он  шел  к  забору  с  такой
решительной физиономией, что  за  пятнадцать  шагов  было  видно:  человек
собрался лезть на стену.
     - Проверить, - попробовал отшутиться он, - на месте ли Институт.
     Эврика встревожилась.
     - А что - собирались перекинуть?
     - Кого перекинуть? Институт?
     - Ну да, - с досадой ответила она. - Ищи его потом... за Магистралью!
     Сергей  отчетливо  представил,  как  к  парящему   огромному   зданию
подкатывает трактор типа  "Кировца",  цепляют  всю  эту  музыку  тросом  и
буксируют по зеленой степи в поисках приятного пейзажа.
     - Н-не слышал, - сразу став осторожным, выговорил он. -  При  мне  не
собирались. Я - так, взглянуть... на всякий случай... Мало ли чего...
     Несколько секунд Эврика вникала в его слова.
     - А ведь правда, - ошеломленно сказала она.  -  От  самого  Института
можно подойти незаметно. А Денис даже охрану не выставил.
     Сбывались худшие опасения Мосина.  Эксперимент-то  подпольный!  Чуяло
его сердце.
     В странном он находился состоянии. С одной  стороны,  на  его  глазах
заваривалась авантюра, которую даже сравнить было не с чем.  Разве  что  с
испытанием ядерной бомбы частными лицами.  С  другой  стороны,  ему  очень
нравилась Эврика.
     - А чего ты ждешь? - снова понизив голос, спросила она.
     Сергей очнулся. Глупо он  себя  ведет.  Подозрительно.  Объявил,  что
залезет на стену, а сам стоит столбом.
     Мосин разбежался, пружинисто  подпрыгнул  и  ухватился  за  кирпичный
гребень. Мысль о том, что  на  него  смотрит  Эврика,  сделала  из  Сергея
гимнаста: руки сами вынесли его по пояс над стеной.
     Прямо перед ним оказалось огромное человеческое лицо. Живое. Размером
оно было с мосинскую грудную клетку, не меньше.



                                    9

     Они оторопело смотрели в  глаза  друг  другу.  Потом  массивные  губы
шевельнулись,  складываясь  в  насмешливую  улыбку,  и   огромная   голова
укоризненно покивала Мосину.
     Нервы Сергея не выдержали, и он  совершил  непростительную  глупость:
спрыгнул со стены, но вместо того чтобы нырнуть через дыру к себе, во двор
родного НИИ, бросился наутек в сторону избы. Он начисто забыл о  свойствах
своей лазейки. Здравый смысл подсказывал, что если Сергей нырнет в пролом,
то неминуемо уткнется головой в ноги ЭТОГО, за стеной.
     Мосин улепетывал, размахивая руками и вопя что-то  нечленораздельное.
На площадке все в недоумении повернулись к нему, а потом, как по  команде,
уставились на стену. Сергей влетел в толпу и встал за одним из механизмов.
Бежать было некуда - между ним и стеной уже стояли ЭТИ. Их было двое.
     Из избы выглянул Денис и увидел пришельцев.
     - Дождались!
     Он сорвал с бритой головы кивер и с  досадой  треснул  им  об  землю.
Ситуация была предельно ясна. Никаких  поправок  к  учебникам  истории  не
предвидится - нелегальный эксперимент накрыли. И Мосина вместе с ним.  Как
соучастника.
     Рядом Сергей заметил Тоху. Глаза у того были круглые и виноватые.  На
матерого авантюриста, пойманного с поличным, он не походил. Да и остальные
тоже. Экспериментаторы сбились в испуганный табунок, и вид у них был,  как
у ребятишек, которых взрослые захватили врасплох за шалостью...
     Вселенная  Мосина  пошатнулась  и  начала  медленно   опрокидываться.
Ощущение было настолько реальным, что он, теряя равновесие,  ухватился  за
механизм.  Сколько  им  лет?  Шестнадцать?  Четырнадцать?  А  может  быть,
тринадцать? А может быть... И Сергей понял наконец: все может быть!
     ДЕТИ!  Легкомысленные,  непоседливые  дети  нашли   склад   списанной
техники, сбежали от воспитателей и затеяли игру в  Эксперимент,  в  Дениса
Давыдова, роль которого бесцеремонно  присвоил  самый  старший  из  них  -
длиннорукий нескладный подросток.
     А ТЕПЕРЬ ПРИШЛИ ВЗРОСЛЫЕ!
     Мосин боязливо выглянул из-за своего  укрытия  и  замер,  зачарованно
глядя, как они идут через пустырь. Взрослые  были  чудовищны.  Нет,  ни  о
каком уродстве не могло идти  и  речи:  правильные  черты  лица,  стройные
фигуры атлетов, но рост!.. Не меньше двух  метров  с  лишним!  Они  шагали
легко,  неторопливо,  и  не  было   в   их   движениях   жирафьей   грации
баскетболистов. Иные, вот в чем дело! Совсем иные.
     - Здравствуйте, отроки, -  насмешливо  пророкотал  тот,  что  повыше.
Кажется, это с ним Мосин столкнулся над стеной.
     Отроки нестройно поздоровались.
     - А хорошо придумано, Рогволод, - повернулся он ко второму. -  Мы  их
собираемся искать за Магистралью, а они рядом.
     Рогволод, хмурясь, оглядел  площадку  и,  не  ответив,  направился  к
молочно-белому сплюснутому шару на паучьих ножках.
     - Во что играем? - осведомился первый. -  Впрочем,  не  подсказывать,
попробую  угадать  сам.  Та-ак.   Это,   несомненно,   должно   изображать
темп-установку...  Что  ж,  местами  даже   похоже.   Чуть-чуть.   А   где
темп-установка, там десант в иные времена. Денис, я правильно рассуждаю?
     Денис со свирепой физиономией отряхивал кивер.
     -  Денис  говорит,  что  правильно,  -  невозмутимо  объявил  гигант.
Послышались смешки. - Ну и куда же вы собрались?.. Ничего  не  понимаю,  -
после минутного раздумья признался он. - С  одной  стороны,  кулеврина,  с
другой - самолет.
     Отроки смотрели на него влюбленными глазами.
     -  Тогда  поглядим,  во  что  одеты  Исполнители.   Денис,   подойди,
пожалуйста.
     Мрачный Денис плотно, со скрипом натянул кивер и вышел вперед.
     Взрослый рассматривал его, посмеиваясь.
     - Слушай, Денис, а ты случайно не Давыдов?
     - Давыдов, - выдали Дениса из толпы.
     - Серьезно? - поразился гигант. - Что, в самом деле Давыдов?
     - Это условно, - нехотя пояснил Денис.  -  Имеется  в  виду  один  из
отряда Давыдова.
     - Ну что ж, отроки,  -  сказал  взрослый,  -  мне  нравится,  как  вы
проводите каникулы. В историю играть надо. И надо,  чтобы  у  каждого  был
свой  любимый  исторический  момент.  И,   наверное,   надо   сожалеть   о
невозможности принять в нем участие.
     - Почему о невозможности? - буркнул "Давыдов".
     - Потому что момент этот не твой, Денис. Он принадлежит другим людям.
Как твое время принадлежит тебе. Я знаю, ты сейчас думаешь: "Игра игрой, а
гусары бы приняли меня за своего". Мне очень жаль, но в лучшем случае  они
приняли бы тебя за ненормального. С чего ты взял,  что  топоры  носили  на
портупеях?
     Денис с уважением  покосился  на  Мосина.  К  ним  подошла  Эврика  и
непринужденно поздоровалась со старшими.
     - Смотри-ка, и Эврика здесь! А платье в музее взяла?
     - Мне подарили, - насупилась девочка.
     - Эврика! - Сказано это было с мягкой укоризной.
     - Подарили, - упрямо повторила она.
     - Да что ты? И кто б это мог такое подарить?
     Эврика, закусив губу, рассматривала свои розовые ажурные туфельки.
     - Я подарил, - сипло сказал Мосин и вылез из-за механизма.
     Это не было подвигом. Просто запираться не имело смысла.
     - Меня зовут Ольга, - негромко представился гигант. Мосин решил,  что
ослышался: "Ольга? Не может быть! Ольгерд,  наверное..."  -  А  как  зовут
тебя? И почему я тебя не знаю?
     - Меня зовут Сергей, - полным предложением,  как  на  уроке,  ответил
Мосин. - Я тут неподалеку... отдыхаю... у папы с мамой, - поспешно добавил
он.
     - А как ты сюда попал?
     - У меня допуск.
     - Какой допуск?
     - Условный, - Мосин поспешно предъявил шарик.
     Огромный Ольга (Ольгерд?) вгляделся и фыркнул. Отроки с  любопытством
сгрудились  вокруг  Мосина  и  тоже  засмеялись.  Копающийся  в  одном  из
приспособлений Рогволод поднял голову.
     - Ну и что? - обиженно сказал  Тоха.  -  Почему  это  не  может  быть
допуском? Условно же!
     Мосин  поспешно  спрятал  шарик.  "Ольга",  прищурясь,   рассматривал
бледно-желтую мосинскую тенниску, на которой  было  изображено  ограбление
почтового поезда.
     - Это тоже из музея?
     - Из музея, - признался Сергей.
     - Слетай и верни, - сказал "Ольга" и больше на него не смотрел.
     Мосину бы сказать: "Хорошо, я сейчас" - и двинуться к дыре, но он еще
не верил, что пронесло.
     - Ну а теперь объясните мне вот что...  -  "Ольга"  сделал  паузу,  и
наступила тревожная тишина. - Зачем вы подвели к вашей игрушке энергию?
     - Чтобы все по-настоящему, -  невинно  объяснил  Тоха.  -  А  то  как
маленькие...
     - А вы и есть маленькие, - впервые заговорил Рогволод, причем голос у
него оказался,  против  ожидания,  довольно  высоким.  -  Взрослые  должны
понимать, что с энергией не играют.
     - Верно, - согласился "Ольга". - Кто у вас Механик? Григ, конечно?
     Толпа  зашевелилась  и  пропустила  вперед  высокого   мальчугана   в
серебристой куртке, того, что обозвал Мосина реликтом.
     - Григ, ты же видел: началась утечка. Почему не отключил установку?
     Григ опустил голову и беззвучно пошевелил губами.
     - Ничего не понял, - сказал "Ольга". - Ты громче можешь?
     - Я пробовал отключить, - еле слышно проговорил Григ. - Она почему-то
не отключается.
     Кажется, взрослые испугались.
     - По всем правилам, - озадаченно сказал Рогволод, - этот лом работать
не должен.
     - А он работает? - тревожно осведомился "Ольга".
     Рогволод подошел к нему и протянул что-то  вроде  обрывка  прозрачной
микропленки.
     -  Цикл!  -  пробормотал  "Ольга",  рассматривая  ленточку.   -   Без
преобразователя? От него же корпус один!
     - Да что преобразователь! Они его для красоты пристроили, - с досадой
пояснил Рогволод. - Вот где узел!
     Он  указал  на  аппарат,  отдаленно  напоминающий  кефирную   бутылку
метровой высоты с красивой и сложной крышкой.
     - Это что же такое?
     Взрослые подошли к "бутылке".
     - Я тоже не сразу понял, - признался Рогволод.  -  Это  они  напрямую
состыковали списанный "Тайгер-З" и серийную "Тэту".
     - Позволь, что такое "Тэта"?
     - Игрушка. Для старшего и среднего возраста.
     - А последствия? - быстро спросил "Ольга".
     - Веер предположений! -  раздраженно  ответил  Рогволод.  -  Половина
связей в "Тайгере" разрушена, и во что он превратился с этой приставкой, я
не знаю... Последствия... Микросвертка, видимо...
     - Но отключить-то ты его сможешь?
     - Цикл, - напомнил Рогволод. - Пока не вернется в нулевую  точку,  не
стоит и пробовать.
     Отроки и Мосин напряженно вслушивались в этот малопонятный  разговор.
Взрослые посовещались, потом Рогволод принялся объяснять ситуацию кому-то,
на пустыре не присутствующему, а "Ольга" повернулся к ребятам.
     - Тебя можно поздравить, Григ, - невесело усмехнулся он. -  Не  знаю,
правда,  каким  образом,  но  ты,  кажется,  собрал   действующую   модель
темп-установки.
     У отроков округлились глаза, причем Григ был ошарашен больше всех.
     - Мне хочется, чтобы каждый понял, что произошло. Во-первых,  это  не
просто утечка. Это прокол. По счастью, игрушка ваша крайне примитивна, так
что диаметр, я полагаю, невелик - микроны, в крайнем  случае,  миллиметры.
Но давайте  представим  на  секунду,  что  все  не  так.  Представим,  что
установка  работает  на  неизвестном  нам   принципе,   и   прокол   можно
использовать для коммуникации. Скажем, один из вас... - "Ольга"  подождал,
пока каждый осознает, что речь идет именно о нем, - ...ушел. Ушел ТУДА.  И
не вернулся. И не вернется.
     На детских лицах отразилось искреннее раскаяние. Никогда в жизни  они
не будут больше состыковывать списанный "Тайгер" с серийной "Тэтой" и  тем
более подводить к установке энергию. Однако "Ольга" продолжал, и  довольно
безжалостно:
     - Или противоположный вариант: кто-то  с  той  стороны,  причем  даже
неизвестно откуда, проникает сюда...
     Он строго оглядел ребят и вдруг встретился глазами с Мосиным...



                                    10

     ...Еще ни разу в жизни Сергей не делал такого стремительного  спурта,
и все же ему казалось, что он никогда не добежит до  сирени,  что  "Ольга"
легко, в два прыжка, догонит его и ухватит за шиворот. Но за ним никто  не
погнался, только что-то предостерегающе крикнули вслед.
     Мосин телом пробил сирень и вылетел во двор  учреждения.  Сначала  он
бежал по кратчайшему пути к дверям служебного входа, потом в нем  сработал
какой-то инстинкт, и Сергей резко  изменил  направление  -  видимо,  хотел
запутать следы. Остановиться он сумел, только свернув  за  угол.  Загнанно
дыша, вернулся, выглянул  во  двор.  Сирень  уже  не  шевелилась,  но  ему
мерещилось, что вот раздвинут ее сейчас огромные лапы и из листвы выглянет
суровое лицо "Ольги".
     Потом он сообразил, что ни Рогволод, ни "Ольга" в дыру не полезут,  а
детям тем более не разрешат.  Прокол-то,  оказывается,  опаснейшая  штука.
"...и не вернется", - ужаснувшись, вспомнил Мосин слова "Ольги".
     И вдруг ему стало нестерпимо стыдно. С  кем  связался?  С  кем  обмен
затеял? С малышами! Мосин был убит, опозорен в собственных глазах.
     Сирень  не  шевелилась,  и  Сергей,  страшно  переживая,  поплелся  в
лабораторию.
     Там он достал из кармана "условный допуск". Что же это они ему  такое
подсунули? Ладно  еще,  если  какую-нибудь  пробку  от  бутылки...  Сергей
скрипнул зубами и с силой швырнул шарик в угол.
     Хорош, нечего сказать! И кино помог снять, и оптикой разжился! А ведь
не так уж трудно было убедить Дениса, что гусары без фотокамеры из дому не
выходили...
     Мосин извлек из "дипломата" сиреневый кругляшек, к которому  когда-то
отнесся столь пренебрежительно. Вот тебе и вся оптика. Черт его знает, что
за штуковина.
     Посмотрел через кругляшек на свет. На стекло от очков не похоже, да и
что толку от одного стекла. Ага, тут еще какие-то металлические бугорки на
ребре. Сергей ухватил ногтями один из них и осторожно сдвинул. То  ли  ему
показалось, то ли кругляшек в самом деле изменил цвет.
     Мосин подсел к увеличителю и, держа стекляшку на фоне чистого  листа,
принялся гонять бугорки по всем направлениям. Наконец отложил кругляшек  и
выпрямился.
     - Спасибо, - сказал он. - Не ожидал.
     Ему в руки попал изумительный по простоте и  качеству  корректирующий
светофильтр для цветной печати.
     Мосин выдвинул из корпуса увеличителя металлический ящичек, вложил  в
него кругляшек. Маловат, болтается... Убрал верхнее  освещение  и  включил
увеличитель. На белом листе зажегся  интенсивно  малиновый  прямоугольник.
Мосин ввел в луч растопыренную пятерню, пошевелил  пальцами.  Вне  всякого
сомнения, - фильтр. Вытащил, передвинул бугорки. Теперь прямоугольник стал
бледно-лиловым. Мосин полюбовался кистью руки в новом освещении и выключил
увеличитель. И настроение упало. Хорошо, займется  он  "цветом".  Добьется
популярности. Посыплются на него заказы. Так ли уж это важно?
     А вот интересно, отключили они установку или прокол еще существует? А
что, если пойти посмотреть? Осторожно, а?
     "Сиди! - вздрогнув, приказал он себе. - Даже думать не смей! А  вдруг
они там ждут, когда преступник вернется на место преступления? Цап -  и  в
дыру!"
     Сергей достал жевательную резинку, машинально распечатал и отправил в
рот. Вкус у нее оказался довольно неприятным.
     Мосин  расхаживал  из  угла  в  угол  в  жидком   полусвете   красных
лабораторных  фонарей.  Да,  наверное,  не  в  оптике  счастье.   Нахватал
какого-то барахла, каких-то безделушек... Правда,  "Асахи"  оплачен  почти
полностью, но ведь он бы  и  так  его  оплатил,  без  всяких  межвременных
проколов. Даже и не поговорил ни с кем как следует... А с кем говорить?  К
взрослым даже подходить страшно, а на отроков Мосин в обиде - они ему  два
дня голову морочили.
     В  таком  случае   из-за   чего   он   расстраивается?   Откуда   эта
подавленность? Сергей в задумчивости провел ладонью по лицу и  тихо  взвыл
от ужаса: лица коснулось что-то мягкое и пушистое.
     Бросился к выключателю. Лампы дневного света  на  этот  раз  верещали
особенно долго, словно нарочно изводя Сергея. Вспыхнули, наконец. И  Мосин
отказался узнать кисть правой руки. Она теперь напоминала лапу игрушечного
тигренка: вся, включая  ладонь,  обросла  густой  и  мягкой  яростно-рыжей
шерстью. Имелись также две серовато-фиолетовые подпалины.
     - Нет! - глухо сказал Мосин. - Я же... Она же...
     Он хотел сказать, что это бред, что  десять  минут  назад  рука  была
чистой. Именно десять минут назад он рассматривал ее в  луче  увеличителя,
когда любовался тонами светофильтра. Тут до него  дошло,  что  как  раз  в
светофильтре-то все и дело, в том дьявольском кругляшке, который он принял
за светофильтр.
     Сергей остолбенело смотрел на свою мохнатую лапу, потом ухватил  клок
шерсти и несильно потянул,  надеясь,  что  он  легко  отделится  от  кожи.
Получилось больно.
     Но ведь не бывает же, не бывает такого невезения!
     "Не бывает? - с неожиданной едкостью спросил он себя.  -  Очень  даже
бывает!  Как,  например,  удалось  Денису  отрастить  на   своей   розовой
физиономии гусарские усы? И каким же надо быть дураком, чтобы до  сих  пор
ничего не понять!.."
     Кстати, где резинка? Он ее  жевал,  а  потом...  Проглотил,  что  ли?
Совсем весело...
     Да бог с ней, с резинкой! Ну, проглотил и проглотил - переварится.  С
шерстью-то что делать?!
     И Мосиным овладело бешенство. "Растопчу! - решил он. -  Вдребезги!  В
мелкую крошку!.."
     Он  двинулся  к  увеличителю,  и,  если  бы  не  телефонный   звонок,
хитроумному изобретению потомков пришел бы конец.
     - Поднимись, - сказал начальник. - Есть разговор.
     Более удачного времени он, конечно, выбрать не мог.  Мосин  попытался
натянуть  на  правую  руку  резиновую  перчатку,  но  это   было   слишком
мучительно. Может, просто держать руку в кармане? Нет, неприлично.  Сергей
открыл аптечку и принялся плотно бинтовать кисть.



                                    11

     "Зачем вызывает? - тревожно думал он, поднимаясь по  лестнице.  -  Не
дай бог что-нибудь всплыло..."
     Нелепая, но грозная картина возникла в его горячечном  воображении  -
открывает он дверь, а у начальника сидит огромный "Ольга" и  рассказывает:
так, мол, и так, ваш сотрудник обманом проник на  нашу  детскую  площадку,
выманивал у ребятишек ценности, дурно на них влиял...
     Вадим Петрович был один.
     - Что это у тебя с рукой? - спросил он.
     - Обжег химикатами.
     - У врача был?
     - Что я, псих, что ли? - вырвалось у Сергея. - Я  содой  присыпал,  -
поспешил добавить он.
     Начальник подумал и счел тему исчерпанной.
     А в организме  Мосина  тем  временем  явно  шел  какой-то  непонятный
процесс. В горле побулькивало, потом стали надуваться щеки.
     - В общем, добивай, что  там  у  тебя  осталось,  и  настраивайся  на
командиров...
     Начальник оборвал фразу и уставился на  Мосина.  Тот  не  выдержал  и
разомкнул губы. Тотчас изо рта его выдулся  красивый  радужный  пузырь,  в
считанные секунды достиг размеров  футбольного  мяча,  и  Мосин  испуганно
захлопнул рот. Пузырь отделился от губ и поплыл. В кабинете стало тихо.
     Над столом пузырь приостановился, как бы поприветствовав  начальство,
и направился к форточке.
     Вадим Петрович откинулся на спинку стула и перевел очумелые глаза  на
Мосина.
     - Ты что, мыло съел?
     Сергей замотал надувающимися щеками.
     - Резинку... жевательную...
     Слова  прозвучали  не  совсем  разборчиво,  так  как  в  этот  момент
выдувался уже второй пузырь, краше первого, но начальник расслышал.
     - С рук, небось, покупал? - сочувственно осведомился он, и  вдруг  до
него дошел весь комизм ситуации. Начальник всхлипнул, повалился грудью  на
стол и захохотал. Остановиться он уже не мог.
     Мосин выскочил из кабинета и помчался по коридорам и  лестницам,  при
каждом выдохе производя на свет большой и красивый пузырь.
     В лаборатории он бросился к крану и залпом выпил стакан  воды,  чего,
как выяснилось, делать не следовало н