ые прелести..."
     (Газета "Пикант", 21 ноября 17 года. Прилагаются фотодокументы: 
максимовский класс на выпуске, лица Максимова и Тони Дрозд нарочито небрежно 
обведены красным. Лидкина фотография из выпускного альбома - "Сотова Лидия 
Анатольевна, учитель биологии". И еще один снимок, расплывчатый, сильно 
увеличенный, видимо, по-шпионски извлеченный с какого-то дальнего плана: на 
парковой скамейке целуются двое, в женщине с трудом, но можно узнать Лидку, лицо 
парня неразличимо.)
     
     В институте все, конечно, все знали и все читали. Лидка являлась на работу 
с чуть преувеличенной пунктуальностью, под ее взглядом сотрудники разбегались, 
как тараканы под лучом карманного фонарика. Многочисленные лаборатории 
продолжали свою кипучую деятельность, но Лидке все настойчивее казалось, что их 
работа направлена в никуда.
     Два или три раза к ней пытались подкатиться с разговорами. С сочувствием, с 
возмущением "этими грязными газетчиками". Лидка отшивала сочувствующих с 
восхитительной холодностью. Единственная фраза, которую она проронила в адрес 
обидчиков, было обещание разорить газетенку через суд.
     Накануне возвращения Беликова с Андреем за час до окончания рабочего дня 
Лидкина секретарша тревожно пискнула селектором:
     - Лидия Анатольевна, вам звонят. Снизу, с проходной.
     - Я занята, - сообщила Лидка безучастно.
     - Да, но это звонит некто Максимов... Лидка оторвала глаза от бумаг, и 
секретаршу будто ветром сдуло.
     Несколько секунд Лидка посидела, прислушиваясь к себе и ничего не 
испытывая. В конце концов людей с фамилией Максимов на свете примерно столько 
же, сколько ступенек на бесконечных институтских лестницах...
     - Какой Максимов и чего он хочет?- устало спросила Лидка секретарше 
вдогонку.
     Секретарша Леночка тоже читала желтую прессу. Во всяком случае последние 
несколько недель. И если бы фамилия позвонившего незнакомца была, к примеру, 
Егоров, черта с два она побеспокоила бы строгую начальницу.
     - Он попросил вас к телефону, я подумала, может быть...
     - Узнайте, по какому он вопросу. Если по важному, пусть запишется на прием.
     - Хорошо, Лидия Анатольевна...
     Лидка устало опустила плечи.
     Адвокат сказал, что теперь "Пикант" охотно готов судиться. Что "Пикант" 
похваляется новыми материалами, которые готовятся к выпуску, что тираж 
"Пи-канта" подскочил в два с половиной раза и что судебное заседание по 
Лидкиному иску наверняка превратится в рекламное шоу...
     И вот теперь Максимов.
     Не удивительно. Не случайно. И забавно, если следующим номером программы 
будет интервью с совращенным Лидкой бывшим школьником. "Пикант" наверняка имеет 
возможность заплатить, и заплатить хорошо. А родня и знакомые Максимова живут 
далеко, вне досягаемости "пикантной" информации...
     Лидка поморщилась. Общение с газетчиками, пусть и опосредованное, дурно на 
нее влияет. Такие гадости лезут в голову.
     Она еще немного посидела за столом, самой себе не желая признаваться, что с 
работой на сегодня покончено. Стрелка часов подбиралась к шести. Лидке случалось 
засиживаться на работе допоздна, но только не сегодня. Во-первых, надо прибрать 
в квартире к Андрюшкиному приезду. Во-вторых...
     Во-вторых, секретарша может подумать, что Лидка боится выходить из 
института, пока на проходной дежурит этот Максимов. А Лидка была почему-то 
уверена, что он именно дежурит. И не станет дожидаться приемного дня.
     Без десяти шесть Лидка поднялась. Собрала бумаги - из-под стекла на столе 
смотрел молодой Андрей Зарудный.
     - Как же ты меня подвел! - сказала Лидка шепотом. И тут же устыдилась своих 
слов.
     Привычным жестом погладила Андрея по щеке. Заперла сейф. Посмотрела на себя 
в зеркало.
     Испытала мгновенный ужас.
     Они не виделись с Максимовым... Сколько? Шестнадцать лет?
     Увидев ее, Максимов удивленно спросит себя, откуда взялась эта старуха. И 
куда девалась женщина, когда-то делившая с ним оранжевую палатку...
     "Да он просто не узнает меня, - подумала Лидка с неожиданным облегчением.- 
Не надо прятаться или надевать маску. Я пройду в двух шагах от него, а он все 
будет пялиться на дверь, ждать, когда появится Лида Сотова, она же Зарудная..."
     Она собралась. Накинула пальто, попрощалась с Леночкой - воплощение 
высокомерия и невозмутимости. Секретарша смотрела во все глаза. Так-то, девочка. 
Учись.
     Простучала каблуками по коридору. Вышла на широкую прохладную лестницу, 
спустилась пешком; с недавних пор лифты вызывали у Лидки отвращение.
     Ее приветствовали. Она отвечала, иногда даже улыбалась. "Во железная баба!" 
- приглушенно сказал кто-то за ее спиной.
     Она кивнула вахтеру. Прошла через вертушку; двинулась вперед, тщательно 
следя за тем, чтобы не ускорить шаг.
     Моросил мелкий дождь. У подъезда стояли несколько машин; возле мокрой 
скамейки дожидались чего-то двое мужчин и женщина. Блестели капли на трех темных 
невзрачных зонтах. Лидка автоматически полезла в сумку и вспомнила, что 
сегодняшний прогноз погоды спровоцировал ее оставить зонтик дома.
     Вот теперь она пошла скорее- с полным на то основанием. Минуя клумбу, 
мельком увидела лица ожидавших; женщина была женой одного из сотрудников. Лидка 
вынуждена была ответить на ее приветствие. Оба мужчины смотрели в сторону, и ни 
один из них не походил на фотографию Максимова.
     Как просто.
     Лидка с трудом сдержала улыбку облегчения. То ли это был другой Максимов, а 
секретарша, начитавшаяся желтой прессы, вообразила пес знает что. То ли 
звонивший попросту не дождался, ушел, не солоно хлебавши, и уехал обратно в 
свою...
     Шаги за спиной. Неуверенные шаги. Судя по звуку, прямо по лужам.
     Лидка пошла быстрее.
     Шаги не отставали. Самое время обернуться, но Лидка упрямо смотрела перед 
собой.
     - Ли... Лидия Анатоль...
     Она остановилась. И медленно повернула голову. Человек сжимал рукоятку 
зонта. Человеку было тридцать шесть лет, но выглядел он моложе. И он ужасно 
нервничал и боялся - почти как тогда, когда ждал ее за школой, чтобы увязаться 
следом, будто робкая собачонка.
     - Лидия Анатольевна... Лидочка. Добрый день.
     Лидка смотрела ему в лицо.
     Нет, на той фотографии он мало походил на себя. А может быть, ожидание и 
страх вернули ему сходство с тем мальчишкой. Хотя чего ему бояться?
     - Чего тебе бояться, Артем?
     - Я не боюсь. - Он нервно улыбнулся. - То есть да, я боялся, что... Можно, 
я дам тебе... вам... свой зонтик?
     - Зачем ты приехал?
     Они сидели в кафе. А перед этим долго петляли по улицам в такси; Лидке 
хотелось увериться, что корреспонденты газеты "Пикант" не следуют за ними по 
пятам.
     - Не знаю.
     - Шестнадцать лет не было необходимости приезжать - и вдруг...
     - Лидоч... ка. Я...
     - Тебе оплатили дорогу? Из газеты?
     - Не совсем...
     - Если ты скажешь, что приехал по просьбе газеты "Пикант", я встану и уйду. 
И больше никогда не скажу тебе ни слова.
     - Лида...
     Она подивилась собственной глупости. Ну кто же после такой угрозы скажет 
правду?
     Подошла официантка, совершенно незнакомая и безразличная. Не весь же мир в 
конце концов читает газету "Пикант"; официантка поставила перед Лидкой тарелку 
супа, а перед Максимовым- кофе и мороженое.
     - Ты не изменилась,- сказал Максимов жалобно.
     Он говорил с едва заметным акцентом. Сейчас акцент слышался сильнее.
     - Я не изменилась?! - Лидка чуть не расхохоталась.- Я надеялась, что ты 
вообще не узнаешь меня. Время...
     - Подумаешь, время, - тихо сказал Максимов, глядя, как поднимается пар над 
чашечкой кофе. - Ты не изменилась, Лида.
     - Я старуха, совратившая школьника, - сказала Лидка с желчной усмешкой.
     Максимова передернуло. Он сделался красным, как пунцовая скатерть, которой 
накрыт был их столик.
     - Такая... гадость. Тебе мстят.
     - Но это же правда. - Лидка ухмыльнулась еще шире. - Про Зарудного - ложь, 
опровергнуть которую теперь почти невозможно... А про совращение- правда. Я 
гожусь тебе в матери. И ты ведь был девственником, когда...
     - Лида!
     Мужчина и женщина, сидевшие за соседним столиком, обернулись.
     - Лида... год назад я развелся с женой.
     - Так.
     - Да... Лида, я знаю, что ты тоже совсем одна...
     - С сыном, - поправила она.
     - Одна с сыном... Мы могли бы... Она отодвинула тарелку.
     - Ты приехал, чтобы говорить мне глупости? Или проводишь следственный 
эксперимент по заданию газеты "Пикант"?
     Максимов растерялся. Лидка поднялась из-за стола, на ходу подозвала 
официантку, расплатилась за недоеденный суп. Максимов нагнал ее на улице. Накрыл 
своим зонтом. Молча пошел рядом.
     Гостиница была не так чтобы в центре, но и не на окраине. Не так чтобы 
дорогая, но и не дешевенькая, не так чтобы шикарная, но вполне приличная. И 
номер был ничего себе- просторный, с окном от пола до потолка.
     Из щелей окна тянуло сквозняком. Максимов запер форточку и плотно задернул 
шторы.
     - Хочешь кофе? У меня есть растворимый... Коньяк есть... Хочешь?
     - Нет.
     - Конфеты шоколадные...
     - В моем возрасте, - Лидка сделала небольшую паузу, - в моем возрасте, 
Артем, конфеты достаточно вредны. Особенно шоколадные.
     Максимов приостановил лихорадочную уборку на захламленном столе. Медленно 
обернулся.
     - Лида, ты так старательно прикидываешься старухой... будто чего-то 
боишься.
     - Я боюсь?!
     Максимов неожиданно улыбнулся. Потряс жестяной баночкой, вслушиваясь в едва 
слышный звук пересыпающегося кофейного порошка.
     - Твой любимый .кофе... Может, все-таки будешь?
     - Не на ночь. Со мной случится расстройство сна.
     - А кто тебе сказал, что ты будешь спать сегодня? Теперь смутилась Лидка, 
отвела глаза. Максимов вернулся к прерванному занятию и даже принялся напевать 
под нос- Лидка автоматически отметила, что и слух, и некоторая музыкальность у 
Артема наличествуют.
     - Как твои сыновья? - спросила Лидка, прерывая неловкое молчание.
     - Хорошо, спасибо... Уже большие... Как и твой. Сколько твоему, 
четырнадцать?
     Она не ответила.
     Максимов навел наконец на столе порядок. Подошел к Лидке, но присел не на 
стул напротив, как она ожидала, а на мягкий подлокотник ее кресла.
     - Лидочка...- И прикоснулся к ней. Жест был одновременно фривольный и 
ласковый. Жест-пароль, шестнадцать лет назад Лидка не сомневалась бы, что 
последует за этим жестом. Когда сыграны первые несколько тактов, знакомая 
мелодия продолжается сама собой...
     - Артем, ты с ума сошел? Раньше я годилась тебе в матери, а теперь, 
наверное, в бабушки?
     Он молчал и смотрел на нее.
     О да, не зря еще в школе за ним табунами ходили девочки. Не зря эта стерва 
Дрозд хранила обиду шестнадцать лет... Да и она, Лидка, не просто так купилась 
на собственного ученика. Что-то в нем было, в этом мальчишке. В этом бывшем 
мальчишке.
     - Лидочка... Теперь мне кажется, что это я взрослый, а ты- маленькая. 
Потому что это же по-детски-пугаться, отбрыкиваться, говорить глупости...
     И он сделал следующий, полагающийся по давнему ритуалу жест; Лидка с ужасом 
ощутила, что его прикосновения не остаются без ответа.
     И поспешила отстраниться.
     - Артем, ты уверен, что у тебя в ванной не прячутся корреспонденты газеты 
"Пикант"?
     Он сразу же убрал руку. Посмотрел удивленно:
     - Лида, я думал...
     Не договорил. Поднялся. Отошел к столу.
     - Лида... Лидия Анатольевна, я хочу предложить вам... стать моей женой. 
Завтра. Сегодня. Официально.
     Лидка молчала.
     В комнате едва ощутимо пахло одеколоном. Терпким. Тяжелым. Очень мужским.
     - Я говорю совершенно серьезно. Все твои недоброжелатели лопнут, подавятся 
собственной желчью. Лидка чуть заметно усмехнулась.
     - Я клянусь оберегать тебя, Лида. Быть рядом, что бы ни случилось. От этой 
минуты и до самой смерти. Хочешь, я стану твоим секретарем. Помощником. 
Лаборантом...
     - У меня хватает помощников и лаборантов, - сказала Лидка через силу. То ли 
запах был причиной, то ли Максимов как-то по-особенному смотрел, но те места на 
ее теле, которых успела коснуться максимов-ская ладонь, начинали жить своей 
обособленной жизнью. Горячий озноб потихоньку затапливал Лидку от макушки до 
пят.
     - Я стану... Лид, как бы это странно ни звучало... я стану отцом твоему 
сыну. Ему же нужен... Я люблю тебя. И я полюблю его. Понимаешь?
     Лидка молчала.
     Максимов подошел и сел на ковер у ее ног.
     Поздно ночью, когда в квартире воцарился какой-никакой порядок, она 
заперлась в ванной (по привычке заперлась, ведь дома не было никого), разделась 
и долго разглядывала себя в зеркало.
     "Я не изменилась? Не ври, Артемка. И не делай вид, что, зазевавшись, вышел 
из электрички на две остановки раньше, и теперь, обнаружив ошибку, можно без 
особого напряжения вскочить в следующий вагон. Твой поезд ушел так далеко, 
Артемка, что его не догнать даже на вертолете. На вертолете покойного генерала 
Стужи..."
     Завтра прибывают Беликов с Андреем.
     Лидка натянула чистую ночную сорочку и легла в постель. И долго смотрела, 
как скользят по потолку лучи от проходящих машин.
     Она не позволила ему провожать себя. Он насильно сунул ей в карман визитную 
карточку из гостиницы.
     Он знает ее рабочий телефон. Узнает и домашний. Что мешает ему выследить 
Андрея и наговорить с три короба, как это сделал недавно Слава Зарудный?
     Почему она должна думать о Максимове плохо? Почему сами собой приходят эти 
мысли, ведь Артем никогда не был подлецом...
     Во всяком случае ей нравилось так думать.
     Постель казалась неудобной. Давила и колола со всех сторон.
     ...Если бы "Пикант" лгал! Как было бы легко и просто.
     Профессора Сотову запросто примут в Европе- на год, на два... Пока здесь 
все успокоится. Пока все забудут о газете "Пикант"... А может быть, стоит 
остаться там навсегда. В мире, никогда не знавшем генерала Стужи. Андрей сможет 
получить приличное образование, даже лучше, чем в этом проклятом лицее... И, 
возможно, именно за границей Лидке удастся втиснуть сына в "условленные" 
списки...
     Получить гражданство... Может быть, Максимов поможет...
     Она села на кровати.
     Голова гудела, как улей. Все тело ныло.
     Не уснуть.
     Они прибыли прямо с вокзала, пропахшие поездом, веселые, голодные.
     - Лидочка, мы с Андрюшкой наметили в общих чертах план нового романа... 
Того самого, о музыке для дальфинов. Принципиальный момент - транслятор, который 
будет переводить звуковые колебания в ультразвуковые. Вот наш главный герой и 
сконструирует такой транслятор. А у главного героя будет сын, мальчик 
четырнадцати лет...
     Лидка улыбалась. С давних пор рассуждения Беликова вызывали у нее 
воспоминания о перекатывающемся в цистерне молоке. Она никогда не говорила об 
этом знаменитому писателю: Беликов не из обидчивых, но ТАКОЕ - уже слишком...
     Они сидели за столом, жевали, пили чай и рассказывали о своих приключениях. 
Оказывается, на западном побережье какой-то энтузиаст устроил целый дальфиний 
цирк, полулегальный, но пользующийся успехом. Билеты дорогие... Зрителей 
собирают, везут по канатной дороге, привозят в бухту, где устроены сиденья, как 
в цирке, амфитеатр всего мест на пятьдесят. Представление идет пятнадцать минут 
- пара дальфинов приходят из моря, кружатся в бухте, едят у этого дрессировщика 
чуть не из рук, выпрыгивают из воды - ну и туши, надо сказать! Жаль, там 
фотографировать не дают...
     - А я однажды с дальфинами плавала, - призналась Лидка неожиданно для себя. 
У Андрея округлились глаза:
     - Правда?! Что же ты не рассказывала!
     - Расскажу, - пообещала Лидка. - Потом. Тебе надо отдохнуть, завтра в 
лицей...
     - Ох как неохота мне в лицей, - признался сын со вздохом. - Я у того дядьки 
спрашивал, ему помощники нужны, которые дальфинов не боятся. Я бы...
     - Спасибо, Виталик, - сказала Лидка Беликову, не дожидаясь, пока сын 
доведет до конца свою крамольную мысль. - Огромное спасибо... Андрюшка, ты 
доедай, я пойду провожу дядю Виталика.
     Вдвоем они вышли в прихожую. Лидка огляделась - ни одно место не казалось 
ей достаточно надежным для предстоящего разговора. Не в коридор же выходить, не 
в лифте же кататься вверх-вниз...
     - Новости есть?- спросил Беликов небрежно. Лидка кивнула. Оглянулась на 
дверь кухни, вытащила из кармана халата в восемь раз сложенный газетный листок.
     Беликов пробежал глазами откровения Тони Дрозд. Губы его брезгливо 
дернулись.
     - Лид... Подари. Хочу использовать по назначению, то есть в сортире.
     - Это негигиенично, - сказала Лидка сквозь зубы. - Тем более что фактически 
все это правда.
     Она специально развернулась так, чтобы Беликов оказался лицом к свету. 
Чтобы видеть его глаза.
     - Ну и что ты на меня уставилась?- спросил Беликов. - Ждешь, чтобы я "с 
изменившимся лицом побежал к пруду"?
     Лидка закусила губу.
     - Еще что-то?
     - Да. Артем Максимов приехал... несколько дней назад. Вчера мы с ним 
виделись.
     - Ну и? Лидка молчала.
     Беликов протянул руку. Коснулся ее плеча. Осторожно привлек к себе.
     - Знаешь... Хочешь совет умного человека?
     - Хочу.
     - Расскажи все Андрею. Как было на самом деле, а не интерпретацию этих... 
жареных дроздов.
     - Нет, - сказала Лидка и испуганно отстранилась.
     Беликов задумчиво посмотрел в потолок.
     - Мелодрама- не мой жанр... Хотя при необходимости роман может включать и 
элемент мелодрамы.
     - Мама! - позвал из кухни Андрей. В Лидкиной душе метнулась, теряя перья, 
курица. Несчастная хлопотливая наседка.
     - Виталик...
     - Лида, я с тобой. Что бы не случилось... Но Андрею - расскажи.
     - Нет...
     Они попрощались как ни в чем не бывало.
     ...Игрушки, которых он стеснялся, стояли на самой верхней полке шкафа. 
Зайцы с обвисшими ушами, пара мышей, из которых одна бесхвостая. Машинки. 
Коробка с конструктором. Еще какая-то неразличимая в полумраке мелочь.
     Часы в гостиной пробили два. Два часа ночи. - ...Мы с Андреем Игоревичем 
гуляли по зоопарку. Всех почти зверей эвакуировали... ведь это было прямо 
накануне апокалипсиса... И вот он освободил меня от страха. От этой жути перед 
концом света. Он был... Эх, Андрюшка, как бы я хотела, чтобы он жил с нами. И он 
ведь немножко с нами - его фотография...
     -Да.
     - Знаешь, ты похож на него. Такой же веселый.
     -Да?
     - Правда. Я хотела, чтобы ты был похож на человека, чье имя носишь.
     - Но дядя Слава...
     - Дядя Слава совсем не похож на него. Он такой, как его мать. И он больной, 
старый человек...
     - Старый?
     - Ну, не совсем старый... но больной. Внутренне старый. Обозленный. Я его 
обидела.
     - Ты?
     - Да. Я вышла за него замуж по расчету.
     - Ты?!
     - Говорю тебе, да.
     Тишина. Такая тишина бывает только в половине третьего ночи. И то, если ни 
у кого в доме не заболит зуб или не потребует своего мочевой пузырь.
     Лидка говорила, едва разжимая губы.
     - ...Исследовали артефактные Ворота. Там было здорово, там было так 
хорошо... Когда-нибудь мы поедем с тобой в настоящую экспедицию. Обещаю.
     По соседнему переулку проехала машина. Негромкий звук мотора показался 
оглушительным. Вспомнились учебные тревоги.
     - ...Да, ваше поколение уже не может себе этого представить. В любое время 
дня и ночи, здоровых, больных, стариков - всех поднимали и гнали по крышам, по 
полосам препятствий к муляжу Ворот... Кто-то бежал, потому что считал, что так 
надо. Кто-то боялся ГО. А мы с этим парнем спрятались на детской площадке, в 
игрушечной башенке, сейчас уже таких не строят. И просидели там всю тревогу. А 
они искали нас везде, и если бы нашли, его могли бы выгнать из школы, а меня с 
работы... Даже хуже. Его могли отправить