..
     Женька  отпустил руку от деревца, за которое цеплялся, его
качнуло.
     -- Смогу,-- сказал он.-- А эта... это существо уже  начало
меня есть!.. Ян, я каждый раз тебе удивляюсь. Все тебе понятно,
все  объяснимо, все знакомо. Ты и с этими хамелеонами словно бы
уже встречался?
     -- Встречался,-- ответил Тролль коротко.
     Женька догнал, заглянул  в  лицо  космонавта.  Тролль  шел
потемневший,  глаза  ушли  под надбровные дуги, лицо окаменело,
словно вспомнил и мгновенно пережил страшное время  на  другой,
куда более трудной и нещадной планете.
     -- И  ты...  и  ты...-- пораженный Женька от обиды потерял
голос  и  только  шипел,  как  разъяренное  земноводное,--   не
сказал?.. Не предупредил?
     -- То было еще на Земле,-- ответил Тролль.

     СЛИШКОМ ПРОСТО

     Ян  дважды  выстрелил  и  прыгнул  за  раскаленный  черный
обломок скалы. Можно было бы воспользоваться паузой,  пробежать
еще  с  десяток  метров,  но  он  отчетливо  слышал в наушниках
шлемофона хриплое дыхание Женьки Медведева: юный космонавт  нес
на спине потерявшего сознание Макивчука.
     Ян  выстрелил еще раз. Рогатая голова чудовища разлетелась
вдребезги, но из-за  гребня  вынырнули  еще  два  монстра  и  с
ужасающей скоростью понеслись на космонавтов.
     -- Оставь  нас,--  послышался  в наушниках тоскливый голос
Женьки.-- Ты еще успеешь добежать до ракеты... Я  тебя  прикрою
огнем.
     -- Тихо,-- хрипло ответил Тролль.-- Рожденный для виселицы
в море  не утонет. Это мне часто говаривала матушка, снаряжая в
космос...
     Он дал короткую  очередь,  отпрыгнул,  пробежал  несколько
шагов.  До  корабля  оставалось  около километра. Этот километр
показался Медведеву мегапарсеком. Целую вечность шел  он  через
вселенную  с  металлической  глыбой  на  плечах.  Неистовый рев
зверья, жуткий  вой  и  хриплые  крики  проникали  даже  сквозь
фильтры акустической защиты.
     Корабль,  однако,  постепенно  приближался.  Наконец  юный
космонавт уперся в гладкую поверхность люка. Никогда еще так не
хотелось свалить непомерную тяжесть с плеч, сесть и  отдохнуть,
но  в  затуманенном  сознании  фиксировались  хлопки выстрелов,
которые становились все реже и реже...
     Ян Тролль оглянулся, швырнул бесполезный автомат с  пустым
диском  в  пасть  ближайшего  чудовища и в несколько гигантских
прыжков очутился возле открытого  люка.  Вскочил  в  корабль  и
захлопнул  люк. Через секунду на корабль обрушилась многотонная
тяжесть кремнийорганического чудовища.
     Женька бессильно лежал рядом с капитаном. Тролль мгновение
постоял, прислонившись к стене, потом сказал ровным и спокойным
голосом:
     -- Прибыли. Раздевайтесь и будьте как дома.
     Он осторожно освободил Макивчука от доспехов. Женька вылез
из скафандра и остался лежать на полу. От  дикой  усталости  не
было  сил лишний раз шевельнуть пальцем. Тролль похлопал его по
плечу и подтолкнул к внутренним дверям. Иди,  мол,  отдохни.  Я
справлюсь сам. И каким только чудом он держится?

     На  следующий  день  Женька  старательно  деактивировал  и
дезинфицировал скафандры. Работа  не  из  самых  приятных,  тем
более после вчерашних ужасов. Женька с трудом ворочал скафандры
повышенной  защиты  и хриплым голосом тянул старинную уральскую
песню:

     -- Ой ты, дедушка, ты, медве-е-е-едушка-а-а-а,
     Задери мою коровушку-у-у-у,
     Опростай мою головушку-у-у-у,
     Лучше в море-е-е быть уто-о-пимо-ому-у-у-у,
     Чем на свете-е-е жить нелюбимому-у-у-у.

     Динамик над головой произнес голосом Тролля:
     -- Эй, Карузо, заканчивай и топай  в  общую  каюту.  Сбор.
Капитан, видимо, решил устроить нам баню без деактивации.
     В  единственной  просторной  каюте уже находились Тролль и
Макивчук. У капитана была перевязана голова, под глазами темные
круги, но выглядел относительно бодро.
     -- Садитесь,-- сказал Макивчук тяжелым голосом,-- разберем
все по порядку.
     Это  относилось  к  Женьке.  Тролль  продолжал  безмятежно
вышагивать по каюте. Это у него называлось "мыслить". Словно он
мыслил ногами, как одноног с планеты Смигла.
     Женька  послушно  сел  и  положил  руки  на  колени. Более
чувствительный, чем совсем бесчувственный Тролль, у  того  одни
железные  мускулы  и  каменный  лоб, он чувствовал, что капитан
намерен сказать что-то очень серьезное.
     Макивчук кивнул Яну, давая ему слово.
     -- Это зверье,-- сказал Ян скучным голосом,--  имеет  уши,
сравнимые разве что с плавильной печью. Я имею в виду солнечную
плавильную  печь.  Они могут фокусировать лучи на расстоянии до
ста метров. В фокусе температура достигает двух тысяч градусов.
Естественно,  что  ничего  подобного   под   нашим   карликовым
солнышком природа сотворить не могла.
     Макивчук  слушал  внимательно, хотя все это знал и раньше.
Женька   заметил,   что   капитан   с   каким-то    напряжением
прислушивается к ровной интонации голоса космонавта, пристально
всматривается в его скупые движения.
     -...но   в  этот  раз,--  продолжал  Тролль  --  случилось
редчайшее  для  этой  планеты  явление.  Паршивенькое   облачко
закрыло  солнце.  Зверье,  которое  я  предложил  Макивчуку как
первооткрывателю   назвать   своим   именем,   уже   не   могло
воспользоваться  преимуществом  своих  ушей-парусов.  Во всяком
случае, мы так думали. Но аборигены вдруг вспомнили про свои не
совсем  атрофированные  зубы.  Кстати,  командор,   почему   ты
отказываешься  от  предложенной чести? Специалисты даже букашек
называют своими именами! Вот  увидишь,  что  будет,  когда  они
хлынут на эту планету!
     -- Как  мы  спаслись?  -- спросил Макивчук, не реагируя на
шутку, если то была шутка.
     Женька решил, что пришло время и ему дополнить  рассказ  о
столкновении и бегстве.
     -- Они  заревели,--  сказал  он,--  как  Горынычи!  Вы и я
упали. Ян начал стрелять. Потом я пришел в себя,  а  Ян  кричит
мне: "Бери капитана на холку и марш в корабль!" Я так и сделал.
А Ян задерживал зверей.
     -- И  опять  Ян,--  сказал Макивчук медленно,-- неуязвимый
Ян. Без его стойкости наши косточки остались бы белеть на  этой
планете...
     Яну  следовало  бы  приосаниться,  но он продолжал скромно
мерить шагами каюту.
     -- А  на  третьей  Леникса?  --  скаэал  Макивчук  так  же
медленно.-- Помните сверхтуман?
     Они  помнили.  У  Женьки  мороз пробежал по коже, когда он
вспомнил их единственное приключение на той  планете.  Она  вся
была  покрыта  слоем  облаков.  Так  казалось  сверху. Но когда
высадились и вышли на поверхность...
     Всюду был туман. Причем настолько  плотный,  что  они  уже
ничего   не   видели   в  двух  миллиметрах  от  глаз.  И  этот
мертвенно-белый туман не проводил ни радиоволн, ни обыкновенных
криков. Они заблудились самым глупейшим образом. В  трех  шагах
от  корабля и, сколько потом ни пытались вернуться, уходили все
дальше. Не стоило, конечно, выходить всем вместе, но радиозонды
показали полное отсутствие жизни  на  планете.  Не  было  также
вулканов и прочих возможных опасностей.
     Самое  страшное, что они потеряли и друг друга. Невозможно
было даже  представить  весь  ужас  одиночества  в  этом  белом
безмолвии.
     И  тогда появился Ян. Он разыскал Женьку, потом Макивчука.
Одному ему известными способами нашел дорогу и уверенно  привел
друзей  прямо  к  люку.  Оказалось,  что они на самом деле ушли
довольно далеко от корабля.
     -- Как ты в тот раз нашел дорогу? -- спросил Макивчук.  Он
поправил повязку, чтобы лучше следить за шагающим космонавтом.
     -- Дорогу? -- удивился Ян.-- Разве я не говорил? Просто не
обращал внимания на туман. Шел словно бы с закрытыми глазами. А
часто  и в самом деле закрывал. Ну, а микрорельеф под ногами...
Я всегда помню, на что наступают мои ноги. Так и нашел  дорогу.
По следу.
     Макивчук  кивнул,  но  Женька чувствовал, что капитана это
объяснение не удовлетворило.
     -- Хорошо,-- сказал Макивчук.-- Кстати, два дня  назад  ты
порвал  скафандр,  когда  сорвался со скалы на Черном плато. Но
адская жара тебя не затронула...
     Ян удивленно посмотрел ему в глаза.
     -- Ты словно бы не доволен,-- сказал он.-- Я упал разрывом
вниз. Таким образом зажал дыру. А потом зарастил ткань.
     -- В полевых условиях?
     Макивчук с сомнением покачал головой.
     -- В полевых условиях,-- подтвердил Ян,--  я  единственный
из  всего  выпуска,  кто умеет это делать. Что ж делать, если у
других руки не оттуда растут? Да и в мозгах лишь одна извилина,
да и та прямая.
     -- Ладно,-- сказал Макивчук,-- а огненная жизнь Аида?
     Тролль с возрастающим удивлением посмотрел на капитана.
     -- Я ведь подробно все объяснял  и  раньше,--  ответил  он
наконец.
     Макивчук  положил громадные ладони на стол. Плечи капитана
напряглись, словно он готовился прыгнуть, опрокидывая стол.
     -- Все это очень убедительно,-- сказал  он,--  но  слишком
много счастливых случайностей.
     Он вдруг подался вперед и требовательно спросил:
     -- Скажи, Ян, ты человек?
     Его   глаза  впились  в  дрогнувшее  лицо  Тролля.  Женька
растерянно замер. Ян не человек? Не человек? Но кто же тогда?
     -- Ответь  нам,--  сказал  Макивчук  и,   чуть   помедлив,
добавил: -- Конечно, если можешь.
     Лицо  Яна  чуть ли не впервые за все время полета выразило
крайнюю степень растерянности. Он хлопал глазами, такими синими
и безмятежными, смотрел на капитана, словно на привидение.
     -- Да вы что? -- сказал он наконец.-- Взбесились? Кто же я
тогда?
     -- Не знаю,-- сказал Макивчук четко,-- но знать хотел бы.
     До Женьки наконец дошло.
     -- Не человек...-- сказал он с тихим  ужасом.--  Не  че...
Тогда  он  --  агент  чужой  цивилизации!  Способный  принимать
человеческий  облик.  Чтобы  все  у  нас  высмотреть,   собрать
информацию!
     Тролль  уже  справился  с растерянностью и засмеялся. Но в
его смехе едва заметной ноткой проскользнула тревога
     -- Значит, я шпион? --  спросил  он.--  Лазутчик?  Этот...
Локкарт, Лоуренс, Мата Хари?
     -- Мата  Хари была женщиной,-- поправил Макивчук привычно,
но тут же спохватился...-- Хотя кто знает... это земные  мерки.
Есть ли у вас вообще разделение...
     -- Спасибо,-- сказал Тролль.
     Он уже полностью овладел собой и с любопытством смотрел на
товарищей. А они с каждой минутой теряли уверенность.
     -- Я  же не говорю,-- сказал Макивчук почти просительно,--
что ты агент именно враждебной по отношению к нам  цивилизации.
Ты  нас  выручал не единожды из довольно критических положений.
Все это  говорит  в  твою  пользу.  Правда,  враги  тоже  могут
помочь... Из тактических соображений. Все может быть. Возможно,
вы   совершенно   равнодушны  к  нам  и  изучаете  из  простого
любопытства. Мы вряд ли что-нибудь узнаем, если ты не  захочешь
помочь нам. Ну не выкручивать же тебе руки!
     -- В  этом  случае  я  сверхчеловек?  --  спросил Тролль с
интересом.-- Ничего себе. Батмен? Человек-факел? Человек-щит?
     -- Но согласись,-- сказал Макивчук,-- другой бы погиб и  в
более простой ситуации.
     Тролль  внимательно  смотрел  на  товарищей,  и  лицо  его
становилось  все  печальнее  и   печальнее.   Невозможно   было
представить,  чтобы  у  железного Яна было такое скорбное лицо.
Именно скорбное. Даже от всей крупной атлетической фигуры вдруг
повеяло неясным трагизмом.
     Женька ощутил, как смутная печаль стискивает сердце.
     -- Что с тобой, Ян?
     -- Хорошо,-- сказал  Тролль,--  я  вам  кое-что  расскажу.
Только придется вас разочаровать, особенно Женьку. Нет никакого
агента  таинственной  цивилизации.  Нет,  как  бы  вам этого ни
хотелось. Все гораздо проще... и сложнее...
     Он стоял подле стены так, что лицо его оставалось в  тени.
Могучие руки были скрещены на широкой груди.
     -- Все  не  так,-- сказал он с горечью.-- Все не так... Но
если вы бывали в моих краях, то слышали старинную легенду: пока
девушка верна своему избраннику -- с ним  ничего  не  случится.
Несчастья  будут  обходить  его  стороной.  Так вот... у самого
Балтийского моря живет Эльза...  Ясно?  И  не  говорите  мне  о
псиполе,     телекинезе,     внечувственной     связи     через
нульпространство. Я  не  хочу  слышать  об  этой  псевдонаучной
белиберде. Я знаю, что меня хранит, ясно?
     Женька  сидел,  раскрыв рот. Он с готовностью поверил бы в
агента звездной цивилизации, в машину времени, и во что угодно,
но чтобы Ян каким-то образом был связан с женщиной...
     -- Гм,-- сказал Макивчук. У него  было  очень  растерянное
лицо.-- Да, вот такие-то дела...
     Видно  было,  что  он ищет и не находит нужных слов, начал
ерзать, словно пытался нащупать несуществующий гвоздь, зацепить
его за шляпку и вытащить.  Лицо  его  болезненно  перекосилось,
словно уже тащил.
     -- Но  вдруг  она  выйдет  замуж!  -- воскликнул Женька.--
Любовь -- это же такая тонкая ниточка!
     Ему вдруг страстно захотелось помочь другу, пусть он  даже
агент  внезвездной  цивилизации,  пусть  даже внегалактической.
Тролль с тем же каменным лицом, но потемневшим, обронил  глухим
голосом:
     -- Она вышла замуж.
     Женька  замер. Потом, не получив от растерянного Макивчука
поддержки, тоже мне всезнающий капитан, отец родной, спросил  с
надеждой:
     -- Тогда эта любовь... ни при чем?..
     -- Именно   при   том,--   ответил  Тролль.  Лицо  у  него
оставалось как из гранита, а голос безжизненным, словно в самом
деле у агента иной цивилизации,  учившему  язык  в  харьковских
школах.
     -- Не  понимаю,--  сказал Женька растерянно,-- если она же
вышла замуж...
     -- Ничего,-- сказал Тролль ободряюще,-- ты еще  вырастешь,
возможно.
     Женька  сидел  с  выпученными глазами, а Ян смотрел сквозь
него. Что сказать салажонку?  Придет  время,  сам  поймет.  Что
такое  любовь  и что такое верность. И какая она бывает. А пока
это все для него пустые слова. Вот Макивчук может  понять...  И
что  это  за  нить,  если  на  ней держится так много, и почему
человечество все еще доверяет этой нити. И во  что  превратится
мир, если вдруг убрать эту нить.
     -- Прости,--  сказал Макивчук,-- тебе, должно быть, больно
вспоминать, а мы тут ковыряемся в ране. Я ничего этого не знал,
хотя как командир должен быть в курсе дела. Ведь  речь  идет  о
состоянии духа моих людей. Если тебе не трудно... Кто она?
     -- Как тебе сказать... Нормальная умная женщина. Красивая.
Если бы  я не мучил ее мелочной ревностью, то мы бы поженились.
Мне, привыкшему к одиночеству космоса, всегда казалось, что она
слишком вольно ведет себя  в  обществе  своих  молодых  друзей.
Потом  она  вышла  замуж. Говорят, у нее хороший муж. Я однажды
видел его. Довольно умное лицо,  чисто  выбрит,  опрятно  одет,
воспитан. Занимается лазерами.
     -- А если она,-- спросил Женька,-- и любить перестанет?
     Тролль  пожал  плечами.  Сквозь  полумрак,  словно молния,
сверкнули ровные белые зубы.
     -- Спой лучше свою песню! -- сказал он.
     Женька напряженно наморщил лоб. При чем тут песня? Тут  не
до  песен,  когда  твое существование висит на ниточке. И вдруг
понял, о чем говорит Тролль. "Лучше в море  быть  утопимому..."
Да-а.  Если  это  в  самом  деле  так,  то понятно, почему иные
предпочитают быть растерзанными зверьем. Будь это в Колизее или
на дальней планете. Ромео с изменившей  ему  Джульеттой,  Тахир
без  Зухры,  Меджнун,  разлученный  навек  со  своей  Лейлой...
Тристан, чья Изольда вдруг перенесла бы любовь  и  верность  на
короля  Марка,  своего  мужа... Нет уж, он ни за что никогда не
влюбится! Разве что в эти черные  глубины  космоса  с  далекими
звездами.
     Вдруг  Тролль  отделился  от  стены  и  уверенными  шагами
пересек каюту по направлению к пульту. Лицо его прояснилось.
     -- Что же вы приуныли?  --  сказал  он  весело.--  Эх  вы!
Детективы!   Агент   инозвездной  цивилизации!  Надо  же  такое
придумать. Нет, мои  дорогие  друзья...  Это  было  бы  слишком
просто.
     Он  положил  стальные  ладони  на  пульт, и сразу загудели
двигатели. Корабль-разведчик ринулся в пространство.

     СЛЕД ЧЕЛОВЕКА

     Ракета-зонд  донесла  о  наличии   разумных   существ   на
четвертой  планете  Телекана.  Макивчук, Ян и Женька понабивали
себе шишки, стукаясь головами,  когда  рассматривали  крошечную
фотографию примитивных построек.
     Не  спрашивая  разрешения  командира,  Ян сразу же изменил
курс и бросил корабль к  планете.  Макивчук  посмотрел  на  его
широкую  спину  с немалым сомнением, на которое имел основания.
Три дня назад Ян сильно расшиб себе голову  и  руку,  когда  на
третьей планете сверзился вверх тормашками со скалы на камни, а
оттуда  в  глубокую  расщелину, чтобы успеть оттащить Женьку от
потока наступающей лавы. Юный  разведчик  вообразил,  вероятно,
что  находится в иллюзионе Центрального парка и, раскрыв рот от
восторга, созерцал приближающийся огненный вал. Возможно,  даже
сочинял стихи. Когда позади него разверзлась трещина размером с
Дарьяльское ущелье, то Женька, конечно же, угодил в нее.
     Ян проявил тогда чудеса ловкости и отваги, а выбравшись со
злополучным поэтом наверх, увидел, что лава ушла в сторону.
     В   результате   они   имели   нагоняй   от  Макивчука  за
ротозейство, а скафандры стали алыми, их запорошило пыльцой так
и несобранных цветов, за которыми карабкались к жерлу  вулкана.
Макивчук,   большой   любитель   латыни,   назвал   эти   цветы
дециллионусами: к тому времени у него уже  иссякла  фантазия  и
приходилось вводить в бой числительные.
     Их  прижало  к  стене:  Ян  ввел  корабль  в  верхние слои
атмосферы и  закрутил  спираль  вокруг  планеты.  Очень  крутую
спираль.  Макивчук придирчиво оглядел товарищей и махнул рукой.
Дебаты разводить не приходилось,  одно  из  преимуществ  малого
экипажа -- быстро принимаются решения. Ян и Женька считают себя
отдохнувшими,  он  вообще  не  выходил  из  корабля  --  трижды
проклятая обязанность капитана,  значит,  не  стоит  затягивать
встречу  с  братьями  по  разуму. К тому же Яна не зря называют
железным, а Женька... что ж, у молодежи силы  восстанавливаются
быстро.
     Сразу  же после посадки Ян и Женька бросились в переходной
шлюз. Там висели  три  легких  скафандра  и  три  с  повышенной
защитой.  Условия  на  планете  почти  соответствовали среднему
поясу Земли и можно было бы ограничиться простым  респиратором,
но ведь предстояла встреча с разумом...
     Ян   натянул   на  себя  непробиваемую  нейтридную  ткань.
Одевался он  медленно,  словно  нехотя,  но  затратил  на  этот
несложный  процесс  втрое меньше времени, чем Женька. Макивчук,
ворча без всякой причины, открыл  им  попеременно  все  люки  в
длинном  коридоре.  Женька  помчался  вперед,  лишь на трапе Ян
придержал,  огляделся,  весь  как  сжатая   пружина,   отпустил
курсанта   первым,   для  того  еще  важно  первым  ступить  на
незнакомую планету.
     А потом они двинулись к замеченному поселку. Навстречу  на
окраину  селения  начали сбегаться жители. Ян подумал с немалым
удивлением, насколько же все похоже: словно приехал на  побывку
в свое маленькое село, где прошло детство.
     Гуманоиды!  --  в  восторге  прошептал  Женька.--  Вот это
удача!
     -- Какая удача? -- ответил Ян шепотом.-- Лучше бы разумные
крокодилы...
     -- Почему?
     -- Не такие кровожадные...
     Местные жители были низкорослым народом. В первую  очередь
космонавты  невольно обратили внимание нп громадный, в половину
лица, нос. Больше ничего особенно рассмотреть не успели: жители
внезапно  заволновались,  ряды  их  колыхнулись,  и  вдруг  все
попятились, а потом и вовсе обратились в бегство.
     Ян и Женька застыли, будто вмороженные в глыбу льда. Любые
неожиданности  контакта,  любые  выверты  и  причуды -- о какие
только случаях не узнали на лекциях, а еще больше -- от бывалых
звездолетчиков, но чтобы вот так сразу...
     -- Это тебя испугались,-- предположил Тролль.
     -- Почему меня?
     -- Ре