о,  вразвалочку  выходит
наружу. Через минуты три дверь вновь скрипит -  еще  один  охранник  тащит
телегу с сеном, а сзади и тот, которого за вещами посылали. Я  на  тележку
смотрю и завидую - во жизнь тут, наверху, даже  подстилку  меняют!  Рыцарь
расстилает плащ, и высыпает на него содержимое мешка, а  потом  вместе  со
стариканом долго разглядывает кучку. Есть на  что  посмотреть!  Вперемешку
лежат эльфийский кинжал с заклинанием на ручке, часы, показывающие 7.38, с
загадочными рунами "24 SAT" в окошке, пластмассовая  расческа,  деревянная
ложка, штормовая зажигалка, грубая суконная рубаха, и дальше в том же роде
набор. Публика задумчиво глядит на вещи, я задумчиво гляжу на публику,  но
мое созерцание почти сразу прерывает толчок в спину. Тележка с сеном стоит
сбоку, и у безбрового орка идет смена постельной соломы,  тележка  меня  и
задела. Орк стоит у открытой двери, но его никто не гонит, все внимание на
меня. Налюбовавшись моим скарбом  издали,  магообразный  щупает  расческу,
взвешивает на руке кинжал, а затем берет зажигалку.
     - Это что? - голос суровый, вопрос мне. Я в ответ идиотски улыбаюсь и
говорю первое, что на ум взбрело:
     - Штучка такая. Зубы лечить. Или вырвать, когда не лечится.
     Рыцарь усмехается и приказывает:
     - А ну-ка, верхний передний зуб вырви!
     - А он у тебя уже долго болит?
     - Себе вырви!
     Первый Младший восхищен остроумием начальства и  подобострастно  ждет
бесплатной комедии. Старикан протягивает зажигалку мне - видимо, решил  не
препятствовать развлечениям личного состава. Что ж, развлечем! Зажигалка у
меня в руке - опа! Плевок горючей смеси летит в солому. Опа! - еще один  в
бороду старикану, и еще - в глаза рыцарю. Сухое сено вспыхивает мгновенно,
и от жара мой конвойный приседает, дергая за ошейник и меня тоже. Спасибо,
теперь можно схватить  кинжал  и  отплатить  жестокой  неблагодарностью  -
рубануть тролля в бок. Короткий хрип, шея моя свободна, и я  сразу  прыгаю
назад и вбок  -  второй  конвоир  уже  поднял  топор,  но  на  него  сзади
набрасывается безбровый. Они сами разберутся, а ко мне через пламя  рвется
орк из охраны старика, но катающийся по полу рыцарь  попадается  охраннику
под ноги, и орк летит со всего размаху в песок,  а  мой  кинжал  довершает
дело. Безбровый - быстро он тролля  одолел!  -  толкает  пылающую  тележку
вперед, за дымом ничего и никого не видно.  Где  второй  орк?  Где  Первый
Младший? - ага, вот они, перед тележкой, с  той  стороны.  Огонь  пышет  в
лицо, оглобельки короткие, но мы вместе с безбровым пробегаем весь коридор
и прижимаем всех, кто перед тележкой, к глухой стене. Крики и вой - не  до
них. Безбровый уже бежит назад, сшибая и скидывая по дороге  запоры,  и  я
принимаюсь заниматься тем же. Коридор заполнен дымом, я кашляю,  последние
клетки отпираю уже  просто  задыхаясь.  Наконец  на  воздух  -  и  тут  же
приходится падать, копье прямо в лицо шло. Сзади  оно  все  же  в  кого-то
втыкается, а еще кто-то его выдергивает и пускает обратно, опять  же  чуть
не убив меня. Вся толпа несется к частоколу, прямо к воротам,  от  которых
врассыпную бегут все три краболова  и  уцелевший  тролль.  Никому  из  них
неохота дело с нами вплотную иметь, гораздо безопасней издали  копьями  да
стрелами пошвыряться - так считают краболовы, ну, а я считаю по-другому, и
первым подаю пример, запустив в ту сторону подвернувшимся  камнем.  Пример
оказывается  заразительным,  и  град  булыжников  разной  величины  сильно
деморализует противников, и когда ворота наконец удается  открыть  и  наша
толпа очищает поле боя, на нем остается только  один  труп  со  стрелой  в
груди. Прощальный взгляд -  тюряга  вся  дымится,  а  из  двери  лезет  на
четвереньках божий одуванчик - уцелел, поди ж ты!  Его  счастье  -  народу
недосуг. Народ - всего-то пятнадцать-двадцать человек и прочих - несется к
кромке леса, спотыкаясь об кусты и путаясь  в  траве.  Холм  с  вовсю  уже
пылающим бараком нас от поселка закрывает, это плюс, но поспешать надо,  и
поспешать серьезно. Лесок, правда, не ахти какой, но от глаз скрыть может,
и  оказавшись  более-менее  в  глубине,  мы  уже  идем  -  идем  вслед  за
однобровым. Судя по его уверенности, места он знает, и  пока  что  никаких
других идей, кроме как довериться ему, не возникает ни у меня, да и  ни  у
кого тоже. Кстати, надо приглядеться к сотоварищам. Нас всего  пятнадцать,
из коих двое эльфов, тащащие на плечах третьего, два  орка  и  два  метиса
неясных кровей. Сойдет. В полном молчании движемся часа два, а то и более,
а потом лес редеет, и открывается большое озеро,  длинное,  так  что  один
конец его теряется где-то в дымке у горизонта, а к нам оно  лежит  немного
под углом. Безбровый без  колебаний  ступает  в  воду  и  идет  по  весьма
сложному пути, а общее направление - к другому  берегу.  Вода  ему  то  по
пояс, то по колено, а то и по грудь. Теперь наша процессия выглядит этакой
змейкой на воде, часа полтора, наверное, ушло на переход озера. Вода не то
чтобы холодная, наверное, теплее воздуха даже, но столько времени  по  ней
брести - зубы не то что стучать, а прямо лязгать  начинают.  Заканчивается
фарватер несколько неожиданно - вместо твердой земли мы имеем перед  собой
болото с камышом, осокой и  прочей  флорой.  Только  к  полудню,  грязные,
усталые, продрогшие, вылезаем мы к подножью высокого  и  длинного  обрыва,
тянущегося почти вдоль всего видимого берега. На склоне  растут  всяческие
кусты и травы, деревьев нет,  и  я  обреченно  жду,  что  сейчас  придется
карабкаться вслед за безбровым вверх, но нет. Он валится под куст, и  весь
отряд делает то же самое, благо кустов хватает на всех. Довольно долго так
лежим. Разговоры потихоньку пошли, а я просто, ни о чем особом  не  думая,
гляжу в голубое небо и неяркое белесое солнце. Сбоку  начинается  возня  -
хворый эльф в себя пришел, пытается  подняться,  а  двое  его  удерживают;
удержали, успокоился он, и снова спокойствие, только разговор журчит. Язык
эльфийский я вообще-то знаю, но тут то ли диалект незнакомый, то  ли  тема
настолько специфическая - словом, понять невозможно, о чем говорят. Ладно,
у меня свои заботы. Расклад такой: Чисимет и два  Андрея  неизвестно  где,
передатчик у них. Им искать меня  -  номер  довольно  дохлый,  ибо  искать
придется одновременно с отрядом  преследования,  который  в  любом  случае
здесь будет раньше них. Чисимет не  дурак,  он  поймет,  что  я  предпочту
убегать от отрядовцев, хотя бы и уменьшая надежды  на  встречу  с  ним,  и
скорее всего он сделает так: погрузит Андреев  на  какой-нибудь  плот  или
корабль, идущий к Пресному Морю, а уже потом двинет по моим  следам.  Если
получится  с  кораблем  -  хорошо.  Речные  работяги  народ  спокойный   и
расчетливый, им тайных пассажиров выгоднее довезти, чем выдать. Хорошо. До
реки и отправки Чисимету надо месяца полтора, еще месяц  ему  на  обратный
путь, то есть здесь он будет к середине осени. За это время  здешние  леса
можно прочесать очень дотошно, и если сидеть на месте, то я снова попался,
только на этот раз за меня могут взяться серьезно,  и  это  ой  как  худо.
Значит, вывод - идти в наиболее  безопасном  направлении,  оставляя  знаки
Чисимету ясные, а более никому. А идти - видимо, с кем-нибудь из товарищей
по счастью, но сначала надо разобраться кто есть кто, и кто есть  куда.  Я
встаю и делаю во всеуслышание предложение:
     - Не худо бы познакомиться, раз судьба свела. Меня звать Алек,  родом
я с берегов Южного Моря, из-за хребта  Красного,  попал  в  здешние  места
колдовством злым, теперь вот домой пробираюсь. Поймали меня этим летом  и,
как "по неизвестности опасного", в подвале держали.
     Идея поддерживается, и разной степени бодрости и хрипатости  голосами
представляется вся братия. Люди все с серыми клеймами, ждали  отправки  на
очищение. Эльфы причин не назвали - мол, не для  многих  ушей;  и  на  том
спасибо, что хоть честно. Метисы -  оба  Властелиновы  шпионы;  а  орк,  у
которого брови в комплекте, был нечист на руку и попался  на  обкрадывании
какой-то лесной заначки. И наконец безбровый. Он не  более  не  менее  как
взялся всех окрестных орков сколачивать в один организованный народ, и это
у него начало получаться, но кто-то из своих же его выдал. Правда, цели  и
задачи свои безбровый пахан не объяснил, но надо думать тоже - взять  верх
после общего дела. Он говорил последним, сразу же поставил вопрос  -  кто,
мол, куда. Мужики немного побубнили и решили - на запад, там  еще  не  так
строго,  Куранаху  не  дает  разгуляться  Властелин,  Властелину  не  дает
разгуляться Куранах, и народ живет  не  особо  пригнуто.  Шпионы  тоже  на
запад, им в здешних местах делать абсолютно нечего, даже по специальности.
Эльфы как не слыхали, сидят и лежащего по волосам  поглаживают.  Безбровый
объявляет с вызовом:
     - А я вот на Север пойду, к Другу. Он мне даст совет и  помощь.  -  И
тут - вот так так! - один из эльфов говорит буквально следующее:
     - Мы с тобой пойдем.
     Я гляжу обалдело, и остальные тоже. Чтобы эльф с орком по своей  воле
дело имел - такого  даже  в  Куранаховской  интернациональной  идиллии  не
видано. Впрочем - видимо, решают мужики - у  каждого  свои  причуды.  Весь
западный отряд горит желанием идти немедленно, и безбровый  рисует  им  на
плоском камне нечто наподобие карты, и потом долго разговаривает  на  темы
типа "как обойти", "где переплыть" да "как узнать", и наконец,  чавкая  по
озерной грязи, толпа отбывает в направлении  заката.  К  этому  времени  я
принимаю свое решение и говорю пахану:
     - Я с тобой пойду тоже. До реки, а там видно будет.
     Орк-воришка тоже  с  паханом  собрался,  ему  деваться  здесь  вообще
некуда,  а  вот  откуда  у  эльфов  такие  идеи?  Безбровый  тоже   глядит
подозрительно:
     - А чего это вам со мной  захотелось?  Эльфу  с  орком  по  пути  еще
никогда не бывало!
     Один из светлых в ответ:
     - А вот теперь есть. Нам действительно по пути, а ты вроде бы  дорогу
знаешь...
     Воришка - этакий молодой паханенок - усмехается:
     - А если мы вас продадим ненароком?
     - Ты знаешь кому? - другой эльф отвечает спокойно и тоже с насмешкой.
- И разве ты знаешь, какую цену за нас дадут? Пугать нас нечего,  мы  сами
знаем кого бояться, а кого нет, кому доверять, а кого и обмануть.
     Я вступаю:
     - То-то о себе ни слова не сказали.
     - А зачем?
     - Так ведь  вместе  раз  уж  быть,  так  надо  знать  докуда  на  вас
полагаться можно.
     Паханенок с удовольствием поддакивает:
     - Да, может, это мы вас бояться должны.
     Пахан молчит, но смотрит на  светлых  злобно,  хотя  и  помягче,  чем
тогда, в тюряге, на  инспекцию  глазел.  Я  орков  никогда  не  любил,  но
ей-богу, мне сейчас гораздо больше по  душе  безбровый,  чем  вся  светлая
троица. Но как бы  мои  симпатии  ни  распределялись,  а  обстановку  надо
разрядить,  впятером  идти  сподручнее,  чем  втроем,  а  там  глядишь   и
полудохлый в себя придет - сравнить с тем, как его из барака  тащили,  так
он значительно живее выглядит. Говорю:
     - Ну вот, не успели познакомиться - уже  поругались.  Никому  это  не
нужно, врагам нашим только, и лучше вот что мы  сделаем:  не  хотите  душу
нараспашку держать - не надо. У меня, к примеру, тоже есть  кой-чего,  что
при себе держу. Но чтобы друг  на  друга  не  оглядываться,  вы,  светлые,
поклянитесь на чем вам положено, что никакой подлости не сделается, а если
драка - то без финтов на нашей стороне быть посильно. Пойдет?
     Эльфы выглядят несколько опешивши, такой наглости они  и  представить
себе не могли. Им клясться, само собой, не впервые, но  перед  кем!  Перед
двумя орками, которым строго  говоря  вообще  на  земле  не  место,  да  я
неясный, хитрый и изворотливый. Пока  троица  совещается,  я  обращаюсь  к
безбровому:
     - А у вас есть на чем клясться, у орков-то?
     Он тихонько ржет:
     - Ну ты сказал, молодец. Ты почаще такие вещи  говори,  жить  веселее
станет!
     Ржать-то он ржет, но в глазах что-то весьма интересное  мелькнуло,  и
надо бы разобраться, но не успеваю. Эльфы клясться согласны,  торжественно
начинают. Клянутся звездным небом и западным морем  -  вроде  сойдет.  Все
по-честному, и в конце стандартная оговорка -  если,  мол,  кто-нибудь  из
компании условия те же самые не выполнит, то всему договору конец, и  беды
всякие на его голову призываются. Я доволен -  эти  светлые  народы  имеют
много слабых мест, и одно из них - вот эти  самые  завязки  на  клятвах  и
проклятиях. Ах да! Спрашиваю:
     - А все же звать-то вас как-нибудь надо? Не все же орать "Эй, ты!"
     Ответ довольно неожиданный:
     - А как хочешь, так и зови.
     Ладно, сейчас окрестим.
     - Ты, - показываю на эльфа, что справа, - будешь Барон. Ты, - в того,
что прямо спереди, тычу я и запинаюсь. А, пусть тоже аристократ  будет,  -
Граф ты будешь, во. Ну, больной так и будет Хворый.
     Тот, который Граф, бурчит:
     - Не больной он, а  ослабевший.  Через  день  силы  свои  восстановит
совсем, а идти сам сможет уже завтра.
     Безбровый подает свой хриплый голос:
     - Меня тогда тоже назови. И его вон. Чтобы уж по справедливости было.
     Что ж, и тебе имя уже готовое есть, я безбрового про себя  уже  давно
паханом называю, а воришка за паханенка сойдет. Растолковываю  значения  -
пахан доволен, паханенок, видимо, не очень, но бунт поднять  не  решается.
Эльфы на мою зажигалку нет-нет да и глянут, и  приходится  им  на  пальцах
объяснять, откуда там огонь берется и почему его  ни  вода,  ни  ветер  не
тушат - головами кивают, но глаза все одно непонимающие. За разговорами да
спорами дело подходит к вечеру. Солнце над озером висит низко,  но  совсем
не красное, а только чуть-чуть  с  желтизной,  тусклое  и  неяркое.  Эльфы
здоровые за дровами ушли, паханенок рвет траву для подстилки. Травы мало и
дело идет медленно, хотя я ему и  помогаю.  Пахан  роет  яму  для  костра,
ворчит:
     - Надо бы, конечно, дальше уходить, ну да ладно, и так сойдет.  Озеро
за один день посуху не обойти, а ночью - хе, посмотрел бы я на  того,  кто
ночью там бродить будет.
     Я про себя думаю: "Ты бы лучше посмотрел - хе - на нас. Жрать нечего,
огонь маленький, оружия - мой кинжал да твой  ятаган  трофейный.  Вздумает
кто к нам придраться - руками возьмет". Дров по-настоящему мало. Тепла  от
костерка будет на грош, дымом греться будем. Ветки, обломки невесть  какой
старости, корни кустарниковые - вот и все топливо, а еще  ведь  и  Хворому
под спину веток напихали, и травки помягче - забота!
     Солнце наконец заходит,  и  становится  темно,  очень  резко  темнота
наступает, отчетливо. Я своей зажигалкой развожу костер, его со стороны не
видать, а тепла он дает даже больше, чем я ожидал. Сторожить - у костра  и
вообще - решили по-честному, кто сколько сможет или сочтет нужным. Не знаю
кто как, а я несмотря  на  пустой  живот  и  комаров,  завывающих  вокруг,
засыпаю почти мгновенно, а растолкали - как и времени не прошло,  но  небо
уже серое. Растолкал Паханенок, сам без лишних слов залез в мою ложбинку и
засвистал себе носом колыбельную. От озера потихоньку расходится туман - я
вижу, как его стена медленно поднимается из воды и движется вдоль  берега.
Если смотреть на него долго и  не  шевелясь,  то  в  его  клубах  и  слоях
начинают казаться то лица, то фигуры, один раз я даже  какую-то  батальную
сцену разглядел, но отвлекся и потерял картину, снова только  бесформенные
глыбы, тихо плывущие над водой. Зрелище  жутковатое,  и  гораздо  приятнее
любоваться дымом  костерка.  Он-то  без  всяких  вывертов  льется  в  небо
жиденькой струйкой. Тишина стоит вокруг - мягкая  такая,  ватная,  и  даже
посвистывание каких-то мелких птичек не нарушает, а  только  оттеняет  ее.
Интересно, чем можно бы этих птичек ловить? Силков, что ли,  наделать  или
какое-нибудь подобие лука соорудить и эльфов вооружить. И для охоты, и для
вообще. Они ведь все прирожденные стрелки - и рука твердая, и глаз верный,
и своего рода чистоплюйство - не своей рукой у врага требуху  вытаскиваешь
и полосуешь, а на расстоянии, быстро и чисто. Хотя из людей, кого я хорошо
знал, большинство здесь тоже не любители такой грязи. То ли дело  призрака
рассеять - одно удовольствие. Ага. То-то я о призраках задумался  -  идут,
колыхаются, и не  от  озера,  как  можно  было  бы  ожидать,  а  наоборот,
спускаются со склона, шесть сгустков  темноты,  размерами  с  хороший  дуб
каждый. Костерчик им сверху, конечно, виден, но такой жидкий  вряд  ли  их
отпугнет, и я стараюсь побыстрее  сообразить,  что  бы  в  такой  ситуации
сделать умное. Но черным до нас дела нет, они движутся к озеру,  а  оттуда
им  навстречу  поднимаются  белые  туманные  фигуры,  в  них   все   яснее
различаются человеческие пропорции - руки, ноги, голова в  шлеме,  щит  на
груди. Видимо, намечается схватка. Да, так и есть. Такого я еще не видел -
медленный и бесшумный бой черных и белесых громадин, которые кромсают друг
друга со всей скоростью, на которую способен туман под дуновениями легкого
ветерка  -  настолько  легкого,  что  даже  дымок  орт  костра  почти   не
отклоняется от вертикали. По ходу битвы  небо  становится  все  бледнее  и
бледнее, чувствуется, что за склоном утро уже наступило вовсю, а черные  и
белые постепенно теряют свои формы и  всякую  координацию  движений  между
отдельными  частями,  и  наконец  все  расползается  обычным  холодным   и
промозглым туманом. Пахан проснулся и тоже смотрел представление,  хотя  и
не сначала.
     - И вот так каждое утро, когда вода не замерзшая, -  говорит  он  под
конец. - Все боятся, а бояться здесь нечего. В давние времена здесь  битвы
были, кого с кем - и не упомнит никто. А озеро - оно еще  древнее,  и  все
это до сих пор в снах видит. Может, теперь здесь и мы будем появляться  по
утрам... Ты еще сидеть будешь? Ну, я тогда на боковую,  у  меня  свои  сны
тоже есть.
     Пахан сворачивается клубочком и засыпает, а я выгребаю угли из ямы  и
греюсь над остатками их тепла, пока не зашевелился Паханенок, потом  эльфы
как по команде повскакивали, даже Хворый, а там и наш проводник  соизволил
окончить разглядывание "своих снов".  Попил  водички  внападку  с  бережка
грязного и предлагает двигаться. Если через возвышенность  перейти,  потом
лесочком, то там есть деревня. Соплеменников у Пахана в ней нет, но  можно
что-нибудь украсть или отнять.  Особых  мнений  никто  не  высказывает,  и
поэтому просто начинаем лезть вверх по склону. Он хоть и не  отвесный,  но
весьма крутой, покатишься - не ухватишься. Со  склона  далеко  окрест  все
видно - равнина уходит  к  горизонту,  почти  вся  покрытая  темно-зеленым
лесом, а вдалеке-вдалеке угадываются  контуры  гор.  Над  лесом  струйками
поднимаются два дымка. Один, потолще, я знаю - это  поселок,  пекарня  там
одна на всех, а второй дымок гораздо ближе, он  с  той  стороны  озера  на
берегу. Я задерживаюсь, и одной рукой Пахану  на  этот  дым  показываю,  а
другой за куст держусь.
     - Это рыбаки  озерные,  -  Пахан  мое  беспокойство  понял.  -  Отряд
преследования наверняка сейчас вон с той стороны обходит,  тот  край  воды
отсюда еле-еле видать.
     Барон вмешивается:
     - Так ведь они на лодках могли перебраться?
     - Ну нет, в этом болоте лодка телеги не полезней.
     Обмен мнениями закончен, и снова склон медленно ползет вниз,  или  мы
медленно ползем вверх  -  без  разницы,  и  кажется,  что  он  никогда  не
кончится, но конечно же, конец есть. Взмокший и тяжело дышащий вылезает на
ровное место Пахан, затем свежие и вроде бы как даже посвежевшие эльфы,  а
там и мы с Паханенком подоспеваем. Местность, куда мы попали, вид имеет не
очень эффектный: густая трава по колено, из нее  то  там,  то  сям  торчат
дохловатые сосенки. До деревни рукой подать,  по  словам  Пахана,  но  эти
"рукой подать" приходится топтать далеко за полдень. Эльфы  после