планете, которой
нет.  Он достиг ее на  поврежденном корабле... уходя  от слишком назойливого
патрульного крейсера.
     Сердце гулко застучало в груди. Я сдавленно произнес:
     -- Чего стоит пьяная болтовня?
     -- О  да, капитан, он был весьма пьян. Даже слишком  пьян для азартного
игрока... Но  очень  убедительно  рассказывал о том,  как закупал плутоний и
титановые плиты  в  большом городе на берегу океана. Этот город назывался...
кажется, Ньюорк.
     -- Повтори! -- закричал я, хватая Редрака за плечи. -- Повтори название
города!
     Раздельно, подчеркивая каждое слово, Редрак произнес:
     --  Я  встречал  человека, утверждающего,  что он  побывал на  планете,
которой нет. В городе, под названием Нюорк или Ньюорк, он покупал материалы,
необходимые для ремонта корабля. Я уверен, что он говорил правду.
     Индикатор браслета-детектора светился зеленым. Редрак Шолтри не лгал.
     А люди, подобные ему, никогда не  говорят правды, не выгодной лично для
них.
     --  Боюсь,  Редрак,  что  наше  знакомство  продлится дольше,  чем  мне
хотелось бы, -- прошептал я, отпуская дальедианца.
     Редрак кивнул и сказал:
     -- Очень надеюсь на это, принц.

        xx
     Бывший пилот просидел за компьютерным терминалом больше трех часов. Все
это время я  провел на маленьком  угловом  диванчике, ощущая  себя гостем  в
собственной каюте.
     Редрак  Шолтри обращался с компьютером поистине виртуозно. Он то шептал
в микрофон отрывистые слова команд, то переходил на управление с клавиатуры,
а порой просто принимался чертить что-то в воздухе тонкими гибкими пальцами.
О таком уровне общения с машиной мне приходилось только мечтать...
     Повинуясь   командам   Редрака,   компьютер    строил   голографическое
изображение. В  медленно  вращающемся  над  терминалом  видеокубе  появилось
вначале туманное,  расплывающееся  человеческое  лицо.  Затем  линии  обрели
четкость, показалась короткая стрижка, тонкие брови. Изображение обрело цвет
--  бледная  кожа  с  едва  заметным  желтоватым  оттенком,  черные  волосы,
темно-серые глаза.
     Редрак продолжал корректировать портрет. Уши претерпели ряд изменений и
тоже обрели четкую форму, глаза стали  уже, на переносице возникло маленькое
пятнышко -- то ли родинка, то ли след от ожога. Скулы слегка заострились.
     Некоторое время Редрак  разглядывал результат  своих творческих усилий.
Затем, покосившись на  включенный  браслет-детектор,  лежащий на столе между
нами, заявил:
     -- Это портрет  человека, утверждающего,  что он был на Земле. Я сделал
его с максимально доступной точностью.
     Браслет светился зеленым.
     --  У него очень заурядная внешность, -- досадливо  сказал я. -- Каждый
десятый,  если  не   каждый  пятый  мужчина  его  возраста  оказывается  под
подозрением.  Цвет волос может быть изменен, кожа -- потемнеть от загара. Он
мог поправиться или похудеть...
     -- Да,  капитан. Прошло  уже три года... Человек  его  профессии сильно
меняется за такой срок. Конечно, если вообще остается в живых.
     -- И ты действительно не знаешь его имени или родной планеты?
     -- Нет, капитан.
     Некоторое время я молча глядел на объемный портрет космического пирата,
доставшего  в Нью-Йорке плутоний и титан для ремонта своего корабля.  Редрак
Шолтри упорно добивался своей  цели -- и  при этом действовал вполне честно.
Он  знал,  что  мне нужно,  и пользовался своим  преимуществом  на  все  сто
процентов.
     -- Почему-то я  уверен,  -- язвительно  произнес я,  --  что ты узнаешь
этого человека, как бы сильно он ни изменился.
     -- Вы совершенно правы, капитан.
     Я усмехнулся. А ведь Шолтри нуждается во мне не меньше, чем я в нем.
     --  Не  слишком  приятная  перспектива  --   иметь  в  экипаже  бывшего
мятежника.
     -- Понимаю  ваши сомнения, капитан.  Но я не имею ни  малейшего желания
предавать вас.  Просто  нынешняя профессия с каждым днем становится для меня
все труднее.
     Редрак смотрел на меня подкупающе честным взглядом. Такой взгляд бывает
лишь у очень талантливых обманщиков.
     -- Есть лишь одна возможность зачислить тебя в экипаж, -- твердо сказал
я. -- Психическое кодирование.
     Редрак вздрогнул. И быстро поднялся из кресла.
     -- Не  проводите ли меня в карцер, капитан? -- вежливо  поинтересовался
он. -- Я с удовольствием поскучаю там до первой обитаемой планеты.
     --  А может быть,  проводить тебя до шлюза? -- поинтересовался я. -- Мы
еще  не  стартовали,  и  через пару  часов ты  можешь  вернуться  к  прежним
занятиям.
     Редрак кивнул. И со странной гордостью сказал:
     --  Хорошо, капитан. Я согласен погибнуть свободным человеком. Но  жить
рабом не соглашусь никогда.
     Вот  так  шулер-пропойца... Лучше умереть стоя,  чем жить  на  коленях.
Впрочем, против этого лозунга я ничего не имею.
     -- Я предлагаю тебе частичное кодирование, а не полное подавление воли.
Улавливаешь разницу?
     -- И какие же правила ты собираешься мне навязать?
     Я насмешливо разглядывал настороженное лицо Редрака. К  счастью, мне не
приходилось  изобретать  велосипед.  Умный  писатель, живущий неподалеку  от
"Ньюорка",  придумал  их  давным-давно.  Все, что  от  меня  требуется,  это
переделать три азимовских закона робототехники для человека...
     -- Первое. Ты не должен своим действием или бездействием причинить вред
членам экипажа моего корабля. Справедливо?
     Редрак неуверенно кивнул.
     -- Второе. Ты должен  выполнять свои уставные обязанности в той мере, в
которой они не нарушают первый закон. Согласен?
     -- Да...
     -- Третье. Ты вправе совершать любые поступки, которые  не нарушают два
первых закона. Вот и все условия.
     Разумеется, я  порядком исказил азимовские  законы. Начиная с того, что
свел понятие человека  к гораздо более узкому кругу членов экипажа... Но что
поделаешь, Редрак не робот, а я не миротворец, решивший его перевоспитать.
     В белых перчатках в космосе не путешествуют.
     -- Твои правила очень напоминают клятву верности на пиратских кораблях,
-- хмуро сказал Редрак.
     -- Тебе виднее.
     -- А какое наказание последует за нарушением закона?
     -- Обычное. Остановка дыхания и сердечной деятельности.
     Редрак молчал.
     -- Решай, --  сказал я. -- Решай, Шолтри.  Я  всего  лишь хочу получить
гарантию  твоих  обещаний.  Соглашайся  --  или  отправляйся  в  карцер.  До
ближайшей планеты, где есть жизнь, тебя доставят.

        2. Ночной гость
     В люк постучали. Тихо, но настойчиво.
     Я раскрыл слипающиеся глаза и приподнял голову. Да, место  для отдыха я
выбрал замечательное.  В  шлюзовой камере,  на  холодном,  покрытом шершавой
керамической броней борту  вездехода. Если я не получу воспаление легких, то
буду обязан этим лишь надежной теплоизоляции полетного  костюма. Под головой
у  меня  лежала сумка с  ремонтным  комплектом,  а сантиметрах в  десяти  от
вытянутой руки светился раскаленным жалом невыключенный паяльник.
     Присев, я  потер  лицо  холодными ладонями.  Какого дьявола  автоматика
поддерживает  в  шлюзе  температуру  окружающей  среды?  Морально  готовит к
обстановке на планете или экономит энергию?
     Последнее нам  не  требуется.  Падая  в  джунгли,  корабль повредил  не
реактор, а дюзы и половину всей автоматики.
     Другая  половина  вышла  из  строя  еще  раньше,  по  время  короткого,
занявшего  не  более  двух  секунд,  поединка  с  пиратским  кораблем.   Его
деструкторы,  настроенные  на  материал  логических кристаллов  компьютеров,
вывели  из  строя  большую часть  нашей  электроники, прежде чем залп  наших
лазерных излучателей пробил  защиту корсара. Вражеский корабль превратился в
облако раскаленного газа, а мы пошли на вынужденную посадку...
     В  люк постучали снова. Я взглянул на часы и  вздохнул.  Пять часов сна
явно  недостаточно после двух суток непрерывной работы... Интересно, а зачем
барабанить в люк, не проще ли нажать кнопку?
     Я повернул  голову  на звук. И лишь после этого в  полной мере  осознал
нелепость происходящего.
     Стучали не в дверь, ведущую во внутренние помещения корабля. Стучали  в
наружный люк.
     Сон как ветром сдуло. Я коснулся короткого плоскостного меча,  висящего
в  магнитных  ножнах   на  поясе,   откинул  фиксатор.  Ничего,   способного
противостоять атомному оружию,  снаружи  быть  не  могло  --  сразу же после
посадки корабль  включил  генератор нейтрализующего поля. Ни лазерные пушки,
ни деструкторы, ни термоядерные бомбы в нейтрализующем поле не сработают.
     Впрочем,  какие  лазеры  могут  быть  на   планете,   где  господствует
феодальный строй?
     Наверное, это мое самое  слабое место. Я  не  могу не открыть дверь,  в
которую  стучат  --  пусть  даже за ней  неизвестность. С детства  не терпел
отключенных телефонов и запертых замков.
     Конечно, наружную броню корабля  покрывали сотни детекторов, способных,
помимо всего прочего, дать отличное  объемное изображение пространства перед
кораблем. Но ремонтом этих датчиков я как раз и занимался, когда меня сморил
сон.
     Коснувшись   управляющих   сенсоров,   я   набрал    комбинацию   цифр,
разблокирующих люк. Электронный  замок  был слишком  прост,  чтобы выйти  из
строя под ударом деструктора.
     По  экрану  климатических  детекторов --  их  тоже  пощадил  случай  --
скользнула  строчка  символов,  автоматически  переведенных  подсознанием  в
привычные величины.
     "Атмосфера  пригодна  для  дыхания,  токсические  примеси  отсутствуют.
Температура  --  плюс  семь  градусов, влажность  -- сорок  шесть процентов,
скорость ветра -- полтора метра в секунду".
     Не слишком-то уютное место...
     Повторно  коснувшись  сенсора, я  подтвердил команду на  открытие люка.
Тяжелая, полуметровая толщина плиты медленно поползла вверх.
     Яркий  белый  свет  включившихся  ламп  разогнал темноту  перед  люком.
Водяная морось, оседающая на раскисшую землю, узкая и короткая металлическая
лесенка,  уходящая  вниз,  поваленные   при  посадке  деревья,  напоминающие
обмотанный колючей проволокой саксаул.
     Никого...
     Я постоял,  вглядываясь в  темноту, жмурясь  от мокрых  касаний  ветра.
Никого  нет. И быть не могло -- мы приземлились  в  глубине леса. Ну  а если
кто-то из  туземцев и  оказался поблизости, к кораблю  он  по доброй воле не
подойдет. Огромный металлический шар, в  клубах пламени опускающийся на лес,
выдвигающий толстые колонны-опоры,  ломающий  как  спички вековые деревья...
Такое зрелище не для средневековья. А уж лезть по лестнице к люку...
     Я повернулся к внутреннему люку. Возможно, стучали все-таки в него? Или
у меня слуховые галлюцинации?
     -- Я заблудился...
     Точно. Слуховые галлюцинации. Я снова посмотрел в открытый люк.
     Галлюцинации явно  прогрессировали, переходя  в  зрительные. На  данный
момент они приняли вид  маленькой  темной фигурки, стоящей  на  лесенке,  на
полпути к люку.
     -- Я заблудился, -- повторила фигурка тонким детским голосом.
     -- Поднимайся, -- велел  я, протягивая руку. Ситуация становилась более
объяснимой. Возможно, местные рыцари и не рискнут стучаться в спустившийся с
неба  шар.  А  вот  заблудившийся  и  замерзший  ребенок  в  первую  очередь
испугается ночного леса -- а лишь потом таинственного "замка".
     Крепко взяв мальчишку -- или девчонку? -- за руку, я втянул его в люк.
     Мальчишка.  Лет  одиннадцати-двенадцати,  худенький, большеглазый. Цвет
волос и  кожи оставался  загадкой, скрываясь под  равномерным  слоем  жидкой
грязи.  Изодранные клочья  ткани при хорошем воображении  можно было считать
брюками и курточкой.
     --  Ты  один?  --  спросил  я,  с  невольным  состраданием  разглядывая
неожиданного визитера.
     -- Да... Я заблудился.
     -- Это и так понятно. Считай, что теперь ты нашелся.
     Я  закрыл  люк.   Мальчишка  стоял  на  месте,  никак  не  реагируя  на
происходящее. Сил на удивление у него просто не осталось.
     Первым делом мальчишке была необходима горячая ванна. Потом можно будет
заняться  лечением,  кормлением,  выяснением  местожительства и ответами  на
неизбежные вопросы.
     -- Идти можешь? -- Я легонько похлопал мальчишку по плечу.
     -- Да...
     Придерживая мальчишку  за руку,  я вошел в лифтовую  кабину. Когда лифт
остановился, и мы вышли в широкий коридор жилого уровня, он прошептал:
     -- Тепло...
     Босые ноги оставляли на белом  ворсистом покрытии пола бурые отпечатки.
Я с сожалением вспомнил, что большинство автоматов-уборщиков вышло из строя,
а до ремонта руки еще не доходили.  Мало, слишком  мало человеческих  рук на
моем корабле...
     -- Заходи...
     Я открыл двери своей  каюты, прошел в ванную. Мальчишка пока не задавал
никаких вопросов,  и меня это вполне устраивало.  Чем меньше он  запомнит из
происходящего,  тем  лучше  для  него.  Когда  он  объяснит  мне,  откуда он
появился, то получит пару таблеток сильного снотворного. А  затем -- полчаса
полета на флаере и пробуждение на пороге  дома.  Корабль останется у  него в
памяти как красивая волшебная сказка...
     В  крайнем случае,  на планете  появится легенда  о добром  чародее  из
заколдованного волшебного замка.
     Я установил  температуру и  напор воды,  открыл упаковку бактерицидного
мыла.
     -- Давай сюда.
     -- Я сам...
     -- Я помогу тебе. Не стесняйся.
     Мальчишка взглянул на свои лохмотья. И с неожиданной иронией произнес:
     -- А мне уже и нечего стесняться.
     Я помог ему снять  лохмотья,  поставил  в центр  ванны.  И  принялся за
процедуру.  Больше  всего  дальнейшее  напоминало  выкапывание  картофеля  с
раскисшего осеннего поля.
     Минут  через  десять я критически  взглянул  на результат своих усилий.
Мальчишка выглядел вполне по-земному. Слегка  загорелый  темноволосый пацан,
исцарапанный в самых неожиданных местах. Серьезных ран, слава Богу, не было.
Сменив воду, я усадил его греться, а сам сходил в каюту.
     Неожиданно возникающие  проблемы лучше  решать как  можно быстрее. И  с
наименьшей   затратой   сил...  Достав   из   нагрудного  кармана  пластинку
внутрикорабельного фона, я коснулся сенсоров.
     -- Ланс, ты занят?
     На маленьком плоском  экранчике возникло лицо второго  пилота. Судя  по
всему,  он выбирался  из узкой трубы, забитой паутиной проводов  и вскрытыми
коробочками логических схем. Даже не подозревал, что  на корабле  есть такие
закоулки...
     -- Не слишком, капитан. Заканчиваю настройку внешних детекторов.
     Я усмехнулся. Вещь нужная, но запоздалая.
     -- Ты можешь подойти ко мне в каюту?
     --  Конечно,  капитан,  --  с  готовностью  отозвался Ланс.  --  Что-то
случилось?
     Я коротко  пересказал ему  произошедшее. Ланс тем временем  выбрался из
туннеля  и,  не  прерывая связи,  направился  к  лифтовым шахтам. Краем  уха
прислушиваясь к плеску за полуоткрытой дверью, я объяснил Лансу задание.
     --  Мальчишку  надо накормить,  напичкать  всеми  лекарствами,  которые
только  можно  ввести  за  один раз. Хорошенько расспросить,  выяснить,  где
расположено его селение. И доставить на флаере прямо к порогу.
     -- Ясно.
     Ланс уже  спускался  к нам в тесной кабинке  скоростного лифта.  Фон он
продолжал держать перед собой, и я заметил мелькнувшую на его лице тень.
     --  Капитан,  вы  поручаете мне  это задание,  как самому младшему?  --
обиженно спросил он.
     Я  примиряюще  улыбнулся. Настоящая причина была еще  обиднее  --  Ланс
разбирался в ремонте электронных схем немногим лучше меня.
     -- Да. Ты старше его лет на  пять, вам  будет легче  найти  общий язык.
Надо побыстрее избавиться от  нашего юного гостя и продолжить  подготовку  к
старту.
     Дверь  лифта  открылась.  Ланс  вошел,  на  ходу  пряча  фон  в  карман
комбинезона. Коротко спросил:
     -- Он еще в ванной?
     Я кивнул.
     --  Можешь вытаскивать его из воды, вытирать и приступать  к кормлению.
Управься побыстрее, хорошо?
     Ланс хмуро пообещал:
     --  Обязательно,  капитан.  В  кадетском  корпусе  мне  часто давали  в
подшефные трудных новичков. Опыт имеется...
     Я с  трудом подавил улыбку.  Ланса я  знал  достаточно долго, чтобы  не
обращать внимания на напускную  свирепость.  В честном бою  семнадцатилетний
пилот мог хладнокровно прирезать пару-другую  противников.  Но  беззащитному
мальчишке он не даст даже шлепка.
     Прикрыв глаза, я погрузился в  дремоту. Имею я право  еще  на  час сна,
пока Ланс будет возиться с юным туземцем...
     -- Капитан!
     Я удивленно  посмотрел  на  Ланса,  прогоняя сонное оцепенение.  Такого
удивления в  его голосе не было даже после поединка в Храме Вселенной, когда
я убил непобедимого Шоррэя Менхэма, владеющего мечом раз в сто лучше меня...
     --  Капитан,  --  уже тише повторил Ланс.  -- Простите,  но... на каком
языке вы разговаривали с мальчиком?
     Наш ночной гость стоял за Лансом, кутаясь в огромное пушистое полотенце
и с любопытством поглядывая на пилота.
     -- Глупый вопрос... на  стандартном галактическом, конечно. Других я не
знаю.
     --  Знаете,  капитан, --  тихо  возразил  Ланс. -- А  на  галактическом
мальчишка не понимает ни слова.
     Усталость окончательно лишила  меня  способности  соображать.  Я упрямо
повторил:
     -- Мы говорили на стандарте, Ланс.
     -- Откуда он  может знать  галактический язык? Планета крайне отсталая,
корабли  на ней приземляются лишь случайно.  Согласно справочникам,  туземцы
общаются на нескольких местных диалектах...
     Я подошел к мальчишке, присел перед ним на корточки. Спросил:
     -- Ты понимаешь мою речь?
     -- Да.
     -- А то, что говорит мой друг?
     -- Нет.
     Я  начал кое-что  понимать -- но  все  еще  слишком  медленно.  И  тупо
спросил:
     -- Каким языком ты владеешь?
     Мальчишка зевнул. После  горячей ванны он совсем размяк, его неудержимо
тянуло в сон.
     -- Русским.
     Я  сел. Хорошо хоть  не  из  стоячего  положения. А Ланс  разочарованно
спросил:
     -- Так что же, это и есть Земля, принц?

        3. Мозговая атака
     Комната  для  совещаний  рассчитана  на  большой,  полноценный  экипаж.
Сейчас, когда в ней находились только четыре человека, она казалась пустой.
     Я обвел взглядом товарищей. Эрнадо, мой наставник в воинском искусстве,
бывший сержант, а ныне лейтенант императорских ВВС планеты Тар. Развалившись
в  удобном   мягком  кресле,   в  накинутом  поверх   комбинезона  свободном
"электризованном"  плаще, он выглядел более чем мирно -- если бы  не корявые
шрамы на скуле.
     Ланс. Единственный  курсант, уцелевший  из двухсот  тридцатого  выпуска
офицерского  корпуса  на Таре.  Получивший орден Верности  -- высшую награду
своей   планеты...  И  лишенный  звания   за  решение  прервать  обучение  и
отправиться со мной в бесконечный полет к Земле.
     Редрак  Шолтри.  Один  из  лучших  пилотов  планеты  Дальедо.  Подонок.
Мошенник.  И --  после  сеанса  гипнотического  кодирования -- мой  охранник
поневоле.
     Экипаж.  Два  друга и  один недовраг. Люди, по  самым  разным  причинам
решившие помочь мне в поисках Земли.
     Молчание затягивалось.  Наверное, у всех было что  сказать,  но правила
устава и неписаные  законы  корабельной  этики  требовали  первого слова  от
капитана.
     -- На моей планете, -- начал я, -- на той самой, которую мы так успешно
ищем уже два года, есть понятие мозговой атаки. Суть ее проста: говори любой
вздор  по интересующей проблеме, а потом разбирайся, не  сказано ли случайно
чего-то умного.
     -- Ты всегда так делаешь, -- буркнул Эрнадо. Наш давний уговор избавлял
его от излишней почтительности в отношении ко мне.
     Ланс  кивнул,   молча  соглашаясь  то  ли  с  Эрнадо,   то  ли  с  моим
предложением.
     Редрак заерзал в кресле. Недовольно произнес:
     -- Я хотел бы вначале получить больше информации, капитан. Поговорить с
мальчишкой...
     -- Он спит, -- твердо возразил я. -- Мальчик целую