вянистый склон  оканчивается
узкой песчаной полоской - сойдет. Рыбалка не так чтобы уж сильно  удачная,
но на обед хватит. Анлен вроде бы готовить  наловчилась,  да  народ,  меня
включая, освоился, где что помочь.
     Сидим,  вкушаем.  Чисимет  отдельно  сидит,  наверху,  сторожит  -  в
километре дальше пасется стадо этих самых бегемотов, и присмотреть за ними
стоит, во избежание. Сбоку Андрей сидит, сидит это он так сидит,  а  потом
спрашивает:
     - Алек, ты извини, но что я хочу узнать. Почему ты про Землю ни  разу
не спросил, а?
     Верно подметил летатель! Я это только сейчас осознал, что про Бербазу
вспомнил я, про  Маршала  вспомнил,  а  про  Землю...  Выходит,  занимаясь
спасательными операциями и государственным делами в  этой  дыре,  где  все
наперекосяк, которую кто-то сотворил и кинул на произвол судьбы, позабыл я
родину свою?
     - Не знаю, - говорю.  -  Может,  уж  и  обаборигенился.  Да  и  зачем
спрашивать? Сам все скоро увижу.
     Говорю я это веселым и беззаботным голосом - Андрей мне не  сват,  не
брат  и  ему  о  моих  раздумьях  знать  необязательно.  Однако  тот  меня
расшифровывает, улыбается вежливо - дескать, дело личное, и на этом  обмен
мнениями окончен. А у меня в голове мысли всякие бродят нерадующие: если я
и вправду принялся забывать о Земле-матушке, это значит, что не только  на
внешнем моем виде Восточный подарок сказывается. Таскать  в  себе  скрытую
силу - штука не всегда безопасная даже для тех, кто родился и вырос на Эа,
неотлучно в активных полях пребываючи, а со мною - так вообще  эксперимент
уникальный, а вот чем он закончится?
     Это все я так думаю, а сам пока что комплекс к отплытию  готовлю.  Но
поскольку отвлеченные размышления никогда не доводят до добра,  "Анарлаан"
оказывается развернутым к берегу носом и посаженым на песок. Брык называет
меня  непонятным  словом,  и  усилиями   всей   команды   моя   оплошность
исправляется, даже Анлен плот пихает с решительным  видом  -  в  общем-то,
ничего, молодец девчонка. Андрей залезает  на  палубу  последним,  ворчит,
что,   мол,   время   потеряли,   и   отпихивает   веслом   что-то   вроде
полу-затонувшего комка перекати-поля. А похоже, я этот комок уже разок  от
нас отцеплял... Стоп. Отцеплял, тот же пучок.
     - Брык, - говорю я по-русски, а он удивленно глядит, весь  подобрался
при звуках родной речи. Я дальше веду: -  Тот  пучок  дерьма,  что  Андрей
отцепил, под надзор возьми, но виду не подавай, и ты, Андрюша, тоже,  если
он на твоей стороне окажется.
     Ар да Чисимет бровью не  ведут  -  знают,  что  если  Алек  по-своему
говорит, значит, надо, чтоб непонятно было ушам  присутствующим.  Ларбо  -
дурень! - собирается встрять, выяснить, в чем суть,  но  в  дело  вступает
Анлен. Она себе  соорудила  -  иного  слова  не  подберешь  -  нечто  типа
купальника и летнего платья одновременно. В отдельных его частях  я  узнаю
рукава от аровского парадного плаща и кусок брыковой безрукавки с надписью
"GELIOMACHEXPORT" поперек груди. Остальные части  туалета  узнать  нет  ни
необходимости, ни возможности. Ларбо, само собой, забывает все  вопросы  и
принимается выражать восхищение, а Анлен чуть заметно  мне  подмигивает  -
оказывается, она еще и соображать умеет!
     Итак, я, Ларбо и Анлен сидят рядком  на  носу,  удим  рыбу.  Поплавок
скачет на волнах, как привязанный кузнечик. Брык орудует веслом, и  Андрей
орудует веслом, а Чисимет и  Ар  без  ложных  угрызений  совести  лежат  и
посапывают под навесом. Через несколько десятков минут этой  идиллии  Брык
сообщает по-русски веселым голосом:
     - А пучок-то травы опять под перемычку занесло.
     Я ржу, как будто он чего шутить изволил.  Ларбо,  наконец-то,  понял,
что дело нечисто, сидит, молчит. Я выжидаю еще некоторое время, а потом  -
ах, какая досада - у меня  леску  с  поплавком  уносит  под  настил.  Я  с
грустным видом снимаю часть палубы  и  принимаюсь  распутывать  снасть,  а
потом, улучив момент, вцепляюсь пальцами  в  этот  комок.  Он  оказывается
ожиданно живым, но не очень ожиданно тяжелым - это не трава, а  волосы,  а
под ними и голова, и тело  с  руками-ногами  и  прочими  принадлежностями.
Помянутые руки и ноги принимаются баламутить  воду,  но  я  это  прекращаю
коротким ударом по уху, еще одним - в макушку. Пока новый гость  осознает,
что он и где он, мы с Брыком тащим его наверх и в четыре руки вяжем  вдоль
и поперек.
     Ну, вот. Можно и рассмотреть нашего  гостя  -  уж  больно  дохлый  он
какой-то, росту не больше метра  будет,  и  вообще,  на  среднеземельского
невысоклика похож. Но если у тех и морда  толстая,  и  сами  по  себе  они
плотненькие, то этот жилистый, худой, и не оглоушь я его сразу,  долго  бы
возиться пришлось.
     - Судя по всему, это и есть тот самый хаттлинг, - Чисимет говорит,  а
Ар добавляет:
     - Честно говоря, я не знаю, почему ты, Алек,  не  хочешь  в  качестве
презента в Мульмугу какого-нибудь пленника преподнести.
     - Ладно, Ар, тебе и карты в руки, я тоже передумал. Оставляем.
     Я вправду передумал, презент так презент. Кстати, он - презент -  уже
в  себя  пришел:  лежит,  глазами  поводит,  но  молчит.  В  разговорчивое
состояние его привести оказывается проще, нежели  прежнего,  но  толку  от
этого мало - хаттлинг знает не  больше  предыдущего  языка.  Кстати,  тот,
прежний, быстро свой отряд  нашел,  и  предводитель  послал  хаттлинга  за
"плавучим островом" приглядеть. За шпиона вступается Анлен - ему  неудобно
и жестко лежать, ладно, пусть заботится, мне все равно, лишь бы не сбежал.
Для предотвращения  инцидентов  Чисимет  проводит  следующие  мероприятия:
обертывает руки тряпицей, чтоб пальчики где не надо  не  бегали,  а  также
привязывает к ноге якорь от лодки - пусть теперь бежит, я бы не решился. В
процессе обустройства пленника обнаруживается у него  на  боку  деревянная
фляжка. Чисимет ее встряхивает, затем нюхает горлышко, и я нюхаю  -  тянет
спиртом. Ору:
     - А эти ребята долбануть не дураки были!
     Андрей лезет к нам, с явным  удовольствием  втягивает  воздух,  затем
крякает: мол, хороша, - и собирается высказаться, но от выражения восторга
его отвлекает короткий посвист, и в  баклажку  втыкается  стрела  с  ярким
оперением, чуть не выбив емкость из рук. И еще две стрелы -  одна  дырявит
навес точно посередине, а другая, лязгнув по дюралю весла, падает в  воду.
Прилетели стрелы с предположительно дружественного правого берега,  а  кто
их пустил? Впрочем, если б нас перебить хотели, то так и сделано бы  было,
а нынешняя демонстративно точная  атака  -  скорее,  предупреждение,  и  я
говорю: "Спокойно всем!"
     Камыши на правом берегу раздвигаются, как  занавес  в  театре,  и  на
стрежень выплывают две лодки: одна давешняя, а другая с  человеческим  уже
экипажем - четверо широкоплечих  мужиков  на  веслах  и  один  у  могучего
арбалета на вертлюге, эту лодку я про себя  сразу  линкором  обозвал.  Оба
боевых корабля подходят к нам - один спереди, другой сзади, - а  Ар,  чуть
подождав, говорит вступительную и саморекламную речь. В ней он  отправляет
нас с самого начала по реке - правда, по другой, - потом злым  колдовством
переносит на эту,  ну,  дальше  все  по  фактам.  Даже  про  связь  и  про
необходимость выйти за белое Р-пятно.  Но  -  хитрый  Ар,  дипломат,  одно
слово, - в речи своей проводит границу пятна куда как дальше, ну, про само
явление туману напустил: мало того, что сам не  понимает,  еще  и  запутал
все, но красиво. Ну, и конечно, все расцвечивается лестью и  уверениями  в
совершеннейшем почтении, ориентированными, в основном, на эльфов.
     При упоминании о нахождении на борту хаттлинга мужики без лишних слов
подруливают к "Анарлаану", подымают пленника, сымают с ног якорь и швыряют
к подножью стреломета. Вблизи  я  разглядываю  их  обмундировку  -  хитрое
плетение из полосок кожи и параллельных железных  прутиков,  а  на  голове
плоские шлемы с бармицами, так, на глаз, можно сказать, что  чистым  мечом
или секирой этот шлем не особо-то и прорубишь.
     С другой лодки эльф с железным обручем на волосах строго вопрошает, а
какие мы можем предъявить доказательства своей непринадлежности  к  Темным
Силам вообще и к войску Властелина в частности - Ар  интересуется,  какого
типа доказательства нужны, но ответа  нет.  У  эльфов  привычка  чесать  в
затруднении затылок отсутствует, и хорошо, а то обруч бы набок у  красавца
съехал. Эльф думает минуты  три,  а  затем  выносит  приговор:  для  более
верного выяснения личностей и целей нас отправят в "Город Серебряных Стен"
под охраной, багаж тоже отдельно повезут, ну,  а  плот  реквизируется  для
местных  надобностей.  Произнес  речь  красавец,  нагнулся  и  вытаскивает
откуда-то клетку, голуби в ней. Царапает что-то на тонкой желтой ленточке,
привязывает ее к лапке и пускает посланца прочь -  птичка  делает  круг  и
исчезает в темнеющем потихоньку на востоке небе.
     А мы плывем в обоих боевых кораблей сопровождении, полчаса или больше
проходит, и  подводят  они  нас  к  свободному  от  камышей  берегу,  мол,
приехали. Я послушно распоряжаюсь грести туда, и на  него  под  присмотром
эльфов  команда  принимается  за  выгрузку,  а  линкор  уходит  дальше   -
продолжение дежурства, надо понимать.
     К вечеру на берегу образуется внушительная куча барахла, и плюс лодка
и два понтона лежат. Брык стравливает  из  них  воздух,  и  эльфы  сначала
просто с удивлением,  а  потом  уже  откровенно  остолбенело  глядят,  как
здоровенные оранжевые туши с шипением мякнут и сворачиваются в  аккуратные
колбаски, Андрей пытается им объяснить, что к чему, но дело дохлое.  Эльфы
в технике никогда понятливостью не отличались,  им  любой  прибор  сложней
колодезного ворота уже кроссворд, а если магии еще не  чувствуется,  тогда
полные потемки для светлых ребятишек настают.  А  Андреевы  педагогические
потуги  прерываются  поскрипыванием  и   появлением   на   фоне   неба   с
обозначившимися звездами трех телег, в которые запряжен кто-то типа мулов.
Ведут их под уздцы странные существа, я о таких на слыхал,  а  видать  тем
более не приходилось. Больше всего они похожи на вставших на  задние  лапы
собачонок, но морда, скорее, обезьянья. Один  из  волосатых  обращается  к
эльфам на их языке, разговор интереса не представляет, и обнаруживать свои
познания в нем  ни  я,  ни  Ар  не  торопимся.  Эльф  с  железным  обручем
приказывает отобрать у нас оружие и грузить его сначала, а вещи сверху.
     Теперь наша боевая сила - пистолет у Андрея да пистолет у  Брыка,  да
наконечник стрелы у меня, я его в самый низ пижамных штанов засунул, и  он
благополучно миновал досмотр. Анлен  обыскивать  не  стали  -  зря,  между
прочим! У нее в складках платья - она его вновь надела -  ножик  запрятан,
не сама додумалась, так Ларбо засунул.
     Итак - двинулись, несмотря ни на позднее время. Телеги,  колыхаясь  и
скрипя, лезут  вверх  по  склону,  а  мы  идем  следом.  Чисимет  тихонько
недоумевает - а где же обещанная охрана?  Недоумевает  он  ровно  до  того
момента, когда мы поднимаемся из речной ложбины на ровное место, а там нас
встречает внушительный отряд в десятков пять эльфов, и  четыре  стреломета
перед ними на колесах стоят. От отряда отделяется группа  в  ровно  десять
воителей, и их командир, кстати, тоже с железом в волосах,  представляется
с радостной улыбкой:
     - Карами, десятник левобережного войска.  Буду  вас  сопровождать  до
нашей двойной тысячи, а потом уж только сам и до города.
     Симпатичный товарищ этот Карами, он явно не считает нас  за  гадов  и
шпионов, и, наверное, с ним можно будет неплохо пообщаться на тему местной
жизни и вообще. Прежде всего, я прошу у Карами разрешения самим нести свои
вещи - он удивлен, но не против. Теперь я тащу  свой  передатчик,  Брык  -
самолетный аварийный, а Андрей  обе  пачки  батарей  прихватил.  Никто  не
ворчит: всем ясно, что без связи весь наш переход потеряет смысл.
     Звезды мигают и мерцают переливчатым светом, а над кусочком горизонта
- желтоватое сияние, скоро и луна появится. Мы идем по хорошо  натоптанной
и наезженной дороге, когда кто-нибудь неловко  загребет  ногой,  в  воздух
поднимается облачко пыли, она такая же летучая и противная,  как  и  днем,
даром, что воздух посвежел. Впереди поскрипывает обоз, а из травы по краям
дороги начинают скрежетать сверчки да цикады - все смелей и  смелей,  пока
все не сливается в один могучий хор. Луна, наконец-то, сумела  выползти  и
теперь движется по небу торопливо, будто стремясь наверстать упущенное.
     Наша команда идет молча, Ларбо всего труднее - то подойдет  к  Анлен,
то отодвинется, мучения и терзания, словом. Где Карами?  -  впереди,  я  к
нему приближаюсь и завожу беседу,  наши  не  влезают,  но  прислушиваются.
Удается  узнать   весьма   немало.   Во-первых,   структуру   государства.
Стандартная пирамида с королем-эльфом во главе. Он - Куранах короля  звать
- достаточно древний род имеет, но на Заокраинный пробраться  ни  разу  не
покушался.    Скорей    наоборот,    собравши     некоторое     количество
единомышленников, он двинулся  от  первородных  мест  на  Север,  пока  не
обосновался  в  этих  краях.  С  огромными  трудностями  Куранах   и   его
королевство сумели удержаться на плаву, хотя за  прошедшие  времена  здесь
творилось всякое. И драконы проползали, и саранча налетала кровожадная,  а
однажды одурелый от безделья Огненный Воин вылез  поразмяться  из  местных
скал. Север всегда был неприятен для живых, а в давние времена тем  более.
Кстати, на эту тему у нас  теория  была,  что  поглощающая  часть  спектра
А-поля концентрируется к полюсам, и в нее укладываются здешние бесчинства.
Но Куранах, как оказалось, рассчитал верно. Основной очаг боев,  интриг  и
прочих пертурбаций оказался гораздо западней, а  Мульмуга  ни  у  кого  на
дороге особо не стояла, и трясли ее походя, без  ярости  и  силы,  словом,
воробьиное гнездо в ветвях  орлиного  сооружения.  Вот  сейчас:  вроде  бы
притихли драки, только мирная жизнь пошла - нате. Властелин  появился,  да
внутри страны лазутчики темных сил, агенты тьмы бродят,  с  ними  бороться
приходится. Карами, сколько сам себя помнит - а он молод, трех  сотен  лет
нету  -  провел  в  боях  да  погонях.  И  с  черными  орлами  встречаться
приходилось, с орками само собой, со зверями порченными... Насчет зверей я
осторожно выясняю - уж не наши ли помеси имеются в виду? В Круглом  у  нас
однажды сбежало целое стадо, Ларбо-старший за ними гонялся, да  так  и  не
поймал, сказал - на восток исчезли. Оказалось - нет. В здешних краях живал
некогда маг, философ и моралист, от  политики  далекий.  Надумал  себя  от
неожиданностей досадных уберечь, собрал он войско звериное, на скорую руку
модернизировав местные  виды.  Потом  он  нашел  еще  какой-то  способ  от
превратностей судьбы беречься, и исчез, а войско разбрелось и бросается на
кого ни попадя.
     - Но они скоро сами поутихнут, -  заключает  Карами,  -  вот  водяных
коров этот маг себе приспособил, хищниками сделал. Так они  теперь  своими
хищными зубами все траву жуют.
     Так за разговорами мы и доезжаем до обещанной стоянки двойной тысячи.
Ее  издали  различить  можно  по  разливному  морю  костров,   окружившему
небольшое озерцо. Войско весьма разношерстное: тут  и  люди,  и  эльфы,  и
волосатые у  повозок,  -  но  особо  долго  любоваться  этой  картиной  не
приходится. Повозки, а затем и охрана сворачивает к небольшому костерку  -
его, похоже, только что развели, но уже в котелке  сверху  кипит  какое-то
варево,  а  может,  просто  вода.  Один  из  охранников  довольно  любезно
сообщает, что здесь и  будем  ночевать.  Подходит  человек  с  уже  медным
обручем в  волосах,  и  Карами  докладывает,  без  особого  вытягивания  в
струнку, но в  общем  уважительно,  что  охрану  и  подотчетных  пока  что
обделяют довольствием. Я,  как  и  все,  получаю  пахучий  бублик,  кружку
полупива-полукваса и кошму для ночевки. Ларбо, так тот  свое  одеяло  даме
отдал, а сам под мое залезть норовит - ну, что ты будешь делать? Не  гнать
же...
     Ночь прошла, утро наступило, и наступило оно,  начавшись  с  довольно
пошлого эпизода. Ларбо по своим делам за соседний шатер зашел, но не  учел
того, что войско куда-то засобиралось  и  свертывает  свои  долговременные
сооружения. Словом, и этот шатер тоже в пять секунд  обрушили,  и  остался
парнишка на ровном месте  в  виде  неприглядном.  Хорошо,  что  Анлен  еще
проснуться не изволила, а то совсем бы неудобняк вышел.
     Карами объявляет официальный подъем, а местные интенданты собирают  у
нас одеяла и утягивают куда-то в водоворот движения. Снова бублики и квас,
а мимо со скрипом и треском проходит двойная тысяча, скарб на повозках,  а
войско пешком. От земли постепенно поднимается все густеющая  стена  пыли,
от которой на зубах хрустит. Из проходящих частей слышны шутки и  смех,  а
потом подходит снова шеф с медным обручем, а с  ним  шестеро  гномов,  без
знаков различия, но с топорами.
     - Карами! -  сообщает  он.  -  Пришло  приказание  тебе  сопровождать
неизвестных  до  города  Серебряных  Стен,  их  повезут   на   королевских
перекладных. Твой десяток дальше на запад пойдет, а  тебе  до  города  вот
гномы из Гэрновой полусотни.
     Карами явно не рад. Конечно, если эльфу присоседивают гномов  -  даже
под начало - удовольствия он испытывать не будет. Теперь наша дорога -  на
ближайшую станцию, как один из гномов проинформировал. До нее  оказывается
часа два ходу, и всю эту дорогу наша процессия идет в похоронном молчании.
Моя команда размышляет кто о чем, гномы службу несут бдительно,  а  Карами
весь прямо излучает подавленности и обиду, и  кстати,  куда  он  лук  свой
подевал?
     Станция, я бы сказал, полустанок.  Несколько  сараев  хилых  досок  и
добротное каменное строение, но под  соломенной  крышей.  В  загоне  рядом
лежат, стоят и слоняются из угла в угол  десятка  полтора  лошадиных  сил,
мускулистых и неплохо ухоженных. Перед сараем стоят две телеги оглоблями в
землю, и еще одну распрягают перед  каменным  домом.  Из  него  появляется
плотный пузатый человек  и  выслушивает  объяснения  Карами,  видимо,  для
проформы, потому что по  дальнейшим  действиям  и  словам  толстяка  можно
заключить, что его осведомленность выходит за пределы недолгой речи нашего
провожатого.
     Итак, пузан, во-первых, отпускает обратно половину  наших  гномов,  а
во-вторых, предлагает нам на выбор, где ждать транспорта - в доме  или  на
солнце. Чисимет предлагает компромисс - в теньке  у  стены,  -  возражений
нет. Повозку уже отогнали к сараю, а коней повели поить и кормить в загон.
Ее пассажиры - четверо гномов с топорами и эльф  с  серебряным  обручем  -
заходят было  в  дом,  но  эльф  замечает  Карами  и  радостным  возгласом
направляется  к  нему,  а  голос  Карами  тоже,  в  свою  очередь,  звучит
обрадованно  -  куда   только   грусть   свою   подевал.   Дальше   добряк
сребровенчанный делает такую  вещь:  поворачивается  к  нам  и  спрашивает
по-эльфийски, не против ли мы,  если  он  туда  присядет.  Расчет  у  него
верный, но я молчу, и Ар тоже ухом не ведет,  а  остальные  наши  напротив
ушами хлопают,  ничего  и  вправду  не  понимая.  Тогда  серебряный  обруч
извиняется, мол, простите, что на незнакомом языке обратился, и  повторяет
просьбу. Ладно, пусть сидит, жалко, что  ли?  Карами  гостя  представляет:
"Грэнью", - а Андрей тихо бурчит: "Гриня", - переиначенный смеется - гриня
так гриня, тоже звучит мило.
     Итак, усаживаются рядом оба эльфа и затевают разговор.  Мне  из  него
только обрывки слышны, и поэтому переключаю внимание на беседу Чисимета  с
одним  из  гномов.  Страже   импонирует   уважительное   отношение   такой
внушительной персоны, и  гном  охотно  и  подробно  отвечает  на  вопросы.
Разъясняет, к примеру, смысл знаков различия: железный обруч  -  десятник,
железный с камнем - пятидесятник. Ме