опустило. Сознания он не терял, но опрокинувшаяся  комната  еще  несколько
секунд стремительно убегала куда-то вправо.


     Он лежал на полу, а  над  ним  стояла  на  коленях  Ираида,  струящая
горючие слезы из-под разнозеленых век.
     - Мне?.. - всхлипывала она, прижимая к груди  растрепанный  букет.  -
Это ты - мне?.. Степушка!..
     Степушка тяжело поднялся с пола и, подойдя к дивану, сел. Взгляд его,
устремленный в противоположную стену, был неподвижен и нехорош.
     - Степушка! - Голос Ираиды прервался.
     - Букет нес... - глухо, с паузами заговорил Степан. - А ты меня -  об
пол?..
     Ираида заломила руки.
     - Степушка!
     Вскочив, она подбежала к нему и робко  погладила  по  голове.  Словно
гранитный валун погладила. Степан, затвердев от обиды, смотрел в стену.
     - Ой, дура я, дура! - заголосила тогда Ираида. - Да что  ж  я,  дура,
наделала!
     "Не прощу! - исполненный мужской гордости, мрачно подумал Степан. - А
если и прощу, то не сразу..."


     Через каких-нибудь полчаса  супруги  сидели  рядышком  на  диване,  и
Степан - вполне  уже  ручной  -  позволял  и  гладить  себя,  и  обнимать.
Приведенный в порядок букет стоял посреди стола в хрустальном кувшинчике.
     - Ты не думай, - проникновенно говорил Степан. - Я  не  потому  цветы
купил, что телетехнеза твоего  испугался.  Просто,  дай,  думаю,  куплю...
Давно ведь не покупал...
     - Правда? - счастливо переспрашивала Ираида, заглядывая ему в  глаза.
- Золотце ты мое...
     - Я, если хочешь знать, плевать хотел на твой телетехнез, -  развивал
свою мысль Степан. - Подумаешь, страсть!..
     - Да-а? - лукаво мурлыкала Ираида, ласкаясь к мужу. - А кто это у нас
недавно на коврике растянулся, а?
     - Ну, это я от неожиданности,  -  незлобиво  возразил  Степан.  -  Не
ожидал просто... А так меня никаким телетехнезом не сшибешь.  Подошел  бы,
дал бы в ухо - и весь телетехнез!
     Ираида вдруг отстранилась и встала.
     "Ой! - спохватился Степан. - А что это я  такое  говорю?"  Поздно  он
спохватился.


     Ираида сидела перед зеркалом и, раздувая ноздри, яростно  докрашивала
левое веко. За спиной ее, прижав ладони к груди, стоял Степан.
     - Ирочка... - говорил он. - Я ж для примера... К слову пришлось...  А
хочешь - в кино сегодня пойдем...  Сила-то  действия,  сама  знаешь,  чему
равна... Я к тебе по-хорошему - ты ко мне по-хорошему...
     -  Мое  свободное  время  принадлежит   науке!   -   отчеканила   она
по-книжному.
     - Лысой! - мгновенно рассвирепев, добавил Степан. -  Кто  ему  синяки
набил? Для него, что ли, мажешься?
     Ираида метнула на него гневный взгляд из зеркала.
     - Глаза б мои тебя не видели! - процедила она.  -  Вот  попробуй  еще
только - прилезь с букетиком!..
     - И что будет? - спросил Степан. - В Каракумы запульнешь?
     - А хоть бы и в Каракумы!
     Степан замолчал, огляделся.
     - Через стенку, что ли? - недоверчиво сказал он.
     - А хоть бы и через стенку!
     - Ну и под суд пойдешь.
     - Не пойду!
     - Это почему же?
     - А потому, - Ираида  обернулась,  лихорадочно  подыскивая  ответ.  -
Потому что ты сам туда сбежал! От семьи! Вот!
     Степан даже отступил на шаг.
     - Ах ты... - угрожающе начал он.
     - Кто? - Ираида прищурилась.
     - Коза! - рявкнул Степан и почувствовал, что подошвы  его  отрываются
от пола. Далее память сохранила ощущение страшного и в то же время мягкого
удара, нанесенного как бы сразу отовсюду и сильнее всего - по пяткам.


     Что-то жгло щеку. Степан открыл глаза. Он лежал на  боку,  под  щекой
был песок, а прямо перед  глазами  подрагивали  два  невиданных  растения,
напоминающих желто-зеленую колючую проволоку.
     Он уперся ладонями в раскаленный бархан и, взвыв, вскочил на ноги.
     - Коза!!! - потрясая кулаками, закричал он в темный от зноя зенит.  -
Коза и есть! Коза была - козой останешься!..
     Минуты через две он выдохся и принялся озираться. Слева в голубоватом
мареве смутно просматривались какие-то  горы.  Справа  не  просматривалось
ничего. Песок.
     Да, пожалуй, это были Каракумы.


     Грузовик  затормозил,  когда  Степану  оставалось  до   шоссе   шагов
двадцать. Хлопнула дверца, и на обочину выбежал смуглый шофер в тюбетейке.
     - Геолог, да? - крикнул он приближающемуся Степану. - Заблудился, да?
     Степан брел, цепляясь штанами за кусты верблюжьей колючки.
     - Друг... - со слезой проговорил он, выбираясь на дорогу. -  Спасибо,
друг...
     Шофера это тронуло до глубины души.
     - Садись, да? - сказал он, указывая на кабину.


     Познакомились. Шоферу не терпелось узнать, как здесь оказался Степан.
Тот уклончиво отвечал, что поссорился с  женой.  Километров  десять  шофер
сокрушенно качал головой и  цокал  языком.  А  потом  принялся  наставлять
Степана на путь истинный.
     - Муж жена люби-ить должен, - внушал он, поднимая сухой  коричневатый
палец. - Жена муж уважа-ать должен!.. Муж от жены бегать не до-олжен!..
     И так до самого Бахардена.


     Ах, Ираида Петровна, Ираида Петровна!.. Ведь это  ж  додуматься  было
надо - применить телекинез в семейной перепалке! Ну чисто дитя  малое!  Вы
бы еще лазерное оружие применили!..
     И потом - учили ведь в школе, должны помнить, да вот и лысый  говорил
вам неоднократно: сила действия равна силе  противодействия.  Неужели  так
трудно было сообразить, что, запульнув вашего супруга на черт знает  какое
расстояние к югу, сами вы неминуемо отлетите на точно такое же  расстояние
к северу! А как же  иначе,  Ираида  Петровна,  -  массы-то  у  вас  с  ним
приблизительно одинаковые!..


     Несмотря на позднюю весну, в  тундре  было  довольно  холодно.  Нарты
ехали то по ягелю, то по снегу.
     Первые десять километров каюр гнал оленей молча. Потом вынул изо  рта
трубку и повернул к заплаканной Ираиде мудрое морщинистое лицо.
     - Однако муж и жена - семья называется, - сообщил  он  с  упреком.  -
Зачем глаза покрасила? Зачем от мужа  в  тундру  бегала?  Жена  из  яранги
бегать будет - яранга совсем худой будет...
     И так до самого Анадыря.





                               Любовь ЛУКИНА
                               Евгений ЛУКИН

                                 СПАСАТЕЛЬ




     Виновных, понятное дело, нашли и строго наказали. Однако в тот  ясный
весенний денек, когда подъем грунтовых вод вызвал оползень берега и только
что  сданная  под  ключ  девятиэтажка  начала  с  грохотом  расседаться  и
разваливаться на отдельные бетонные секции,  мысль  о  том,  что  виновные
будут  со  временем  найдены  и  строго  наказаны,  как-то,  знаете,  мало
радовала.
     В повисшей  на  арматурных  ниточках  однокомнатке  находились  двое:
сотрудница многотиражной газеты "За наш труд" Катюша Горина, вцепившаяся в
косяки дверной коробки,  и  распушившийся  взрывообразно  кот  Зулус,  чьи
аристократические когти немилосердно впивались  в  Катюшино  плечо.  Место
действия было наклонено под углом градусов этак в  шестьдесят  и  все  еще
подрагивало по инерции.
     - Ой, мама... - осмелилась наконец простонать Катюша.
     И ради этого она выстояла десять лет в очереди на жилье?.. Где-то  за
спиной в бетонной толще что-то оборвалось, ухнуло, и  секция  затрепетала.
Зулус зашипел, как пробитая шина, и вонзил когти до отказа.
     - Зулус!.. - взвыла Катюша.
     Потом в глазах  просветлело,  и  она  отважилась  заглянуть  вниз,  в
комнату. В то, что несколько минут назад было комнатой. Стена стала полом,
окно - люком. Все пространство  до  подоконника  скрылось  под  обломками,
осколками, книгами. Телевизор исчез. Видимо, выпал в окно.
     - Ой, мама... - еще раз стонуще выдохнула Катюша.  Легла  животом  на
косяк и ногами вниз начала сползать по  стенке.  Лицом  она,  естественно,
вынуждена была повернуться к дверному проему. В  проеме  вместо  привычной
прихожей открылись развороченные до шахты лифта бетонные недра  здания.  И
все это слегка покачивалось, ходило туда-сюда. Зрелище настолько страшное,
что Катюша, разжав пальцы, расслабленно осела в груду обломков. Скрипнула,
идя на разрыв, арматура, и Катюша замерла.
     - Вот оборвемся к лешему... - плачуще пожаловалась она коту.
     Не оборвались.
     Кривясь от боли, сняла с плеча дрожащего Зулуса. Далеко-далеко  внизу
раздался вопль пожарной  машины.  С  котом  в  руках  Катюша  подползла  к
отверстому окну-люку. Выглянула - и отпрянула. Восьмой этаж.
     - Эй!.. - слабо, безо всякой надежды позвала она. - Эй, сюда!..
     Висящая над бездной бетонная секция  вздрогнула,  потом  еще  раз,  и
Катюша почувствовала, что бледнеет. Расстегнула две  пуговки  и  принялась
пихать за пазуху Зулуса, когтившего с перепугу все,  что  подвернется  под
лапу. "Надо выбираться, - выплясывало в голове. - Надо  отсюда  как-нибудь
подобру-поздорову..."
     А как выбираться-то? Под окном - восемь этажей, а  дверь...  Кричать.
Кричать, пока не услышат.
     - Лю-уди-и!..
     Секция вздрогнула чуть сильнее, и снаружи на край  рамы  цепко  упала
крепкая исцарапанная пятерня. Грязная. Мужская.
     Оцепенев, Катюша смотрела, как из заоконной бездны появляется  вторая
- голая по локоть - рука. Вот она ухватилась за подоконник, став ребристой
от напряжения, и над краем рамы рывком поднялось  сердитое  мужское  лицо.
Опомнившись, Катюша кинулась на помощь, но незнакомец, как бы  не  заметив
протянутых к нему рук, перелез через ребро подоконника сам.
     Грязный, местами разорванный комбинезон. Ноги  -  босые,  мозолистые,
лицо - землистого цвета, в ухабах и  рытвинах.  Пожарник?  Нет,  скорее  -
жилец...
     Наскоро   отдышавшись,   мужчина   поднялся   на   ноги   и   оглядел
полуопрокинутое шаткое помещение. Катюшу он  по-прежнему  вроде  бы  и  не
замечал. Его интересовало что-то другое. Он осмотрел углы, потом, привстав
на цыпочки, заглянул в дверной проем - и все это на самом краешка окна,  с
бездной под ногами.
     Озадаченно нахмурился и с видимой неохотой повернулся к хозяйке.
     - Где кот?
     - Что? - испуганно переспросила Катюша.
     - Кот, говорю, где?
     Катюша стояла  с  полуоткрытым  ртом.  Видя,  что  толку  от  нее  не
добьешься, мужчина достал из кармана  металлический  стержень  и  принялся
водить им из стороны в сторону, как водят в темноте карманным фонариком. В
конце концов торец стержня уставился прямо в  живот  Катюше,  и  землистое
лицо  незнакомца  выразило  досаду.   Зулус   за   пазухой   забарахтался,
немилосердно щекоча усами, потом выпростал морду  наружу  и  вдруг  звучно
мурлыкнул.
     - Отдайте кота, - сказал незнакомец, пряча стержень.
     - Вы... Кто вы такой?
     - Ну, спасатель, - недовольно отозвался мужчина.
     - Спасатель! Господи... - Разом обессилев, Катюша привалилась  спиной
и затылком к наклонной шаткой стене. По щекам текли слезы.
     Мужчина ждал.
     - Ну что мне его, силой у вас отнимать?
     Катюша взяла себя в руки.
     - Нет-нет, - торопливо сказала она. - Только с ним... Зулуса я  здесь
не оставлю... Только с ним...
     Мужчина злобно уставился на нее, потом спросил:
     - А с чего вы взяли, что я собираюсь спасать именно вас?
     - А... а кого? - Катюша растерялась.
     - Вот его... - И незнакомец кивнул  на  выглядывающего  из-за  пазухи
Зулуса.
     Шутка была, мягко говоря, безобразной. Здесь, на  арматурном  волоске
от гибели, в подрагивающей бетонной ловушке... Однако это был спасатель, а
спасателю прощается многое. Катюша нашла в себе силы  поддержать  марку  и
хотела уже улыбнуться  в  ответ,  но  взглянула  в  лицо  незнакомцу  -  и
обомлела.
     Это было страшное лицо. Лицо слесаря, недовольного зарплатой, который
смотрит мимо вас и цедит, отклячив нижнюю  губу,  что  для  ремонта  крана
нужна прокладка, а прокладки у него нет, и на складе  нет,  вот  достанете
прокладку - тогда...
     Незнакомец  не   шутил.   От   страха   Катюша   почувствовала   себя
легкой-легкой. Такой легкой, что выпрыгни она сейчас в окно - полетела бы,
как газовый шарфик...
     - Я буду жаловаться... - пролепетала она.
     - Кому?
     - Начальству вашему...
     - Сомневаюсь, - морщась и массируя кисть руки, сказал  незнакомец.  -
Во-первых, начальство мое находится в одиннадцати световых годах отсюда, а
во-вторых, когда  вы  собираетесь  жаловаться?  Через  сорок  минут  будет
повторный оползень, и секция оборвется... Отдайте кота.
     Внизу заполошно вопили пожарные машины. Штуки три...
     "Сейчас сойду с ума", - обреченно подумала Катюша.
     - Я вижу, вы не понимаете, - сквозь зубы проговорил  мужчина.  -  Моя
задача  -  спасение  редких  видов.  А  ваш  кот  -  носитель  уникального
генетического кода. Таких котов...
     - Ах, так вы еще и пришелец? - нервно смеясь, перебила Катюша.  -  Из
космоса, да?
     Незнакомец хотел ответить,  но  тут  над  головой  что-то  со  звоном
лопнуло, секцию бросило вбок, и все  трое  (считая  Зулуса)  повалились  в
обломки.
     - Отдайте кота, - повторил мужчина,  с  омерзением  скидывая  с  себя
полированную доску.
     - А я?
     - Что "я"?
     - Но ведь я же  человек!  -  шепотом,  как  в  лавиноопасном  ущелье,
вскричала она, еле удерживая бьющегося за пазухой Зулуса.
     - Ну и что?
     Цинизм вопроса потряс Катюшу  до  такой  степени,  что  на  несколько
секунд она просто онемела. Потом в голове спасением возник заголовок ее же
собственной передовой статьи.
     - Но ведь... - запинаясь, произнесла Катюша.  -  Главная  ценность  -
люди...
     Незнакомца передернуло.
     - Ничего себе ценность! - буркнул он, поднимаясь. - Вас уже  за  пять
миллиардов, и что с вами делать - никто не знает... И потом -  перестаньте
врать! Что за ценность такая, если ее ежедневно травят дымом из мартена  и
селят в доме, готовом развалиться! Ценность...
     - А разум? - ахнула Катюша.
     - Что "разум"?
     - Но ведь мы же разумны!
     - Знаете, - устало сказал мужчина, - на вашей  планете  насчитывается
четыре разумных вида, причем два из них рассматривают людей как  стихийное
бедствие и о разуме вашем даже и не подозревают...
     Кажется, он и впрямь был пришельцем из космоса...  Внизу  всхрапывали
моторы, клацал металл и страшный надсаженный голос орал команды.
     - Как вы можете так говорить? - еле вымолвила Катюша,  чувствуя,  что
глаза ее наполняются слезами. - Вы же сами - человек! Мужчина!
     - Э, нет! - решительно сказал  незнакомец.  -  Вот  это  вы  бросьте.
Никакой я вам не мужчина. Я  вообще  не  гуманоид,  понятно?  То,  что  вы
видите, - это оболочка. Рабочий комбинезон. Технику нам,  сами  понимаете,
из соображений секретности применять не разрешают, так что приходится  вот
так, вручную...
     Он сморщился и снова принялся массировать кисть руки. В  этот  момент
здание как бы вздохнуло,  на  стену,  ставшую  потолком,  просыпался  град
бетонной крошки, в прямоугольном люке, как тесто в квашне, вспучился  клуб
белесой строительной пыли. Высунувшийся из-за пазухи Зулус в  ужасе  жевал
ноздрями воздух, насыщенный запахами катастрофы.
     Катюша поднялась на колени и тут же, обессилев, села на пятки.
     - Послушайте... - умоляюще проговорила она. -  Пожалуйста...  Ну  что
вам стоит!.. Спасите нас обоих, а?..
     Такое впечатление, что спасатель растерялся. На  землистом  лице  его
обозначилось выражение сильнейшей тоски.
     - Да я бы не  против...  -  понизив  голос,  признался  он  и  быстро
оглянулся на окно и дверь. - Тем более вы  мне  нравитесь...  Ведете  себя
неординарно, не визжите... Но поймите  и  меня  тоже!  -  в  свою  очередь
взмолился он. - Вас вообще запрещено  спасать!  Как  экологически  вредный
вид... Я из-за вас работы могу лишиться!
     Несколько секунд Катюша сидела, тупо глядя вниз, на осколок керамики.
     - Не отдам, - вяло произнесла она и застегнула пуговку.
     - Ну не будьте же эгоисткой! - занервничал спасатель.  -  До  оползня
осталось тридцать минут.
     - Вот  и  хорошо...  -  всхлипнув,  проговорила  она.  -   Втроем   и
грохнемся...
     - Зря вы, - сказал незнакомец. - Имейте в виду: мне ведь не  впервой.
Больно, конечно, но не смертельно... Оболочка  регенерируется,  в  крайнем
случае выдадут новую... Кота жалко.
     - Пришелец... - горько скривив рот, выговорила Катюша. - Сволочь  ты,
а не пришелец!
     - Ну знаете! - взбеленясь, сказал спасатель. - Разговаривать еще  тут
с вами!..
     Он растянул по-лягушачьи рот и очень похоже мяукнул.  В  тот  же  миг
Зулус за пазухой обезумел - рванулся так, что пуговка  расстегнулась  сама
собой. Катюша попыталась его удержать, но кот с воплем пустил в ход когти.
Вскрикнув, она отняла руки, и Зулус во  мгновение  ока  нырнул  за  пазуху
незнакомцу.
     Не  веря,  Катюша  смотрела,  как  на  ее  располосованных  запястьях
медленно выступает кровь.
     - Послушайте... - искательно сказал  незнакомец.  -  Вы  все-таки  не
отчаивайтесь. Попробуйте выбраться через дверь. Там из стены торчит балка,
и если вы до нее допрыгнете...
     Катюша  схватила  полированную  доску  и  вскочила,   пошатнув   свой
разгромленный и полуопрокинутый мирок.
     - А ну пошел отсюда, гад! - плача, закричала она.
     Но то ли секция сыграла от ее взмаха, то ли у спасателя была воистину
нечеловеческая  реакция,  но  только  Катюша   промахнулась   и,   потеряв
равновесие, снова села в обломки.
     - Ну, как знаете... - С этими словами незнакомец  исчез  в  отверстом
люке окна. Катюша выронила доску и уткнулась лицом в груду  мусора.  Плечи
ее вздрагивали.
     - Предатель...  Предатель...  -  всхлипывала  Катюша.   -   Предатель
подлый... Из пипетки молоком кормила...
     Теперь ей хотелось одного:  чтобы  секция  оборвалась,  и  как  можно
быстрее. Чтобы оборвался в тартарары весь этот проклятый  мир,  где  людей
травят дымом из мартена и селят в домах, готовых развалиться, где даже для
инопланетного спасателя жизнь породистого кота дороже человеческой!
     Однако тридцать минут - это  очень  и  очень  много.  Всхлипы  Катюши
Гориной становились все тише и тише, наконец она подняла зареванное лицо и
вытерла слезы. Может, в самом доле попробовать выбраться через дверь?..
     Но тут секция энергично вздрогнула несколько раз подряд,  и  на  край
рамы цепко упала знакомая  исцарапанная  пятерня.  Все  произошло,  как  в
прошлый раз, только землистое лицо, рывком поднявшееся над торчащим ребром
подоконника, было уже не сердитым, а просто свирепым. С таким лицом  лезут
убивать.
     - Давайте цепляйтесь за плечи! - едва отдышавшись, приказал он.
     - Что? Совесть проснулась? - мстительно спросила Катюша.
     Спасатель помолчал и вдруг усмехнулся.
     - Скажите спасибо вашему коту, - проворчал он. - Узнал, что я за вами
не вернусь, и пригрозил начать голодовку...
     - Как пригрозил?
     -  По-кошачьи!  -  огрызнулся  спасатель.  -  Ну,  не  тяните  время,
цепляйтесь! До оползня всего пятнадцать минут...





                               Любовь ЛУКИНА
                               Евгений ЛУКИН

                              СПРОСИ У ЦЕЗАРЯ
                       (Из цикла "Петлистые времена")




     Господа судьи! Господа присяжные заседатели!
     Представленное здесь уголовное дело далеко не  так  просто,  как  это
может показаться на первый взгляд.
     Я утверждаю, что преступления не было вовсе. Был лишь не  приведенный
в исполнение умысел. Ибо если  преступление  все-таки  было,  то  где  его
плоды? Где причиненный ущерб? Где жертва, наконец?
     Да, мой подзащитный  отправился  в  неолит  и  преподал  кроманьонцам
основы квантовой механики! И что же? Как  показала  экспертиза,  державный
ход истории не изменился. Да, господа, не изменился! События  наступали  в
прежней последовательности  и  в  назначенное  время.  Был  Вавилон,  была
Спарта, был Древний Рим!  И  Юлий  Цезарь  с  восхитительной  точностью  -
секунда в секунду - был зарезан в сенате заговорщикам