у-то  одна  из  них
привлекла внимание Васи.
     - Слышь... - сказал он хрипло и откашлялся. - А чего это она такая...
красноватенькая?
     - Так она же это... - Корень  тоже  откашлялся.  -  Знаешь,  с  какой
скоростью от нас когти рвет!.. Или мы от нее... Покраснеешь тут!
     Нет, это были совсем не те слова  -  какие-то  неточные,  глуповатые.
Корень поискал другие и не нашел - других он просто не знал. А  поговорить
хотелось...
     Мимо  них  с   улицы   во   двор   торопливо   проскользнул   человек
интеллигентного вида. Корень обалдело уставился ему в затылок.
     - Так называемый эффект Допплера, - выговорил он, не веря собственным
ушам. - Спектральное смещение.
     Вася моргнул и тоже посмотрел вслед прохожему.
     -  Действительно,   -   сказал   он   ошарашенно.   -   Допплеровское
спектральное...
     Друзья снова повернулись к звездочке.
     - Это ж сколько до нее?.. - раздумчиво молвил Корень.
     - А вот мы сейчас! - встрепенулся Вася. - Через параллакс,  понял?  А
ну, сколько у меня промеж глаз? Только ты от зрачков считай!..
     Корень прикинул.
     - 64520... Нет! 64518 микрон.
     - Ага, - сказал Вася  и  посмотрел  на  звезду  одним  глазом.  Потом
другим. - Пятьдесят семь световых лет,  -  объявил  он  после  напряженных
вычислений в уме. - Плюс-минус полквартала.
     Корень свистнул.
     - Десять раз загнешься, пока долетишь!
     - Если на субсветовых скоростях, то от  силы  два  раза,  -  успокоил
Вася.
     - Слу-шай! - сказал Корень. - А если пространство взять и  того...  -
Он подвигал руками, словно играя на невидимой гармошке.
     - Сплюснуть, что ли? - не понял Вася.
     - Нет, не то! Погоди... - Корень выглянул на улицу и некоторое  время
мысленно рылся в черепах прохожих. Навыуживав нужных терминов  и  понятий,
вернулся.
     - Свертку пространства, милое дело! - сказал он.
     - Да ну... - засомневался Вася.
     В подворотню ворвался Циркин с бутылкой "Яблочного".
     - Мужики! - задыхаясь, выпалил он. - Рвем когти! Меня Упрятов засек!
     Вася и Корень с интересом его разглядывали.
     - Какое-то ненормальное  направление  эволюции,  ты  не  находишь?  -
поморщился Вася. - Все-таки мы, если вдуматься, безобразно устроены...
     - Мы - продукт естественного отбора!  -  обиделся  Корень.  -  А  что
естественно - то не безобразно.
     - Мужики, вы чо?! - испугался Циркин. - Сейчас тут Упрятов будет!
     - Во-первых, что бы там ни говорили, отбор давным-давно  кончился,  -
возразил Вася Корню.  -  Наш  организм  архаичен  и,  я  бы  даже  сказал,
рудиментарен. Взять хотя бы вот это сочленение...
     И  Вася  протянул  руку,  явно  желая  наглядно   продемонстрировать,
насколько неудачно устроено одно  из  сочленений  Циркина.  Тот  с  воплем
отскочил от могучей Васиной пятерни и, прижимая бутылку к груди,  метнулся
в глубь двора.
     - Не нравится мне это сочленение, - упрямо повторил Вася.
     Кто-то пробежал мимо них по тротуару, потом остановился,  вернулся  и
заглянул в подворотню.  Это  был  участковый,  старший  лейтенант  милиции
Упрятов.
     - А вот и они! - радостно сообщил он сам себе. - Почему не явились на
лекцию, орлы?
     - Вася, ты не прав, - мягко сказал Корень, разглядывая милиционера. -
Конструкция самая целесообразная...
     - А ну-ка, подите сюда! - позвал Упрятов.
     Друзья приблизились.
     - Где Циркин?
     Вася пожал плечами и махнул рукой в сторону двора.
     - Алкалоид побежал принимать.
     - Ты гляди! - изумился участковый. - Алкалоид! Это  ж  надо!..  А  ну
дыхни!
     Друзья переглянулись и дыхнули по очереди. Участковый не поверил.
     - А ну еще раз!
     Друзья дыхнули еще раз.
     - Ничего не понимаю! -  признался  Упрятов.  -  Вася,  ты  что,  пить
бросил?
     - Мнимое раскрепощение, - высокомерно пояснил Вася. -  Бунт  подкорки
против условностей - и ничего больше.
     Упрятов заглянул в умные Васины глаза и похолодел.
     - Вроде трезвый, - укоризненно сказал он,  -  а  рассуждаешь,  как  в
белой горячке. Дыхни-ка еще разок!
     С первой секунды, как только разведчики возникли в центре "канистры",
стало ясно, что произошло нечто ужасное. Они были совершенно прозрачны  и,
что  самое  жуткое,  никак  не  могли  принять  шарообразную  форму  -  их
ежесекундно плющило и деформировало.
     - Ты меня уважаешь? - прямо спросил капитана докладчик.
     - То есть как?.. - опешил тот. - Странный вопрос! Уважение к личности
есть первооснова...
     - Ты мне мозги не канифоль! - безобразно  оборвал  его  докладчик.  -
Лично меня ты уважаешь?
     Капитан даже не помутнел - он загустел при виде такого кошмара. В это
время  второму  разведчику  кое-как  удалось  принять  более   или   менее
определенную форму.  Он  вытянул  вперед  псевдоподию,  на  конце  которой
омерзительно шевелились три коротеньких отростка.
     - Мужики!.. - пискнул он. - На троих, а?..
     И снова расплеснулся по воздуху.
     - А я вот тебя уважаю! - орал докладчик. - И люблю, гад буду! - И  он
двинулся к капитану с явным намерением  вступить  во  взаимопроникновение.
Тот молниеносно  сманеврировал,  и  докладчик,  по  инерции  влепившись  в
стенку, растекся по ней кляксой.
     - Изолировать обоих! - приказал капитан, с содроганием наблюдая,  как
разведчик пытается вновь собраться в  комок.  -  Рассеять  вокруг  планеты
предупредители! Стартуем немедленно сокращенным объемом!
     Через  несколько   минут   разведчики   уже   спали   в   герметичных
скорлупах-изоляторах.
     - Хорошо хоть аборигены телепортировать не могут,  -  уныло  вымолвил
кто-то.  -  Представляете,  какой  был  бы  ужас,  освой  они  межзвездные
перелеты!
     Слабая ультрафиолетовая вспышка  в  вечернем  небе  заставила  друзей
поднять головы.
     - Телепортировал кто-то, - всматриваясь из-под ладони,  еще  хранящей
тепло милицейского рукопожатия, заметил Корень.  -  И  что  характерно,  в
направлении нашей звездочки...
     - Какие-нибудь полиморфы, - предположил  Вася.  -  Вот,  кстати,  кто
изящно устроен! Голый мозг, и ничего больше.
     Корень хмыкнул.
     - Чего ж хорошего?
     - Как это чего? Телепортацией вон владеют! Корабль у них...
     - Тоже мне корабль! - фыркнул Корень. - Да я тебе таких  кораблей  за
смену штук пять наклепаю!
     - А  толку-то!  -  насмешливо  возразил  Вася.  -  Ты  же  все  равно
телепортировать не умеешь!
     - Плевать! - невозмутимо отозвался Корень. - Значит,  надо  агрегатик
собрать, чтобы за меня телепортировал. Ну-ка, глянь...
     Он раскидал ногами осколки стакана и чекушки, подобрал кусочек  мела,
видимо забытый детворой, и друзья присели на корточки.
     К тому времени совсем стемнело. Во мраке подворотни скрипел  мелок  и
бубнили два мужских голоса:
     - ...А темпоральный скачок ты куда денешь? В карман засунешь?..
     - ...Да пес  с  ним,  с  темпоральным!  Смотри  сюда...  Видишь,  что
получается?
     - Вижу, не слепой!..
     Приблизительно через полчаса друзья встали, отряхивая колени.
     - Да, изящная  была  бы  машинка,  -  молвил  Вася,  окинув  взглядом
каракули на асфальте. - Если б она еще могла на практике существовать...
     - За неделю соберу, - небрежно бросил Корень.
     - За неделю?! - не поверил Вася.
     - Что ж я тебе, не слесарь,  что  ли?  -  Корень  вдруг  оживился.  -
Слушай! А что, если в самом деле? До четверга я ее соберу, а  на  выходные
возьмем да и слетаем к этим, к полиморфам!..
     Друзья пристально посмотрели  на  красноватую  мигающую  над  крышами
звездочку.
     - Не, не  получится,  -  с  сожалением  проговорил  Вася.  -  У  меня
позавчера прогул был, мне его отработать надо.
     - А ты его задним числом отработай.
     - Это как?
     - Смотри сюда! - Друзья снова присели над схемой. Зачиркал  мелок.  -
Плюс на минус - и все дела! Выйдешь позавчера  -  и  отработаешь...  А  на
выходные - к полиморфам. -  Не  вставая  с  корточек,  Корень  мечтательно
прищурился на звездочку. - Вот удивятся, наверное...





                               Любовь ЛУКИНА
                               Евгений ЛУКИН

                         ЛИЦО ИЗ НАТУРАЛЬНОГО ШПОНА




     Он  работал  слесарем  на  Центральном  рынке  и,  в  общем,  неплохо
зарабатывал. В бетонных катакомбах под торговым  павильоном  располагались
камеры хранения. Поднять мешок в зал - рубль, снести в подвал - тоже.
     А по весне они с женой купили импортный гарнитур. Если кто заходит  в
гости, то его прямиком вели к стенке.
     - Видал?  -  с  гордостью  говорил  хозяин,  оглаживая  полировку.  -
Облицовочка, а? Натуральный шпон!
     Гость делал скорбно-торжественное, как на похоронах, лицо  и  начинал
кивать.
     И все было, как у людей.
     А вот художник-оформитель по  прозвищу  Прибабах  повел  себя  просто
неприлично. Поставленный перед стенкой, он был откровенно разочарован.
     - Я думал, ты выпить зовешь...
     - Все б тебе выпить! - с досадой сказал хозяин. -  Ты  погляди,  вещь
какая! Натуральный шпон! Нет, ты глянь! И не лень ведь  было...  Это  они,
значит, обе пластины из  одного  куска  дерева  выпиливали.  А  потом  еще
состыковывали для симметрии...
     Прибабах вздохнул  безнадежно  и  поглядел  на  полированную  дверцу,
рассеченную по вертикали тонкой, почти воображаемой прямой, вправо и влево
от которой симметрично разбегались темные полосы древесных разводов.
     - Во делают!.. - вдохновенно продолжил было хозяин, но  тут  Прибабах
сказал: "Цыть!" - и поспешно отшагнул от дверцы.
     - Хар-раш-шо... - снайперски прищурясь, выговорил он.
     - А? - просиял хозяин. - Фанеровочка!
     - Ты лицо видишь? - спросил Прибабах.
     - Лицо? Какое лицо?
     - Тупой ты, Вовик! -  Прибабах  снова  шагнул  к  дверце  и  принялся
бесцеремонно лапать полировку. - Глаза! Нос! Борода!.. Ну? Не видишь?
     Хозяин  всмотрелся  и  вздрогнул.  С  полированной  дверцы  на   него
действительно смотрело лицо. Вскинутые, с  изломом,  брови,  орлиный  нос,
язвительный изгиб рта... Взгляд - жестокий... Нет! Скорее - насмешливый...
Или даже требующий чего-то... Сейчас. Сию минуту.
     - Слушай! - сказал Прибабах. - А продай ты мне эту дверцу! На кой она
тебе?..
     Хозяин обиделся. Проводив  гостя,  подошел  с  тряпкой  -  стереть  с
полировки отпечатки пальцев Прибабаха -  и  снова  вздрогнул,  встреченный
беспощадным взглядом в упор.
     И кончилась жизнь. Пройдешь по комнате - смотрит. Сядешь в  кресло  -
импортное, гарнитурное, - смотрит. Отвернешься в окно поглядеть - затылком
чувствуешь: смотрит...
     Водка два раза в горле останавливалась.
     Разъярясь, подходил  к  дверце  и  злобно  пялился  в  ответ,  словно
надеялся, что тот отведет глаза первым. Черт его знает, что за лицо такое!
Витязь не витязь, колдун не колдун... Щеки - впалые,  на  башке  -  то  ли
корона, то ли шлем с клювом...
     - Что?! Царапина?!  -  ахнула  жена,  застав  его  однажды  за  таким
занятием.
     - Если бы!.. - хмуро отозвался он. - Слушай, ты лицо видишь?
     - Чье?
     - Да вот, на дверце...
     - А ну, смотри на меня! - скомандовала жена,  и  он  нехотя  выполнил
приказание.
     -  Ну,  ясно!  -  зловеще  констатировала  она.   -   Сначала   башка
поворачивается, а потом уже глаза приходят. Успел?
     - Да трезвый я, Маш! Ну вот сама смотри: глаза, нос...
     Жена по-совиному уставилась на дверцу, потом  оглянулась  на  мужа  и
постучала себя согнутым пальцем повыше виска. Голову она при этом склонила
набок, чтобы удобнее было стучать...
     И что хуже  всего  -  дверца  эта  располагалась  впритык  к  нише  с
телевизором. Вечера стали пыткой. Не поймешь, кто кого смотрит... Конечно,
если дверцу открыть, лицо бы исчезло, но у жены там помимо  всего  прочего
хранились кольца, и секция запиралась на ключ...
     А рисунок с  каждым  днем  становился  все  резче,  яснее.  Колдун  -
смотрел. Мало того - хаотически разбросанные пятна  и  полосы  вокруг  его
древнего сурового  лика  начали  вдруг  помаленьку  складываться  в  нечто
определенное. Натуральный шпон обретал глубину. Мерещились вдали  какие-то
замшелые покосившиеся идолы, и угадывалась прекрасная и мрачная  сказочная
страна, а светлое разлапое пятно  в  древесине  превращалось  в  жемчужный
туман над еле просвечивающим озером.
     - Маш... - отважился он наконец. - А может, продать нам ее, а?
     - Квакнулся? - перехваченным горлом прошипела  она,  расширив  глаза,
пожалуй, пострашнее, чем у того, на дверце.
     Ей-то что?.. Не видела она там никакого лица, хоть расшибись!
     Вскоре пошли признаки нервного расстройства.
     - Что ж ты пялишься, гад? - говорил он в сердцах импортной стенке.  -
Чего тебе от меня надо? Не нравится, как  живу,  да?..  Да  уж,  наверное,
получше тебя!
     Колдун,  понятное  дело,  молчал.  Зато  стал   сниться   по   ночам.
Раздвигались стены, и темная высокая  фигура  вступала  в  комнату,  а  за
спиной у нее мерцали  в  сумерках  озера,  и  плавал  над  ними  туман,  и
доносились издали всплески и тихий  русалочий  смех...  И  каждый  раз  он
каким-то чудом заставлял  себя  проснуться  за  секунду  до  того,  как  с
насмешливо шевельнувшихся губ колдуна сорвется простое и  страшное  слово,
после которого уже ничего не поправишь...
     - Сволочь Прибабах... - бормотал  он,  подставляя  голову  под  струю
холодной воды в ванной. - И черт меня тогда дернул...
     Лекарство от наваждения нашлось  неожиданно.  Выяснилось  вдруг,  что
после третьей  рюмки  суровое  древнее  лицо  само  собой  распадается  на
бессмысленные разводы и полосы -  и  снова  перед  тобой  честная  простая
дверца с облицовкой из натурального шпона. И смотри себе телевизор сколько
влезет - никто не следит, никто не мешает... К концу  недели,  однако,  он
заметил,  что  лицо  пропадает  уже  не  после  третьей,  а   лишь   после
четвертой-пятой рюмки...
     Запой пресекла жена. Разув в очередной раз супруга и потрясая  туфлей
перед самой его физиономией,  она  всерьез  пригрозила,  что  отправит  на
лечение.
     Он бросил пить и весь  день  ходил  тихий,  пришибленный,  искательно
поглядывая на дверцу. Если от кошмара невозможно избавиться, то с ним надо
хотя бы примириться. Вскоре он обнаружил, что за время  его  запоя  колдун
сильно подобрел. И смотрел по-другому: не жестоко, а как-то...  искушающе,
что ли? Пошли, дескать... Русалки, то-се... Гляди вон, красота какая! А то
ведь так и будешь до гробовой доски рубли сшибать...
     Заснул он почти спокойно.
     А ночью кто-то тронул его за плечо, и он сел на постели,  различая  в
полумраке темную высокую фигуру.
     - Пошли, - внятно произнес негромкий хрипловатый голос, и он послушно
принялся одеваться,  больше  всего  почему-то  боясь  разбудить  жену.  Не
справившись с дрожью, завязал как попало шнурки на  туфлях  и,  беспомощно
оглядевшись, пошел за молчаливым высоким поводырем  -  туда,  где  мерцали
сумерки и  громоздились  скалы,  где  над  дорогой  стояли,  накренившись,
резные, загадочно улыбающиеся идолы,  а  над  русалочьими  озерами  плавал
жемчужный волшебный туман.





                              Любовь ЛУКИНА
                              Евгений ЛУКИН

                                 МОНУМЕНТ




     Уму непостижимо - следователь сравнил его с Колумбом! Так  и  сказал:
"Он  ведь  в  некотором  роде  Колумб..."  Ничего  себе,  а?..  Хорошо  бы
отвлечься. Я останавливаюсь возле книжного шкафа, отодвигаю  стекло  и  не
глядя выдергиваю книгу. Открываю на  первой  попавшейся  странице,  читаю:
"Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет - и выше..."
     Мне становится зябко, и я захлопываю томик Пушкина.


     А как обыденно все началось! Весенним днем женатый  мужчина  зашел  к
женатому мужчине и предложил прогуляться. Я ему ответил:
     - С  удовольствием.  Очень  кстати.  Сейчас,  только  банку  сполосну
трехлитровую...
     - Не надо банку, - сдавленно попросил он. - Мне  нужно  поговорить  с
тобой.
     Женатый мужчина  пришел  пожаловаться  женатому  мужчине  на  горькую
семейную жизнь.
     Мы вышли во двор и остановились у песочницы.
     - Ну что стряслось-то? Поругались опять?
     - Только между нами, - вздрагивая и озираясь,  предупредил  он.  -  Я
тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Понимаешь, вчера...
     Поругались,  естественно.  Дочь  принесла  домой  штаны  и  попросила
полторы  сотни.  Татьяна,  понятно,   рассвирепела   и   устроила   дочери
воспитательный момент, но когда муж  попытался  поддакнуть,  она  устроила
воспитательный момент ему: дескать, зарабатываешь мало - вот и  приходится
отказывать девочке в самом необходимом. Он вспылил, хлопнул дверью...
     - И пошел искать меня? - спросил я, заскучав.
     Оказалось, нет. Хлопнув дверью,  он  направился  прямиком  к  супруге
Моторыгина, имевшей неосторожность как-то  раз  пригласить  его  на  чашку
кофе.
     Я уже не жалел об  оставленной  дома  трехлитровой  банке  -  история
принимала неожиданный оборот. Нет, как хотите, а  Левушка  Недоногов  (так
звали моего сослуживца) иногда меня просто умилял. Женатый мужчина отважно
сидит на кухне у посторонней женщины, пьет  третью  чашку  кофе,  отвечает
невпопад и думает о том, как страшно он этим отомстил жене. А  посторонняя
женщина, изумленно на него глядя, ставит на  конфорку  второй  кофейник  и
гадает, за каким чертом он вообще пришел. Представили  картину?  А  теперь
раздается звонок в дверь.
     Это вернулся из командировки Моторыгин, потерявший в Саратове ключ от
квартиры.
     - И что? - жадно спросил я, безуспешно ища на круглом Левушкином лице
следы побоев.
     - Знаешь... - с дрожью  в  голосе  сказал  он.  -  Вскочил  я  и  как
представил, что будет дома!.. на работе!.. Ведь не докажешь же никому!..
     Словом, очутился Левушка в темном дворе с чашкой кофе в руках.
     - В окно? - ахнул я. - Позволь, но это же второй этаж!
     - Третий, - поправил он. - И я не выпрыгивал...
     Он не выпрыгивал из окна и не спускался по водосточной трубе.
     Он просто очутился, понимаете?
     Я не понимал ничего.
     - Может, ты об асфальт ударялся? Контузия... Память отшибло...
     - Нет, - Левушка словно бредил.  -  Я  потом  еще  раз  попробовал  -
получилось...
     - Да что получилось-то? Что попробовал?
     - Ну это... самое... Вот я - там, и вот я уже - здесь!
     Сначала я оторопел, потом засмеялся. Доконал он меня.
     - Левка!.. Ну нельзя же так, комик  ты...  Я,  главное,  его  слушаю,
сочувствую, а он дурака валяет! Ты что же, телепортацию освоил?
     - Теле... что? - Он, оказывается, даже не знал этого слова.
     - Те-ле-пор-тация.  Явление  такое.  Человек  усилием  воли  берет  и
мгновенно  переносит  себя  на  любое   расстояние.   Что   ж   ты   такой
несовременный-то, а, Левушка? Я вот, например, в любой культурной компании
разговор поддержать могу. Сайнс-фикшн? Фэнтези?  Пожалуйста...  Урсула  ле
Гуин? Будьте любезны...
     Несколько секунд его лицо было удивительно тупым. Потом просветлело.
     - А-а... - с облегчением проговорил он. - Так это, значит, бывает?..
     - Нет, - сказал я. - Не бывает.  Ну  чего  ты  уставился?  Объяснить,
почему не бывает? В шесть секунд, как  любит  выражаться  наш  общий  друг
Моторыгин... Ну вот представь:  ты  исчезаешь  здесь,  а  возникаешь  там,
верно? Значит, здесь, в том месте, где ты стоял, на  долю  секунды  должна
образоваться пустота, так?.. А теперь подумай вот над  чем:  там,  где  ты
возникнешь, пустоты-то ведь нет. Ее там для тебя никто не приготовил.  Там
- воздух, пыль, упаси боже, какой-нибудь забор или того хуже - прохожий...
И вот атомы твоего  тела  втискиваются  в  атомы  того,  что  там  было...
Соображаешь, о чем речь?
     Я сделал паузу и полюбовался Левушкиным растерянным видом.
     - А почему же тогда этого не происходит? - неуверенно возразил он.
     Был отличный весенний день, и за