веца.
Раздается хрипловатая команда на незнакомом  мне  наречии,  и  меня  снова
хватают и волокут все дальше и дальше от дороги. Короткая остановка,  меня
ощупывают и вытаскивают кинжал, расписанный западноэльфийскими рунами, как
я его не прятал, а все без толку. Положили меня снова на землю носом вниз,
и ничего видеть я не могу, только разговор слушаю  спокойный,  хотя  я  бы
удивился, у  урха  эльфийскую  вещь  из-за  пазухи  вытащив.  Тянется  это
недолго, один из носильщиков развязывает мне ноги и моим же лезвием  тычет
в спину. Кое-как на ноги поднимаюсь и оборачиваюсь поглядеть, кто  же  это
так квалифицированно нас повязал? Сзади стоит  свирепого  вида  вахлак,  а
чуть поодаль еще один. А я-то после Орогоччу  ни  разу  их  не  только  не
видал, но и не слыхивал про них даже. Получается, они и тут живут?  Ничего
не понимаю. Вахлак на мои оглядывания не обижается, а просто  нажимает  на
нож - мол, давай двигай. Я не противлюсь, только философски думаю про себя
над превратностями судьбы: из-под одного  конвоя  в  руки  другому  попал,
потом вот третий, и будет ли еще продолжение?
     Луна уже вылезла высоко, ее время от времени закрывают темные клочья,
но свет есть. Наш путь приводит к небольшой прогалине между  деревьев,  на
середине которой стоит железная конструкция, внутри которой, видимо, горит
огонь, но сюда пробиваются  только  слабые  отсветы,  потайная  переносная
печка, одним словом. Вокруг  нее  лежат  и  сидят  с  десяток  вооруженных
вахлаков, и рядом, но отдельно - трое простецких мужичков,  навроде  того,
что я видал на дороге: рубахи, штаны, на ногах  нечто  на  лапти  похожее,
бороденки короткие, но пухлые. А  над  поляной  между  деревьев  растянута
настоящая маскировочная сеть, или  я  совсем  спятил!  Пока  я  соображаю,
откуда она здесь, происходит такое, что я оказываюсь  окончательно  добит.
От костра подходит бородатый светловолосый человек, и  один  из  вахлаков,
доложив ему  что-то  по-своему,  становится  по  стойке  смирно  и  отдает
светловолосому честь. Я, совершенно ошалев, начинаю смеяться в ту же самую
тряпку. Светловолосый удивленно глядит на меня и что-то приказывает - меня
волокут  в  сторону  общей  компании,  где  уже  чернеет  сверток  с  моей
соратницей. Она уже в себя пришла, но говорить не может - ее  рот  замотан
длинной лентой в несколько слоев. Я  пытаюсь  успокоиться,  но  сетка  над
поляной не дает этого сделать, и все накопившееся за последние два  дня  и
две ночи напряжение разряжается  в  совершенно  диком  смехе,  который  со
стороны,  наверное,  похож  на  страстное  мычание  какой-нибудь  домашней
скотины. Угомониться удается не скоро, но усталость все же берет свое,  и,
заснув, я наслаждаюсь бредовыми картинами:  орки,  марширующие  на  плацу,
Кун-Манье в форме трехзвездного генерала, и эльфы в кольчугах и при луках,
идущие в атаку на танках.  Еще  там  мы  со  Знахарем  и  Амгамой  кого-то
спасали, и прочие выверты подсознания.
     Подъем  -  уже  и  солнце  светит,  и  ветерок  дует.  Вахлак,   меня
разбудивший,  берет  меня  под  мышки  и  устанавливает   в   вертикальное
положение. Анлен выпутывают из сетки, и рядом трое лучников -  на  случай,
если мы с нею  начнем  дурить.  От  чуть-чуть  дымящей  печки  вразвалочку
подходит светловолосый. Я вспоминаю свой сон, гляжу на него и  прикидываю,
что этот начальничек весьма смахивает на Амгаму, и даже  не  смахивает,  а
это он самый и есть. А если так, то и вахлаки,  наверное,  не  здешние,  и
сеть маскировочная понятна, и все прочее, вот  только  мужички...  кстати,
где они? Словно и не было их. Ну-ка, что скажет  мой  разлюбезный  товарищ
юности мятежной?  Любезности  в  нем  оказывается  немного.  Амга  требует
сведений об оцеплении, о причинах его появления, об  окрестных  долинах  -
отвечай не хочу. Кляп вынимается, но я вместо ожидавшихся сведений говорю:
     - Слушай, ты водички не дашь  немного?  -  Амгама  делает  знак,  мне
приносят кожаную мягкую фляжку.
     - И руки бы развязали... - Тут уже у собеседника  есть  сомнения,  но
решив не портить раньше времени отношения, он делает то, что  я  прошу.  Я
пару раз умываюсь из горсти, сдирая первый слой грязи и пыли,  и  заявляю,
уже на озерном диалекте:
     - Я вижу, ты, Амгама, большим  начальником  стал,  старых  друзей  не
узнаешь?!
     Следует  бурная  сцена,  которой  вахлаки  весьма  озадачены,  но  не
препятствуют. Следующим шагом я представляю Анлен,  как  хотя  и  в  чужом
обличьи, но вполне надежную особу. Амгама лично  распутывает  ей  руки,  а
ближайший охранник смотрит на это с явным подозрением.
     Амгама действительно  рад,  но  вскоре  к  его  чувствам  добавляется
настороженность, и я обещаю ему все рассказать, после того, как он ответит
на один мой вопрос, ну очень важный:
     - Ты вот сейчас здесь, я не спрашиваю зачем, чью волю ты выполняешь?
     Амгама не колеблется ни секунды:
     - Великого Маршала Приозерья, а чью же еще?
     - А когда он тебя сюда отправлял, он  что-нибудь  о  здешнем  хозяине
знал?
     - Нет, откуда. Наоборот, затем и наладил!
     - И еще один: как ты думаешь, твой отряд здесь уже засекли?
     - Похоже, нет. Я старался.
     - Ну ладно, теперь моя очередь говорить, да? - и я кратенько  излагаю
основные свои приключения, начиная с самого момента прощания. Про поход  с
Чисиметом на Запад, да как от одной к другой базе светлых сил бродили, как
я в первые советника выбился - все это я рассказываю без утайки, а  дальше
приходится хитрить,  мало  ли  как  дело  обернется.  Подземелья  сокращаю
насколько возможно,  про  глобальные  планы  Друга  тоже  молчу,  а  Анлен
получается так, колдунья-самородок. Выходит  вроде  складно  и  похоже  на
правду. Угрызений совести я не  чувствую  -  дружба  дружбой,  а  политика
политикой. Амгама приваливается спиной к уже окончательно погасшей  печке,
а вахлаки, успокоенные дружеским его обращением с пленниками  -  нами,  то
есть - разбредаются по поляне. Изредка из  леса  появляется  то  один,  то
другой, и на смену без слов уходит следующий караульный.
     Амгама тихим голосом рассказывает  свою  историю.  Как  танк  обратно
добирался, я  знаю  и  потому  слушаю  вполуха.  Маршал  принял  Амгаму  с
радостью, потому что наконец-то договорился с  хребтовскими  вахлаками,  и
знаток обычаев, языка и  жизни  их  пришелся  очень  кстати.  Стал  Амгама
дипломатом высокого ранга, снова пришлось помотаться по Красному хребту, и
даже с Орогоччу связь удалось наладить, хотя  прохладную,  но  все  же  не
войну. И вот года три назад в Орогоччу - Горной  Стране  объявился  Керит,
про которого Маршал уже и думать забыл. Но Керит сам о Маршале вспомнил  и
прислал с очередной почтой письмо,  в  котором  извещал,  что  со  сводным
отрядом вахлаков местных и хребтовских отправляется в поход на север, и  в
знак прошлой и нынешней дружбы не худо бы этому  делу  поспособствовать  -
нужны сведения  и  карты,  полученные  летающим  железом  уртазым-могузов.
Маршал же, который, как известно, в каждой бочке затычка, вместо  бумаг  и
пожеланий удачи, вернее, вместе с ними прислал Кериту  Амгаму  как  своего
представителя и две телеги снаряжения в качестве  дополнительного  взноса.
Керит поначалу скривился, но познакомившись поближе и со снаряжением, и  с
Амгамой, сменил гнев на милость и посвятил неожиданного  спутника  в  суть
дела. Она такова: Керит все же добрался до Серого Пика  и  сумел  наладить
контакты с  горными  туманниками,  и-ка,  расой  не  сильно  заметной,  но
древней, мудрой и спокойной. Как я понял, не удалось Кериту  уговорить  их
идти воевать на Запад, Амгаме он, конечно, этого  разъяснять  не  стал.  У
и-ка свои заботы были. Они давно уже ощущали  чью-то  злую  волю,  которая
хоть и не лишала их свободы мысли и действий, но давила и мешала. Причем с
некоторых пор она начала усиливаться, и боятся и-ка попасть в  зависимость
от совершенно неизвестно кого, угнездившегося на севере, то есть здесь,  в
Токрикане. Этого они не хотят, и через  Керита  в  полуультимативном  тоне
предложили вахлакам организовать поход на предмет выяснения: кто, зачем, и
как отмахиваться в случае чего. К  экспедиции  присоединились  еще  пятеро
духов с гор, которых каким-то образом сумели укрепить от всяких нажимов.
     - Это вот эти бородатенькие ребята?
     - Да. Ночью они могут принимать любую форму и даже цвет, а вот днем -
ничего не могут, разве  что  видеть  и  слышать,  оставаясь  невидимыми  и
бессильными. За защиту приходится платить!
     - А Керит где?
     - Нету. Убили его, еще на подходе к горам. Я не успел ничего сделать,
и теперь в отряде два  командира  -  я  у  краснохребтовцев  предводитель,
Амазар Торопливый - у горнострановцев. Сейчас  они  на  разведку  ушли.  А
вообще мы скоро уходим отсюда.
     - Что, уже все узнали? - в разговор вступает Анлен.
     - Ну, не все, но многое, и пожалуй хватит.  -  Амгама  демонстративно
обращается ко мне, не удостаивая ее вниманием. - Знаем, что хозяин здешний
могучий маг, и нашей группе даже смешно вступать с ним в спор.  Знаю,  что
он готовит и обучает армии, но знаю и то, что любая,  даже  самая  сильная
армия не может быть непобедимой. Особенно если против нее  выступит  целый
союз. Только вот беда, - голос уже скорей задумчивый, чем самоуверенный, -
в окрестностях на сотни и сотни миль вокруг нет  ни  одного  по-настоящему
сильного народа. Но кроме окрестностей есть еще и дальние окраины, есть  в
конце концов Запад и Восток - родина Керита.
     В голосе Амгамы сквозит тревога - он, конечно, и  не  догадывается  о
настоящих планах Друга, но перспектива даже  просто  войны  с  ним  пугает
скороспелого командира. Анлен:
     - Значит, и ты решил удалиться, сочтя,  что  с  тебя  хватит?  -  тон
насмешливый и провокационный. На этот раз Амгама поворачивается к  ней,  и
видимо, готов дать отпор, но я опережаю:
     - Послушай, она знает о положении дел больше, чем мы с  тобою  вместе
взятые. И вообще учти, что она не из тех, кого можно так явно не уважать.
     Амгама готов начать ссору, но тут между  деревьями  появляется  новый
отряд вахлаков - в серо-коричневых,  под  голый  камень,  комбинезонах,  с
вымазанными такой же краской лицами,  руками  и  волосами.  Про  волосы  я
думаю, что такой раскраски не припомню,  скорее  всего  это  маскировка  и
отосланные подальше традиции. Впереди гордой поступью идет  не  иначе  как
сам Амазар Торопливый, он подходит к Амгаме и, видимо, выясняет, кто и что
мы - вопросы короткие и  отрывистые,  а  ответы  длинные  и  многословные.
Горнострановские ребята весьма  отличаются  от  хребтовских  -  еще  более
молчаливы и сдержанны, за все время  объяснения  Амгамы  с  Торопливым  не
проронили и трех слов, считая всех восьмерых  вместе.  Хребтовцы  помогают
вытаскивать из трех притащенных мешков всяческую снедь -  тут  и  какое-то
жаркое,  порядком  повалянное  и  потоптанное,  несколько  штук   травяных
лепешек, куски хлеба, овощи бледно-зеленого цвета, вроде кабачков, все это
богатство  живописной  горкой  выложено  на  траву.  Амазар,   закончивший
расспросы, широким жестом приглашает всех к, так сказать, столу. Я  очищаю
свой кусок мяса от песка, скоблю его возвращенным кинжалом  и  раздумываю,
что делать дальше. Вот такая прекрасная возможность слинять, можно сказать
сама в руки лезет, но я зацепляю взглядом Анлен и понимаю, что  никуда  от
нее  не  уйду,  бессовестности  не  хватит.  Поэтому   вместо   уже   было
подготовленной фразы о том, что я ваш навеки, я начинаю разговор  на  тему
как это, мол, здорово, такой большой отряд и скрытность сохраняет.  Амазар
на лесть не реагирует никак, зато Амгама прямо расцветает и объясняет мне,
что ночью скрытым переходам помогают и-ка, днем движений делать  наоборот,
как можно меньше, стараются, а снабженческие  операции  типа  сегодняшней,
во-первых, не часты, а во-вторых, чисты - в  смысле  оставления  следов  и
свидетелей.
     Поевшие вахлаки растягиваются на земле, благо потеплело после ночи, я
ложусь тоже, благодушно глядя в  зеленые  и  бурые  ленточки  сети,  но  в
воздухе из ничего рождается медленный ненатуральный голос:
     - Послушайте, командиры. Мы бы вам  посоветовали  помочь  этой  паре.
Женщина имеет силу, вам недоступную, да и спутник ее не так прост, как ты,
Амазар, думаешь. Ты знаешь, я редко говорю неверно.
     Амазар сохраняет спокойное выражение на лице, а вот  его  напарник  в
полном смятении, ведь уходить из этих нерадостных мест собрались! И-ка  на
эти риторические вопросы не отвечает, зато другой голос, тоже  бесплотный,
сообщает:
     - По дороге начинает подниматься мертвецкое войско, они могут  начать
осматривать лес. Уходить надо отсюда.
     - Какие мертвецы? - я не понимаю, Анлен досадливо и быстро - лишь  бы
отстал - отвечает:
     - Ну, это оцепление, неужели ты не понял? Это давно уже все погибшие,
их Друг своей силой поддерживает и пускает  туда,  где  живые  могут  дать
слабину.
     На  поляне  тем  временем  творится   деловая   суматоха.   Откуда-то
появляются туго набитые мешки, двое прилаживают на спину третьему печку, а
еще несколько рушат нам на головы сеть и сноровисто скатывают ее в плотный
клубочек. Мне возвращается все отобранное снаряжение, кроме шлема-чайника,
то же самое Анлен, и теперь мы с ней  две  боевые  единицы.  Отряд  топает
прямо по лесу, удивительно, как эта дубрава сохранилась под боком у Друга?
Насколько я  понимаю,  он  здесь  не  главный  любитель  зелени;  впрочем,
кое-какое объяснение в конце концов находится. Все выше и выше  поднимаясь
по склону, мы неожиданно напарываемся на  огромную  выжженную  поляну,  на
которой стоит  вонь  и  смрад.  В  середине  -  каменный  скелет,  видимо,
чудовищного двуглавого дракона. Амгама отдает  приказ  по-вахлацки,  потом
нам, на всеобщем:
     - Возьмите мой черный плащ, накройтесь, вам  на  обоих  хватит.  -  А
остальные  вахлаки  распаковывают  мешки.  Сам  же  Амгама  недолго  думая
обливается водой и обмазывается пеплом, приговаривая:
     - Конечно, потравлюсь я сейчас немного, но ничего, противоядие  есть,
а углядеть тут нас никто не должен.
     Под азартно  жарящим  солнцем  пересекаем  поляну.  Не  знаю,  можете
маскировка и эффективна, но мне кажется, что тучи пыли,  поднимающиеся  на
каждом шагу, не заметил бы только слепой. Все, что  росло  или  шевелилось
когда-то здесь, обращено теперь в черный и смолистый пепел. Далеко сзади и
внизу я замечаю  серый  туманный  шар,  возвышающийся  над  уходящей  вниз
поверхностью леса.
     - Это что же, - шепчу я,  -  на  этом  лесочке  Друг  своих  выродков
пробует? - и Анлен кивает головою,  то  ли  точно  знает,  то  ли  с  моей
проницательностью согласна. От мелкой черной пыли саднит горло  и  чешутся
глаза, у Анлен веки тоже красные, она несколько раз заходится в  кашле,  и
мне ее очень жалко.
     Через гарь удается перебраться лишь за полночь, и снова - лес, хоть и
без птиц, без  кустарника  и  цветов,  но  все  же  лес.  Анлен  деликатно
отворачивается, и Амгама, очищаясь от пепла, раздевается догола, а  вокруг
него хлопочут еще двое, вычищая черноту из самых неудобных  мест.  Кожа  у
него покраснелая, но Амгама этим не особо  обеспокоен.  Вытащим  из  мешка
пакет с рыжим порошочком, он сыплет каждому по щепоточке, а  сам,  давясь,
съедает чуть ли не пригоршню из остатка и запивает водой из  фляги.  Затем
общее совещание, оно идет  по-вахлацки,  и  понять  решительно  ничего  не
удается. Амгама тоже хорош - полчаса  решали,  что  к  чему,  а  нам  даже
пересказать не соизволил. Снова лес, и так до вечера, когда луна, еще днем
белевшая  в  небе,  становится  единственным  источником   света.   Амазар
объявляет отдых до часу ночи под охраной и-ка, четверо простецких мужичков
неведомо откуда сгустились  из  воздуха  на  поляну.  Пятого  я  не  вижу,
спрашивать неудобно, и поэтому засыпаю молча, а поднимает меня Анлен. Я бы
сказал даже, что нежно поднимает,  но  нежная  орчанка  -  это  уж  совсем
необычайная вещь. Под одним из деревьев установлена печка, и вахлаки  дуют
на дымящиеся кружки с каким-то взваром,  нам  тоже  достается  по  порции,
лучше чем ничего, тем более что ночь холодненькая. Один из и-ка спрашивает
у Анлен - не у меня, чует, кто из нас главный:
     - Сейчас мы выйдем на перевал, ты скажешь, куда идти?
     Анлен задумывается, что-то прикидывает по звездам и отвечает:
     - Я и сейчас сказать могу. Надо будет свернуть влево, и тогда к  утру
мы окажемся у границ Запретных Долин, куда я и собираюсь идти.
     У Амгамы на лице  покорность  и  недовольство,  а  вахлаки,  особенно
горнострановские,  верны  себе,  минимум  эмоций  и  звуков,  спокойные  и
внушительные.
     Сборы недолги, идем дальше, только теперь уже Анлен впереди, а дальше
остальной отряд со мной  посередине.  Перевал,  начинается  гораздо  более
опасный спуск - лес исчезает, и то с одного, то с  другого  боку  мелькают
огоньки домов. За дело берутся и-ка, трое стаивают и окружают отряд мутной
серостью, а четвертый отправляется вперед,  довольно  умело  изображая  из
себя летучую мышь. К рассвету вся команда размещается в небольшой  выемке,
выщербленной ветром во вдающейся в долину скале. С ее края прекрасно виден
и поселок, и окрестности, ну а одетых в маскхалаты вахлаков  не  больно-то
различишь с противоположного склона. Устанавливается  вахта,  а  остальные
заваливаются спать. Мне достается дежурство ближе к вечеру, один из  троих
дежурных расталкивает меня и показывает рукой, где  мое  место.  Я  ползу,
извиваясь по-пластунски, впереди - обрыв не обрыв, просто излом  скалы,  а
на нем лежит дозорный-напарник. Он тоже молча показывает на большой валун,
рядом с которым лежит темно-серая подзорная  труба  -  мой  пост,  значит.
Умащиваюсь на камнях, навожу трубу на поселок - все  отлично  видно,  даже
отдельные  фигурки  различаются.  Сотни  две  мелких  глиняных  лачужек  и
двухэтажный дом в виде заглушки на одной из двух улиц. Сбоку от  поселения
- поле, длинные ряды чего-то вроде молодого подсолнуха или кукурузы, яркая
сочно-зеленая высокая поросль, ее  в  нескольких  направлениях  пересекают
натоптанные дорожки. Солнце приближается к кромке гор, тень от вершины  за
нашей спиной уже заметно вытянулась, покрыв  больше  половины  склона,  по
которому мы спускались.  Мой  напарник  меняется,  а  я  остаюсь  дежурить
дальше. Жизнь в поселке идет своим чередом. Мелкие орки таскают  из  ручья
воду, дробят куски угля из двух куч, просто сидят в  тенечке,  греются.  А
вот уже кое-что  поинтереснее:  со  стороны  горловины  ущелья  к  поселку
подтягивается череда телег, штук десять всего. На телегах уже не мертвецы,
а нормальные ратники сидят. Процессия добирается до каменной двухэтажки, и
войско уходит в здание, оставив лошадей под присмотром мелкоты.  Несколько
фигур в красных и черных плащах мелькают между воинов и лошадиных сторожей
- приказы, наверно, отдают, а потом тоже исчезают в здании,  и  снова  все
спокойно. Поселок мне  уже  порядком  надоел,  и  я  в  трубу  разглядываю
противоположный  склон,  стараясь  запомнить  все  подробности,  ибо  идти
придется по нему. Бурые камни, сероватые с  краснинкой  монолитные  скалы,
изредка зеленые пятна травы. Около одного из  пятен  -  бугорок  под  цвет
фона, но бугорок правильной формы. А вон еще один, и  еще,  и  еще!  Целая
цепь их тянется на одной высоте, преграждая путь наверх.  И  еще  странные
поблескивания вдоль этой цепи, объяснения которым я придумать не  могу.  Я
шепотом говорю об увиденном напарнику, даю ему трубу поглядеть,  а  потом,
поскольку до темноты еще далеко, я добываю себе заместителя, а сам  ложусь
вздремнуть до общей побудки.
     Ночь начинается с короткой стычки предводителей - стоит или не  стоит
грабить поселение, компромисс получается такой: когда вся группа будет уже
на другом склоне, пяти-шести ребятам пощупать мелкоту, но ни в коем случае
не устраивая при