ия Михайловича  Ахломова  было  два  настроения,  два  рабочих
состояния. Находясь в первом, он настежь распахивал дверь  в  редсектор  и
бдительно следил из-за стола за поведением сотрудниц. В  такие  дни  резко
повышалась  производительность  труда.  Во  втором  состоянии  он  наглухо
запирался в кабинете и общался с отделом по внутреннему телефону.
     Когда  железяка,  блистательно  уйдя  от  Сани,  вновь   проникла   в
редсектор, дверь Ахломова была плотно закрыта. Правда,  следует  отметить,
что на этот раз железяка и не пыталась к ней приблизиться.  Видимо,  имело
место серьезное нарушение логических связей,  ведущее  к  полному  распаду
функций.
     Несмотря на то, что передвигалась она теперь не на цыпочках, а эдаким
кокетливым топотком, внимания на нее не обратили.
     Весь отдел толпился у  стола  отпускницы  Любочки.  На  Любочке  была
достойная зависти розовая кофточка, тонко оттенявшая ровный морской загар.
Но то, что лежало на  столе,  вызывало  в  женщинах  чувство  исступления,
переходящее в истому.
     Это нельзя было назвать свитером, это нельзя было назвать кофточкой -
светло-коричневое, цвета  теплого  вечернего  песка,  окутанное  нежнейшим
золотистым пухом, оно доверчиво льнуло к робким женским пальцам, оно  было
почти живое.
     Да что говорить - сама Любочка  смотрела  на  принадлежащую  ей  вещь
точно так же, как и остальные.
     - Если бы не на два размера больше! - в отчаянии повторяла она.
     - Воротник хомутиком, - зачарованно шепнули у ее левого  плеча.  -  И
сколько?
     Любочка назвала цену и предъявила этикетку.
     - Хомутиком... - безнадежно отозвался  тот  же  голос  у  ее  правого
плеча.
     - Ну-ка покараульте кто-нибудь у входа, -  решилась  Лира  Федотовна,
сбрасывая жакет. И, не сводя алчного взора с  кофточки,  пояснила:  -  Мой
размер!
     - А если Валерий Михайлович выйдет? - ахнула новенькая.
     - Если закрылся - до  самого  звонка  не  выйдет,  -  успокоила  Лира
Федотовна, уже протягивая руку к кофточке, и вдруг приглушенно  взвыла:  -
Да что ж вы на ноги-то наступаете?
     -  Покараульте,  покараульте!..  -  лихорадочно  бормотала  железяка,
пробираясь по ногам вперед.
     Оттеснив соперницу, она со стуком  взгромоздилась  на  стол  и  одним
неуловимым движением - только ноги мелькнули! - напялила вещь.
     Зрелище вышло кошмарное - что и говорить! Многоголосый  женский  визг
напомнил вопль органа. Все бросились кто  куда,  и  только  Любочка  -  за
железякой.
     Коридор  огласился  хлопаньем  дверей,  ровным  цокотом  и   криками,
мужскими и женскими.
     - Фир-рма! Буэнавентур-ра! -  вопил  голосом  главного,  пробегая  по
коридору  в  развевающейся  кофточке,   свихнувшийся   киберразведчик.   -
Втирательство очков из семнадцати букв, четвертая - "о"!
     Он звонко продробил по всем этажам учреждения,  расплескивая  избыток
бог знает  где  набранной  информации.  Обессилевшая  Любочка  отстала  на
третьем. В воздухе еще таял победный вопль: "Мелочь,  а  как  сделана!"  -
когда она села на ступеньки и разрыдалась.
     Прибежавший на голос главного Подручный увидел  бегущий  по  коридору
макет автоматического захвата и растопырил руки, перекрывая ему дорогу. Но
железяка, лихо поддернув полы, с молодецким криком: "А кто к нам  пришел!"
- перепрыгнула через Виталия Валентиновича.
     Он потерял ее на втором этаже, где она попросту выскочила в  окно  и,
согласно показаниям прохожих, пробежала по  карнизу  вдоль  всего  здания,
подметая королевским мохером штукатурку.
     Ахломов, услышав вопли, ворвался в редсектор, не  слушая  объяснений,
перекричал сотрудниц  и,  рассадив  всех  по  рабочим  местам,  с  треском
закрылся в кабинете.
     На подоконнике стояла железяка в грязной шерстяной хламиде.
     Ахломов схватился за телефон.
     - А у жены Ахломова, - внятно сказала железяка, - характер совершенно
невозможный. Так он себе в НИПИАСУ любовницу завел.


     Никто не знает, откуда  она  появилась.  Никто  не  знает,  куда  она
исчезла. И можно только предположить, что теперь там о нас подумают.
     Последнее, что услышал Ахломов, швырнув в железяку телефонную трубку,
было:
     - Королевский мохер - практично и сексапильно!





                              Любовь ЛУКИНА
                              Евгений ЛУКИН

                               ПРАВО ГОЛОСА




     Полковник лишь казался моложавым. На самом деле он был просто  молод.
В мирное время ходить бы ему в капитанах.
     -  Парни!  -  Будучи  уроженцем  Старого  Порта,   полковник   слегка
растягивал гласные. - Как только вы уничтожите их  ракетные  комплексы,  в
долину Чара при поддержке с воздуха двинутся танки. От вас  зависит  успех
всего наступления...
     Легкий  ветер  со  стороны  моря  покачивал  маскировочную  сеть,   и
казалось, что испятнанный тенями бетон колышется под ногами.
     Полковник опирался на трость. Он прихрамывал - последствия  недавнего
катапультирования,  когда  какой-то  фанатик  пытался  таранить   его   на
сверхзвуковых скоростях. Трость была именная - черного дерева с серебряной
пластиной: "Спасителю Отечества - от министра обороны".
     - Через час противник приступит к утренней молитве  и  этим  облегчит
нашу задачу. Нам же с  вами  не  до  молитв.  Сегодня  за  всех  помолится
полковой священник...
     Летчики -  от  горла  до  пят  астронавты,  кинопришельцы  -  стояли,
приподняв подбородки, и легкий ветер шевелил им волосы.
     Они были не против: конечно же, священник за них помолится и, кстати,
сделает это куда профессиональнее.
     - Мне, как  видите,  не  повезло.  -  Полковник  непочтительно  ткнул
именной тростью в бетон. - Я вам завидую, парни, и многое бы отдал,  чтобы
лететь с вами...
     - ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ, СВОЛОЧЬ?!
     Визгливый штатский голос.
     Полковник резко обернулся. Никого. Священник и майор.  А  за  ними  -
бетон. Бетон почти до самого горизонта.
     - ЭТО Я ТЕБЕ, ТЕБЕ! МОЖЕШЬ НЕ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ!
     - Продолжайте инструктаж! - разом охрипнув, приказал полковник.
     Майор, удивившись, шагнул вперед.
     - Офицеры!..
     - МОЛЧАТЬ! - взвизгнул тот же голос. - БАНДИТ!  ПОПРОБУЙ  ТОЛЬКО  РОТ
РАСКРОЙ - Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО С ТОБОЙ СДЕЛАЮ!
     Майор даже присел. Кепи его съехало на затылок.  Священник,  округлив
глаза, схватился за наперсный крест.
     Строй летчиков дрогнул. Парни  ясно  видели,  что  с  их  начальством
происходит нечто странное.
     И тогда, отстранив майора, полковник крикнул:
     - Приказываю приступить...
     - НЕ СМЕТЬ! - На этот раз окрик обрушился на  всех.  Строй  распался.
Кое-кто бросился на бетон плашмя, прикрыв голову руками. Остальные ошалело
уставились вверх. Вверху были желто-зеленая маскировочная сеть и  утреннее
чистое небо.
     - ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ! ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ! - злобно, плачуще выкрикивал голос.
- ГАЗЕТУ ЖЕ СТРАШНО РАЗВЕРНУТЬ!
     Упавшие один за другим поднимались с бетона.  Не  бомбежка.  Тогда  -
что?
     - Господи, твоя власть... - бормотал бледный священник.
     - А ТЫ! - голос стал еще пронзительнее. - СЛУГА БОЖИЙ! ТЫ! "НЕ УБИЙ"!
КАК ТЫ СРЕДИ НИХ ОКАЗАЛСЯ?
     Полковник в бешенстве стиснул рукоять трости и, заглушая этот гнусный
визг, скомандовал:
     - Разойтись! Построиться через десять минут!.. И вы тоже!  -  крикнул
он священнику и майору. - Вы тоже идите!
     Летчики неуверенно двинулись кто куда.
     - А вы будьте любезны говорить со мной и только со мной! -  вне  себя
потребовал  полковник,  запрокинув  лицо  к  пустому  небу.  -  Не  смейте
обращаться к моим подчиненным! Здесь пока что командую я!
     - СВОЛОЧЬ! - сказал голос.
     - Извольте представиться! - прорычал полковник. - Кто вы такой?
     - НАШЕЛ ДУРАКА! - злорадно, с хрипотцой сказал голос. -  МОЖЕТ,  ТЕБЕ
ЕЩЕ И АДРЕС ДАТЬ?
     - Вы - террорист?
     С неба - или черт его знает, откуда - на  полковника  пролился  поток
хриплой отборной брани. Ни на службе, ни в быту столь изощренных  оборотов
слышать ему еще не доводилось.
     - Я - ТЕРРОРИСТ? А ТЫ ТОГДА КТО? ГОЛОВОРЕЗ! СОЛДАФОН!
     Полковник быстро переложил трость из правой руки в левую и  схватился
за кобуру.
     - Я тебя сейчас пристрелю, штафирка поганый! - пообещал он, озираясь.
     - ПРИСТРЕЛИЛ ОДИН ТАКОЙ! - последовал презрительный ответ.
     Летчики опасливо наблюдали за происходящим издали. Неизвестно, был ли
им слышен голос незримого террориста. Но крики полковника разносились  над
бетоном весьма отчетливо.
     Опомнясь, он снял руку с кобуры.
     - За что? - сказал он. - Меня дважды сбивали, меня таранили...  Какое
вы имеете право...
     - ДА КТО ЖЕ ВАС ПРОСИЛ? - с тоской проговорил голос. Он не был уже ни
хриплым, ни визгливым. - ВЫ ХРАБРЫЙ ЧЕЛОВЕК, ВЫ ЖЕРТВУЕТЕ СОБОЙ,  НО  РАДИ
ЧЕГО? ИСКОННЫЕ ТЕРРИТОРИИ? БРОСЬТЕ. ОНИ БЫЛИ ИСКОННЫМИ СТО ЛЕТ НАЗАД...
     Террорист умолк.
     - Вы совершаете тяжкое  преступление  против  государства!  -  сказал
полковник, обескураженный такой странной сменой интонаций. -  Вы  срываете
операцию, от которой...
     - ДА У ВАС ДЕТИ ЕСТЬ ИЛИ НЕТ? -  Голос  снова  сорвался  на  визг.  -
ХВАТИТ! К ЧЕРТУ! СКОЛЬКО МОЖНО!
     - Но почему так? - заорал полковник, заведомо зная, что не переорешь,
- бесполезно. - Почему - так? Вы хотите прекратить войну? Прекращайте!  Но
не таким же способом! В конце концов, вам предоставлено право голоса!
     - А У НАС ЕСТЬ ТАКОЕ  ПРАВО?  -  поразился  голос.  -  ДЛЯ  МЕНЯ  ЭТО
НОВОСТЬ. КОРОЧЕ: НИ ОДИН САМОЛЕТ СЕГОДНЯ НЕ ВЗЛЕТАЕТ! Я ЗАПРЕЩАЮ!
     И точно в подтверждение его слов за ангарами смолк свист  реактивного
двигателя. Полковник сорвал кепи и вытер им взмокший лоб.
     - Операцию разрабатывал генералитет, - отрывисто  сказал  он.  -  При
участии министра обороны... И за срыв ее мои ребята пойдут  под  трибунал!
Со мной во главе.
     - НЕ ТРУХАЙ, БРАТАН! - почему-то перейдя на  лихой  портовый  жаргон,
утешил голос. - Я И МИНИСТРУ ТВОЕМУ СПИЧКУ ВСТАВЛЮ!
     - Да послушайте  же!  -  взмолился  полковник,  но  голос  больше  не
отзывался. Видимо, вставлял спичку министру обороны.
     Полковник  поднес  к  глазам  циферблат  наручных   часов.   Операция
срывалась... Нет, она уже была сорвана. Он подозвал майора.
     - Никого ни под каким предлогом не  выпускать  с  аэродрома!  Летному
составу пока отдыхать.


     Гладкий слепой телефон без диска.
     Нужно было подойти к столу, снять трубку и доложить министру обороны,
что операция "Фимиам", от которой зависела судьба  всего  наступления,  не
состоялась.
     Подойти к столу, снять трубку...
     Телефон зазвонил сам.
     - Полковник! - Министр был  не  на  шутку  взволнован.  -  Вы  начали
операцию?
     - Никак нет.
     - Не начинайте! Вы слышите? Операция отменяется! Вы слышите меня?
     - Так точно, - еще не веря, проговорил полковник.
     - Не вздумайте начинать! Вообще никаких вылетов сегодня! Я отменяю...
Перестаньте на меня орать!.. Это  я  не  вам,  полковник!..  Что  вы  себе
позволяете! Вы же слышали: я отменил...
     Звонкий щелчок - и тишина.
     Полковник медленно опустил трубку на рычажки.
     Кто бы это мог орать на министра обороны?
     "А он, кажется, неплохой парень, - подумал вдруг полковник.  -  Вышел
на министра - зачем? Наступление и так провалилось... Неужели  только  для
того, чтобы выручить меня?"
     Необычная  тишина  стояла  над   аэродромом.   Многократные   попытки
запустить хотя бы один двигатель ни к чему не привели.  У  механиков  были
серые лица - дело слишком напоминало саботаж.
     Поэтому,   когда   через   четверть   часа   поступило   кодированное
распоряжение отменить все вылеты, его восприняли как указ о помиловании.


     Полковник мрачно изучал настенную карту. Его страна выглядела на  ней
небольшим изумрудным пятном, но за  ближайшие  несколько  дней  это  пятно
должно было увеличиться почти на треть.
     "Не трухай, братан..." Так мог сказать только житель  Старого  Порта.
Вот именно так - хрипловато, нараспев...
     Губы полковника покривились.
     - Ну спасибо, земляк!..
     Слабое жужжание авиационного мотора заставило его выглянуть  в  окно.
Зрелище небывалое и неприличное: на посадку заходил двухместный "лемминг".
Сельскохозяйственная авиация на военном аэродроме? Полковник взял микрофон
внутренней связи.
     - Кто дал посадку гражданскому самолету? Чья машина?
     - Это контрразведка, господин полковник.
     Как? Уже? Невероятно!..
     Яркий самолетик коснулся колесами  бетона  и  побежал  мимо  радарной
установки, мимо гнезда зенитных пулеметов, мимо тягача, ведущего к ангарам
горбатый истребитель-бомбардировщик.
     Что за дьявольщина! Почему они на "лемминге"? Почему  не  на  помеле,
черт их подери! Неужели нельзя было воспользоваться армейским самолетом?
     Полковник в тихой ярости отвернулся от окна.
     О  голосе  эта  публика  еще  не  пронюхала.  Видимо,  пожаловали  по
какому-то другому поводу. Как не вовремя их принесло!..


     Послышался вежливый стук в дверь, и в кабинет вошел довольно молодой,
склонный к полноте мужчина с приветливым взглядом.
     - Доброе утро, полковник!
     Штатская одежда на вошедшем сидела  неловко,  но  чувствовалось,  что
форма на нем сидела бы не лучше.
     Мягкая  улыбка,  негромкий  приятный  голос  -  типичный   кабинетный
работник.
     И тем не менее - свалившийся с неба на "лемминге".
     Полковник поздоровался, бегло проглядев, вернул документы и предложил
сесть.
     - А вы неплохо выглядите, - добродушно  заметил  гость,  опускаясь  в
кресло.
     - Простите?..
     - Я говорю: после того, что случилось, вы неплохо выглядите.
     Фраза прозвучала совершенно естественно. Неестественно было другое: о
том, что случилось, этот человек не мог знать ничего.
     - Вы, собственно, о чем? - подчеркнуто сухо осведомился полковник. Он
вообще не жаловал контрразведку.
     - Я о голосе, - негромко произнес гость,  глядя  ему  в  глаза.  -  О
голосе, полковник. Мы занимаемся им уже вторую неделю.
     Несколько секунд полковник сидел неподвижно.
     - Что это было? - хрипло спросил он.
     - Вы, главное, не волнуйтесь, - попросил гость. - Вас никто ни в  чем
не подозревает.
     Вот это оплеуха!
     - Я, конечно, благодарен за такое доверие, - в  бешенстве  проговорил
полковник, - но о  каких  подозрениях  речь?  Операция  отменена  приказом
министра обороны.
     - Приказом министра? - жалобно морщась, переспросил контрразведчик. -
Но позвольте... - У него вдруг стал заплетаться язык. - Ведь в  газетах...
о министре... ничего...
     Минуту назад в кабинет вошел спокойный  до  благодушия,  уверенный  в
себе мужчина. Теперь же в кресле  перед  полковником  горбился  совершенно
больной человек.
     -  Послушайте.  -  Полковник  растерялся.  -  Сами-то  вы  как   себя
чувствуете? Вам... плохо?
     Гость поднял на него глаза, не выражающие ничего,  кроме  неимоверной
усталости.
     - Кого голос посетил первым?  -  с  видимым  усилием  спросил  он.  -
Министра или вас?
     - Меня. Точнее - наш аэродром.
     - А из ваших людей - в разговоре с голосом - никто не  мог  сослаться
на министра?
     - На министра сослался я, - сказал полковник. - А что, вы подозревали
меня именно в этом?
     Контрразведчик не ответил. Кажется, он понемногу приходил  в  себя  -
откинулся на спинку кресла, глаза  его  ожили,  полные  губы  сложились  в
полуулыбку.
     - Ну так это совсем другое дело, - произнес он почти весело. -  Тогда
давайте по порядку. Что же произошло на аэродроме?
     "Ну уж нет, - подумал полковник, разглядывая гостя. - Помогать тебе в
поимке этого парня я не намерен. Это было бы слишком большим  свинством  с
моей стороны..."
     - Разрешите вопрос? - сказал он.
     - Да-да, пожалуйста.
     - Вы что, заранее знали о том, что операция сорвется?
     Гость ответил не сразу.
     - Видите ли... Голос обычно  возникает  ранним  утром  и  принимается
осыпать упреками персонал какой-нибудь военной базы.  Мы  долго  не  могли
понять, откуда он берет информацию...
     - И откуда же?
     - Представьте, из утренних столичных газет.
     - Не морочьте голову! - резко сказал  полковник.  -  Вы  хотите  меня
убедить, что он развернул сегодня утром газету и прочел  там  об  операции
"Фимиам"?
     Гость молчал, улыбаясь не то скорбно, не то иронически.
     - Министру обороны это будет стоить карьеры, - сообщил он наконец.  -
Старичок почувствовал, что кресло под ним закачалось, и, конечно,  наделал
глупостей... Вообразите: передал газетчикам победные реляции  в  ночь,  то
есть, до начала наступления.
     - Сукин сын! - изумленно выдохнул полковник.
     - Совершенно с вами согласен. Так вот, газеты  сообщили,  что  первый
удар наносят новейшие,  недавно  закупленные  истребители-бомбардировщики.
Где они базируются и кто на них летает,  публика  уже  знала,  потому  что
недавно о вас, полковник, была большая восторженная статья.  Как,  кстати,
ваша нога?
     - Да ладно вам! - отмахнулся полковник. - Дальше!
     - А собственно, все. Я рассуждал так: если голос действительно  берет
информацию из официальной прессы,  то  сегодня  его  жертвой  станете  вы.
Вообще-то я надеялся успеть сюда до поступления газет в продажу... Гнусная
машина этот "лемминг", но на военной  я  лететь  не  решился  -  голос  их
приземляет.
     - Вы вели самолет сами?
     - Что вы! - сказал гость. - Летел с пилотом. Но вы не беспокойтесь  -
это мой сотрудник. Сейчас он опрашивает летчиков...
     "Скверно... - подумал полковник. - Вечно нам, из  Старого  Порта,  не
везет..."
     - Так я слушаю вас, - напомнил контрразведчик.
     Пришлось рассказывать. Поначалу гость понимающе  кивал,  потом  вдруг
насторожился и бросил на полковника быстрый оценивающий взгляд. Дальше  он
уже  слушал  с  откровенным   недоумением.   Дождавшись   конца   истории,
усмехнулся:
     - Негусто...
     - У меня создается впечатление, - холодно сказал полковник, - что  вы
сомневаетесь в моих словах.
     - Правильное у вас впечатление, - нимало не смутясь, отозвался гость.
- Именно сомневаюсь.
     - И, позвольте узнать, почему?
     Контрразведчик снова взглянул в глаза и тихо, ясно произнес:
     - Говор Старого Порта ни с каким другим не спутаешь. А ведь  вы  даже
словом не обмолвились, что он ваш земляк.
     "Ну вот и влип, -  подумал  полковник.  -  Конечно  же,  им  все  это
известно..."
     - Да...  -  в  затруднении  проговорил  он.  -  Да,  разумеется,  мне
показалось, что... но, знаете, это в общем-то мои домыслы... А я  старался
излагать факты...
     В эти мгновения полковник был противен сам себе.


     Полковой священник вошел в кабинет без стука и сразу поднял руку  для
благословения. Полковнику и контрразведчику пришлось встать.
     - Дети мои... -  прочувствованно  начал  священник,  что  как  всегда
прозвучало несколько комично. Уж больно он был молод - моложе полковника.
     Забавный малый - он, наверное, в детстве мечтал стать военным. Сутана
слегка перешита,  отчего  в  ней  появилось  нечто  щеголевато-офицерское,
держался он всегда подчеркнуто прямо, проповеди читал, как  командовал,  и
рассказывали, что однажды, повздорив  с  приходским  священником,  обозвал
того шпаком.
     - Дети мои, - в тяжком недоумении вымолвил он. - Как могло случиться,
что я среди вас оказался?
     Его качнуло вперед, и  в  три  вынужденных  шага  он  очутился  перед
столом.
     - Свидетельствую! - с отчаянием объявил он. -  Слышал  глас  божий  и
свидетельствую!..
     - Вы где взяли спирт, святой отец?
     Юноша в сутане смерил полковника презрительным взглядом.
     - Екиспок, - с достоинством изронил он. Озадаченно нахмурился.
     - Что? - брезгливо переспросил полковник.
     Лицо священника прояснилось.
     - Епи-скоп... меня сюда поставил... А не вы, сын мой.
     - Как вы смели напиться! - процедил полковник. - Вы! Пастырь! Что  вы
там себе напридумывали