когда к нему
возвращалась способность соображать, он думал о том, какой ненасытной и
страстной должна быть эта невинная девушка в постели, если одним лишь
поцелуем она способна довести до сумасшествия...
 
   Таня нацепила на голову шлем, по-ковбойски оседлала мотоцикл. Олег со
вздохом пристроился на заднее сиденье. Ему по-прежнему не нравилась эта
затея. Не к месту вспомнилось, что недавно разбился насмерть какой-то
байкер, который тоже любил лихо гонять по ночам. У почтамта до сих пор
висит фото молодого смеющегося парня лет двадцати, перехваченное черной
ленточкой.
   - Держись крепче! - сказала Таня.
   - Угу, - буркнул Олег и обнял девушку за талию.
   Сердце вдруг ударилось о ребра и провалилось куда-то в область желудка.
   Голова закружилась, в душу холодной змеей вполз липкий страх. Олегу
показалось, что он вернулся лет на десять назад и был подростком, который
впервые в жизни оказался рядом со своей сверстницей и ощутил пьянящее
кровь желание физического обладания. Желание приятное и пугающее
одновременно, зовущее в такой уже близкий взрослый мир.
   Олег зажмурился, мотнул тяжелой головой. Наваждение прошло, оставив
после себя соленую сухость во рту и судорожное сердцебиение.
   "Это нервное, - подумал он. - Я много работал в эти дни, мне нужно
отдохнуть, а то так свалюсь где-нибудь..."
   - Ты готов? - Таня бросила на него короткий взгляд из-за плеча.
   - Готов, - судорожно выдохнул Олег, сглатывая вязкий комок.
   Таня стремительно рванула вперед зверем взревевший мотоцикл, словно
была заправским байкером. Впрочем, возможно, она и была байкером. Что Олег
знал о Тане? Они были знакомы больше месяца, но девушка по-прежнему
оставалась для него чистым листом бумаги. Таня не любила рассказывать ни о
себе, ни о своем крутом отце, и Олег позволил себе сделать вывод, что она
с ним не очень ладит. Таня в ответ не стала ни разубеждать Олега, ни
соглашаться с ним, и он еще сильнее укрепился в своем предположении.
Понятно, что у человека, который занимается бизнесом, нет времени на
общение со своим выросшим ребенком. Олег знал, что Тане недавно
исполнилось восемнадцать, что она слушала Шевчука и Цоя, которые "поют о
других мирах". Наряду с религиозной литературой увлекалась она фантастикой
и фэнтези, в первую очередь книгами Крапивина, Перумова, Лукьяненко и
Олди. Оттого и ходила раньше на тусовку к памятнику Ленину, где еще
год-два назад можно было встретить единомышленников. Теперь же у Ленина
тусуются одни хиппи да металлисты, с которыми Тане стало неинтересно, а
все любители фантастики перебрались в клуб ролевых игр, но они заняты
инсценировкаи фэнтезийных романов, так что о книгах с ними тоже особенно
не поговоришь...
   Олег и до знакомства с Таней краем уха слышал о ролевом клубе. Как-то
раз даже видел репортаж по местному телеканалу: подростки - парни и
девчонки - бегали по лесу, нацепив цветастые накидки, размахивая
деревянными мечами и копьями, а один парень, на котором пахать можно было,
позировал перед кинокамерой с огромной секирой из папье-маше. У них была
какая-то ролевая игра, и они называли себя то ли эльфами, то ли гоблинами.
Или даже хоббитами - что, впрочем, одна хрень. Нечем ребяткам заняться,
вот они фигней и страдают.
   Книг Олег давно уже не читал, названные Таней имена писателей были для
него пустым звуком. Однако Олег пообещал Тане, что, как только у него
появится свободная минутка, он непременно ознакомится с творениями ее
любимых писателей. И даже взял у нее два толстенных романа Перумова,
что-то там о мечах, алмазных и деревянных. Но книги так и залегли в его
офисе мертвым грузом рядом с компьютером. Времени на чтение беллетристики
у Олега не оставалось, круглые сутки он думал лишь о своем бизнесе,
просчитывая разные варианты. Даже прогуливаясь вечерами по набережной с
Таней или ужиная с ней в ресторане, он ни на секунду не переставал думать
о делах. Где уж тут осилить два толстенных "кирпича" по пятьсот страниц
каждый...
   Правда, как-то зашел к нему в офис знакомый бизнесмен, увидел книги
Перумова и спросил: "Читаешь?" - "Нет времени", - ответил Олег. - "Ну и
зря. Культовый писатель. Продолжение Толкиена написал..." Олег не знал,
кто такой этот Толкиен, но уточнять не стал. Да и Витек заскочил не о
литературе и искусстве разговаривать, нужно было обсудить более важные
проблемы...
   Таня свернула с набережной в узенький переулок, который вливался в
центральный проспект.
   Проспект проложили лет тридцать назад, для чего пришлось пожертвовать
старинными кварталами, возведенными еще лет двести назад по проектам
Казакова и Росси. Олег знал это потому, что его отец в доперестроечное
время возглавлял одну из городских стройконтор, и именно ему поручили снос
ветхого жилья. Отец в сжатые сроки выполнил указание партийного
начальства, хотя ему всячески пытались мешать старички-краеведы, которые
требовали остановить вандализм. Аркадий Корнелиевич - так звали отца Олега
- посылал этих умалишенных радетелей старины по одному короткому адресу,
известному с младых ногтей каждому русскому человеку. Но, видимо,
старики-краеведы успели попортить отцу немало кровушки, потому что даже
спустя десяток лет он не мог вспоминать о том времени, не прибегая к
услугам крепкого соленого словца. Полжизни проработав строителем, возведя
немало многоэтажных домов, отец и выражаться любил многоэтажно, особенно
когда выпивал по праздникам... И "Братков" он, наверное, тоже посылал по
матушке, когда они пришли к нему в офис и сделали взаимовыгодное
предложение, от которого нельзя было отказаться без риска потерять
здоровье. Но отец, в душе которого с началом перестройки проснулась
спокойно дремавшая до этого деловая жилка, хотел иметь все и сразу, а, как
известно любому школьнику, жадность никогда никого еще не доводила до
добра... Вот и получил любимый папаша контрольный выстрел в голову, и
отдыхает теперь от дел праведных на старинном Румянцевском кладбище...
   Олег вздохнул. Что-то очень часто за последние дни он вспоминает отца.
   Надо будет в воскресенье съездить на могилку, посмотреть, что да как. И
свечку в церкви нелишне будет поставить за невинно убиенного раба
Божьего...
   Мотоцикл летел по широкому проспекту, обгоняя редкие автомашины. Олег
не мог помнить, каким было это место раньше, однако он видел фотографии,
на которых был запечатлен Великокняжеский переулок. Фотографии хранились в
письменном столе отца, и он увидел их, когда разбирал бумаги после
убийства. Олег рассматривал пожелтевшие от времени черно-белые снимки и не
понимал, из-за чего подняли пену краеведы. Из-за двух десятков приземистых
и неуклюжих развалюх, которые, наверное, ремонтировались последний раз в
1913 году? Радоваться нужно, что на месте этого убожества подняли этажи
современные жилые дома, куда перебрались обитатели снесенных трущоб. А
теперь первые этажи многоэтажек занимают магазинчики и офисы разных мелких
фирм. Удобно и современно... Так что не стоит жалеть об исчезнувшем
прошлом - тем более что в городе осталось еще немало каменных и даже
деревянных избушек, построенных еще во времена царя Гороха, поэтому
Староволжск еще долго будет соответствовать своему имени. Одно слово -
глухая провинция! И это в трех часах быстрой езды до Москвы, которая давно
уже вступила в новое тысячелетие, как и весь цивилизованный мир по обе
стороны Атлантики, а мы все еще держимся за деревянный девятнадцатый век!
   Вечерело, смеркаясь, и на фасадах многоэтажек, стоящих вдоль
Великокняжеского проспекта, зажглись неоновые рекламные огни, призывая
горожан приобретать одежду, обувь и бытовую технику известных западных
фирм, а также воспользоваться услугами местных банков. Но Олегу почему-то
казалось, что современная реклама выглядит провинциально, если не сказать
убого, словно рекламщики сами не до конца уверены в том, что в городе
наступили новые рыночные времена, хотя социализм, долгое время
господствовавший на территории нашей отдельно взятой страны, приказал
долго жить еще лет десять назад.
   Было около десяти вечера, но проспект был почти пустым, что тоже можно
было объяснить лишь глухой провинциальностью города. В столице
автомобильное движение не прекращается до самого позднего вечера, там не
промчишься на мотоцикле с ветерком. То есть промчаться, конечно же, можно,
однако потом, при удачном стечении обстоятельств, придется недельки
три-четыре погостить у господина Склифосовского.
   Если будет что соскрести с асфальта после лобового столкновения с
каким-нибудь "джипом"...
   "Так что есть некоторые преимущества у небольших городов", - подумал
Олег с каким-то теплым чувством.
   Словно услышав его мысли, Таня прибавила газу, так что мотоцикл на
короткий миг даже привстал на заднее колесо. У Олега от испуга захватило
дух, и он невольно вспомнил радостное лицо парня-байкера, улыбающегося с
траурной фотографии. Он почему-то представил себя на фотографии,
наклеенной на бетонное основание фонарного столба, и его передернуло от
суеверного ужаса.
   Мотоцикл, зарычав по-звериному, помчался прямо по разделительной линии.
   "Где эти чертовы гаишники? - с сожалением думал Олег. - Когда не надо,
они под каждым кустом..." Почему-то у Олега было такое ощущение, что его
сегодняшняя поездка на мотоцикле кончится для него печально. Два колеса
ему никогда не внушали доверия. Он где-то слышал, что двухколесная
конструкция менее устойчива, чем четырехколесная.
   Прядь Таниных волос выбилась из-под шлема. Волосы били Олега в лицо,
что никак не улучшало его настроения. Ему приходилось постоянно
придерживать эти пряди рукой, так что он мог держаться только одной рукой.
Чтобы не сверзиться на мостовую, он обхватил девушку за живот, почти под
самой ее грудью. И с ужасом понял, что под футболкой у девушки ничего не
было! Олег давно заметил, что Таня не надевает лифчиков, и это
обстоятельство сильно возбуждало его, особенно когда они целовались, и
Олег прижимал девушку к себе, ощущая легкое прикосновение маленьких
холмиков, скрытых тонким слоем материи, и его лихорадочное воображение
рисовало картины, одна фантастичнее другой: как они лежат рядом в чистой
постели и Олег медленными, но уверенными движениями рук освобождает
девушку от ее одежды, а затем наклоняется и нежно касается сначала языком,
а затем и губами острых бугорков набухших сосков...
   К сожалению, дальше эротических фантазий у Олега дело пока не доходило,
и его тревожила смутная мысль, что Таня никогда не станет его женщиной...
   Встречный ветер хлестал Олега в лицо, охлаждая пылкое воображение. Но
ему все равно было жарко - наверное, воздух еще не успел остыть после
знойного летнего дня. На лбу выступила испарина, во рту почувствовался
терпкий вкус остывающего асфальта. Олег ощущал лихорадочное возбуждение,
помноженное на странную мальчишескую робость - от того, что в любой момент
мог как бы невзначай коснуться пальцами груди девушки, и в то же время
понимая, что не станет так поступать. И отнюдь не потому, что его действия
могут возмутить Таню - просто на лихой скорости нужно думать не о
чувственных наслаждениях, а о том, как удержаться в седле.
   А сама Таня, наверное, и не подозревала, какие душевные муки терзают ее
спутника. Ее тело было напряжено, она слилась сейчас со своим стальным
конем в единое целое и летела вперед, как летит быстрая стрела, выпущенная
из тугого лука.
   Они домчались до нового здания железнодорожного вокзала, которое
построили лет двадцать назад на месте древнего монастыря. Сам монастырь
разорили еще раньше, в тридцатые годы, но главный монастырский собор не
взорвали, а обезглавили, превратив в винный склад. В таком виде собор и
простоял до начала восьмидесятых. Олегу порой казалось, что он даже
помнил, как ломали остов собора - хотя о чем может помнить пятилетний
мальчишка...
   Подъехав к вокзалу, Таня сбросила скорость и свернула на Московское
шоссе.
   Когда позади остались похожие одна на другую, как сестры-близнецы,
серые пятиэтажки, началась промышленная зона. Со стороны кожевенного
завода пахнуло какой-то тухолью. Олег брезгливо зажал нос, а Таня резко
увеличила скорость, чтобы побыстрее миновать ареал душистых ароматов,
вызывающих острое желание опорожнить желудок.
   Спустя некоторое время показалась березовая роща, которая входила в
городскую черту и была любимым местечком отдыха горожан. Олег и сам любил
расслабиться под кудрявыми березками с друзьями и девицами, готовыми если
не на все, то на многое всего за десяток баксов. Помнится, вон за той
корявой березкой с поврежденным стволом в прошлое воскресенье пылал
костер, осыпая небо огненным дождем иск - еще чернеет за кустарником
кострище. Колька колдовал над шашлыками, Сенька-братан терзал расстроенную
гитару, а обнаженная по пояс шалава Катька по-змеиному извивалась в ярком
сиянии костра и была похожа на ведьму, только метлы ей не хватало, но где
в роще можно найти метлу?
   Приметная березка осталась далеко позади - быстрее, Чем Олег успел
вспомнить ту бурную ночь на природе, когда неутомимая Катька по очереди
удовлетворяла их пьяную братию...
   Асфальтированное шоссе пересекла бугристая грунтовка, и Таня свернула в
проселок, сбрасывая скорость, чему Олег несказанно обрадовался, потому что
боялся, что и по не очень ровной проселочной дороге она будет гнать свой
ярко-красный "байк" изо всех сил и эта гонка закончится тем, что они
перевернутся.
   С грунтовой дороги девушка свернула на просеку, которая больше была
похожа на широкую тропинку. Вначале просека была прямой, как стрела, но
метров через пятьдесят вдруг завиляла, петляя между посадками березок и
елей.
   Проехав еще немного вперед, Таня остановилась, огляделась, а затем
свернула направо, на еще одну лесную тропинку, едва заметную в
стремительно наступавших сумерках.
   Наконец она остановилась и заглушила двигатель.
   - Приехали, - сказала она, по-ковбойски соскакивая со своего "железного
коня".
   Олег вздохнул с облегчением - езда, пусть и не очень быстрая, по
сумеречному лесу совсем не вдохновляла его.
   Олег снял шлем, огляделся. Смешанный елово-березовый лес отступил,
открыв взору небольшую полянку, заросшую такой густой и сочной травой, что
в ней, наверное, можно было играть в прятки. Олег усмехнулся: странные,
однако, мысли лезут в голову... Хоть жаль, что тебе сейчас не восемь лет и
ты не можешь спрятаться в густых травяных зарослях, представляя, что ты -
бесстрашный Следопыт с берегов Онтарио, выслеживающий в девственной
северо-американской сельве, которая не очень любит чужих, коварных
краснокожих, которые тоже охотятся за скальпами своих бледнолицых
братьев...
   Олег вспомнил: о Следопыте писал Фенимор Купер, его книгами Олег
зачитывался в детстве. И играл в индейцев вместе с ребятами из соседнего
двора.
   Но детство давно ушло, и забыты детские игры, и нет рядом с тобой
прежних друзей... Олег грустно вздохнул, повесил шлем на руль мотоцикла и
вопросительно посмотрел на Таню.
   - Пошли, - сказала девушка.
   И направилась к поляне.
   - А мотоцикл? - зачем-то спросил Олег.
   - Здесь с ним ничего не случится, - не оборачиваясь, ответила Таня.
   Ее слова прозвучали очень странно в безмолвии ночного леса, однако Олег
почему-то поверил девушке. Он до сих пор не понимал, зачем Таня увезла его
из города, лишь предполагал, что этой ночью между ними произойдет что-то
такое, что сблизит их еще сильнее. Будь на месте Тани другая девушка, он
бы ничуть не сомневался, что именно случится с ними на природе, вдали от
шума городского...
   Но это была Таня, и предположить, что она вдруг решила изменить своим
прежним принципам и приняла решение стать женщиной Олега, можно было
только обладая очень изощренной фантазией. С фантазией у Олега было
бедновато, поэтому, если отбросить в сторону предположение, что она хочет
заняться любовью под соснами и елями, в сухом остатке не останется ничего.
   Даже самого сухого остатка... Так что Олег пребывал в невнятном
состоянии легкого возбуждения, соединенного с недоумением, он не мог точно
сформулировать, что творится в его душе, так как никогда не занимался
анализом своих чувств и ощущений, считая самокопание уделом психов или
неудачников. Но тем не менее он чувствовал, что должно что-то измениться в
нем самом, после чего он уже не сможет оставаться прежним. И, чтобы эти
изменения прошли благоприятно, нужно отрешиться от всего суетного и
наносного, настроить душу на ожидание и ждать...
   Так что, услышав странные слова Тани: "Здесь с ним ничего не случится",
- он вдруг неожиданно для себя понял странную вещь: ЗДЕСЬ действительно
ничего не случится с ее железным конем. И постижение этой ИСТИНЫ было
сродни внезапному откровению, и Олег с легким сердцем пошел за девушкой,
машинально прихватив с собой мотоциклетный шлем.
   За поляной начинался сосновый лес. Но это был совсем ДРУГОЙ лес, Олег
никогда не видел ничего подобного. Высокие деревья были, казалось,
высажены потомками древних атлантов, чтобы их стволы помогали держать им
на плечах небесный свод. Стволы деревьев были ровные и гладкие, так что -
Олег улыбнулся странной мысли - можно было и не пытаться забраться по ним
верх. Короны сосен терялись в черноте ночного неба. До слуха Олега
доносился легкий шорох - наверное, ветерок запутался в гигантских ветвях и
никак не мог выбраться на свободу.
   - Я здесь ни разу не был! - восхищенно проговорил Олег.
   - Корабельная роща, - ответила Таня, бросая на Олега короткий взгляд
из-за плеча. Олег заметил, что ее лицо сияло, а зрачки горели маленькими
небесными звездочками. - Мое любимое место в этом Мире...
   Именно так, с большой буквы, она произнесла слово "Мир". Олег вдруг
ощутил небывалое волнение: вот сейчас он поймет нечто очень важное для
себя...
   Однако ничего не произошло - ни вокруг Олега, ни в его душе, готовой,
как никогда раньше, к постижению чуда.
   Таня сняла с головы шлем, положила на траву и направилась к соснам.
   Деревья зашуршали скрытыми в небе зелеными вершинами, приветствуя
девушку.
   Олег двинулся следом за девушкой, ощущая необыкновенную легкость во
всем теле.
   Проходя мимо брошенного в заросли трав шлема, Олег хотел было забрать
его с собой, чтобы тот не потерялся в густой травяной сельве, но,
вспомнив, что так же легко девушка оставила мотоцикл, понял, что лучше
пройти мимо.
   Откуда-то снова пришло неведомое ЗНАНИЕ, что со шлемом, как и с
мотоциклом, ЗДЕСЬ ничего не случится. Они не затеряются среди высоких
густых трав, пахнущих душистой свежестью. Когда придет время, Таня легко
найдет все, что ей нужно...
   - Кстати, - девушка остановилась у одной из высоченный сосен и
прислонилась спиной к ее стволу. Ствол был таким объемным, что обхватить
его могли только человек пять. - Без меня ты никогда не попал бы в этот
Мир.
   - Почему? - удивился Олег. - Всего полчаса езды от города, можно
запомнить дорогу...
   - Ты не понял меня, - тихим, ровным голосом сказала Таня. - Ты никогда
не нашел бы дорогу сюда...
   Это было сказано таким значительным голосом, что Олег почувствовал, как
по спине побежали холодные мурашки. Словно он сидел один в темной комнате
с занавешенными окнами и смотрел по видео жутковатый триллер Стивена
Кинга...
   - Почему? - шепотом спросил он.
   - Потому что это мой мир, - совершенно серьезно ответила девушка, гладя
ладонью мшистый ствол сосны-великана. - Это мой Мир...
   Дунул слабый ледяной ветерок, облизнув шершавым язычком разгоряченное
лицо Олега. Высокие метелки травы низко склонились к земле и зашептали на
разные голоса, словно подтверждая слова девушки.
   Олег хотел о чем-то спросить у нее, но Таня, легко оттолкнувшись от
ствола дерева, углубилась в лес. Олег бросился следом за девушкой, чтобы
не потерять ее из виду. Он понял, что будет лучше, если все вопросы он
оставит на потом. Он чувствовал, что происходит что-то не совсем обычное,
почти волшебное, и боялся, что его неумелый вопрос спугнет сказочное
ощущение, которое сейчас овладело