х там за оптика. Приобрести пару объективов,
а  еще  лучше  фотокамеру...  пару  фотокамер,  и  "Асахи"   можно   смело
выбрасывать... То есть загнать кому-нибудь. А  главное,  он  же  им  может
предложить в обмен такие вещи, каких там уже ни в одном музее не найдешь.
     Мосин вдруг тихонько засмеялся. Обязательно  надо  попросить  у  Тохи
нашлепку, от которой ожил рисунок  на  тенниске.  Если  на  пляже  ляпнуть
кому-нибудь на татуировку... А здорово, что лазейку обнаружил  именно  он.
Наткнись на нее та спекулянтка,  что  перекупила  колготки,  или,  скажем,
бывшая невеста, - страшные дела бы начались. Ни стыда ни совести у  людей:
не торгуясь, - триста рублей за три пары! За сколько же она их продаст?!
     ...А он им и кино снимать поможет.  Будущее-то,  видать,  отдаленное,
раз у них топоры на портупеях болтаются. Все эпохи поперепутали...
     Сергей нашел в отцовской библиотеке книгу Тарле "Наполеон" и принялся
листать - искал про Дениса Давыдова. Читал и сокрушался: надо же!  Столько
пленки зря потратили!
     "Кинолюбители они, что ли?  -  недоуменно  предположил  он,  закрывая
книгу. - Придется проконсультировать. А то трудятся ребята,  стараются,  а
правды исторической - нету".
     ...Долго не мог заснуть - думал о будущем. Удивительно, как быстро он
с ними подружился... Вот его часто обвиняют в легкомыслии, в пристрастии к
барахлу, в несерьезном отношении к работе. А Тоха не легкомысленный? Или у
Эврики глаза не разгорелись при виде пеньюара?  Не  хипачи,  не  иждивенцы
какие-нибудь - люди будущего...
     "Все-таки у меня с ними много общего, - думал Сергей, уже засыпая.  -
Наверное, я просто слишком рано родился".
     ...Что-то  разбудило  его.  Мосин  сел  на  постели  и  увидел,   что
"сигарета", оставленная им на столе, опять светится синим.
     - Спишь, что ли? - осведомился голос, но не  тот,  с  которым  Сергей
разговаривал в лаборатории, - другой.
     - Ты позже позвонить не мог? - спросонья буркнул Мосин.
     - Во что позвонить? - не понял собеседник.
     Сергей опешил.
     - Разыщи Грига, скажи, что пироскаф я сделал. Завтра пригоню.
     - Сейчас побегу! - огрызнулся Мосин и лег. Потом снова сел.  Вот  это
да! Словно по телефону поговорил. Хоть бы удивился для приличия...  Сергей
взбил кулаком подушку.
     ...И всю  ночь  Тоха  передавал  ему  через  дыру  в  стене  какие-то
совершенно  немыслимые  фирменные  штаны,  а  он  аккуратно  укладывал  их
стопками в "дипломат" и все удивлялся, как они там умещаются.



                                    6

     Утром, отпирая дверь фотолаборатории,  Мосин  обратил  внимание,  что
неподалеку стоит женщина, похожая на  Тамарку,  которой  он  продал  вчера
нервущиеся колготки. Сергею очень не понравилось, как она на него смотрит.
Женщина смотрела преданно и восторженно.
     "Ну вот... - недовольно подумал он. - Раззвонила родственникам. Что у
меня, магазин, что ли!"
     - Вы ко мне? - негромко спросил он.
     У Тамаркиной "родственницы" расширились зрачки.
     - Вы меня не узнаете?
     - Проходите, - поспешно пригласил Мосин.
     Это была не родственница. Это была сама Тамарка. Только  что  же  это
она такое с собой сделала? Сергей взглянул на ноги посетительницы да так и
остался стоять с опущенной головой.  Глаза  его  словно  примагнитило.  Он
хорошо помнил, что ноги у нее, грубо говоря, кавалерийские. Были.
     - Вы понимаете... - лепетала ошалевшая от счастья  Тамарка.  -  Я  не
знаю, как благодарить... Я их вечер носила... И вдруг за ночь... Прелесть,
правда? - доверчиво спросила она.
     - А почему вы, собственно, решили... - Мосин откашлялся.
     - Ну как "почему"? Как "почему"? - интимно зашептала  Тамарка.  -  Вы
сравните.
     В руках у Мосина оказался знакомый пакет.  На  жемчужном  фоне  сияли
загаром изумительные женские  ноги,  внутри  которых  были  видны  контуры
костей и суставов.
     - Вы сравните! - повторила  Тамарка,  распахивая  плащ,  под  которым
обнаружилась самая хулиганская мини-юбка.
     Мосин сравнил. Ноги были такие же, как на пакете, только  суставы  не
просвечивали.
     - Действительно, - проговорил  припертый  к  стене  Сергей.  -  Забыл
предупредить. Понимаете, они... экспериментальные.
     - Понимаю, - конспиративно понизила голос женщина. - Никто ничего  не
узнает. С сегодняшнего дня  я  числюсь  в  командировке,  вечером  уезжаю,
вернусь недели через три. Что-нибудь придумаю, скажу: гимнастика,  платные
уроки...
     Тамарка замялась.
     - Скажите, докт... - Она осеклась и испуганно поглядела на Мосина.  -
Д-дальше они прогибаться не будут?
     - То есть как?
     - Ну... внутрь.
     - Внутрь? - обалдело переспросил Мосин.
     Судя по тому, как Тамарка вся подобралась, этот вопрос и был  главной
целью визита.
     - Не должны, - хрипло выговорил Сергей.
     Тамарка немедленно начала выспрашивать, не нуждается ли в чем  Мосин,
может быть, пленка нужна или химикаты, так она привезет  из  командировки.
Он наотрез отказался, и вновь родившаяся Тамарка ушла, тщательно застегнув
плащ на все пуговицы.
     Мосин был оглушен случившимся. С ума сойти: за семьдесят рублей  ноги
выпрямил! Это  еще  надо  было  переварить.  Ладно  хоть  выпрямил,  а  не
наоборот. Так и под суд загреметь недолго.
     Да, с будущим, оказывается, шутки плохи  -  вон  у  них  вещички  что
выкидывают. Ему и в голову такое прийти не могло. С виду  -  колготки  как
колготки, нервущиеся, правда, но это еще не  повод,  чтобы  ждать  от  них
самостоятельных выходок.
     - Ой! - сказал Мосин и болезненно сморщился.
     Вчера он продал своей бывшей невесте  ремень  с  золотистой  пряжкой.
Если что-нибудь стрясется, она экс-жениха живьем съест...
     Впрочем, паниковать рано. Улучшить что-либо в фигуре  бывшей  невесты
невозможно, фигурка, следует  признать,  у  нее  точеная.  "Обойдется",  -
подумав, решил Мосин.
     Он созвонился с заказчиками,  раздал  выполненные  вчера  снимки;  не
запирая лаборатории, забежал к начальнику, забрал вновь поступившие заявки
и, вернувшись, застал у себя Лихошерста, который с  интересом  разглядывал
нож, приобретенный вчера Мосиным на той стороне.
     - Здравствуй, Мосин,  -  сказал  инженер-конструктор.  -  Здравствуй,
птица. Вот пришел поблагодарить за службу. Склад у тебя на  этот  раз  как
живой получился...
     Он снова занялся ножом.
     - Импортный, - пояснил Мосин. - Кнопочный.
     Клинок со щелчком пропал в рукоятке. Лихошерст моргнул.
     - Купил, что ли?
     - Выменял. На зажигалку.
     - КАКУЮ зажигалку? - страшным голосом спросил Лихошерст, выпрямляясь.
- ТВОЮ?
     Мосин довольно кивнул.
     - Изолировать от общества! - гневно пробормотал  инженер-конструктор,
последовательно ощупывая рукоять. Вскоре он нашел нужный выступ, и  лезвие
послушно выплеснулось.
     - Слушай, - сказал он другим голосом. - Где у тебя линейка?
     Он сорвал с гвоздя металлическую полуметровку и начал прикладывать ее
то к лезвию, то к рукоятке.
     - Ты чего? - полюбопытствовал Мосин.
     - Ты что, слепой? - закричал инженер. - Смотри  сюда.  Меряю  лезвие.
Сколько? Одиннадцать с половиной. А теперь рукоятку. Десять ровно. Так как
же лезвие может  уместиться  в  рукоятке,  если  оно  длиннее  на  полтора
сантиметра?!
     - Умещается же, - возразил Мосин.
     Лихошерст еще раз выгнал лезвие, тронул его и отдернул руку.
     - Горячее! - пожаловался он.
     - Щелкаешь всю дорогу, вот и разогрелось, - предположил Мосин.
     - Идиот! - прошипел Лихошерст, тряся пальцами. - Где отвертка?
     Он заметался по лаборатории. Мосин  понял,  что  если  он  сейчас  не
вмешается - ножу конец.
     - А ну положи, где взял! - закричал он, хватая  буйного  инженера  за
руки. - Он, между прочим, денег стоит!
     Лихошерст с досадой вырвал у Мосина свои загребущие  лапы  и  немного
опомнился.
     - Сколько? - бросил он.
     - Валера! - Мосин истово прижал ладонь к сердцу. - Не продается.  Для
себя брал.
     - Двадцать, - сказал Лихошерст.
     - Ну Валера, ну не продается, пойми ты...
     - Двадцать пять.
     - Валера... - простонал Мосин.
     - Тридцать, черт тебя дери!
     - Да откуда у тебя тридцать рублей? - попытался урезонить его  Мосин.
- Ты вчера у Баранова трешку до получки занял.
     - Тридцать пять! - Лихошерст был невменяем.
     Мосин испугался.
     - Тебя жена убьет! Зачем тебе эта штука?
     Лихошерст долго и нехорошо молчал. Наконец процедил:
     - Мне бы только принцип понять... - Он уже скорее обнюхивал нож,  чем
осматривал. - Идиоты! На любую др-рянь лепят фирменные лычки, а тут - даже
запрос не пошлешь! Что за фирма? Чье производство?
     - Валера, - проникновенно сказал Мосин. - Я пошутил насчет зажигалки.
Это не мой нож. Но я могу достать такой же, - поспешил он добавить,  видя,
как изменился в лице инженер-конструктор. - Зайди завтра, а?
     - Мосин, - сказал  Лихошерст.  -  Ты  знаешь,  что  тебя  ждет,  если
наколешь?
     Мосин заверил, что знает, и с большим  трудом  удалил  Лихошерста  из
лаборатории. Ну и денек! Теперь - хочешь не хочешь - надо идти  к  Тохе  и
добывать еще один. Или отдавать этот. Конечно, не  за  тридцать  рублей  -
Мосин еще не настолько утратил совести, чтобы наживаться на  Лихошерсте...
Рублей за пятнадцать, не больше.



                                    7

     Перед тем, как пролезть в пролом,  Мосин  тщательно  его  осмотрел  и
пришел к выводу, что дыра выглядит вполне надежно. Не  похоже,  чтобы  она
могла когда-нибудь закрыться.
     Киношники толпились возле избы. Тоха стоял на старинной медной  пушке
и озирал окрестности. Мосин подошел поближе.
     - Где пироскаф? - потрясая растопыренными  пальцами,  вопрошал  Денис
Давыдов. - Мы же без него начать не можем!
     - Сегодня должны пригнать, - сообщил Мосин, вспомнив ночной разговор.
     - Летит! - заорал Тоха.
     Послышалось отдаленное тарахтенье, и все обернулись  на  звук.  Низко
над пустырем летел аэроплан. Не самолет, а именно аэроплан,  полотняный  и
перепончатый. Мосин неверно определил границы невежества потомков. Границы
эти были гораздо шире. Хотя - аэроплан мог залететь и из другого фильма.
     Полотняный птеродактиль подпрыгнул на четырех велосипедных колесах  и
под  ликующие  вопли  киношников,  поскрипывая  и  постанывая,  въехал  на
съемочную площадку. Уже не было никакого сомнения, что летательный аппарат
прибыл по адресу: из  сплетения  тросов  и  распорок  выглядывала  круглая
физиономия с бармалейскими усами. Пилот был в кивере.
     Этого Мосин вынести не смог и направился к Денису,  которого,  честно
говоря,  немного  побаивался:  уж  больно   тот   был   велик   -   этакий
гусар-баскетболист.
     - Аэроплан-то здесь при чем?
     - Аэроплан? - удивился Денис. - Где?
     Странно он все-таки выглядел. Лихие черные усищи в сочетании с нежным
юношеским румянцем производили совершенно дикое впечатление.
     - Вот эта штука, - раздельно произнес Сергей, - называется аэроплан.
     Денис был озадачен.
     - А пироскаф тогда что такое? - туповато спросил он.
     Что такое пироскаф, Мосин не знал.
     Тем  временем  круглолицый  субъект  с  бармалейскими   усами   успел
выпутаться из аппарата и спрыгнул на землю,  придерживая,  как  планшетку,
все тот же топор на портупее.
     - Похож? - торжествующе спросил аэрогусар.
     - До ангстрема! - подтвердил Денис.
     - На что похож? - возмутился Мосин. - Не было тогда аэропланов!
     Гусары переглянулись.
     - А почему тогда эскадрон называется летучим?  -  задал  контр-вопрос
Давыдов.
     - Сейчас объясню, - зловеще пообещал Сергей.
     Тут он им и выдал! За все сразу. И за топор, и за портупею. Вытряхнул
на них все сведения, почерпнутые вчера из книги Тарле  "Наполеон",  вплоть
до красочного  пересказа  отрывка  из  мемуаров  настоящего  Д.Давыдова  о
кавалерийской атаке на французское каре.
     Гусары пришли в замешательство.  Денис  оглянулся  на  окружившую  их
толпу и понял, что пора спасать авторитет.
     - Это ведь  не  я  придумал,  -  терпеливо,  как  ребенку,  начал  он
втолковывать Мосину. - Так компендий говорит.
     - Кто такой Компедий?  -  пренебрежительно  поинтересовался  Мосин  и
вздрогнул от массового хохота.
     На шум из избы выскочили еще трое. Им объясняли,  что  секунду  назад
Сергей блистательно срезал Дениса. Одной фразой.
     - Тоха! Григ! - метался униженный  Денис.  -  У  кого  компендий?  Да
прекратите же!
     Ему передали крохотный - вроде бы стеклянный - кубик и  прямоугольную
пластину. Денис загнал в нее кубик и принялся трогать кнопки. На  пластине
замелькали рисунки и тексты. Наконец он нашел, что искал.
     -  Аэроплан,  -  упавшим  голосом  прочел  Денис.  -  А  ты   говорил
"пироскаф", - упрекнул он гусара-авиатора. - А век не  указан,  -  победно
заявил он Мосину.
     Началась полемика, смахивающая  на  рукопашную.  Давыдов  повел  себя
подло. Вместо того чтобы возражать по существу, он придрался к  формальной
стороне дела, заявив, что Мосин - неясно кто, непонятно  откуда  взялся  и
вообще не имеет права находиться на территории.
     - Кто это не имеет? - кричал Тоха. - Мы ему допуск дали!
     - Кто это "мы"?
     - Мы - это я.
     - А как это ты мог дать ему допуск?
     - Я дал ему допуск условно.
     - А условно - недействительно.
     - Это почему же недействительно?..
     Поначалу Мосин забеспокоился, как бы его в самом деле  не  выставили,
но, заметив, что Денис с аэрогусаром остались в меньшинстве,  сделал  вид,
что спор его совершенно не трогает, и занялся аэропланом.
     Этажерка, насколько он мог судить, была скопирована  здорово,  только
вместо мотора  имела  тяжеленную  на  вид  болванку,  которая  на  поверку
оказалась полой. Внутри металлической скорлупы на вал  винта  был  насажен
круглый моторчик. Из вала под прямым углом торчал гибкий стержень, который
при  вращении  должен  был  ударять  по  небольшому  чурбачку,   производя
тарахтение, необходимое для  полного  счастья.  А  сам  моторчик,  видимо,
работал бесшумно.
     Подошел хмурый Денис и, не глядя на Мосина, предложил принять участие
в эксперименте.
     - Не понял, - сказал Сергей. - Какой эксперимент? А как же кино?
     Денис обрадовался.
     - А вот здесь ты не прав. В девятнадцатом  веке  кино  не  было.  Оно
появилось в начале двадцать первого.
     - Погоди-погоди... - пробормотал Мосин. - Что за эксперимент?
     Денис лихо сдвинул кивер на затылок и заговорил терминами - явно брал
реванш за недавнюю мосинскую лекцию по истории. Сергей  не  понял  из  его
речи и  половины,  но  даже  того,  что  он  понял,  ему  было  более  чем
достаточно.
     - Да вы что! С ума сошли?  -  закричал  Мосин.  -  Вы  что,  серьезно
собрались туда? В восемьсот двенадцатый?
     Похоже, Денис обиделся.
     - Это, по-твоему, несерьезно? - спросил  он,  указывая  почему-то  на
пушку. Затем лицо его выразило досаду, и он погрозил кому-то кулаком.
     Мосин  оглянулся  и  вздрогнул.  Его  лучший  друг   Тоха,   небрежно
облокотясь о воздух, развалился в метре над землей.
     - На меня не рассчитывайте, - твердо  сказал  Сергей.  -  Туда  я  не
полезу.
     - "Полезу", - передразнил Денис.  -  Туда  не  лазят,  а...  -  Он  с
наслаждением выговорил жуткий, похожий на заклинание глагол. - Да  тебя  и
не допустят. Или ты хочешь быть Исполнителем?
     - Нет! - убежденно ответил Мосин.
     Денис стремительно подался к собеседнику.
     -  Слушай,  давай  так,  -  заговорщически  предложил  он,  -   я   -
Исполнитель, Григ - Механик, а ты - Историк. Давай, а?
     Мосину захотелось потрясти головой - не в знак отказа, а чтобы прийти
в себя.
     - Я подумаю, - очень серьезно сказал он.
     Денис посмотрел на него с уважением.
     - Подумай, - согласился он. - Если будешь искать, то я в срубе...
     И зашагал к избе, длинный, как жердь, и нелепый, как пугало.



                                    8

     Все изменилось. От элегантных пластмассовых кожухов и  полупрозрачных
пультов веяло опасностью. И  он  смел  на  ЭТО  облокачиваться!  Смел  ЭТО
фамильярно похлопывать, не подозревая, что  прихлопнет  он,  допустим,  не
слишком  приметную  клавишу  -  и  доказывай  потом  какому-нибудь   Ивану
Третьему, что ты не татарский шпион!
     Сергей прогулочным шагом двинулся в сторону знакомого многокнопочного
автомата. Возле него было как-то спокойнее - механизм  понятный  и  вполне
безобидный.
     Из окошка избы снова высунулся Денис и в  последний  раз  предупредил
Тоху, который в легкомыслии своем  дошел  до  того,  что  начал  осторожно
подпрыгивать прямо в воздухе,  как  на  батуте.  Денису  он  издевательски
сделал ручкой. Тогда тот выбрался из избы, с ликующе-злорадным  выражением
лица подкрался за спиной Тохи к какому-то проволочному  ежу  и  отсоединил
одну из игл. Тоха с воплем шлепнулся на траву.
     Будь воля Сергея, он бы этих  друзей  близко  не  подпустил  к  такой
технике. Непонятно, как им вообще могли все  это  разрешить.  Без  особого
интереса он прошелся пальцами по кнопкам, и автомат  выбросил  жевательную
резинку. Сергей в задумчивости положил ее в карман.
     Хм, Историк... А соблазнительно звучит, черт возьми! "Скажите, кем вы
работаете?" - "Я - Историк Эксперимента. Денис - Исполнитель, этот...  как
его?.. Глюк - Механик, а я - Историк".
     Может, правда попробовать? А то они без него такого  тут  натворят!..
Между прочим, к обязанностям он уже приступил -  проконсультировал  насчет
аэроплана...
     Вот и плохо, что проконсультировал. Самое правильное - пойти сейчас к
Денису и прямо сказать: нужен тебе Историк? Тогда рассказывай, что вы  тут
собираетесь учинить. Лицензия есть? Или как это у вас  теперь  называется?
Вот ты ее предъяви сначала, а потом поговорим.
     ...Кстати, а  почему  он  "Давыдов"?  Неужели  подменить  надеются?..
Нелепое желание возникло у Мосина: вылезти в дыру, сбегать в  отделение  и
привести милицию - пусть разбираются... Милиция  здесь,  конечно,  ни  при
чем, а вот знают ли  в  Институте,  что  тут  затевается?  И  Мосин  решил
взобраться на стену - посмотреть, так ли уж далеко до феерического здания.
     Возле сирени его  окликнула  Эврика.  Она  была  в  пеньюаре.  Сергей
взглянул в ее светло-серые сияющие глаза и почувствовал, как  стремительно
испаряются все его сомнения. Кто он вообще такой, чтобы совать нос в столь
высокие материи? Да и не выйдет у них ничего. Если бы вышло, об этом  было
бы написано в учебниках истории.
     Мосин, обаятельно  улыбаясь,  свернул  с  намеченного  пути  и  пошел
навстречу  девушке,  но  тут  откуда-то  вывернулся  худенький  паренек  в
кольчуге не по росту.
     - Историк!.. Ты Историк?
     Эврика с интересом посмотрела на Мосина. Тот приосанился.
     - Да-а, - солидно подтвердил он. - Я - Историк.
     - Денис спрашивает: а мотоинфантерия тогда была?
     - Минутку, - проговорил Мосин. - Сейчас скажу.
     И сделал вид, что вспоминает. Ничего подобного ему  даже  слышать  не
приходилось, но по первой части слова вполне можно было сориентироваться.
     - Нет, - уверенно сказал он. - Не было. Если "мото",  -  значит,  уже
двадцатый век.
     - Я передам, - пообещал подросток и убежал, погромыхивая кольчугой, а
Мосин самодовольно покосился на Эврику. Та решила, что он задается.
     - Подумаешь! - сказала она. - А меня Денис в Исполнители зовет.
     - Тебя! - ужаснулся Мосин. - Туда?
     Он отказывался понимать Дениса. Ну ладно,  допустим,  ты  -  фанатик,
допустим, тебе жить надоело, - вот сам  и  отправляйся.  Пускай  тебе  там
настоящий Денис Давыдов в два счета  усы  сабелькой  смахнет.  Как  явному
французу и подставному лицу.  Но  рисковать  другими...  Тем  более  такой
девушкой, как Эврика!
     - А зачем ты хотел туда залезть? -  понизив  голос,  спросила  она  и
поглядела на кирпичный гребень.
     Вопрос Мосину  не  понравился.  Значит,