и в тот день, ни ночью Ихти не вернулся. Линия Жизни передавала какой-то
диксиленд, мы с Майком устроили на лужайке детский смех, а  бдительная  Джин
повелела тем временем подать ей ужин прямо  в  Вагон.  Потом  она  попросила
принести туда же раскладушку. Любимый свой "Дип  Уотер  Блюз"  я  врубил  по
наружным динамикам, чтобы послушали все, кто на палубе, и начал ждать, когда
же Джин позвонит и начнет ругаться. И не дождался - уснула уже, наверное.
   Я соблазнил Майка сыграть в шахматы, чем мы  и  занимались  до  рассвета.
Разговор тем самым ограничился несколькими "шахами", одним "матом"  и  одним
"чтоб тебя!". Майк не умеет проигрывать, так что дальнейшая беседа  тоже  не
состоялась, и меня это вполне устраивало. Я позавтракал бифштексом с жареной
картошкой и завалился спать.
   Десять часов спустя кто-то начал меня толкать; я  приподнялся  на  локте,
однако от открывания глаз воздержался.
   - В чем дело?
   - Извините, что разбудил вас, - сказал один из  молодых  матросов,  -  но
мисс Лухарич хочет, чтобы вы отсоединили дергунчика, чтобы можно было  плыть
дальше.
   Я продрал один глаз, все еще решая, удивляться или нет.
   - Подтяните его к борту. Там его кто хочешь отцепит.
   - Он уже у борта, сэр. Но она сказала, что это - ваша работа и лучше  все
делать по правилам.
   - Очень заботливо с ее стороны. Уверен, мой профсоюз оценит ее память.
   - Э-э.., а еще она  просила  передать  вам,  чтобы  вы  переодели  трусы,
причесались и побрились. Мистер Андерсон собирается снимать.
   - Ладно. Идите передайте ей, что я уже иду, - и спросите, не найдется  ли
у нее лака для ногтей.
   Подробности опущу. Все заняло три минуты, я верно сыграл свою роль,  даже
извинился, поскользнувшись и уткнувшись в белый тропический костюм Андерсона
мокрым дергунчиком. Он улыбнулся и отряхнулся;  она  улыбнулась,  хотя  даже
Лухарич комплектаколор не мог полностью скрыть темные круги под ее  глазами;
я тоже  улыбнулся  и  помахал  рукой  всем  нашим  болельщикам,  глядящим  в
телевизор. "Мисс Вселенная, вы тоже можете  стать  похожей  на  охотницу  за
чудовищами. Пользуйтесь кремом для лица производства "Лухарич  энтерпрайзис"
- всего-то и делов".
   Я спустился вниз и сделал себе бутерброд с тунцом и майонезом.

***

   Два похожих на айсберги дня - тусклые, белесые,  полурастаявшие,  зябкие,
по большей части незаметные и определенно угрожающие  состоянию  рассудка  -
проплыли мимо, и я был рад о них забыть.  Чего-то  ради  вернулось  ощущение
вины за прошлые поступки, начали  сниться  неприятные,  тревожные  сны.  Для
поддержания бодрости я связался с Линией Жизни и проверил  состояние  своего
счета.
   - Собрался по магазинам? - спросил соединивший меня Майк.
   - Домой собрался, - ответил я.
   - Чего?
   - Майк, после этого раза я завязываю. Черт с ним, с Ихти! Черт с ними,  с
Венерой и "Лухарич энтерпрайзис"! И черт с тобой!
   Вздернутые брови.
   - Чего это ты вдруг?
   - Я ждал такого случая больше  года,  а  вот  теперь,  оказавшись  здесь,
понял, что дерьмо все это собачье.
   - Ты знал, на что идешь, подписывая контракт. Что бы ты ни делал, работая
на продавцов крема для лица, ты продаешь крем для лица.
   -  Да  нет,  не  в  этом  дело.  Конечно  же,  коммерческий  аспект  меня
раздражает, но Стадион всегда использовался для рекламы,  с  самого  первого
своего плавания.
   - А чего же тогда?
   - Пять или шесть причин. Главное - мне теперь все равно.  Когда-то  самым
важным для меня было поймать эту тварюгу, а теперь - нет.  Сперва  это  было
так, мелкая блажь, но затем я вылетел на этой блажи в трубу и взалкал крови.
Ну а теперь я понимаю, что эта кровь близко. И - ты будешь  смеяться  -  мне
жалко Ихти.
   - И теперь он тебе не нужен?
   - Я возьму его, если он достанется нам  тихо  и  спокойно,  но  рисковать
своей задницей, заставляя его залезть в хопкинсовский  холодильник,  мне  не
хочется.
   -  Я  склонен  думать,  что  это  -  одна  из   оставшихся   четырех-пяти
вышеупомянутых причин.
   - Как то?
   Он внимательно изучал потолок.
   - Ладно, - промычал я. - Только не думай, что я вот так возьму и все тебе
расскажу, чтобы ты мог порадоваться своей догадливости.
   - Последнее время видок у нее еще тот, - ухмыльнулся Майк. - И это  -  не
только из-за Ихти.
   - Ничего хорошего из этого не выйдет.  -  Для  убедительности  я  покачал
головой. - Мы оба взрывоопасны по натуре. Нельзя приделывать к ракете  сопла
с обеих сторон, на такой технике никуда не улетишь - они просто сплющат все,
что посередке.
   - Так было раньше. Это, конечно, не мое дело...
   - Еще раз это повторишь - останешься, без своих зубов.
   - Ой, как страшно. Да в любой день и в любом месте...
   - Продолжай! Скажи же!
   - Да в гробу она видала этого крокодила,  ей  просто  захотелось  вернуть
тебя, вот и все.
   - Пять лет - слишком долгий срок.
   - Под твоей носорожьей шкурой есть что-то такое, что  нравится  людям,  -
пробормотал он, - или я бы этого не  говорил.  Может,  ты  напоминаешь  нам,
людям, о какой-нибудь паршивой уродливой собачонке, которую мы жалели, когда
были детьми. Так или иначе, кое-кто хочет  забрать  тебя  домой  и  заняться
твоим воспитанием. Кроме того,  голь  перекатная  не  должна  быть  чересчур
переборчивой.
   - А ты знаешь, приятель, - хмыкнул я, - что я сделаю по прибытии в  Линию
Жизни?
   - Да уж представляю.
   - Ошибаешься. Я лечу на Марс, а  оттуда  -  домой.  И  первым,  заметьте,
классом. Венерианские законы о банкротстве не касаются марсианских трастовых
фондов, так что у меня есть еще заначка в таком месте, где ее не тронут моль
и плесень. Я собираюсь купить большой  старый  дом  на  Заливе.  Потребуется
работа - приезжай, будешь открывать мне бутылки.
   - Что, слаб в коленках? - поинтересовался Майк.
   - Есть немного, - признал я, - но ведь и ей так будет лучше.
   - Я про вас наслышан, - сказал Майк. - Значит, ты - разгильдяй и подонок,
а она - стерва. В наши дни это называют психологической совместимостью. Бога
ради, наживляльщик, хоть раз в жизни попробуй сохранить свой улов.
   Я отвернулся.
   - Понадобится та работа - заходи.
   Я тихо запер за собой дверь и ушел, а Майк так и сидел в ожидании,  когда
же она с треском захлопнется.
   День Зверя начинался вполне обыкновенно. Через  двое  суток  после  моего
трусливого побега от пустого места я снова  отправился  наживлять  трос.  На
экране - ничего, я просто подготавливал все для очередной попытки.
   Проходя мимо Вагона, я бросил "доброе  утро",  получил  изнутри  ответ  и
стартовал. За это время я успел наново, без всякого шума и тем более ярости,
обдумать сказанное Майком. Мнения своего я менять не стал, но решил, однако,
держаться с Джин в рамках вежливости.
   Вниз, вглубь, вдаль. На этот раз удочка заброшена поскромнее, примерно на
двести девяносто метров. Черные тросы змеились где-то слева, и я следовал за
их колебаниями из желто-зеленой воды в темные глубины.
   Глухая, мокрая ночь, я плыл сквозь нее, как сдуревшая,  с  ярким  хвостом
впереди, комета.
   Я поймал гладкий блестящий трос и начал приделывать  к  нему  наживку.  И
вдруг по мне, от ног к голове, прокатилась волна ледяной воды, шквал,  будто
кто-то открыл подо мной огромную дверь. Меня сносило  вниз,  но  не  так  же
быстро!
   Из всего этого следовало, что из глубин  поднимается  нечто,  вытесняющее
уйму воды. Я все еще не думал об Ихти. Так, странненькое течение, но не Ихти
же, в конце концов!
   Я закончил присоединять провода и как раз вытащил первую  затычку,  когда
подо мной вырос огромный, неровный черный остров...
   Я посветил фонариком вниз. И увидел открытую пасть.
   Я превратился в кролика.
   По всему моему телу, от макушки к ногам, прокатилась  волна  смертельного
страха. У меня сжался желудок и закружилась голова.
   Еще одно дело, только одно.  Осталось  сделать.  Наконец-то.  Я  выдернул
остальные заточки.
   К этому времени я уже мог сосчитать чешуйчатые  выступы,  окружающие  его
глаза.
   Дергунчик раздулся, засветился розовым.., задергался!
   Теперь мой фонарь. Нужно его выключить, чтобы перед Ихти осталась  только
наживка.
   Я мельком глянул назад и врубил движки.
   Он был так близко, что дергунчик отражался у него на зубах  и  в  глазах.
Четыре метра, не больше; уходя вверх, я задел его блестящие челюсти  струями
двигателей.  Я  не  знал,  остался  он  на  месте  или  пустился   вдогонку.
Ежесекундно ожидая быть съеденным, я начал терять сознание.
   Воздух в движках кончился, и я вяло зашевелил ластами.
   Слишком быстрый подъем -  я  почувствовал  надвигающуюся  судорогу.  Лишь
разок махнуть фонариком, кричал кролик. Только на секунду, чтобы узнать...
   Или все закончить, ответил я. Нет, кролик ты мой драгоценный, мы не будем
выбегать на охотника. Посидим в темноте.
   Ну вот, зеленая вода. Потом желто-зеленая, наконец поверхность.
   Я изо всех сил рванул к Стадиону. Мощная, словно от взрыва, волна бросила
меня вперед. Мир схлопнулся, где-то вдалеке раздался голос:
   - Он жив!
   Гигантская  тень  и  такая  же  гигантская  волна.  Леска  ожила.  Страна
Счастливой Рыбалки. Может, я что-то сделал не так?
   Где-то была сжата Ладонь. Что есть наживка?

***

   Пара миллионов лет. Я помню себя  одноклеточным  организмом,  болезненное
превращение в амфибию, затем в воздуходышащее. Откуда-то с вершины дерева  я
услышал голос:
   - Он приходит в себя.
   Мое развитие достигло стадии хомо сапиенса,  а  затем  я  продвинулся  на
следующую эволюционную ступень - хомо сапиенса с крутого бодуна.
   - Не пытайся вставать.
   - Поймали? - невнятно пробормотал я.
   - Он все еще сопротивляется, но уже на крючке. Мы уж было решили, что  он
прихватил тебя на закуску.
   - Я тоже так решил.
   - Подыши этим и замолчи.
   Воронка на лице. Хорошо. Поднимите кубки и пейте.
   - Он был очень глубоко. За пределом сонара. Мы засекли его, только  когда
он начал подниматься. А тогда было слишком поздно.
   Я начал зевать.
   - Сейчас мы отнесем тебя внутрь.
   Я сумел извлечь привязанный к лодыжке нож.
   - Только попробуй, останешься без пальца.
   - Тебе нужно отдохнуть.
   - Тогда принеси еще пару одеял. Я остаюсь. Я снова лег и закрыл глаза.

***

   Кто-то  тряс  меня.  Холод  и  полумрак.  Палуба  залита  желтым   светом
прожекторов. Я лежал на сооруженной рядом  с  центральным  куполом  койке  и
дрожал, несмотря на шерстяные одеяла.
   - Прошло уже одиннадцать часов. Сейчас ты ничего не увидишь.
   Во рту привкус крови.
   - Выпей это.
   Вода. Я хотел сказать  пару  ласковых  слов  на  этот  счет,  но  не  мог
пошевелить языком.
   - Только не надо спрашивать, как я себя чувствую, - прохрипел я. - Сейчас
полагается задать этот вопрос, но не надо. Ладно?
   - Ладно. Хочешь пойти вниз?
   - Нет, просто дай мне мою куртку.
   - Держи.
   - Что он делает?
   - Ничего. Он на большой глубине. Накачан наркотиками, но  всплывать  пока
не хочет.
   - Когда он в последний раз показывался?
   - Часа два назад.
   - Джин?
   - Сидит в Вагоне, никого к себе не пускает. Слушай, тебя зовет  Майк.  Он
прямо за тобой, в рубке.
   Я сел и развернулся. Майк смотрел на меня. Он махнул рукой, я помахал ему
в ответ.
   Я скинул ноги на палубу и пару раз  глубоко  вдохнул.  Болит  желудок.  Я
встал на ноги и кое-как доковылял до рубки.
   - Как насчет выпить?
   Я посмотрел на экран. Пусто. Ихти слишком глубоко.
   - За счет заведения?
   - Да, кофе.
   - Только не кофе.
   - Ты болен. К тому же здесь ничего, кроме кофе, пить не разрешается.
   - По определению, кофе - это коричневатая жидкость, согревающая  желудок.
У тебя есть такая в нижнем ящике.
   - Чашек нет. Придется из стакана.
   - Тяжелая жизнь. Он налил.
   - Хорошо получается. Тренировался для той работы?
   - Какой работы?
   - Ну, что я тебе предлагал. На экране что-то появилось!
   - Он поднимается, мэм, поднимается! - заорал Майк в микрофон.
   - Спасибо, Майк, у меня тоже есть сигнал.
   - Джин!
   - Заткнись! Она занята!
   - Это Карл?
   - Да, - отозвался я. - Потом поговорим. - И прервал связь.  Зачем  я  это
сделал?
   - Зачем ты это сделал? Не знаю.
   - Не знаю.
   Ну какой смысл с ним разговаривать? Все равно что с самим собой. Я  встал
и вышел наружу. Ничего нет.
   Что-то есть?
   Стадион закачался! Должно быть,  он  увидел  корабль  и  снова  пошел  на
погружение. Слева  закипела  вода.  Океан  с  ревом  заглатывал  бесконечную
макаронину троса.
   Я постоял немного, затем вернулся к Майку. Два часа.  Тошнота,  все  тело
ноет. Четыре. Теперь вроде получше.
   - Наркотик его пронимает.
   - Похоже.
   - Что насчет мисс Лухарич?
   - А что?
   - Она должна быть полумертвой.
   - Возможно.
   - И как ты с этим собираешься бороться?
   - Сама напросилась. Она знала, как это бывает.
   - Думаю, ты сумел бы его вытащить.
   - Я тоже так думаю.
   - И она тоже.
   - Вот пусть и попросит.
   Ихти сонно дрейфовал на глубине в шестьдесят  метров.  Я  еще  раз  вышел
прогуляться и совершенно случайно оказался рядом с Вагоном. Она не  смотрела
в мою сторону.
   - Карл, иди сюда!
   Пикассовые глазки, и больше ничего. И злодейский умысел усадить  меня  за
пульт Вагона.
   - Это приказ?
   - Да. Нет! Пожалуйста.
   Я бросился внутрь и осмотрел приборы. Он поднимался.
   - Тянуть или отпускать?
   Я включил лебедку. Ихти поднимался послушно, как котенок.
   - Теперь решай сама.
   На двадцати метрах он уперся.
   - Отпустить немного?
   - Нет!
   Она поднимала его - десять метров, восемь...
   На  четырех  Джин  выдвинула  совки,  и  они  подхватили  зверя.   Теперь
тянитолкай. Снаружи - торжествующие вопли, вспышки блицев.
   Команда увидела Ихти.
   Он  начал  сопротивляться.  Джин  держала  тросы  натянутыми,  тянитолкай
поднимался все дальше.
   Вверх.
   Еще два фута, и тянитолкай начал толкать.
   Крики, быстрый топот.
   Гигантский стебель, раскачивающийся на ветру, его шея.  Зелеными  холмами
поднимаются из воды плечи.
   - Карл, он очень большой! - закричала Джин.
   А он становился все больше и больше.., и беспокойнее.
   - Давай!
   Он посмотрел вниз.
   Он посмотрел вниз, словно бог наших самых древних предков.
   В моей голове мешались страх, стыд, издевательский смех.
   А в ее голове?
   - Давай же!
   Она смотрела вверх, на зарождающееся землетрясение.
   - Не могу!
   Сейчас, когда кролик умер, все будет так просто. Я протянул руку.
   И остановился.
   - Нажми сама.
   - Не могу. Давай ты. Вытащи его, Карл!
   - Нет. Если это сделаю я, ты потом всю жизнь будешь мучиться, а могла  ли
это сделать ты. Ты душу продашь, пытаясь это узнать. Поверь мне, мы  похожи,
а со мной все было именно так. Выясни сейчас!
   Она тупо пялилась.
   Я схватил ее за плечи.
   - Представь себе, что вытащили меня, - предложил я. - Я - зеленый морской
змей, полное ненависти чудовище, собирающееся тебя уничтожить. Я  никому  не
подчиняюсь. Нажми "инъекцию".
   Ее рука потянулась к кнопке, но вдруг дернулась обратно.
   - Ну же!
   Она нажала кнопку.
   Я аккуратно положил ее на пол и закончил с Ихти.  -  Прошло  добрых  семь
часов, прежде чем я проснулся под ровный гул винтов Стадиона.
   - Ты болен, - сообщил мне Майк.
   - Как Джин?
   - Аналогично.
   - Где зверь?
   - Здесь.
   - Хорошо. - Я перекатился. - На сей раз не ушел. Вот так все оно и  было.
По-моему,  никто  не  рождается  наживляльщиком,  но  кольца  Сатурна   поют
свадебную песнь дару, оставленному морским чудовищем.



   Роджер ЖЕЛЯЗНЫ
   ДЕВЯТЬ ЗВЕЗДОЛЕТОВ НАГОТОВЕ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   "Тигр на свободе", - гласило сообщение. Он сложил бумагу и положил ее под
пресс-папье.
   - Вы можете идти.
   Человек, стоявший, перед ним, коротко отсалютовал и сделал  выжидательное
лицо. Герцог не поднял головы. Он достал сигару и откинулся в кресле.
   - Тигр на свободе, - сказал он, - после стольких лет...
   Он закурил и надолго погрузился в созерцание голубоватого дымка.
   - Интересно, как он выглядит на этот раз?

МИНУС ДЕСЯТЬ

   Он пробудился.
   Долго лежал, не открывая глаз. Он подумал о своих руках  и  ногах  -  они
были на месте. Он постарался понять, кто он такой, но не мог вспомнить:
   Его начало трясти.
   Он чувствовал,  что  его  обнаженное  тело  прикрыто  тонким  покрывалом.
Холодный ветерок студил лицо.
   Он  потряс  головой.  В  следующее  мгновение  он  уже  стоял  на  ногах,
пошатываясь от слабости.
   Огляделся.
   На столе возле потемневшего от времени черепа мерцала свеча. Рядом  лежал
кинжал.
   Он оглянулся на свое ложе. Оно оказалось гробом, а покрывало  -  саваном.
Над ним склонялись стены, затянутые черными драпировками,  слегка  тронутыми
ржавчиной тления. На дальней стене висело зеркало, но заглядывать в него  не
хотелось. Дверь отсутствовала.
   - Ты жив, - сказал голос.
   - Знаю, - ответил он.
   - Посмотри в зеркало.
   - Иди к черту.
   Он принялся ходить по комнате, срывая драпировки со стен, ярд  за  ярдом.
Затем, стоя по щиколотку в лоскутьях черного бархата, он разбил зеркало.
   - Подними осколок зеркала и посмотри на себя.
   - Иди к черту!
   - Знаешь, что ты увидишь? Он схватил со стола кинжал  и  начал  раздирать
бархат на длинные ленты.
   - Ты увидишь человека, - продолжал голос, - голого, бессильного человека.
   Он запустил череп в стену через всю комнату, и тот рассыпался от удара.
   - Ты увидишь жалкого извивающегося червяка, безволосый  эмбрион,  похожий
на ветку голой ивы, ты увидишь никчемного актеришку,  напускающего  на  себя
важный вид...
   Он сложил искромсанную ткань в кучу посреди камеры и  поджег  ее  свечой.
Толкнул стол в костер.
   - Ты знаешь, что зависишь от милости тех, кем стремишься управлять...
   Волоски у него на груди тлели и  сворачивались  колечками.  Он  посмотрел
вверх.
   - Спускайся сюда, - пригласил он, - кем бы ты ни был,  и  я  устрою  тебе
фейерверк!
   Где-то  над  головой  раздался  приглушенный  щелчок:  Голос  затих.   Он
подбросил кинжал вверх, и тот ударился о металл.
   И упал в пламя.
   - Если я такой уж слабый, чего ты боишься? - крикнул он. - Давай, навести
меня в аду!
   Мерцание свечи проступало за дымной пеленой, понемногу рассеивавшейся  по
мере того, как догорал костер.  Пламя  еще  поплясало  на  столе,  но  и  он
рассыпался на угли.
   В стене бесшумно открылись отверстия, высосавшие его сознание.
   Он упал поперек собственного гроба.

***

   - Каков он сейчас, сэр?
   - Как всегда, полон зла, -  сказал  Ченнинг.  Новый  ассистент  Директора
внимательно вглядывался в экран.
   - Он действительно таков, как о нем говорят?
   - Это зависит от того, что вы слышали. Ченнинг отрегулировал  температуру
камеры до 68 градусов по Фаренгейту и включил магнитофон.
   - Если вы слышали, что он утопил Бисмарка, - продолжил он, - так этого он
не делал. Если вам говорили, что он убил Троцкого, так и этого  он  тоже  не
делал. Его просто не было поблизости.., но он думает, что был, и он  думает,
что все это сделал он. Но если вы полагаете, что  Новый  Каир  был  разрушен
вследствие природной катастрофы или что  генерал  Кентон  умер  от  пищевого
отравления, то вы ошибаетесь.
   Новый ассистент пожал  плечами  и  надел  наушники.  Он  прислушивался  к
словам, раздававшимся сейчас в камере человека, погруженного в наркоз.
   - .. Ты -  смерть  и  проклятие  в  человеческом  обличье.  Ты  -  молния
Немезиды,  привлеченная  деяниями  смертных.  Ты  убил  Линкольна.  Ты  убил
Троцкого - раскроил ему череп, словно дыню. Ты нажал на курок  в  Сараево  и
сломал  печати  Апокалипсиса.  Ты  -  отравленная  сталь,  обагрившая  замок
датского короля, пуля в Гарфильде, клинок в Меркуцио.., и огонь мести  горит
в твоей душе неизбывно... Ты Виндичи, сын Смерти...
   Голос бубнил и бубнил. Ассистент Директора повесил наушники на  панель  и
отвел взгляд от готиче