меня голыми руками. С его-то реакцией...
     - Но ты сказал странные слова, Сергей. Похоже, ты в них веришь. Я оставлю тебя в живых - и уйду.
     Я коснулся сенсора и почувствовал, как ткань комбинезона плотно обжимает тело. Режим усиления работал.
     - Ты никуда не уйдешь, фанг, - я прыгнул к нему. Ноги распрямились сами, увлекаемые твердым как сталь комбинезоном, едва лишь я подумал о прыжке. Руки метнулись к горлу Неса, как только я представил захват. Фанг ударил меня в грудь - сильно, молниеносно, но комбинезон под его кулаком затвердел, остановив удар.
     Несколько мгновений он пытался высвободиться, потом затих, со свистом втягивая воздух. Я спросил:
     - Ты еще собираешься домой, фанг?
     Его веки чуть дрогнули - возможно, это должно было означать "да". Я немного разжал пальцы, но убирать их от горла врага не спешил. Нес сделал пару глубоких вдохов.
     - Да, я хотел бы вернуться на Фанг. Пусть даже мертвым... Если ты убьешь меня, активируй катапульту, это несложно. Мое тело...
     - До Фанга тебе не добраться, - оборвал я. - Ты забыл о гипербарьере? Твой труп будет вечно болтаться в космосе.
     - Его подберут. Люди или фанги. Шансы почти равны.
     Он смотрел совершенно спокойно, и это меня злило. Фанг обречен - я не оставлю его в живых ни за что на свете. Но там, в прошлом, сотни лет назад, в проклятых горах проклятой войны, нам тоже было не все равно, в чьей земле останутся наши тела...
     - Нес! - я первый раз назвал его по имени. - Скажи... кем ты хотел стать в детстве?
     - Что? - он растерялся.
     - Кем ты хотел стать? - повторил я. - Вы млекопитающие, двуполые... вы так похожи на людей. Даже срок жизни, даже темпы взросления соизмеримы. Мы дышим одинаковым воздухом и едим похожую пищу. Да, возможно, это и делает нас врагами. Но ведь наша психика похожа, не отрицай! Кем ты хотел стать?
     - Ты думаешь, что ключ ко всему - в детстве, - утверждающе произнес фанг. - И у людей, и у нас... Может быть. Я хотел стать гравером.
     - Кем? - настала моя очередь удивляться.
     - Ты видел наши дома? В изображении.
     - Да. - Я постарался вспомнить видеозапись. - Башни, очень тонкие и высокие. Их показывали мельком.
     - Правильно. Они слишком красивы... и расслабляли бы солдат. Мы тоже не смотрим на ваши картины и города... стараемся не смотреть.
     Я иронически усмехнулся. Но Нес не замечал моей усмешки.
     - Мой брат... да, самое правильное слово, составлял программу для ракет, которые уничтожат Эрмитаж, Лувр, Барселонский собор, Ватикан, Мекку, галерею Прадо...
     Фанг со всхлипом втянул воздух. Я отпустил его, молча сел рядом. Что-то происходило. Что-то непонятное.
     - Он составил программу и покончил с собой. Конфликт правд. Понимаешь?
     - Вроде бы... Зачем вы воюете?
     - Я говорил о гравировке. - Нес, кажется, пришел в себя. - Извини, враг, я отвлекся. Ты хороший враг, умеешь драться, слушать и говорить. Тебя можно звать принцем? Это более правильный титул.
     Я кивнул. Похоже, я был ближе к разгадке, чем кто-либо из людей. Фанг объяснил мне! Не зря Отрешенные волновались.
     - Принц, у каждого фанга, ставшего взрослым, есть свой дом. Вначале он маленький, в один этаж... затем его строят все выше и выше. Некоторые имеют дом из двух-трех этажей. Другие - дворцы из двенадцати и больше. На стенах, снаружи, узорчатая спираль - понимаешь? С рождения - и до смерти. Узор несет слова, несет память. Понимаешь, принц? Вся жизнь, с рождения и до смерти, - на стенах дома. Вся жизнь - на чужих глазах. Любой поступок, и плохой и хороший, у всех на виду. Все, что значительно, важно, красиво - очень-очень-очень красиво, - видно всем. Идеал - ровная линия снизу вверх. Не бывает... Идеал... Твоя башня, твой дом могут быть высокими и отвратительными. Или низкими - и красивыми. Очень редко, очень почетно - высокие с правильным узором. Узор делает гравер. Большая точность рук, умелые пальцы, хорошая память - тысячи узоров... Гравер - не работа, а дар. У меня он был. Но я оказался лучший солдат, чем гравер. Высокая реакция, сила, приспособляемость. Хорошо понимаю чужих - особенно людей. Очень-очень нравится картина Земли - "Атомный крест"? Видел?
     Совершенно машинально я кивнул. Музыка слов завораживала.
     - Это был художник... Атомный крест, Распятие, Битва Тетуана, Глаз Времени, Мадонна Порт Льигате... Он был всем - и человек, и фанг.
     - Дали, - прошептал я. Не люблю сюрреалистов. Ненавижу Малевича. Но Дали - это особенное, это безумие, переросшее в разум.
     - Я хотел быть гравером, - повторил фанг, - а стал солдатом. Вы доказали нам - вы более правы. Ваша истина бессмертна. Я ответил на твои вопросы, враг Сергей. Убивай меня. Я проиграл.
     - Объясни, - сказал я, уже не понимая, что мой голос похож на мольбу. - Я не понял тебя, фанг! Скажи, в чем беда! Я не хочу, чтобы мы убивали друг друга!
     - Не могу объяснить, - тихо сказал Нес. - Знание, ставшее подарком, превращается в ложь. Твои потомки разучились понимать. Догадайся ты, Сергей, пойми.
     - Не получается, - ответил я. - Нес, я лишь человек... Объясни.
     - Догадайся, - Нес закрыл глаза. - Убивай меня, человек. Если Отрешенные правы - иначе быть не может, - ты победишь. И фанги выиграют.
     - Уходи.
     Нес замолчал.
     - Бери катапульту и уходи. Пока я отпускаю. Давай, вали.
     Фанг прошел к месту, где распалась его спасательная капсула. Порылся среди белых пластин, все еще медленно тающих, как сухой лед в жаркий день. Достал тонкий серебристый шнур, встряхнул... Шнур затвердел, свернулся в обруч. Воздух в нем помутнел, словно затянутый матовым стеклом.
     - Тебя выбросит в вакуум на полдороге, - напомнил я.
     Нес стал натягивать комбинезон. Потом спросил:
     - Почему ты нарушил свое слово - пытался меня убить? И почему отпускаешь?
     - Ты враг. Вы тоже не придерживаетесь клятв...
     Я подобрал пистолет, меч. Глянул на одевающегося фанга и продолжил:
     - А отпускаю я тебя наперекор Отрешенным.
     - Ненависть. Зло делает добро... - Фанг стоял, держа над головой, на вытянутых руках, обруч. Вокруг его головы медленно возникало туманное облачко - силовой шлем.
     - Сергей, я понял, что в тебе изменилось. У тебя сняли любовь.
     - Что-что?
     - Твоя психика изуродована. В ней лишь ненависть, этого не было раньше. Я изучал твои психопрофили... Сейчас они ущербны. Не знаю, кто мог это сделать, разве что Отрешенные. Но они не могут опуститься до прямого вмешательства, существуя в нашем мире, они инертны... - Нес замолчал. Голос его теперь доносился глухо и невнятно. - Принц, Отрешенные способны на действия в межвременье. В гиперпространстве. Вспоминай.
     Он разжал руки - обруч скользнул вниз, вдоль его тела, - и там, где стоял фанг, осталась лишь гаснущая тьма.
     - Умник, - тихо сказал я. - Позер. Чтоб тебя подобрали наши патрули. Сняли любовь... в межвременье...
     Я замолчал. Глядя на меркнущую тьму гиперперехода, я вспомнил свой прыжок на Клэн. И сверкающее лезвие, на которое падал, - жалкую попытку разума увидеть непредставимое.
     "Мы поможем тебе... уберем лишнее".

8. ДАР ДРУГА

     Дьявольская Звезда была сейчас неотличима от любой другой звезды на небосводе Клэна. И тепла она давала не больше, чем звезда. Воздух остывал стремительно, как чай из термоса зимой в горах...
     Странно, "операция", проведенная надо мной Отрешенными, имела забавный побочный эффект - улучшение памяти. Ко мне вернулось то, чего не было уже много лет, - смешные детские разборки на улицах ночной Алма-Аты, угрюмая казарма в учебке, Кавказ, Молдова, бэтээры с торопливо намалеванными надписями "Миротворческие силы СНГ"...
     Я вспоминал двадцатый век. Сосредоточенно бредя по каменистой, покрывающейся инеем равнине, я думал о молодости. Смешно - я всегда считал себя молодым, вплоть до сегодняшнего дня. Теперь я понял, что постарел.
     Молодость ушла вместе с любовью.
     Отрешенные помогли мне стать взрослым - или состариться, что в принципе одно и тоже. Человек имеет лишь два состояния - юность и старость. Как у тех химических соединений, что переходят из твердой фазы в газообразную, минуя стадию жидкости.
     Порой лишь нелепое сравнение может быть верным.
     Когда холод стал невыносим, я включил терморегуляцию комбинезона. Неизвестно, надолго ли хватит батарей - и долги ли я здесь пробуду. А использовать кольцо, чтобы вернуться на Тар, я не собирался.
     Туннельный гиперпереход - это путешествие в безвременье. В мире Отрешенных. Не хочу давать им еще одну возможность "помочь" мне. Лучше умереть, чем позволить всемогущей нелюди копаться в сознании, переделывая мой разум.
     Мне нужен корабль, чтобы вернуться домой. Гиперзвездолет уходит из реального мира в пятимерное пространство - но не пересекает грани между временем и безвременьем. В нем я защищен от влияния Отрешенных. Но чем?
     Может быть, их всемогуществом и всезнанием? Отрешенные не проявляют активности в нашем мире, потому что это нелепо. Все уже свершилось, и вмешиваться в события - все равно что разыгрывать заново давно выигранную шахматную партию. Но в их мире, в мире без времени и пространства, - все еще неясно. События еще не произошли, игра продолжается. И трудно избавиться от искушения сделать ход.
     Наверное, это значит, что я еще могу победить?
     Я чувствовал, что подгоняю неведомую логику неведомых существ в рамки человеческих понятий и надежд. Рассуждаю наивно и ложно.
     Но иначе у меня не останется сил для борьбы.
     ...На покрытые ледяной коркой, окаменевшие деревья я наткнулся, когда путь стал неразличим. Да и куда я иду? Темнота и медленно падающие снежные хлопья превращали путешествие сквозь ночь в подобие кошмарного сна. Я даже не сразу понял, что удивительно ровные цилиндрические камни, через которые я перешагиваю, - упавшие стволы. Потом я сражался с замерзшей застежкой кобуры, вытаскивая лазерный пистолет. Пальцы в раздувшихся перчатках едва гнулись - комбинезон не приспособлен для холода в минус сорок по Цельсию.
     Нарубленные лазерным лучом бревна я стащил в кучу. Потом, с невольной иронией вспомнив, как разводил костер на Байкале, стал разогревать их бластером. Из кострища валил пар. Минут через пять занялось пламя.
     Усевшись, я снял перчатки, протянул руки к огню, отключил терморежим комбинезона. Костер согреет меня... пока кислород вокруг не начнет превращаться в жидкость. Интересно, произойдет ли это? Насколько я помнил, воздух на Клэне замерзает не везде, а лишь в северных широтах.
     Если бы знать, где я очутился - на экваторе или на полюсе...
     Мороз крепчал. Стало совсем темно - звезды слегка померкли. В своем движении по орбите планета Клэн вошла в пылевое облако. Если пристально всмотреться в небо, можно было увидеть крошечные искорки микрометеоритов, сгорающих в атмосфере. Именно это пылевое облако, экранируя планету от звезды, создавало чудовищные перепады температур.
     Замусоренная орбита, вытянувшаяся гигантским эллипсом от Дьявольской Звезды до ее невидимого спутника - Темной Звезды. Безумное многообразие флоры и фауны в редких оазисах среди бесконечных пустынь. Планета воинов - Клэн. Если бы ее не было, Клэн стоило бы придумать. Возможно, Сеятели так и поступили. Они готовили отличную армию для борьбы с фангами.
     Но армия проиграет - иначе у фангов не было бы потомков-Отрешенных.
     От костра веяло теплом, протянутые к огню руки и ноги с трудом выдерживали жар. Но в спину дышали ледяные пустыни Клэна. Не будь комбинезона, перераспределяющего тепло, я превратился бы в обугленную с одной стороны ледышку. Клэн - мир смерти.
     Я посмотрел вверх, над бледным пламенем костра. Воздух был чист и прозрачен, вся влага уже давно замерзла и выпала снегом. В поблескивающем тысячами крошечных метеоритов небе плыла яркая точка - укрытая защитным полем боевая станция, одна из тех, что уничтожили корабль Неса. Для ее детектора обнаружить человека на равнине - пустяковая задача. За мной, несомненно, следили с момента появления на Клэне, но показываться не торопились.
     Не спешил звать на помощь и я. Слава Сеятелям, общение с Клэном помогло мне понять его народ. Незваного гостя, взывающего о помощи, клэнийцы могли уничтожить не раздумывая. А вот одиночка, пытающийся выжить на их планете, - это не могло не вызвать любопытства.
     Когда в черном небе призраком возник стремительный силуэт, я не удивился.
     Рассеянно наблюдая за приближающимся флаером, я пытался вспомнить Клэна. Его слова и интонации, внешность и мимику. Он был моим другом, я помнил это. Но не помнил, что такое - друг.
     Отрешенные лишили меня всего - и любви, и дружбы.
     Флаер опустился метрах в десяти. Насколько я видел, это была стандартная модель - лишь на коротких крыльях уродливо горбились дополнительные двигатели. В атмосфере Клэна летать нелегко.
     Продолжая греть у костра руки, я разглядывал прозрачную кабину флаера. В тусклом свете приборов темнела замершая в кресле фигура. Я пихнул ногой еще одно полено, отправляя его в огонь. Отцепил от пояса фляжку - ее содержимое наверняка замерзло - и поставил возле костра.
     Колпак кабины плавно откинулся. Мгновение пилот флаера продолжал сидеть, затем неуловимо быстрым движением выпрыгнул наружу.
     Первое, что бросалось в глаза, - клэниец был полуодет. Короткие свободные брюки, легкий свитер, лишь на ногах - ботинки, отдаленно смахивающие на зимнюю обувь. Я вдруг вспомнил, что при попадании на кожу клэнийца жидкого азота она покрывается черной теплоизолирующей пленкой - продуктом мутировавших потовых желез.
     Но у клэнийца, севшего напротив меня у костра, кожа была светлой. Пока...
     - Ты мальчик или девочка? - поинтересовался я. Клэниец выглядел совсем еще подростком. Секунду он молчал.
     - Девочка.
     Усмехнувшись, я взял фляжку, в которой уже плескалась вода. Глотнул и спросил сидящую у огня девочку - самую обычную, коротко подстриженную, еще плоскую, как пацан, девчонку с планеты Клэн:
     - Тебя послали, потому что я считаюсь настолько беспомощным?
     Девочка покачала головой. Сказала, тщательно подбирая слова, - вряд ли ей приходилось часто общаться на стандарте:
     - Меня послали, потому что наши шансы выжить в поединке одинаковы. Это знак уважения, ты хорошо себя вел на Клэне.
     - Я понимаю, - серьезно ответил я. - Как тебя звать?
     - Клэн.
     - Ну да, я же потенциальный враг. Слушай, Клэн, мне нужно найти Дом Алер. Я отдаю им свою кровь.
     В лице девочки что-то изменилось. Даже если семья Алер-Ил была врагом ее дома - все равно она теперь обязана доставить меня к старейшине Алер. Я сдался на милость одного из родов Клэна - а случайный человек не узнает имени семьи.
     - Ты на земле Дома Алер.
     - Тогда помоги мне... - я замолчал. Если я на земле Алер, значит, и встречает меня член семьи. Молча сняв ножны и кобуру, я перегнулся через огонь, протягивая девочке оружие. Языки пламени гладили ткань комбинезона.
     Минуту девочка не шевелилась, словно выжидала, что я отдерну руку. Потом взяла оружие. Огонь коснулся рукавов ее свитера и радостно перепрыгнул на них. Запахло горелой шерстью.
     - Зачем ты Дому Алер? - спросила девочка.
     - На мне долг, которому двести лет. Я знаю последние минуты Алер-Ила.
     - Кто ты? - Рукава свитера сгорели по локоть; болтались, дотлевая, чадящие нитки. Пламя бессильно колотило девчонку по рукам.
     - Лорд с планеты Земля. Сергей, капитан "Терры", спасшей Алер-Ила в космосе.
     - Если ты врешь...
     - Моя смерть будет страшной. Знаю, девочка. Я Сергей с Земли.
     - Я проверю, - все еще не убирая рук, сказала девочка.
     "Как?" - хотел поинтересоваться я. И не успел. Мир закружился, слабость ударила по ногам. Я понял, что падаю, и последним усилием уклонился от горящих поленьев, бросившихся к лицу...
     Темнота.
     И легкая боль, а может, и не боль, просто дрожь, словно в черепе болтался клубок тяжелой, как свинец, нити. И чьи-то пальцы, шевелящиеся у самых глаз, умело раскручивающие нить памяти.
     Свет.

***

     - Выпей, - сказала девочка.
     Во флаере было тепло. Во всяком случае, выше нуля по Цельсию; когда снаружи идет дождь из жидкой углекислоты, это совсем неплохо.
     Я взял протянутый стакан с прозрачной жидкостью, глотнул и замер.
     - Слишком крепко? - с сочувствием спросила девочка.
     - Нет, - прошептал я. - Просто... просто не думал, что в спирте может быть больше девяноста восьми градусов...
     - Здесь сто, - серьезно сообщила клэнийка. - Молекулярно связанная вода удалена особыми способами... добавлены специи и кристаллический сахар.
     С юмором у клэнийцев всегда было неважно. А вот с алкоголем, похоже, наоборот.
     - Я сообщила Дому, нас ждут. Дождь кончится минут через двадцать-двадцать пять, дорога займет еще семь. Пока дождь не кончится, лететь опасно.
     Девочка выглядела предельно серьезной. То ли мое положение еще оставалось неясным, то ли она допустила какую-то ошибку, общаясь со мной.
     - Как тебя звать? - опять поинтересовался я. Клэнийка казалась неотличимой от земной девочки-подростка, лишь обугленные рукава свитера напоминали, что ее кожа выдерживает открытое пламя... да и струящийся по колпаку флаера поток жидкого газа ей не повредит. - Или я еще враг и мне нельзя доверять имя?
     - Ты не враг. Наш Дом обязан тебе всем - двести лет назад ты сообщил на Клэн, что Алер-Ил исполнил свой долг. Ты поклялся, что его атака спасла твою жизнь - и позволила затем победить Белый Рейдер. Отдав ему честь победы, ты позволил нашей семье существовать дальше. Ты друг. Ты должен стать членом семьи - и войти в Дом Алер равным среди равных.
     Я насторожился. Что-то вспоминалось из рассказов Клэна-Алер-Ила. О том, как вступают в семью не принадлежащие к роду... Может быть, с тех пор ритуал изменился?
     - Меня зовут Алер-Тьер, - сказала девочка и стянула свитер. Под ним ничего не оказалось - ни майки, ни лифчика. А последний, к моему удивлению, был бы нелишним - полураздетая, она выглядела взрослее... Ерунда. Это подыскивает оправдания разум. Ритуал приема в семью на Клэне не изменился. Хорошо, что удостоверять мою личность не отправился один из братьев Тьер... или ее папаша.
     - Я в возрасте юности, - тем временем сообщила Тьер. Лицо ее было серьезным и торжественным, как у школьницы, благодарящей учителей на каком-нибудь торжественном вечере. - Я знала всех мужчин Дома и могу быть женщиной семьи. Ты вправе стать равным в Доме Алер.
     Первым моим желанием было поинтересоваться, не могу ли я стать равным в семье Алер при помощи более взрослой женщины. К счастью, я вспомнил слова Клэна...
     "Человеку не дано выбирать семью, в которой он родится. Нельзя выбирать и человека, принимающего тебя в новую семью. Кем бы он ни был, лучшее и худшее семьи - в нем".
     - Я хочу стать равным в Доме Алер, - сказал я и понял, что говорю вполне искренне. Поставил на пол кабины стакан со стоградусным спиртом, расстегнул шов комбинезона. Тьер коснулась сенсоров на пульте - и спинки кресел мягко опустились. Она положила свой горелый свитерок на приборную панель - движение выглядело абсолютно произвольным, но почему-то свитер накрыл оптический датчик видеофона. Я благодарно улыбнулся.
     Ее кожа была мягкой и теплой - нормальная человеческая кожа, а не броня. Губы - опытными, недетскими.
     Последние капли углекислоты барабанили по кабине флаера.
     - Все правильно? - спросил я Тьер, и она не ответила, потому что я и так видел - все правильно.
     Я вошел в семью Алер.

***

     - Теперь ты свой, - сказала Тьер, расчесываясь. - Брат.
     - Брат? - я лежал на откинутом кресле, наблюдая за девочкой. Зрелище было приятным. Особенно если не обращать внимания на расческу в ее руках - тонкие стальные зубья были остры как бритва. Расческа-кинжал. Наверно, у клэнийцев и зубные щетки со взрывателем.
     - Брат, отец, сын, друг. Как угодно. Близкий-Мне-Мужского-Пола. Рэс-Ор-Мьен.
     - Лучше зови меня другом. Слово более точное.
     - Хорошо. Ты не гость больше и