ительный огонь. Бой был честным, но мы проиграли.
     -- Корабль,  с которым вы сражались, был  Рейдером одиночного класса  в
противолазерной броне? -- Я выпалил эти слова, уже не сомневаясь в ответе.
     Клэн вздрогнул.
     -- Да. Откуда тебе известно о Белом Рейдере?
     -- Это  и  наш враг,  -- твердо сказал  я. --  У нас  с ним свои счеты.
Рейдер дал какую-либо информацию о себе перед боем?
     Кожа  клэнийца  медленно  темнела.  Он  буравил  меня  холодным,  почти
нечеловеческим взглядом, словно  решая, не вцепиться ли  в горло. Ланс  сжал
ладонь на рукояти деструктора.
     --  Я принц планеты Тар, -- быстро произнес я. --  У меня нет оснований
лгать тебе. Белый Рейдер -- наш враг.
     Клэн пристально посмотрел в мое лицо.
     -- Да, принц, я узнал  вас.  И  верю вашим словам. Человек,  убивший на
дуэли Шоррэя, не станет лгать без необходимости.
     Интересная мысль, ничего не скажешь...
     --  Рейдер отказался  от  досмотра под предлогом того,  что принадлежит
секте Потомков Сеятелей и выше подозрений.
     Редрак вздохнул.
     --  Этого  нам  только   не  хватало...  Кучка  религиозных  фанатиков,
завладевшая сверхкораблем...
     Я знал о секте Потомков достаточно, чтобы мне стало не по себе.
     --  Клэн, -- почти умоляюще произнес я. -- Твой враг -- это и наш враг.
Почему вы требовали досмотра корабля сектантов?
     Он молчал так долго, что я уже перестал надеяться на ответ.
     -- В  излучении Рейдера,  идущего в  гиперпространстве,  наши детекторы
обнаружили спектр кварковой бомбы.
     Я почувствовал страх. Дикий, беспредельный  страх человека,  у которого
уходит из-под ног Земля. Земля с большой буквы, не просто почва,  не песок и
глина чужих миров, не сталь корабельного пола, а целая планета.
     Земля.
     Кварковая бомба использовалась для одной-единственной цели. И применяли
ее лишь дважды, после чего самые  воинственные миры галактики присоединились
к договору о запрещении такого оружия.
     Кварковая  бомба  уничтожала   целую   планету.   Защиты  от   нее   не
существовало.

        8. Потомки Сеятелей
     Космопорт планеты  Рейсвэй не отличался загруженностью.  Кроме  нас, на
нем  находилась  пара  неуклюжих  грузовых кораблей,  окруженных  непрерывно
подъезжающими  грузовиками, и маленький патрульный корабль,  современный, но
не   слишком   хорошо   вооруженный.   Он   встретил  нас   на   выходе   из
гиперпространства  и  эскортировал  до планеты -- символическая охрана, дань
традиции и самолюбию молодой планеты.
     Я сидел в  своем кабинете  перед широким панорамным окном,  которое  на
самом деле  не  было ни  окном, ни экраном. Тонкая  ниточка световодов шла к
нему  от оставленного на  броне корабля объектива,  проецируя  на  тончайшую
стеклянную пленку усиленное фотоумножителями изображение.
     Снаружи  была  ночь.  Светлая ночь,  прорезанная  лучами  прожекторов и
отсветами   двух   десятков   крошечных   лун.   Волшебная   ночь   красивой
малонаселенной планеты,  в столице которой  не было  и  ста  тысяч  жителей,
планеты,  покрытой  лесами  и  цепочками  прозрачных  озер.  Здесь был  Храм
Сеятелей и  со временем могла  развиться человеческая жизнь.  Но  на планету
пришли  колонисты древних, задыхающихся  от перенаселения  миров, и  местная
жизнь уже никогда не поднимется к высотам разума.
     Аборт в планетарном масштабе -- вот что такое  колонизация планеты,  не
имеющей разумной жизни.
     Но  сделки здесь  совершали  честно.  Вчера, после того,  как последний
инкубатор с зародышами был проверен и под надежной охраной увезен с корабля,
на наш счет  в  центральном  галактическом  банке  немедленно  перевели  всю
обусловленную сумму.  Власти  планеты  знали, за  что платят.  Уже через год
каждая женщина получит на воспитание пятерых здоровых крепких малышей. А лет
через пятнадцать--двадцать удвоившееся  население планеты будет на девяносто
процентов  состоять  из   молодежи.  И  сможет,  наконец-то,   приступить  к
преображению своего мира...
     Жаль только, что он при этом утратит большую часть своей красоты...
     Данька осторожно заглянул в открытую дверь кабинета. Спросил:
     -- Можно войти?
     Я кивнул.
     -- Тоже не спится, Данька?
     -- Ни капельки.
     -- Так всегда, когда корабельное время не совпадает с планетарным. Днем
ходим, как сонные мухи, а ночью глотаем снотворное. Тебе дать таблетку?
     -- Нет, не надо...
     Данька  удобно  устроился  в  соседнем  кресле  и стал  с  любопытством
разглядывать компьютерный терминал.
     -- Сергей, а можно мне научиться работать на этой машине? У нас в школе
стояли "Атари", я чуть-чуть умею программировать.
     -- Можно. Этот  компьютер управляется как  угодно, даже голосом.  Важно
лишь четко давать задания и подсказывать оптимальные пути решения...
     В  окне показалась  длинная тяжелая машина на гусеничном ходу, медленно
подползающая к нашему кораблю.
     -- Привезли гравикомпенсаторы, -- пояснил я. -- К утру экипаж установит
их и можно будет стартовать.
     -- А нам не надо помогать? То есть, я хотел сказать, мне...
     Данька явно смутился.
     --  Думаю, не стоит. Ни ты, ни я не разбираемся в местной технике  так,
как это  требуется  для  монтажных работ.  Наши  пилоты с Эрнадо и  Клэном в
придачу справятся быстрее, если им не лезть под руку.
     -- Обидно быть неумехой, -- серьезно сказал Данька.
     -- Еще обиднее быть помехой, -- ответил я.
     С минуту мы молчали. Данька, похоже, испугался, что обидел меня...
     -- Хочешь искупаться? -- неожиданно для себя спросил я.
     -- Что?
     -- Искупаться. В инопланетном  озере. При  свете двадцати  лун. Слетаем
туда  на  пару часов  в  боевом катере. Потом  вернемся в звездолет  и ляжем
спать. Хочешь?
     В  глазах  Даньки вспыхнул дикий восторг. Восторг мальчишки, никогда не
бывавшего в Диснейленде, раз в год ездившего к обидно близкому Черному морю,
а из "заграницы" повидавшего лишь независимую Украину.
     -- Я сейчас! --  крикнул он, пулей вылетая  из кресла. -- Только Трофея
позову, ладно?

        xx
     Озеро   было   маленьким,  круглым,   как  блюдце,   а  вода  теплой  и
неправдоподобно  чистой. Ста  километров  от  столицы вполне хватило,  чтобы
единственным признаком цивилизации стал наш катер, стоящий на берегу.
     Я давно  уже  выбрался из  воды  и  валялся  на  теплой,  "согревающей"
подстилке,  а  Данька  все  еще  плескался  на   мелкоте.  Трофей,   жалобно
повизгивая, бегал вдоль берега. Странная  внеземная смесь кошки и  собаки, с
голосом  и  преданностью пса и  вполне кошачьей внешностью  и  отвращением к
воде...
     Десяток крупных и штук пять маленьких лун, разукрасивших  ночное  небо,
давали света чуть больше, чем на Земле в полнолуние. Но этот свет был соткан
из нескольких цветов:  лимонно-желтого  большой  луны,  оранжево-красного --
средних  лун,  синевато-белого  --  маленьких,  неправильной  формы  ледяных
астероидов, кружащих по низким орбитам.
     Когда один спутник  планеты закрывал другой  -- а это за последний  час
случилось дважды,  местность  вокруг преображалась,  как по  волшебству. Лес
становился то таинственно-мрачным, темным, то  словно наполнялся собственным
светом, делался  прозрачным  и  мирным.  Вода в озере  мерцала голубизной  и
отливала янтарем, отзываясь на причуды лунного света.
     Я  лежал, потягивая прямо из бутылки сладкое и крепкое местное вино,  и
думал о том, что Рейсвэй мог бы стать великолепным курортом. Сюда стремились
бы  все -- от верноподданных жителей  Тара до угрюмых клэнийцев  и улыбчивых
пэлийских  вампиров. Как  ни  странно, понятие идеальной  красоты  одинаково
почти на всех планетах...
     Только какой курорт  может существовать  на окраинном  мире, окруженном
воинственными  соседями?  Чтобы  выжить, любая планета в галактике стремится
вооружиться  до зубов. Здесь  построят космодромы  и  ракетные базы, станции
слежения за  космосом  и  военные заводы.  И лишь  попутно  будут  сохранять
заповедники, где под светом лун, превращенных в орбитальные крепости, станут
отдыхать жители дружественных планет...
     Отличную шутку сыграли с галактикой Сеятели, великая цивилизация воинов
и  творцов жизни. Они  исчезли -- то ли  встретив превосходящую силу, то  ли
исчерпав в бесконечных войнах и  дуэлях собственный  жизненный потенциал. Но
память  о них  обрела  бессмертие  --  в  генах  созданных  ими  народов,  в
неуничтожимых  твердынях  Храмов,  в  невесть  откуда берущихся  легендах, в
раздробленных на  микронную  пыль  планетах  и  погашенных  звездах,  бывших
миллионы лет назад ареной  галактических битв. Дрейфуют в космосе опустевшие
корабли  Сеятелей,  и  бережно  изучаются  жалкие остатки их  оружия.  Война
оставлена  нам  в  наследство великими творцами  жизни,  война и  смерть,  и
желание превзойти исчезнувшую расу.
     Сеятели стали богами галактики, пусть и не все понимают это.
     А жестоким богам не читают добрых молитв.
     -- Данька, выбирайся на сушу! -- позвал я. -- Плавники у тебя все равно
не отрастут, а простуду ты заработаешь!
     Данька пошел к берегу, звонко шлепая по воде босыми ногами. Остановился
на секунду, с  восхищением  глядя, как мгновенно  высыхают  на нем плавки из
гидрофобной ткани. Спросил:
     -- Сергей, а можно будет мне взять на Землю...
     -- Можно,  -- великодушно согласился  я.  --  Трусы взять можно.  Такая
синтетика есть и на Земле.
     Данька кивнул и погладил трущегося об ноги Трофея. Безнадежно сказал:
     -- А его нельзя, конечно...
     Я промолчал. К сожалению, ни Мичурин, ни его последователи не научились
скрещивать собак с кошками...
     -- Ты знаешь, что подрос за эти две недели?
     -- Правда?
     -- На корабле гравитация немного ниже земной. Организм в твоем возрасте
реагирует  на  это  очень  быстро. Позвоночник распрямляется,  костная ткань
вытягивается...
     А  еще  росту помогает полноценное питание. Только Даньке это объяснять
не обязательно...
     Мальчишка  лег  рядом со  мной,  подложил руки  под  голову.  Задумчиво
сказал, глядя на разноцветный лунный хоровод в небе:
     -- Я раньше думал, такое только в кино бывает... Или во сне.  А у  меня
получились такие каникулы, что теперь фантастику смотреть будет  противно...
Спасибо, Сергей...
     -- За каникулы?
     -- Да.
     -- Боюсь, они могут затянуться, Данька.
     -- Я не против... А почему?
     -- Из-за людей, которые называют себя Потомками Сеятелей.
     -- Это те, которые победили крейсер Клэна?
     -- Да.
     Не знаю, почему меня  потянуло  на  откровенность. Наверное, Данька был
для меня в первую очередь землянином, самым близким в галактике человеком, а
лишь  потом  --  ребенком,  мальчишкой  "среднего  школьного возраста",  для
которого   полеты   на   межзвездном  корабле  от  планеты  к  планете  лишь
увлекательные каникулы. И  как  землянин он  должен  был  знать  то, что  не
следовало говорить ребенку.
     --  Секта  Потомков Сеятелей  стара как мир.  На каждой планете религия
обожествляла Храмы и  их создателей. И даже когда люди понимали, что Сеятели
были всего лишь очень развитым народом,  оставались фанатики, ищущие  высший
смысл в  их поступках.  Чаще  всего  смысл  находили в том,  что  Сеятели не
исчезли бесследно,  а просто удалились  куда-то: в другую галактику,  в иное
измерение, откуда продолжают  наблюдать  за созданной ими  жизнью.  Возникла
вера  в  то,  что  людям  необходимо совершить  какой-то особый,  ритуальный
поступок,  выдержать загадочное  испытание,  чтобы  стать  достойными  своих
богов. Тогда они вернутся... и все в мире изменится, все станет хорошо.
     -- Это от Сеятелей станет хорошо? Они же только и умели, что воевать!
     -- Правильно. Значит, испытание тоже  должно быть соответствующим. Надо
уничтожить  какого-то врага, не добитого Сеятелями, и доказать свою верность
им.   Врагов   таких  находили   много...   особенно   вначале.  Примитивная
нечеловеческая  жизнь  или слишком уж удачливый  завоеватель-человек  -- все
годилось. Ведь своих  настоящих противников Сеятели истребили полностью. Ну,
а  потом  это  надоело.  Истребили разумных  рептилий  на  Алге,  загнали  в
резервации  пернатых  ц-трэсов, едва  взявших в  рукокрылья каменные топоры.
Пэлийцев и  еще пару народов  отделали так, что они  тысячи лет прозябали на
своих  планетах,  даже  не  высовываясь за пределы  атмосферы...  А Сеятели,
конечно же, и не думали появляться. Секта почти угасла. Но у тех, кто в  ней
остался,  есть  еще  одна кандидатура  на  роль  врага.  Проклятая  планета,
планета, которой  нет... Земля.  Не зря же Сеятели не поставили на ней Храм.
Намекали,  выходит --  вот они,  неполноценные,  наши и ваши враги. Найдите,
уничтожьте, покорите -- и выполните испытание.
     Данька вздрогнул и прижался ко мне. Спросил:
     -- И они ищут?
     -- Искали, потом бросили. Секта совсем пришла в упадок,  ее идеи никого
не  вдохновляли.  Повоевать можно было  и  между  собой, а  не  гоняться  за
отсталой  планетой,  которая  и  в космос  тогда еще не вышла. А вот сейчас,
похоже, ищут. На  корабле,  который  способен уничтожить целую эскадру.  И с
кварковой бомбой, которая может превратить Землю в облако пыли.
     Данька крепко взял меня за руку. Прошептал:
     -- Мы им  должны  помешать,  правда? Найти  их корабль  и  разнести  на
кусочки.
     --  Я попробую, Данька. Мы попробуем.  Пока  над  Землей опасность -- я
тебя  туда не отпущу. Шансов  справиться с Белым Рейдером  у нас  мало -- но
возвращаться на Землю еще опаснее.
     Я отбросил в сторону пустую бутылку. С горечью произнес:
     --  Вот  так  все  получилось, Данька. Я  отправился сражаться за  свою
любовь, а оказалось,  что должен драться  за свою планету.  Все переплелось,
запуталось. Друзья -- Эрнадо, Ланс. Бывший враг -- Редрак. Случайный союзник
-- Клэн. И ты.
     -- А я кто?
     -- Ты?  -- Я рассмеялся. -- Больше, чем друг, это уж точно. Я  сражаюсь
теперь за нашу планету, за Землю. Значит, и за тебя тоже.
     Белый Рейдер порядочно просчитался, подбрасывая мне Даньку. Во имя этой
любви к родине можно отступить -- но можно, наоборот, идти до конца.
     --  Сергей,  но  ты  же  начал  искать  Землю  просто,  чтобы  доказать
принцессе, что  наша планета не хуже других. Ведь ты не стал бы возвращаться
домой, поженись вы с принцессой.
     -- Наверное.
     -- А если  принцесса  вдруг полюбит тебя?  И скажет, что никакой  Земли
искать  не  надо?  Ты  вернешься к  ней  и перестанешь  преследовать корабль
Потомков Сеятелей?
     -- Она такого не скажет, Данька.
     -- А если все-таки...
     Я молчал, глядя на разноцветный лунный узор в небе. Потом сказал:
     -- Данька,  не  знаю,  для  твоего ли  возраста  то,  что я  скажу.  Но
постарайся понять.  Я стал  искать Землю  не просто чтобы доказать принцессе
свою  полноценность. И даже  не потому,  что это  мой долг перед родиной.  Я
слишком долго был игрушечным лордом, ритуальным женихом, марионеткой в чужой
игре. Даже став  принцем,  я не почувствовал себя настоящим. Моя победа  над
Шоррэем -- результат  случайности, помощи друзей и удачи. Я должен совершить
что-то  свое,  неподдельное,  выбранное мною  самим.  Доказать,  что  я стою
большего, чем мне отведено. Лишь тогда я достоин  своей  любви, достоин быть
принцем. Когда-то я сказал, что любовь стоит жизни. И лишь  потом понял, что
и  обратное правильно: жизнь  должна  стоить любви... Не слишком я заморочил
тебе голову?
     -- Нет, я понял... Ты думаешь, что недостоин принцессы?
     --  Да. Она  отвергла меня из-за глупого предрассудка, но есть  причина
гораздо серьезнее. Пусть даже она понятна лишь мне...
     Я встал и направился к катеру.
     -- Пойдем, Данька. Спать все-таки необходимо.
     Мальчишка поднял с земли термоподстилку, встряхнул. Убежденно сказал:
     --  Нет, я ни  в кого влюбляться  не буду.  От этого одни неприятности.
Доказывать что-то, переживать...
     -- Правильно, -- сказал я, забираясь в люк. -- Я тоже так думал в твоем
возрасте.  Обидно,  что  с  годами  мы  глупеем  и забываем  свои гениальные
решения...

        9. Работа для клэнийца
     Воспоминания -- коварная  вещь.  Они могут дремать годами,  но стоит их
затронуть, и память  принимается  усердно  подбрасывать то, что хотелось  бы
забыть.
     Я не хотел вспоминать  планету  Тар. Ее  равнины и горы,  императорский
дворец  и безмолвную  громаду  Храма  на выжженной земле. Легче  забыть, чем
страдать, лучше жить настоящим, чем прошлым, у которого нет будущего.
     Принцесса, вложившая  в мою ладонь обручальное кольцо в ночном парке на
Земле -- куда более приятное воспоминание, чем девушка, логично объясняющая,
почему она  не  может меня полюбить даже  после подвига, совершенного для ее
родной планеты Тар.
     Я  был  один  в центральной рубке корабля. "Серединная вахта"  -- самая
легкая  из  возможных  в  тот  промежуток  времени,  когда звездолет идет  в
гиперпространство и нет необходимости в коррекции курса.
     Я -- капитан, которому можно доверить лишь самую легкую вахту. Смешно и
стыдно...  Доказывая  Даньке,   что   мне   необходимо  совершить  поступок,
поднимающий меня над ролью "игрушечного принца", я верил в свои слова. Но не
превратился ли я в марионеточного капитана, за которого все делают друзья?
     Ланс взял  на себя пилотирование  корабля,  подаренного мне принцессой.
Эрнадо  подсказал,  что  гораздо  полезнее искать и допрашивать  космических
авантюристов,  пиратов и  мятежников,  чем  прочесывать  неизученные  районы
космоса. Редрак указал след -- человека, побывавшего на Земле.
     А  я лишь даю указания. "Не отступать и не сдаваться". Лететь на ту или
иную  планету --  причем критерием выбора является  зачастую  благозвучность
названия.
     Я действительно верил, что смогу найти Землю и у принцессы не останется
оснований отказывать мне в браке. Но неужели я не видел других  возможностей
завоевать ее любовь?
     Два-три месяца в роли героя  планеты, временного "мужа" --  не такой уж
малый  срок.  Вполне  достаточный, чтобы  склонить симпатии немногочисленных
жителей на свою сторону, уменьшить  неприязнь  к "планете, которой  нет".  И
гораздо   больший,    чем   требуется   для   покорения   сердца    девушки,
разочаровавшейся  в прежнем  возлюбленном  и спасенной симпатичным  когда-то
человеком...
     Трудный  путь  к  цели  выбираешь  лишь  тогда,  когда  легкий  кажется
оскорблением мечты. Или когда сам путь  важнее  результата. Хочется  верить,
что мной руководила первая причина...
     Дверь  в  рубку открылась, издав тихий предупреждающий сигнал.  Мягким,
неслышным шагом вошел Эрнадо.
     -- Нечем заняться, -- сообщил он.  --  Я побуду в рубке до конца  вашей
вахты, капитан.
     -- Я способен отдежурить самостоятельно, -- резко ответил я.
     --  Как угодно. -- Эрнадо  остановился возле кресла навигатора, которое
обычно занимал. Цепким взглядом окинул приборы. -- Мне  действительно нечего
делать.
     -- Садись,  -- буркнул  я. В конце концов мои комплексы касались только
меня...
     -- Спасибо, -- без тени иронии ответил Эрнадо.
     Некоторое время  мы молчали. Эрнадо задумчиво смотрел на экран контроля
гиперпространственных  генераторов.  Я  перехватил  его взгляд  и  торопливо
усилил режим охлаждения -- генераторы слегка перегрелись. Черт глазастый...
     -- Ты давно связывался с Таром? -- спросил я.
     -- Дней пять назад, после того, как мы подобрали Клэна.
     -- Как там дела?
     -- Нормально... -- В голосе Эрнадо, казалось, скользнула ирония. -- Тар
заключил договор о дружбе, торговле и...
     -- Хронику по информсети  я тоже просматриваю, -- оборвал я его.  -- Ты
наверняка беседовал с друзьями из десантных войск. Расскажи пару сплетен...
     --  Распространение  слухов, порочащих  правящий  императорский дом, --
начал Эрнадо, -- карается двумя годами ссылки, а если эти слухи...
     -- Бро