ишневым.   Из
разошедшегося  проема  свисали прозрачные  жгуты световодов  и  разноцветные
плети  проводов,  торчали  блестящие  трубы  гидравлики  и  топливопроводов,
лимонно-желтый   куб   изотопного   энергизатора.   А    самым   безобидным,
малозначительным казался  крошечный, не более  грецкого ореха, черный  шарик
гравикомпенсатора. Вокруг него переливалось радужное сияние. Прибор работал,
выпуская в пространство накопленную при спуске гравитацию.
     Четыре  минуты двенадцать секунд...  Я  принял  услышанный в  полубреду
разговор  как  аксиому.  Еще  четыре минуты,  и  гравикомпенсатор разрядится
"скачком", на  секунду создав  вокруг  себя  невыносимую для  человека  силу
тяжести. В лучшем случае я  умру. В худшем  превращусь в  лужицу красноватой
протоплазмы.
     Я повернул голову.  Это удалось, но  с трудом. Перегрузка  держалась на
уровне шести-семи единиц. Не то что встать, и ползти невозможно...
     Место, где упала шлюпка, оказалось довольно ровным. Вокруг -- скалистые
гряды, крутые откосы... Если бы не  разряжающийся  гравикомпенсатор, посадка
была бы удачной.
     -- Капитан!
     Я не видел говорящего -- повернуть голову снова было уже выше моих сил.
Но я узнал голос Редрака.
     -- Вы живы, капитан?
     -- Да... -- Мне  показалось,  что я кричал. Но наверняка  это был  лишь
шепот.
     Редрак услышал.
     -- Капитан, я иду...
     В его голосе были смешаны самые разные чувства. И радость  -- наверное,
мы действительно успели стать командой. И страх...
     И сожаление, со слабым, но уловимым оттенком ненависти.
     Редрака  Шолтри гнала  на  помощь  ко мне  вовсе  не  дружба. Психокод,
вложенные  в  подсознание  формулы гипнотического  внушения...  Если  он  не
попытается помочь  мне, он умрет одновременно со мной.  И  Редрак  пойдет на
верную смерть как автомат, как робот...
     -- Стой!
     На  этот раз  мне действительно удалось закричать. Я  сделал  еще  одну
попытку отползти подальше от шлюпки. И не смог.
     -- Редрак! Я снимаю психокод!
     Тишина. Удивленный голос Редрака:
     -- Но, капитан...
     И дрожащий, плачущий -- Даньки:
     -- Сергей, не надо!
     -- Редрак,  слушай!  -- С  заметным  усилием я  перешел  на русский: --
Седьмое ноября тысяча девятьсот семнадцатого года...
     И  снова  тишина.  Теперь, после кодовой фразы, Редрак должен вспомнить
все   --   и  процедуру  психического  кодирования,  и  смертельный  приказ,
предохраняющий  меня  от  возможного   предательства.  Теперь  он  свободен.
Надеюсь, что Даньке он вреда не причинит... Испугается мести Ланса и Эрнадо,
даже если и захочет сорвать на мальчишке затаенную ненависть ко мне...
     Тяжесть  накатывалась  пульсирующими волнами. Свинцовое  море,  ртутный
океан... Я тону в нем, в его металлических волнах, в его удушливой вязкости.
И воздух, втекающий в мои легкие -- тяжелее воды. И каждый камешек на земле,
по которой меня тащат, врезается в тело, словно клинок...
     Тащат?
     Пальцы  Редрака  сжимали  мои  плечи,  как  стальные  тиски.  Его  лицо
раскачивалось надо  мной -- белый,  покрытый  капельками овал  в  обрамлении
черного капюшона боевого костюма.
     Как он может передвигаться?
     Редрак  качнулся,  перетаскивая меня  через неприметный  бугорок,  и  я
увидел желтые точки индикаторов, пульсирующих на его плече.
     Активный  режим комбинезона.  Вживленные в синтетику псевдомышцы  несли
сейчас и  меня, и одетого  в  комбинезон Редрака.  Тащили через пульсирующее
гравитационное поле, давали возможность  устоять на  ногах.  Но, увы, они не
защищали от перегрузки наши  привыкшие  к  нормальной силе  тяжести  тела. А
комбинезон Редрака  уже "выдыхался", "гас".  Несколько  секунд, и  он упадет
рядом со мной под прессом уменьшившейся, но все же непосильной перегрузки...
     -- Мой... комбинезон... включай, -- просипел я.
     Пальцы  Редрака  охватили  мою ладонь.  Из-под ногтей проступила кровь,
руку пронзила боль. Когда  комбинезон в активном режиме, трудно рассчитывать
усилие...
     Редрак коснулся сенсоров  на  моем комбинезоне  --  моими же  пальцами,
иначе  автоматика  бы  не  послушалась.  Я почувствовал,  как  закололо  под
лопатками -- включилась система  неотложной  помощи. А  еще  через мгновение
тело перестало  быть  безвольным.  Малейшее  движение,  намек  на  движение,
приподнимало меня наперекор пятикратным перегрузкам.
     -- Твоя очередь, принц,  --  прошептал Редрак, оседая в моих руках. И я
вдруг  почувствовал нелепую,  беспричинную радость -- и от того, что  Шолтри
все  же пошел мне  на  помощь,  и  от небрежно-пренебрежительного  обращения
"принц", и от тех  естественных слов, что он произнес --  вместо трагических
просьб бросить его и спасаться самому...
     А  ведь оставайся  в  его сознании клеймо  психокода, Редрак сказал  бы
именно это. Ну а Эрнадо с  Лансом  способны на такие мелодрамы  и сейчас. Их
психокод -- преданность императорской власти. В том числе и мне...
     Мы  брели словно  через  густую, вязкую жижу  под медленно ослабевающим
гнетом перегрузки. Все дальше  от  разбитой шлюпки, все ближе к скале, возле
которой приплясывал от нетерпения Данька, прижимающий к груди Трофея.
     Мой   комбинезон   тоже   начал   выдыхаться,   но   и  зона   действия
гравикомпенсатора кончалась. Мы  с  Редраком  шли,  поддерживая  друг друга,
напоминая не то закадычных приятелей, не то перебравших собутыльников.
     --  Какого  дьявола  ты полез меня  вытаскивать?  -- спросил я.  --  Не
веришь, что я действительно снял психокод?
     Редрак секунду молчал. Затем спросил:
     -- А какого дьявола ты его снимал?
     -- Ясно, -- искренне сказал я. -- Ковыляй быстрее...
     -- С моей ногой ты бы полз еще медленнее...
     Там, где  стоял  Данька, избыточная гравитация почти не ощущалась. Мы с
Редраком  повалились  на песок  -- и  сразу  же, словно  внутри меня  тикали
невидимые часы, я заорал:
     -- Лицом  к  шлюпке!  Медицинский  режим  комбинезонов включить! Сейчас
рванет гравикомпенсатор...
     Редрак выдал такую тираду, что я  всерьез  усомнился,  действительно ли
русский  превосходит  галактический язык в эмоциональности?  Потом мы лежали
лицом  к  шлюпке,  глядя  на  разгорающееся  сияние  вокруг  черного  шарика
гравикомпенсатора.
     Потом последовал удар.

        xx
     Костер  разгорался плохо несмотря  на то,  что валежник был  сухим, как
песок пустыни. Сказывалось высокогорье -- на Схедмоне содержание кислорода и
так невелико, а уж в трех километрах над уровнем моря...
     Гравиудар   вывел   из   строя   всю   аппаратуру,   кроме   маломощных
приемопередатчиков  боевых костюмов. И теперь нам предстояла ночевка в горах
-- если только  местные власти не захотят обследовать место крушения  шлюпки
среди ночи. Но это было весьма сомнительно...
     Проигравшие  могут вызвать сочувствие.  Но  любопытство  не  могут.  За
нашими трупами прилетят не раньше утра.
     Данька  спал   у   костра,  завернувшись  в  какие-то   обрывки  ткани,
подобранные  возле  расплющенной  в  лепешку  шлюпки.  Редрак,  побродив  по
окрестностям,  нарвал  несколько  пригоршней желтоватой  травы, напоминающей
перезрелый  укроп, и сушил  ее  теперь над  костром, приспособив  в качестве
противня большой и  тонкий  стальной лист. Судя по остаткам надписей, раньше
этот  лист был  заслонкой  одной  из  крошечных  детекторных амбразур. Взрыв
гравикомпенсатора  расплющил его. От  человека при такой силе  притяжения не
осталось бы вообще  ничего.  Мелкая кровяная морось,  рассыпавшиеся  в  пыль
кости и органы просто впитались бы в землю, как горячая дробь в рыхлый снег.
     Меня  в очередной раз пробрала  дрожь. Мне  готовили невеселую  участь.
Спокойный, холодный диалог Храмов не имел и намека на сострадание.
     А в том,  что  в предсмертном бреду, в те  миллисекунды,  когда техника
всесильных Сеятелей  остановила время и  удерживала  меня на грани  бытия, я
слышал  именно  диалог Храмов --  сомнений не было.  Это отстраненное знание
пришло  откуда-то  извне  --  словно интонация  голоса,  способная  раскрыть
многое, не вместившееся в слова.
     -- Редрак, а что  ты делаешь? -- с ленивым любопытством поинтересовался
я.
     Редрак ответил не сразу и с некоторым смущением:
     -- Да глупости, Серж... Эта трава -- слабый наркотик... правда, так его
употребляют редко.
     -- Вдыхают дым?
     Редрак явно удивился.
     -- Вы слышали о трэбе, капитан?
     -- Ну... краем уха.
     -- Тогда садитесь поближе.
     Я  устроился плечом к плечу с Редраком. Тот продолжал  потряхивать  над
огнем  импровизированную  жаровню,  досушивая  траву. Затем ссыпал  в ладонь
сухую оранжевую пыль, настороженно понюхал.
     -- Нормально.
     Он бросил в ладонь маленькую щепотку порошка, жадно вдохнул горьковатый
дым, поплывший над тлеющими углями.
     -- Хороший сорт, капитан.
     Я  нагнулся  к огню  так, что даже  глаза непроизвольно  зажмурились от
нестерпимого жара, и глубоко вдохнул.
     Жар в груди... в легких...  Холодная  дрожь,  проносящаяся  по  коже...
Лавина  звуков -- слух обострился не меньше, чем  на  порядок. Потрескивание
валежника  в костре  стало походить  на  пушечную  канонаду,  сонное дыхание
Даньки  едва  не  перекрывало его,  бормотание Редрака  слышалось совершенно
отчетливо и ясно.
     --  Лучше  всего  мы  делаем   дурман,  капитан...  Наркотики,  вина...
Развлечения -- это тот же дурман...
     Дрожь  схлынула, лишь в груди  продолжал гореть  огонь.  Зато  сознание
затянула пьянящая дымка эйфории.
     -- Еще мы умеем делать оружие, Редрак... И убивать...
     -- Это тот же дурман... те же развлечения, капитан... Ничем не лучше  и
не хуже секса... или трэба...
     --  Редрак...  -- Меня отчаянно  потянуло  на  откровенность. Проклятая
слабость  моих  пьянок!  Неискоренимая  слабость.  И  не  важно, чем вызвано
опьянение  --  бутылкой "Пшеничной" на молодежной тусовке  или  инопланетным
наркотиком с неприятным названием трэб.
     --  Слушай,  Редрак...  Ты  помнишь, что  говорил Ланс  в  рубке  перед
эвакуацией с корабля...
     -- Бред, капитан...
     --  Нет, Редрак. Послушай, они выходят на связь со мной в третий раз...
И лишь недавно я понял, кто стоит за ширмой, кто в роли кукловода...
     Я  рассказывал  Редраку все. Начиная с первого  появления Голоса, когда
они  использовали  Эрнадо.  И про диалог  с пэлийцем,  и  про  услышанный  в
полубреду разговор Храмов...
     Сизый дым плыл над костром. Мы с Редраком, раскрасневшиеся, с вьющимися
от огня волосами, склонялись  над пламенем. Наркотик принялся за нас всерьез
--  предметы  вокруг  изгибались,  теряли  четкие  очертания.  Как  там  это
по-медицинскому... метаморфопсия, кажется...
     -- Серж... -- Редрак сыпанул  в огонь последнюю горсть порошка. -- Если
против тебя действительно  Сеятели... Храмы...  то  драться  бесполезно. Они
способны стереть в пыль все  планеты  в галактике...  Ты даже  не муха перед
слоном... ты вирус.
     -- Вирус может прикончить любого  слона, -- с радостью поймал я Редрака
на слове. Глупое умение из детских  времен, когда удачно "проехать на метле"
значило -- победить.
     -- Сергей... Да брось ты храбриться... Ты не тот вирус...
     "Откуда он знает мое полное имя?"
     Я  напрягся,  пытаясь  скинуть  дурман. И  не смог.  Заорал --  в  ушах
заломило от крика. Обостренное восприятие -- полезная вещь.
     -- Откуда ты знаешь мое полное имя?!
     Редрак с недоумением посмотрел на меня. Пожал плечами.
     -- Данька говорил... Успокойтесь, капитан. Я не Сеятель, увы. И даже не
их  кукла.  Но  могу  посоветовать  лишь то же  самое.  Хватит  гоняться  за
Рейдером. Если Сеятели... Храмы обещали, что они не найдут Землю  -- значит,
так  оно и  есть.  Их слову  можно верить. Лучше возвращайтесь  на Тар...  к
принцессе.  И  мальчишку с собой возьмите, я ведь  вижу, как вы друг к другу
привязались.
     Редрак тоскливо взглянул на  пустые ладони, словно  надеялся  найти там
еще немного наркотика. И с наигранной усмешкой продолжил:
     --  Можете  и  для  меня  найти  местечко  при  дворе...  Или  подарите
гражданство Тара...
     --  Прекрасная идея,  Ред... -- впервые  я позволил  себе сократить его
имя. -- Ты что же, думаешь, что принцесса ждет меня?
     -- Разумеется.
     -- Может быть, ты еще скажешь, что я продолжаю ее любить?
     -- Конечно.
     Я  засмеялся злым, пьяным смехом. Данька  зашевелился во  сне  и что-то
жалобно пробормотал.
     Я  замолчал.  Пьяная дурь  стремительно  выползала из  сознания. Голова
слегка побаливала, но к мыслям вернулась ясность.
     --  Трэб  действует  очень кратковременно,  --  упавшим голосом  сказал
Редрак. -- И быстро выводится из организма... Черт, и надышались же мы...
     Кивнув,   я  с   тревогой  посмотрел  на  Даньку.  Надеюсь,   мальчишку
наркотические испарения не достали...
     -- В  вашем  рассказе,  капитан, -- официальным тоном заявил Редрак, --
есть три ключевых момента. Они способны объяснить все. Первое: почему вас не
трогают Храмы; второе: почему  они  так беспокоятся о Даньке; третье: почему
вас не трогают... напрямую... сектанты.
     -- На последний вопрос ответ имеется.
     Редрак кивнул. Глухо произнес:
     --  Я  догадываюсь.  Если  Эрнадо  с Лансом  уцелели,  то  это  вызовет
проблемы.
     -- Да.
     Костер догорал, потрескивали сучья. По-прежнему нестерпимо громко: трэб
еще продолжал действовать. А далеко в  небе родился  слабый гул. Прямоточный
двигатель, идущий на форсаже. Спящий Трофей дернул ушами, приподнял голову.
     -- Слышишь, Ред?
     -- Это Эрнадо с Лансом.
     -- Наверняка. --  Я  потянулся  к  Даньке и похлопал его  по плечу.  --
Просыпайся, малыш, за нами пришли.

        15. Психокод. Часть 2
     Шлюпкой  управлял  Эрнадо.  Конечно,  если  можно  назвать  управлением
неспешное кружение над скалами в  пределах прямой видимости от металлической
рухляди, возле которой догорал наш костерок.
     -- Мы наблюдали за  Клэном до последней  минуты,  --  хмуро рассказывал
Ланс. -- Он сумел  пристыковаться к Рейдеру... и, видимо, проник внутрь. Что
там произошло дальше -- одним Сеятелям ведомо...
     -- А дальше Клэн... то есть Алер-Ил уничтожил двадцать с  лишним членов
экипажа Рейдера, -- зло ответил я. -- В одиночку! Если бы мы оказались с ним
рядом, то могли бы победить.
     -- Откуда тебе это известно?
     -- От Сеятелей.
     Эрнадо, не отрываясь от пульта, тихо сказал:
     -- Сейчас я готов поверить даже в это...
     -- Поверить придется во многое, Сержант...
     Эрнадо бросил на меня быстрый, настороженный взгляд:
     -- Договаривай, Серж!
     -- Женщина, которая руководит сектой -- императрица планеты Тар.
     Ланс побелел не хуже, чем Клэн в момент отражения психоатаки. Обиженно,
как обманутый мальчишка, сказал:
     -- Ты шутишь, Серж... принц...
     --  Нет. Если  вы  будете  продолжать  бой  с  Рейдером,  то  окажетесь
изменниками.
     --  Императрица  --  это еще не верховная  власть,  -- нарочито твердо,
словно убеждая самого себя, сказал Эрнадо. -- Ты  и принцесса, конечно, выше
императрицы, ушедшей в добровольное изгнание.
     -- Эрнадо, как звали императора? Рели?
     -- Релиан  Тар, -- скорее прошептал,  чем сказал, Эрнадо. --  Император
Релиан Тар...
     --  Он...  под руководством  императрицы...  управляет сектой  Потомков
Сеятелей.
     Было тихо, очень тихо. Лишь едва слышно гудел в корме двигатель шлюпки,
да  пущенным  в   темпе  "аллегро  модерато"  метрономом  колотилось  сердце
прижавшегося ко мне Даньки.
     -- Если вы идете с принцем, то сражаетесь против императора. Если идете
против принца,  то сражаетесь против формально законной власти. Я думаю, что
самое  лучшее  для вас, ребята,  это остаться в стороне. Вернуться на Тар...
Думаю, император вас не осудит. Даже императрица не рискует идти против меня
напрямую.
     -- Теперь понятно, почему нам подкинули именно Даньку, -- с неожиданной
улыбкой  сказал  Эрнадо. --  Заманивать  тебя  на  землю  было  бы  логичнее
посредством подброшенной девицы. Красавицы и умницы по земным меркам...
     -- Конечно. Но какие родители рискнут признать, что на свете существует
девушка прекраснее их дочери?
     -- Не так уж они и ошибаются, -- глухо сказал Ланс.
     Ясно. Еще одна раскрытая карта в  колоде противника. Ненавижу пасьянсы,
но  люблю игру "в дурачка".  Особенно в  переводного. Пусть  на руках у меня
лишь шестерки и прочие мелкие карты, но я сумею обратить их против врага.
     -- Решайте, ребята, -- попросил я. -- Сегодня же я отправляюсь покупать
корабль на деньги Клэ... Алер-Ила. Рейдер погибнет -- или исчезну я.
     Данька, деливший со мной широкое кресло спасательной шлюпки, прошептал:
     -- Сережка,  у  меня  в  кармане парализатор.  Если что...  я  выстрелю
рассеянным лучом.
     Я молча сжал его ладошку. Господи... Великие Сеятели...
     Неужели мы действительно лучше всего умеем воевать?
     -- Данька,  убери  свою хлопушку,  -- попросил Эрнадо. --  Я не  земляк
Сержа...  но  я шел на верную смерть, когда он спасал принцессу. Прежде  чем
причинить ему зло, я убью себя.
     -- Что ты собираешься делать, Сержант?
     --  То, что ты говоришь, Серж, это лишь догадки... вымыслы.  На  данный
момент ты -- принц планеты Тар. Я подчиняюсь тебе.
     -- Я тоже, -- тихо сказал Ланс.
     -- Тогда  направление на главный космопорт  Схедмона.  Корабль  боевого
класса мы можем купить лишь там.

        xx
     Я не  верю в судьбу.  Я верю  в случай.  И  если  наш  путь  к Схедмону
пролегал над Храмом Сеятелей -- это не больше, чем случайность.
     Когда  перед  нами  возник зеркально-черный  шар Храма, Эрнадо пришлось
поднять шлюпку выше. Данька с нечленораздельным звуком приник к экрану.
     Впервые Храм Сеятелей всегда завораживает. Даже темной ночью, когда  он
похож на  сгусток  тьмы,  утыканной искорками  звезд.  Зеркальные  и  черные
квадраты  чередуются  у  Храма без  всякой  видимой закономерности. Но когда
смотришь на тьму, более густую,  чем межзвездный космос, и отражение далеких
звезд, запутавшихся  в  зеркальных  пластинах Храма, где-то в глубине памяти
возникает странное  чувство. Дежа  вю  -- уже виденное...  Я знал  этот Храм
давным-давно,  с  самого  рождения...  Я помнил его  наследственной  памятью
миллионов предков -- пусть на Земле и нет Храма.
     -- Я хочу его увидеть, -- прошептал Данька. -- Сергей?..
     Мои  колебания  длились не больше секунды. Меня подхватило то  странное
наитие, что порой решает судьбу человека. Или судьбу планеты...
     -- Эрнадо, рядом с Храмом есть здание музея...
     -- Вижу.
     -- Садись на его площадку.
     -- Музей  должен работать круглосуточно, -- любезно сообщил Ланс. -- Но
время ли сейчас для экскурсий?
     Я не стал отвечать. Шлюпка опускалась на бетонный круг посадочного поля
-- рядом с  шарообразным  зданием, уменьшенной копией  Храма.  Вот только  с
рукой,  поддерживающей здание,  строители не справились:  в свете посадочных
огней явно угадывались прозрачные, почти невидимые колонны, держащие на себе
музей.
     Из  здания  торопливо   вышел  мужчина  в   серебристо-черном  костюме.
Приветливо взмахнул рукой, направляясь к нам.
     -- Тоже фанатик, -- предположил Данька.
     -- Сомневаюсь.  --  Редрак распахнул люк шлюпки, выпрыгнул на бетон. --
Обычно в таких музеях служат самые отъявленные скептики...
     Эрнадо  явно  не  торопился  выбираться  из-за пульта.  Обвел  взглядом
окрестности, пристально  посмотрел  на  шар  Настоящего Храма,  чернеющий на
горизонте. Спросил:
     -- Серж, а стоит ли нам останавливаться так близко от  Храма? Если твои
догадки верны и Се... Храмы препятствуют  твоим планам, то это благоприятная
возможность для очередной неприятности.
     -- Не ты ли говорил, что для Храмов не существует расстояний?
     Эрнадо со вздохом выбрался из-под сомнительной защиты шлюпки.
     -- У