся было к переборке Студент кидается назад и судя по звуку, запирает и защемляет чем-то дверь. А у меня в каюте стол с полусъеденным завтраком, другой - с простыней карты, около него худой и длинный явно человек из Северного Королевства ошеломленно поднимает тяжелый табурет, собираясь швырнуть в меня, но не как во врага, а скорее как во вдруг появившегося неизвестного мелкого, но противного зверька. Прыгаю вбок, и табурет рушит сзади какую-то этажерку. Следующая пуля идет в знакомую птицу, которая размахивает крыльями, но взлететь не может, комната не та. Одной пули, наверное, мало, и в падающую в нее еще трачу две. Из люка лезет Студент, я говорю: - Проверь у той стенки! - а сам подскакиваю к худому и сую дуло в нос. - Я уртаз Алек! - кричу ему в ухо. - Кто и где еще на корабле, отвечай живо! Пример птички, которая дохло разлеглась на полу, ясен, и худой торопливо бормочет: - В соседней каюте У Хан, и наверху двое светлых... - Веди, сволочь! Студент, наверх, а ты мне покажи, где У Хан! Палец худого указывает на полускрытую за занавеской дверь, и я киваю, а Студент рывком поворачивает вконец оторопелого кащея к себе и рычит по-волчьи: "Веди!" - молодец, Стъюди, я даже не ожидал, что так умеешь!.. Если там, за дверью действительно сидит матерый гоблин, то он наверняка уже изготовился к любым неожиданностям. Разбегаюсь и бью ногой в дверь, она не заперта и распахивается настежь. Я хватаю свободной рукой все ту же табуретку и швыряю в проем - и она напарывается на длинный меч, появившийся справа. Я не жду, пока тот, кто сидит в этой каюте, размахнется заново, и прыгаю вперед, ныряя так, чтобы перехватить руку. Но тот, кто стоял, видимо, решил первым выскочить из двери, и получается так, что он загораживает мне дорогу, а я влетаю ему головой в живот. Вместе катимся по дощатому полу, он поднимается на ноги первым и замахивается мечом - не упустил ведь! Я бью ногой по обломку табуретки, обломок бьет противника под ноги, и теперь уже он валится носом вперед, а я вскакиваю и рукояткой пистолета мечу по затылку, но попадаю в маковку. Волосы пружинят, и орк (конечно же, это орк!) не отключен до конца, поэтому я тут же хватаю ствол другой рукой и принимаюсь за дело, авось не погнется оружие. Орк пытается перекинуть меня через себя, затем всей своей тушей откидывается к стенке. У меня живот расползается по позвоночнику, ребра трещат, но хватки не ослабляю, и наконец гоблин обмякает. Скоренько бью его теперь уже в висок (для верности), а затем вяжу руки-ноги, а тем временем с палубы бухают три выстрела. В моей каюте бедлам, мы покалечили всю обстановку, но лестница в световой люк цела, и я вскарабкиваюсь по ней наверх. На палубе, слева направо: Студент с винтовкой наготове, эльф с простреленной головой, врастяжку лежащий с кинжалом в руке, трясущийся худой, и еще один эльф, злой и красивый. За бортом втихую собирается толпа нелюдей - они почему-то стоят и никаких действий не предпринимают, что меня нервирует. Студент поясняет: - Это красавец им запретил. А ему запретил я, и он пока согласен. - Хорошо. Эгей, эльф, - я перехожу на эйфель, - ты можешь сделать так, чтобы эта свора убралась и занялась своими делами? Я хочу поговорить с тобою. И учти - очень возможно, что наши интересы совпадут, с малыми поправками. Но для беседы нужна спокойная обстановка. Ответ идет без задержки: - Хорошо, они не будут ничего делать, пока я не захочу этого или не буду убит. Стэльен, распорядись! Стэльен - это худой - поворачивается к борту и начинает выкрикивать незнакомые слова, и толпа под их аккомпанемент принимается рассасываться. Студент опять дает комментарий: - Я плохо верю. С этим тоже вроде договорились обо всем хорошо. Даже о том, что сюда их птички скоро троих "пленных" доставят, как уславливались. И на тебе - с ножом кинулся. - Ладно, посмотрим. Сейчас давайте-ка все вниз, холодно больно. И смотри, ты, чтоб без подвоха! - Эльф кивает. Веры у меня ему нет, если он и вправду молча и исподтишка может управлять своим войском, то ему ничего не стоит организовать свое освобождение. У меня надежда на то, что он не успеет сделать это до разговора, а там и не захочет. Снова каюта, в углу ворочается орк. Я приглядываюсь - да это точно Паханенок, он и есть, заматеревший, отъевшийся и набравшийся опыта. - Итак, - обращаюсь я к эльфу, - сразу о деле. Ты командуешь этим отрядом. Значит, ты сила, подчиненная только тому, кто эти отряды создал. Почему ты пошел не как намечалось против людей Круглого царства, а на эльфов? - Это месть. Месть нашего давно ушедшего рода потомкам тех, кто был нашими обидчиками. Конечно, сейчас осталось не больше десятка тех, кто предал нас в Первую Эпоху, а затем, заметая следы предательства, истребил выживших. Но я и мой последний собрат - он лежит там, наверху - не забыли ничего. Теперь мы воздадим за то зло, которое было совершено тысячи лет назад. - Прекрасно. А потом, когда мщение таки свершиться? - Потом это войско займется тем, для чего оно предназначено. - И ты не боялся, что тот, кто создал его, накажет тебя за самовольство, да еще такое? - Нет, я ему нужен. Без нас и без У Хана нельзя управлять этой кровожадной ордой. - Так слушай, мститель. Я не собираюсь сейчас тебе мешать. У меня задача - уберечь от нападения наших уртазовских друзей. Так что пока мы будем просто присматривать за вами, а потом, когда месть будет исполнена, попробуем переиграть. Как там, "пленных" к нам еще не несут? Эльф щелкает пальцами, и Стэльен убегает вверх. Студент интересуется: - А ты сам разве не видишь, нет у тебя связи с твоими подручными? - Так может только он, - эльф кивает на Паханенка. Тот уже очухался, сидит, слушает. Когда я поворачиваюсь к нему, его рожа прямо перекашивается: - Алек?! - Да, я самый. А ты, я вижу, далеко пошел! - Ага, - Паханенок расплывается в улыбочке. - Дальше всех, даже вот этого, гы-гы, светлого. Кстати, твоих людей сейчас опускают на потолок. Я наполовину высовываюсь из люка. По три птицы на человека, подвешенного на длинных веревках, тяжело и быстро машут крыльями в светло-синем небе, медленно опуская груз. В веревках Ингельс, Анлен в легкой боевой обмундировке и незнакомый длинноволосый эльф.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору