атилетняя
поятесса,  которая  уговорила  меня пойти на выступления, чтобы
подзаработать. Вот как  это  было...  Нас  поместили  в  лучшей
гостинице  г.  Шостка,  дав каждому по трехкомнатному номеру на
одного. Я  долго  разглядывал  комнату,  где  я  должен  спать,
комнату,  где должен работать, и комнату, где принимать гостей.
Все остальное -- тоже суперлюкс.
     На другой день начались выступления. Я в течении  двадцати
минут    рассказывал   свою   биографию,   хвалился   какой   я
замечательный, а затем  поэтесса  читала  свои  двадцать  минут
стихи.  После  чего  мы  получали по 25 рэ. на человека, шли на
следующее.  Выступали  перед  рабочими  во   время   обеденного
перерыва, перед зэками, перед девушками в женских общежитиях...
Со  второго дня я понял, что проще объехать места выступлений и
просто  собрать  печати,  что  уже   выступил,   к   облегчению
администрации,  которой  надо  загонять  слушателей  в  красный
уголок. Таким образом за день  выступали  в  пяти-семи  местах.
Посчитайте,  сколько  это  за  день.  А  средняя  зарплата была
110-150 рублей в месяц.
     Я понял, какой это сладкий наркотик: книгу пишешь долго  и
не  знаешь: получится ли? Затем мучаешься: возьмут ли в печать?
Затем: заплатят ли?.. И все это через годы,  ибо  книга  должна
полежать   в   очереди...   А  здесь:  выступил,  покрасовался,
рассказал какой  гениальный,  принял  цветы,  подмигнул,  а  за
кулисами получил живые деньги. Налом, как теперь говорят. Зачем
писать?
     И  в  самом  деле: из пяти принятых одновременно со мной в
члены  Союза  только  я  продолжал  писать.  Остальные   только
выступали,  выступали... Но я после того раза дал себе страшную
клятву больше никогда не выступать. Ни за деньги,  ни  за  так.
Зарабатывать  только  литературой.  Только  написанным!  И хотя
пришлось жить впроголодь, но зато отшлифовывал профессионализм,
писал много и упорно, даже продавал рукописи  умельцам,  те  по
ним  становились  членами Союза Писателей СССР и сразу начинали
ездить по Коктебелям, но продавал свой труд,  а  не  продавался
сам с болтовней о том, что задумал, что изволил создать...
     Исключений  практически  не  было.  А  за все годы жизни в
Москве встретился с читателями лишь однажды, да то по настоянию
старого знакомого еще с доперестроечных  времен,  библиофила  и
знатока  фантастики  Саши  Каширина, ныне Александра... как его
там, солидного владельца магазина фантастики "Стожары".
     Писателю должны ставить оценку по  его  книгам,  а  не  за
красивые рассказы о своем творчестве!

     Итак,  в  Союзе  Писателей  СССР  с  1979го  года.  Но вот
материал для Книги Гиннеса: за все годы меня никто не видел  на
трибуне  выступающим  (как и за столом с красной скатертью). Ни
разу  не  был  в  Домах  Творчества  ни  в  Коктебеле,   ни   в
Переделкино,  ни  в  Сочи, ни в Пицунде... Нигде. Не получал от
Литфонда дачи, огорода, машины. Как в 1983-м убежал  с  Украины
от  Кравчука  (тогда  он  был не президентом вiльной Украины, а
серым кардиналом ЦК Компартии Украины, уничтожившим тираж  моей
"Золотой  шпаги")  и поселился в коммунальной квартире в Москве
(правда, на  Тверской!),  так  и  до  сегодняшнего  дня.  И  не
надеюсь, что скоро что-то изменится.
     За  все  годы  той  власти,  с  1973  по 1993 вышли... два
сборника фантастики. За двадцать лет!!! Понятно  же,  что  было
написано  гораздо  больше,  подавалось  в  издательства больше,
но... выходили книги тех. кто охотнее  шел  на  компромиссы,  о
которых уже упоминал. Так что сейчас я восстанавливаю не только
романы,  но  и  сборники рассказов тех лет. К примеру "Человек,
изменивший мир" дополняю тем, что выбросил редактор,  цензор  и
прочие  бдительные  товарищи.  Так  же  со  сборником  "Далекий
светлый терем" и  др.,  которые  годами  дожидались  милости  в
издательствах, но в лучшем случае от них оставалось по рассказу
для популярных в то время сборников "Фантастика", "На суше и на
море"...

     А  теперь  небольшой комментарий к самому сборнику. Я ведь
поминаю, что еще тщательнее его будут читать те, кому даже этим
предисловием наступаю на  мозоли,  потому  сразу  оговорю,  чем
сборник отличается от того, 1973-го.
     Первое:  возвращены  рассказы,  выброшенные редактором, то
бишь, работником и  другого  ведомства,  бдительно  следящим...
Увы,  не  все.  Многие  потерялись  за  годы,  а  публикации по
журналам, альманахам и газетам я не собирал.  Но  и  того,  что
осталось,  набралось достаточно. Всяк доживший с тех лет знает,
что в редакцию подавалось рассказов с  большим  запасом,  чтобы
редактор мог отобрать для публикации по своему вкусу.
     Второе:  рассказы  из  второго  сборника ("Далекий светлый
терем", М., МГ, б-ка сов. ф-ки, 100 тыс., 1985 г.),  которые  я
предлагал  в  этот,  но  тогда  не  прошли, теперь возвращаю на
место. Это прежде  всего  цикл  рассказов  о  таежном  охотнике
Савелии,  что  написан под впечатлением скитании по Уссурийской
тайге  в  составе  29-й  горно-таежной  геологоразведовательной
экспедиции.  Я  там  проработал с 1960 по 65-й, ходил по следам
Дерсу Узала, искал золото, свинец и уран, охотился на медведей,
зубряков и тигров, и рассказы написал  где-то  в  65-67,  но  в
первый  сборник  их  не  приняли  (тогда  мы  опережали  всех в
космосе, надо было писать только о нем, да и  как  мог  простой
охотник  общаться  с  инопланетянами, минуя инструктора КПСС?)?
Даже в "Далекий терем" пропихнуть удалось только четыре (это из
двух  дюжин!),  остальные   постепенно   затерялись   за   годы
переездов.  Посему  этих  рассказов  не  будет  в новом издании
"Далекого светлого терема", который выйдет вслед за этим.
     Из  "Далекого  терема"  в  этот  перебросил  и   юношеские
рассказы  о  трех  космонавтах. В печать удалось попасть лишь в
год перестройки. (Возражения были  очень  серьезные:  как  это,
советские  космонавты  --  и  вдруг  с космосе с оружием! Мы --
самая  мирная  страна  во  вселенной!)   Впрочем,   большинство
рассказов  об  этой троице вообще не увидело свет (а их было на
сборник,  так  и  оббивал  пороги  с  отдельной  книгой!),  при
многочисленных   переездах   рассказы  терялись,  раздаривались
друзьям, дабы не таскать тяжелые кипы бумаг,  это  не  нынешнее
время  крохотных  дискет,  где  помещаются  романы!  А  собрать
потерянные  рассказы  этой  серии  тяжко,  хотя  немалая  часть
опубликована   в   те   далекие   годы   в  таких  газетах  как
"Литературная Украина", местных альманахах, сборниках, газетах,
порой таких дальних, как,  скажем,  "Комсомолец  Татарии",  где
опубликованы  несколько  рассказов. У меня их, естественно, при
моей безалаберности уже давно нет,  даже  не  помню,  какие,  в
украинских  журналах,  сибирских,  дальневосточных... Собрал бы
кто-нибудь? Глядишь, еще на сборник набралось бы.  А  то  и  не
один.
     Третье:  пришлось  изменить  несколько  имен.  В  рассказе
"Дороги звездные" главного героя  зовут...  Мрак.  Через  треть
века,  подбирая  героев для троих из Леса, я одного назвал тоже
Мраком, совершенно забыв, что однажды уже  воспользовался  этим
придуманным  именем. И вот сейчас стал перед дилеммой: оставить
ли Мрака  в  стотысячном  тираже,  или  же  в  более  скромном,
нынешнем... Так что Мрак здесь стал Мрэкром.
     Со  вторым  рассказом  сложнее. Дело в том, что я, как уже
говорил,  никогда  и  ни  за  какие  посулы   не   давал   имен
иностранным,  никогда  не переносил действие в другие страны, и
даже не давал имен искусственных. Из-за такой  позиции  редкому
рассказику    удавалось    проскользнуть   в   печать,   вперед
прорывались, отпихивая локтями пухлые романы и сотни  рассказов
о  странах  капитала,  где  бедные  негры  бродят  по помойкам,
поджигатели   войны   затевают   войну   с   СССР,   несчастные
изобретатели либо вешаются, либо топятся...
     И   вот  в  харьковском  издательстве  "Прапор"  готовился
коллективный сборник из трех авторов ("Меридианы", 1973 г.).  Я
куда-то  уехал  надолго, а редактор, не смея пропустить рассказ
"Муравьи" с теми же русскими  именами,  но  зная  что  я  лучше
откажусь   от   публикации,   чем  изменю  имена  на  западные,
самовольно решился  изменить  их  на  искусственные.  Натальина
сделал  Натом,  Чонова  --  Чоном,  а женщину с именем Элина --
Эрой... Когда я пришел в  редакцию,  сборник  уже  вывозили  из
типографии.

     Если  сейчас  "Дороги звездные" лишь о дальних мирах, то в
те годы была ценна как раз тем,  чего  нынешнее  поколение,  не
имеющее привычки читать между строк, просто не заметит. Как же,
против  культа  вождя!  Против  единой линии партии! Требование
согласия общества!
     По той же причине во всех  "братских  странах  социализма"
был многократно переведен и переиздан рассказ "Фонарь Диогена",
ибо  в  нем  требовалось  уважать  чужое  мнение, и требовалось
позволить равноправное существование  чужих  мнений!  И  это  в
самом начале борьбы с инакомыслием!!!
     "Безопасность  вторжения" был отвергнут, ибо в будущем все
государства будут коммунистическими, (как же -- Великое  Кольцо
коммунистических  галактик  Ефремова!)  войн  быть  не  может в
принципе...  Ну,  а  идею  войн  философских  бомб  и   прочего
подобного оружия, редакторы и литературоведы в штатском, обычно
отставные работники партийных и комсомольских аппаратов, просто
понять не могли по своему уровню.

     Все, заканчиваю. Болтливость -- признак старости. Кажется,
что если тебе интересно, то и другим тоже. Людям моего возраста
-- да,  но  их  осталось мало. В любом случае читают те, кто те
времена уже не помнит. И кто смотрит вперед, а не назад.

             Спасибо!

                  Юрий Никитин

     П.С. Самому  показалось,  что  вроде  бы  жалуюсь.  Ничего
подобного!   Это   мое   время,  я  в  нем  счастлив.  К  черту
благополучие, если нельзя будет писать  то,  что  хочу.  И  как
хочу.

      * ДОРОГИ ЗВЕЗДНЫЕ *

     Теплая  вода  кончилась. Дальше она становилась холодной и
черной. На  поверхности  повсюду  лежали  огромные  зазубренные
листья  мясистых  водяных  растений, прогалины попадались реже.
Темная  вода  в  тех   местах   часто   вскипала   серебристыми
бульбашками  и  фонтанчиками,  это  к  поверхности стремительно
поднимались пузырьки болотных газов.
     Мрэкр плыл  быстро.  Его  сильные  лапы  и  упругий  хвост
уверенно  загребали черную воду, а плавающие листья он подминал
под себя, если впереди не зиял просвет.
     Шел теплый дождь. Стена падающей воды закрывала видимость,
плотные зеленые тучи висели над самой  головой,  но  Мрэкр  был
уверен,  что  найдет  дорогу,  даже  если  придется  все  время
пробиваться  через  скользкие  заросли  водяных  растений   или
выпутываться из придонной паутины зеленух.
     В одном месте вода и земля смешались в зеленое пузырящееся
месиво из липкой грязи и стеблей квазирастений. Последние сразу
же почуяли   приближение  Мрэкра  и  хищно  потянули  навстречу
клейкие псевдоподии. От  призывно  распустившихся  на  кончиках
белых цветов покатился густой сладкий запах.
     Мрэкр  круто  повернул  в  сторону.  Теперь  он знал, куда
плыть. Черная вода болота вскоре должна перейти в родную теплую
жижу коричневой грязи.
     Он  энергично  заработал  хвостом  и  вскоре   подплыл   к
маленькому  островку. Совсем недавно это была внушительная гора
грязи, но постоянный, никогда не прекращающийся дождь  размывал
последний кусочек твердой земли.
     Мрэкр вылез на островок. Дождь забарабанил по голове, и он
с наслаждением  подставил  ему  спину.  Пусть  смывает  грязь и
мелкие  водоросли.  Некоторые  наверняка  успели  вцепиться   в
складки   кожи  и  трещины  панциря.  Если  не  снять  вовремя,
приживутся, а тогда жди беды.
     Лапы медленно  погружались  в  грязь.  На  островке  пахло
гнилью,  видимо, разлагались болотные растения. Все как обычно,
но в то же время в окружающем  мире  что-то  изменилось,  Может
быть,  чуть  посвежел  воздух  или  поредели  тучи,  но  что-то
произошло...
     Мрэкр ощутил тревогу. А что, если дождям придет конец? Это
пугало своей необычностью.  Насколько  он  помнил,  дожди  были
всегда  и  не  могли  прекратиться.  Иначе... Да, иначе гибель.
Всему племени. Так говорили старики, а они знают все.
     Он глубоко вздохнул,  потом  еще  и  еще,  чтобы  отогнать
подступающую  тоску.  Но  воздух был чересчур влажным и теплым,
легкие сразу залепило мокрым, он закашлялся и чуть не  свалился
в теплую, смесь воды и растений.
     И   все-таки  здесь  он  мог  отдохнуть.  Потому  и  решил
удалиться от  племени,  чтобы  стряхнуть  страшное  напряжение,
расслабить мощное тело, сложить на спине желтый гребень, заново
посмотреть  на свои короткие лапы и длинные когти. И если бы не
грядущие непонятные перемены...
     Вдруг за стеной дождя зачавкала грязь.  Что-то  грузное  и
неповоротливое   пробиралось  по  болоту.  Мрэкр  насторожился.
Неприятностями в его положении грозило абсолютно все...
     Вода у  островка  пошла  кругами.  В  следующее  мгновение
теплая  жижа  разошлась,  в  образовавшемся  просвете появилась
голова толстого рекна. Это был  Жаб.  Он  коротко  взглянул  на
Мрэкра,  потом  его  внимание привлекли сочные листья плавающих
растений.
     Мрэкр  смотрел  на  жующего  соплеменника   и   чувствовал
бессильную   ненависть.   С   появлением  Жаба  у  него  всегда
начинаются неприятности...
     -- Чистая  вода,--  сказал  Жаб  с  осуждением.   Он   уже
управился  с  ближайшим  стеблем  и  нашел  время посмотреть на
Мрэкра с укором.-- Чистая вода! Как ты ее терпишь?
     "Ничего себе чистая",-- подумал Мрэкр, но промолчал.
     -- Урочный час близок,-- возвестил вдруг Жаб ни с того  ни
с сего.
     -- Да-да,-- сказал Мрэкр поспешно.
     -- Ты готов? -- спросил Жаб.
     -- Да,  конечно,--  ответил  Мрэкр.  Он  даже  не  пытался
сообразить, что такое "урочный час" и к  чему  он  должен  быть
готов. Придет время, все встанет на свои места.
     -- Это    хорошо,    что    ты    готов,--    сказал   Жаб
удовлетворенно.-- Тебе нас вести.
     Мрэкр вздрогнул, словно его ударили по голове. Ему  вести?
Куда?  Зачем?  До  сего времени он старался держаться в племени
как можно незаметнее...
     -- Тебе вести,--  повторил  Жаб.--  Ты  всегда  становился
вождем  на  время  переходов в Лоно. И никто не мог это сделать
лучше... А ты  здоров,  Мрэкр?  После  болезни  ты  стал  очень
странным...  Тебя  трудно  узнать, Мрэкр. И у тебя совсем малое
накопление...
     Жаб с трудом изогнул жирную шею, чтобы полюбоваться  своим
хвостом. Тот был втрое больше нормального. Мясо и жир распирали
кожу, роговые пластинки разошлись, и было видно розовое тело.
     Мрэкр покосился на свой тощий хвост. Накопление?
     -- Я еще накоплю,-- сказал он поспешно.
     -- Не  успеешь,--  сказал  Жаб.  Он  все  смотрел на хвост
Мрэкра, потом  вдруг  сказал:  --  А  тебе  и  ненужно  большое
накопление.  Вести  нас...  Тебе  нужны  крепкие  лапы.  Так ты
здоров, Мрэкр? А в дороге ты не заболеешь?
     ...Он. внезапно подскочил ближе и выдернул у  него  из-под
лапы бурый маслянистый стебель с жирной луковицей.
     -- Это же квакка! -- сказал он торжественно.-- Как, ты мог
не заметить? Это же квакка!
     Он  с хрустом раскусил луковицу. Мрэкр ощутил тошнотворный
запах гнили. Жаб сопел и чавкал, потом, доев стебель, огляделся
по сторонам.-- Все? Ладно, и это хорошо. В этой мерзкой  чистой
воде...
     Мрэкр  тоже  огляделся. Он встречал такие стебли и раньше.
Теперь же необходимо запомнить: съедобны.
     -- Готовься! -- крикнул Жаб.
     Он шлепнул по воде желтым хвостом и нырнул.  Мрэкр  поднял
голову.  Тучи  явно  поднялись выше. Во всяком случае, не висят
над самой головой. И дождь  будто  бы  стал  немного  слабее...
Сезонная миграция?
     В  стороне  качнулся  мясистый  лист на воде, и показалось
рыльце. Мрэкр насторожился. Квакки всегда  рылись  в  придонном
иле и на дне.
     Он  огляделся.  Над  водой торчало еще несколько мордочек.
Уже в этом ощущались перемены... К добру или  к  худу?  Правда,
ему  в  любом  случае потребуется максимально напрячь силы. Тем
более, что предстоит вести...
     Он с отвращением потрогал квакка. До чего же омерзительные
создания, а есть надо...
     Он перевел взгляд на щепочку, что колыхалась в воде  перед
самой  мордой.  Вот щепочка. Интересная щепочка. Будем смотреть
на эту щепочку, а следующего квакка тем временем в рот...
     Он повернулся в  воде,  и  волна  перевернула  щепочку.  В
следующее мгновение он проглотил остатки квакка, даже не сделав
обязательного усилия.
     Щепочка в самом деле была странная. На ней темнел узор! Но
черви-древоточцы здесь были ни при чем...
     Мрэкр   ощутил,  как  сердце  забилось  сильнее.  Рептилии
никогда ничего не вырезали и не выцарапывали!
     Что-то сильное  и  хищное  схватило  его  за  ноги.  Мрэкр
почувствовал  прикосновение острых зубов. Он рванулся в панике,
выскочил на островок и, обернувшись, приготовился к  схватке  с
неведомым.
     Из  воды  высунулась  ухмыляющая пасть. Мрэкр почувствовал
несказанное  облегчение.  Это  было  единственное  существо,  с
которым он хоть немного позволял себе расслабить нервы.
     -- Ну  и трус же ты,-- заявила Юна, выползая на берег.-- И
почему только все считают тебя самым сильным и неустрашимым?  Я
бы не испугалась вот ни столечки!
     У  нее была упругая и свежая кожа, хотя ела она еще меньше
Мрэкра. Просто она втрое моложе его и  еще  ничего  не  видела,
кроме Большого Болота.
     -- Ты  знаешь,  что  это?  --  спросил  он Юну, показав на
щепочку.
     Она определенно видела эту вещь впервые. Можно было  и  не
спрашивать.  Но  как  заинтересованно  вертела Юна щепочку! Жаб
отшвырнул бы любую  незнакомую  вещь  равнодушно.  Или  даже  с
испугом  и  отвращением.  Все  новое  и  необычное  кажется ему
враждебным.
     -- Я не знаю, что это,-- медленно сказала Юна,--  но  могу
сказать, откуда оно взялось.
     Мрэкр жадно повернулся к ней.
     -- Говори!
     -- Вода  здесь  берется  из  Верхних  Озер. И это приплыло
оттуда...
     Мрэкр перевел дыхание. Все-таки это лучше, чем ничего.  Из
Верхних  Озер.  Значит,  есть  еще  и  Верхние  Озера. И вполне
возможно, что деревяшка с  резьбой  приплыла  и  в  самом  деле
оттуда.  Она  сказала  "Озер",  а  не "Болот". Значит, суши там
больше. Вероятно, те, кто делает эти  резные  украшения,  живут
там, да суше. Ничего себе умозаключения!
     -- Ты знаешь дорогу к Верхним Озерам?
     -- Ты  хочешь  пойти  туда?  --  ответила  она вопросом на
вопрос.
     Она нечему не удивлялась. Какое это великое достоинство  в
его положении! Беда только, что она знает ненамного больше его.
     -- Да,-- ответил он,-- я хотел бы побывать там.
     -- Туда  можно плыть только по реке. А вода там холодная и
прозрачная. Не поплывешь же ты в прозрачной воде!
     А почему бы и нет, хотел было ответить Мрэкр,  но  вовремя
прикусил   язык.   Может   быть,  плавание  в  прозрачной  воде
смертельно опасно. Или на это наложено табу.

     Возле берега пошла кругами вода, и появился Жаб.
     -- Вот вы где,-- проскрипел он.
     Мрэкр  почувствовал  к  нему  ненависть.  Опять   начнутся
неприятности!
     -- Старики ждут тебя,-- заявил Жаб.
     -- Зачем?
     -- Пора возвращаться в Лоно. Мы хотим знать, какой дорогой
ты поведешь нас?
     Мрэкру  пришлось  сдерживаться,  чтобы не хлестнуть его по
ухмыляющейся  физиономии.  Собственно,  рептилии   никогда   не
ухмылялись,  строение  челюстей не позволило бы им эту роскошь,
но Мрэкр ясно представил себе самодовольную ухмылку  на  жирной
роже.
     На  этот  раз  не  выкрутиться.  Повести  стаю? Но в какую
сторону? И что это за Лоно?
     -- Пошли,-- напомнил Жаб.-- Нас ждут.
     -- Пойдем,-- сказал Мрэкр Юне.
     Он плюхнулся в гнилую воду.
     Куда ты? --  крикнул  Жаб  вдогонку.  В  его  бесстрастном
голосе слышалось