леса. Но тут кумекаю:
а чего  эта  тварь  не  выбралась  из ямы раньше? Оробел, но не
отступаю. Заметь: для нее схрумкать меня -- на один кутний зуб.
Набрался все-таки духа, снова  к  яме.  Ага,  да  у  нее  брюхо
впятеро  больше обычного... Того и не вылазит. Тяжела на подъем
стала. Сорвал я терибелл  с  плеча,  нацелился.  Чуть  было  не
выпустил  полный  заряд.  Хорошо,  вовремя спохватился. Постой,
кумекаю. За бетнуара огромную премию дают. Ба-альшие деньги! Но
можно получить намного больше... И начал  я  таскать  жратву  в
лес.   Три   дня   кормил.  Наконец  опоросилась  она,  вернее,
обетнуарилась. Принесла двенадцать таких же  жутких  и  злобных
тварей,  только  махоньких.  Они тут же полезли из ямы. Еле-еле
успел по мешкам распихать! Что дальше, сам понимаешь. В главном
зоопарке страны только один был, да и тот издох семь лет назад,
с той поры целые  армейские  подразделения  не  могут  изловить
живого...  Огреб  я кучу денег, ружьишко справил хорошее, дочек
выдал с приданым, на черный день отложил...
     -- Варит голова у тебя, кунак,-- сказал Савелий, довольный
за находчивого друга.
     Ланитар толкнул его,  они  замерли,  прислушиваясь.  Внизу
было тихо.
     -- Послышалось,-- сказал ланитар с облегчением.
     -- Шкуры ты сдавал в городе? -- спросил Савелий.
     -- Нет.  У нас в поселке свой приемный пункт. В город я не
люблю...
     -- И  я  не  люблю,--  признался   Савелий.--   Суматошный
народ... Спешат, толкаются, бегут куда-то. И много их чересчур.
Как  с  каждым  покурить,  потолковать, чайку испить, новостями
обменяться?
     -- Вот-вот,-- обрадовался ланитар.-- У меня то же самое. В
городе и говорят как-то чудно. Вроде  по-нашему,  а  непонятно.
Дочка  у  меня  там  замужем,  так  вот с тобой и то есть о чем
поговорить с удовольствием, а с ее мужем? Только и ждем,  когда
пора расходиться по домам.
     -- Правильно,  паря,  подметил,--  сказал  Савелий.-- Мы с
тобой душа в душу, хоть и  разные.  А  с  городскими  лучше  не
связываться.  Только  время  зазря  потратишь.  Хошь  пирога? Я
захватил, вот в сумке... Пока еще мишка придет! Хороший  пирог,
с земляникой.
     Они  принялись  за  пирог,  ружья  поставили  меж коленей.
Савелий чуточку чавкал, хотя  и  старался  соблюдать  приличия,
ланитар  жевал  бесшумно. Его громадные глазищи всматривались в
кромешную темень. И видел он каждый листик, каждую травинку.
     Вдруг сквозь темноту донесся хруст веток. Слышно было, что
медведь идет уверенно, по-хозяйски. Чувствовалось,  что  четыре
мощные  лапы  несут  гору  тугих  мускулов и крепких костей без
всяких усилий.
     Ланитар схватил ружье, осторожно взвел курок.
     -- Где? -- спросил Савелий тихонько.
     Ланитар предостерегающе прижал  уши.  Не  шуми,  хомо,  не
видишь сам, что ли.?
     Савелий в отчаянии пялился в чернильную темноту. Хоть глаз
выколи! Только пятна стали плавать разные...
     -- Подошел,--  шепнул  ланитар.--  Похож  на  твою корову,
только с короткими ногами и без рогов. Переваливается с боку на
бок, словно утка... Перевернул растерзанного зверя, ты  называл
его козой, выбирает, откуда есть...
     -- Не  забывай о его силе,-- предостерег Савелий нервно.--
Когда бежит, сливается в полосу! Лапы мелькают, не  сосчитаешь.
Может  задрать лося втрое тяжелее себя и нести в передних лапах
будто кота. Может разгрести землю, твердую, как  гранит,  чтобы
достать  мышонка.  Легко  вырывает  дерево, которое не выдернут
четверо крепких лошадей...
     Ланитар осторожно просунул между жердей ствол  ружья.  Его
лицо  было  сосредоточенным  и  напряженным.  Савелий  чуть  не
застонал от обиды. Ну, надо же так! Ночь для него что день.
     -- Стреляй под лопатку,-- подсказал  он.--  В  место,  где
шерсть потерлась.
     -- А если в голову?
     -- Бесполезно.  У  него башка что броня у танка. К тому же
клином. Пуля срикошетит.
     Ланитар  повел  стволом.   Короткие   сильные   пальцы   с
перепонками, казалось, срослись с курком.
     -- Ну,-- шепнул Савелий, изнемогая от нетерпения.
     Грянул выстрел. Внизу раздался густой рев, словно в тумане
закричала  пароходная  сирена.  Но в реве ясно слышалась боль и
растерянность.
     -- Стреляй из моего! -- крикнул  Савелий.--  Все  одно  ни
хрена не вижу!
     Из темноты протянулась рука с перепонками, схватила ружье.
     -- Стреляй! -- крикнул Савелий.
     -- Уходит,-- послышалось из темноты.-- Вдогонку глупо.
     Ланитар  соскочил  с  дерева быстрее Савелия, хотя тот сам
готовил навес и знал там каждый сучок.
     -- Не спеши! -- крикнул Савелий.-- Ты его ранил, а медведь
не трус, обид не прощает!
     Но ланитар уже скрылся в темноте. Савелий  прыгнул,  когда
до   земли  оставалось  еще  больше  метра,  распорол  штаны  о
валежину, бросился вдогонку за ланитаром.
     Изгородь   повалена.   Савелий   поскользнулся   в   луже,
сообразил:  кровь.  Он с разбега наткнулся на ланитара, едва не
повалил.
     -- Тихо,-- сказал ланитар напряженным шепотом.-- В лес  не
бежал, я бы заметил. Где-то затаился здесь!
     Савелий  торопливо  переломил  ружье,  выловил  в  глубине
кармана патрон с жаканом. Ланитар осторожно тронулся вперед.
     -- Стой,-- сказал Савелий.-- Дозаряди второй ствол.  Таков
закон.
     -- Зачем?
     Даже  в  темноте  было  видно,  как  узкие  плечи ланитара
сдвинулись и разошлись.
     -- Дозаряди!  --  прошипел  Савелий.--  Нельзя  спорить  с
лесом.  Это  у  вас  там,  если  зацепил  хоть.  чуть  --  убил
наверняка. А у нас не током бьют --  пулями.  Подранишь  такого
зверя -- в гроб ложись.
     Он  почти  насильно  всунул  ему  в  руки  свою заряженную
двустволку.
     В наступившей тишине  вдруг  робко  затирлинкал  тоненький
голосок  кузнечиковой  скрипки,  ей отозвались зеленые кобылки.
Вскоре все звенело чистыми звонкими  голосами.  Огромные  пушки
страшных сапиенсов замолчали, заговорили насекомые музы...
     Савелий  подтолкнул  заворожено  слушающего  ланитара, они
двинулись вперед.  Очень  сильно  пахли  ночные  травы,  густой
душистый  запах  буквально  забивал  ноздри. Савелий безотчетно
отметил, что завтра пойдет хороший дождь.
     Вдруг  куча  хвороста,  мимо  которой  шли,   стремительно
взметнулась  вверх. В двух шагах, словно огромный извергающийся
вулкан, поднялась ревущая туша, страшные  лапы  раскинулись  на
полнеба,  глаза  горели  красным огнем, пасть и оскаленные зубы
надвинулись так быстро, что Савелий не успел повернуть ружье...
     Страшный удар, и ружье полетело в сторону.  Савелий  успел
пригнуться и выхватить нож, но ударить уже не успел.
     Неимоверная  тяжесть  навалилась,  пригнула,  расплющила о
землю. Он услышал хлопок выстрела,  потом  еще  один.  Гора  на
спине вроде бы полегчала.
     -- Жив? -- услышал он испуганный голос.
     -- Вроде бы...
     Ланитар  подважил  тушу  ружьем,  и Савелий кое-как вылез.
Трава  была  мокрая  от  росы,  прохладная.  Он  стал   хватать
пересохшими  губами  редкие  капельки.  Ланитар молча отстегнул
фляжку и приложил к губам  товарища.  Савелий  напился,  кивком
поблагодарил запасливого друга.
     -- Ты  был прав,-- сказал ланитар, убедившись, что Савелий
пришел в себя.-- Свалил только вторым выстрелом.  Ну  и  живуч,
зверюга!
     -- Дело  в  зарядах.  У  вас все по-другому. Если стрелять
электричеством, то все равно куда попадать. Хоть в палец поцель
-- убьет. А с нашими пулями  надо  бить  точно.  Но  ты,  паря,
молодец!
     Ланитар   с   почтением   смотрел   на   тушу  гигантского
плотоядного.  Свирепый  зверь  лежал  на  брюхе,  мощные   лапы
вытянулись вперед. Страшные крючковатые когти пропахали в почве
две  канавы.  Ланитар  представил  себе, что он оказался бы под
такой лапой, содрогнулся. Одним ударом чудовищный зверь снес бы
голову и зашвырнул ее в глубину леса.
     -- Шкуру подстелишь под ноги,-- сказал Савелий деловито.--
Теплая шкуряка, мягкая. А череп повесь в  гостиной.  Вон  какие
клыки агромадные! Гости ахать будут.
     Разделав  тушу,  Савелий  тут  же отнес шкуру в старенький
космолет  ланитара.  Роскошный  трофей  занял  почти   половину
крошечной  каюты.  Притопал  ланитар  и  с  натугой  затолкал в
корабль огромную тяжелую голову хищника.
     -- А теперь -- спать! -- скомандовал Савелий.
     На востоке уже серело. До восхода солнца  осталось  совсем
немного,  а  нужно  еще  малость  соснуть.  Хорошо бы, конечно,
соснуть как следует. Утром -- вылет.
     Он  уже  принял  молчаливое  приглашение  будущего   кума.
Посмотрим,  устоит  ли  шкура летающего дракона против жаканов?
Это не всякие там новомодные штучки с лучами да электричеством.
А засядут к тому же вдвоем.
     И  только  одна  мысль  мешала  заснуть  сразу.   Где   он
присобачит в доме длиннющую драконову шкуру?

     САВЕЛИЙ И ДИНОКАН

     Во  дворе  загремела  цепь, отчаянно завизжал пес. Савелий
подошел  к  окну,  намереваясь  цыкнуть  на  глупую  собаку.  И
запнулся с открытым ртом.
     Здоровенный  кобель  скулил хриплой фистулой и с закрытыми
от ужаса глазами втискивался в самый дальний угол будки.
     За изгородью стояла на задних лапах  громадная  лупоглазая
ящерица и заглядывала через забор. От жары ее пасть раскрылась,
как  у  крокодила.  Вся она была серо-зеленая, только на животе
блестели  потертые  желтые  чешуйки.  Под   лягушачьим   торсом
отвисала дряблая морщинистая кожа.
     -- Вам кого? -- спросил Савелий.
     За  его  спиной  охнула  и  взвыла жена. Из собачьей будки
ответило глухое эхо.
     -- Савелий  тут  живет?  --  спросила  ящерица   скрипучим
голосом. Ее лягушачьи глаза уставились на таежника.
     -- Это  я  буду,--  ответил Савелий.-- Заходите, коли дело
есть. Гостем будете.
     Он вышел во двор, загнал в сарай козу, зашвырнул  туда  же
любопытного  поросенка.  Ящерица  наблюдала  за  его действиями
одобрительно.
     Савелий шуганул  со  двора  гусей  и  лишь  тогда  отворил
калитку.
     -- Здравствуйте,--  сказала  ящерица,  заходя.-- Я от ГАО,
галактической ассоциации охотников...
     -- Да вы заходите в дом,-- сказал Савелий.--  Поговорим  в
горнице. Это двор.
     Он  проводил  гостя  в комнату, усадил за стол. Обомлевшая
жена заметалась между погребом, кладовой и печью. Опять  привел
чудище!  Сам  бродяга,  бродяги  в  дом  и  прут.  Вот уж рыбак
рыбака... Когда остепенится, заживет как все люди?
     -- Знаю, что вы очень заняты, и долго  не  задержу  вас,--
произнес  гость  общепринятую в Галактике формулу вежливости.--
Дело в том, что к нам в ГАО поступило предложение  принять  вас
членом  нашей  организации.  Как  стало  известно, один ланитар
вместе с вами охотился в вашем огороде на... э-э... медведя.  Я
правильно  назвал  это  чудовище?  А  потом  уже вы помогли ему
подстрелить летающего дракона.  Эти  действия  вполне  отвечают
духу  и  букве устава ГАО. Галактическое братство, бескорыстная
взаимопомощь, отсутствие  какой-либо  фобии...  На  голосовании
ваша кандидатура прошла. Слово за вами.
     -- Гм,--  сказал  Савелий  раздумчиво.-- Дело непростое, с
маху решать не годится. Пообедаем, обмозгуем со всех сторон.  А
пока перекусим, чем бог послал.
     -- Правильно,--  одобрил  представитель  ГАО. С маху такие
дела берется решать только молодняк.
     Мария быстро собрала на стол и юркнула из комнаты.  Гаоист
оказался  мужик  не  дурак,  быстро сообразил что к чему. Через
полчаса он уже распустил чешуйки на  толстом  брюхе  и,  хлопая
Савелия  по  спине  холодной зеленой лапой, втолковывал прямо в
ухо:
     -- Пойми,  хомо,  охотиться  сможешь  на   любой   планете
Галактики! На любого зверя, птицу или рыбу!
     Он  ударил  себя кулаком в грудь. Перепончатая лапа смачно
шлепнула по чешуйкам.
     -- Мы охотники-профессионалы! Не для баловства, для  жизни
добываем  пропитание  тяжким  и опасным трудом. Так неужто и не
поможем друг  другу?  Вот  сейчас,  например,  инсектоны  много
терпят   от   динокана.  Страшное  чудовище!  Многие  пробовали
справиться, но мало кто вернулся.
     -- Так чего ж мы сидим? -- сказал Савелий и поднялся.
     В голову немного шибануло, но на ногах держался крепко. Да
и соображал нормально.  Ящер  тоже  выглядел  прилично,  только
лупатая рожа раскраснелась да глаза налились кровью.
     -- Где этот динокан? -- спросил Савелий грозно.-- У меня в
ногах драконья шкура поистерлась. Пора менять!
     -- Сейчас, хомо, сейчас,-- сказал ящер с готовностью.-- Мы
так и  знали,  что ты согласишься помочь несчастным инсектонам.
Все-таки ты сам млекопитающее, поймешь повадки чудовища.
     -- Мария! -- рявкнул Савелий.
     Со двора донеслось сердитое:
     -- Чего тебе?
     -- Собери в дорогу!
     Он ободряюще потрепал ящера по костяным пластинкам  спины,
снял со стены двустволку.
     -- У  меня,  паря,  это  делается  быстро. Подсумок полон,
патронташ  набил,  ружье  в  исправности  всегда.  Могу   ночью
вскочить с постели и погнаться за зюбряком.
     В  комнату, глядя на ящера исподлобья, вошла жена. В руках
держала выгоревший на солнце видавший виды рюкзак.
     -- Порядок? -- спросил Савелий.
     -- Да,-- ответила она сердито.-- Все положила. А в  газете
курица и пять бутербродов с домашней колбасой.
     -- Замучаешь  ты  меня домашней колбасой,-- сказал Савелий
недовольно.-- Ладно, мы пошли. Сделаю дело -- вернусь.
     Они с ящером вышли на околицу, углубились в рощу где стоял
обшарпанный двухместный космолет  с  яркой  надписью  на  боку:
"Инспекция ГАО".
     Усаживаясь, ящер одобрительно заметил:
     -- Жена  у тебя, хомо, хорошая. Только сердитая что-то. Не
любит нас, пресмыкающихся?
     -- Да  нет,--  ответил  Савелий,--  на  личность  она   не
обращает внимания. В человеке главное -- душа. Просто не любит,
когда   ухожу  на  охоту.  Хочет,  чтобы  стал  садовником  или
огородником. Тьфу!.
     -- У  меня  тоже  так,--  сказал  ящер,  вздыхая.--  Прямо
домашняя  война.  Да  чтоб мы, благородные охотники, в огородах
колупались?
     Он сердито надвинул  на  кабину  колпак  и  рывком  поднял
машину.

     Встречали   их   два   толстеньких,   ростом   с   индюка,
бело-розоватых существа.  Головы  у  обоих  были  круглые,  как
воздушные шарики, а громадные стрекозьи глаза занимали половину
лица. Над лысыми макушками колыхались гибкие усики.
     -- Вот,--   сказал   ящер   бодро,--   привез   землянина.
Неустрашимый охотник-профессионал. Для него  зничтожить  вашего
динокана, что чихнуть после простуды. Ах, вы не чихаете? Ну все
равно, прошу любить и жаловать, а я отбываю. Будьте здоровы!
     Он повернулся к Савелию.
     -- Полечу  в  ГАО,  передам  ваше  согласие на вступление.
Вернусь часа через три. Возможно, окажусь чем полезным.
     Он  повернул  руль,  опустил  лапу  на  педаль.   Космолет
подпрыгнул и растворился в непривычно зеленом небе.
     Инсектоны  смиренно  посматривали на Савелия. Один спросил
робко:
     -- Вы  в  самом  деле  возьметесь  защитить  нас,   мирных
земледельцев?
     -- Конечно,-- ответил Савелий бодро,-- показуйте зверя.
     -- Пойдемте,-- сказал инсектон тоненьким голосом.
     Когда   шли   через  деревню,  Савелий  осторожно  обходил
копошащихся в придорожной пыли ребятишек,  степенно  здоровался
со стариками, что грелись на солнышке, сидя на завалинке.
     Потом они перешли по шаткому мостику через быстрый ручей и
двинулись к видневшимся вдали скалам.
     Местность  была странная. Трава желтая, как глина, а глина
зеленая, словно трава. Небо не синее, а зеленое, и солнце будто
не солнце, а громадная луна в треть неба.
     "Ничего,-- сказал себе Савелий, шагая за  инсектоном,--  у
нас  есть  земли, где полгода день, полгода ночь. Вот это чудо,
так чудо. Или взять Африку,  где  слоны  водятся.  А  есть  еще
страны, где растут пузыри с колючками. Кактусы называются..."
     Задумавшись, он чуть не наткнулся на проводника. Тот очень
медленно  перебирал  подкашивающимися  лапками. Гладкое упругое
тело съежилось, обвисло складками. И весь он стал  маленьким  и
очень жалким.
     -- Что  с  тобой,  паря? -- спросил Савелий встревожено.--
Прихворнул вдруг?
     -- Ни... чего,-- ответил инсектон  едва  слышно.--  Все...
нормально. Просто... солнце зашло.
     Савелий  недоумевающе  посмотрел  вверх.  Большое лохматое
облако наползло на местное светило, Двигалось оно быстро, через
две-три минуты солнце снова
     сияло на зеленом небе.
     Инсектон сразу подбодрился. Его  тело  раздулось  и  стало
упругим, лапы замелькали чаще.
     -- Странный  ты,  паря,--  сказал  Савелий.--  Под солнцем
раздуваешься, в тени съеживаешься. Это потому, что насекомый?
     -- Потому,--  ответил  инсектон  печально.--   Ты,   хомо,
млекопитающее, тебе хорошо. От температуры воздуха не зависишь,
сам себе делаешь температуру. У тебя ведь постоянная?
     -- Еще бы! -- ответил Савелий.-- В любое время дня и ночи,
зимой и летом.
     -- Ну  вот,--  сказал инсектон уныло,-- а у меня на солнце
жар, в тени озноб, а осенью мы вообще замираем.
     -- Как мухи?
     -- Как стрекозы,-- ответил инсектон. На странном  безгубом
лице  промелькнула грустная полуулыбка.-- Нашу планету населяют
только рыбы, насекомые и пресмыкающиеся. Жизнь зимой  замирает.
Один только динокан свирепствует...
     -- Что за зверь?
     -- Чудовище.  Тоже,  как  и  ты, млекопитающее. Потому ему
любая  погода  нипочем.  А  зимой  он  разрывает  наши  норы  и
поедает...--  инсектон  всхлипнул,  по  зеленому  лицу  потекли
слезы,-- нас, наших жен и детушек малых...
     -- Найдем управу,-- пообещал Савелий твердо.
     -- Это  ж  только  представить  себе,--  сказал   инсектон
потрясенно,-- не замирает даже зимой!
     -- Ну и что? -- буркнул Савелий.-- Эка невидаль! Я тоже не
замираю. Зимой у нас жизнь бьет ключом. Как и летом.
     Инсектон  съежился  от  страха.  Он  невольно ускорил шаг,
оглядываясь на грозного землянина глазами, полными ужаса.
     Савелий усмехнулся и пошел быстрее. Через час  ходьбы  они
подошли   к  подножию  ближайшей  горы.  Инсектон  нерешительно
остановился:
     -- Вот здесь динокан спускается с гор... Можно мне уйти?
     -- Иди,-- сказал Савелий великодушно.
     Он  сбросил  рюкзак,  сел  на  большой  камень.   Инсектон
нерешительно топтался рядом.
     -- Вы   даже   не   спросили,   какой   он,--   сказал  он
неуверенно,-- я могу обрисовать, если хотите, внешний облик...
     -- Не надо,-- прервал Савелий добродушно.--  Знаю.  Ростом
мне  по грудь, молодой, сильный, линяет, худой, отличный бегун,
хорошо прыгает, у него хорошее зрение и слух, когти не  прячет,
самец...
     -- Достаточно!  --  вскричал  изумленный  инсектон.-- Я-то
всего этого не знаю. И никто не знает. Кто вам рассказал?
     Савелий указал на едва приметный след на влажной траве.
     -- И вы по одному отпечатку...
     -- По отпечатку,--  сказал  Савелий  покровительственно.--
Самый паршивый следопыт по единственному волоску определит пол,
возраст,  рост,  силу,  здоровье,  сыт или голоден, местный или
пришелец из другого леса...
     -- Довольно,-- воскликнул инсектон и замахал лапками.--  Я
не   следопыт,   охотничью   премудрость  не  усвою.  Я  только
огородник.
     Он пошел обратной дорогой, часто оглядываясь  на  страшное
млекопитающее, которое взялось защитить их от другого страшного
млекопитающего.
     Савелий  положил  рюкзак  рядом,  развязал.  Бутерброды  с
домашней колбасой Мария готовить умела тоже... Он  успел  после
ухода  инсектона  заморить  червячка,  а  потом  еще  и  плотно
подзакусить, прежде чем охотничий инстинкт подсказал: пора.
     Все так же неторопливо запихнул остатки  снеди  в  рюкзак,
взял ружье, взвел курки.
     По  склону горы словно катился тяжелый камень. Вздрагивали
деревья,   падали   хрупкие   стебли   хвощей   и   королевских
папоротников.  Слышался треск, хруст, приглушенный рык сильного
животного.
     Из зарослей шагах в двадцати от Савелия выскочил громадный
зверь. Рост