уста и не наполнится до следующего  урожая.
В Босхане, как мне известно, дела не лучше, - прикинул вслух  Норрен.  -
Слишком много потрачено на войну. Бетлинк мы еще  можем  поддержать,  но
остаются алтари - Белый и Оранжевый...
   - Я дам денег на укрепление Белого алтаря, - объявил  Равенор,  -  но
при условии, что мне не понадобится возиться с хозяйственными делами.
   - Предоставьте это мне, - предложил ему Норрен. - Белый алтарь  очень
важен, я сам им займусь, а Оранжевый  может  и  подождать.  Возможно,  в
Тимае и Кертенке найдутся на него средства. Я отправлю туда гонцов.
   - Мы совсем забыли об ужине, - напомнил Вальборн. - Угощайтесь!
   За столом установилась тишина, нарушаемая лишь звоном вилок, ножей  и
бокалов.  Каждый  обдумывал   принятые   договоренности   и   прикидывал
возможности их выполнения. Когда с закусками  было  покончено,  Вальборн
позвонил в колокольчик, чтобы несли горячее.
   - А где сейчас жрецы Оранжевого алтаря? - обратился к нему Ромбар.
   - Их приютили в Оккаде, - ответил ему Вальборн. - Там  они  останутся
до весны, а в начале лета вернутся в храм  великой  Саламандры.  Кстати,
тирские маги, доставившие оружие, пришли  со  мной  в  Келангу  и  живут
здесь, во дворце. Должен заметить, что все они - прекрасные воины.
   - Я обращал  внимание  на  их  воинскую  подготовку,  -  одобрительно
отозвался Ромбар. - Хорошо, что они  здесь,  -  я  объявлю,  что  ордену
Грифона потребуется  новый  магистр.  Думаю,  что  Синатта  справится  с
обязанностями магистра.
   - Да, большие перемены вызвала война, -  заметил  на  это  Норрен.  -
Сменился правитель Келанги и двое магистров, появился новый орден магов,
а ты, Ромбар, возвращаешься в  свой  родовой  замок.  Помимо  укрепления
Бетлинка, не мешало бы тебе подумать и  о  продолжении  рода  Кельварна.
Если хочешь, могу посодействовать тебе в поисках будущей супруги.
   - Я уже нашел ее, - сообщил Ромбар, к удивлению  большинства  сидящих
за столом. - Это черная жрица храма Мороб.
   Поздравив  Ромбара,  все  продолжили  ужин,  а  с  ним  и  обсуждение
совместных дел. К полуночи гости закончили разговор и собрались уходить.
   - У вас хороший повар, Вальборн, - сказал правитель Цитиона,  вставая
из-за стола. - Надеюсь, в будущем я  смогу  отблагодарить  вас  ответным
приглашением.
   - Это бывший повар Берсерена, - ответил Вальборн. - Я был бы счастлив
присутствовать на ужине в честь совершеннолетия вашей дочери.
   - Вы будете первым из приглашенных, - заверил его Норрен.
   Три дня спустя в Келангу приехал Тревинер на своей Чиане, которую  он
разыскал в лесу неподалеку от места последней стоянки перед путешествием
по лурским подземельям. Увидев военный лагерь на северном берегу  Тиона,
он свернул туда и узнал, что основная армия уже  ушла  на  юг,  а  здесь
остались только те, кто назначен в гарнизонные войска Бетлинка и  Белого
алтаря. Про Ромбара ему сообщили, что тот поселился во дворце Вальборна,
нового   правителя   Келанги,   и   занимается    подготовкой    обозов,
предназначенных для отправки с войсками. Охотник не стал задерживаться в
лагере, а поехал в город повидаться со своим правителем.
   Он остановился у главных дворцовых ворот и потребовал,  чтобы  о  нем
доложили его величеству. Его впустили без доклада и поселили в  западном
крыле дворца, где на втором  этаже,  над  жилыми  помещениями  прислуги,
размещались  комнаты   для   гостей.   Оставив   вещи,   охотник   вышел
познакомиться с окрестностями дворца и вскоре обнаружил у себя в соседях
обоих лоанцев. И Витри, и Шемма, которому не терпелось поделиться хоть с
кем-нибудь впечатлениями о дворцовой жизни, обрадовались  охотнику.  Тот
уговорил  их  погулять  по  парку  и  заодно  рассказать  ему   новости,
накопившиеся за дни  расставания.  Выйдя  в  парк,  все  трое  пошли  по
присыпанным  гранитной  щебенкой  дорожкам,  мимо  скамеечек,   беседок,
невысоких декоративных изгородей.
   - Вот эта жизнь - по мне, не то что в лесу, - сразу же объявил Шемма.
- А еда-то здесь какая, Тревинер!  Против  нее  даже  и  тот  паштет  из
дичи... так я его и не попробовал... голову даю, не потянет.
   - Мы собирались возвращаться в село, но его величество  попросил  нас
об услуге, - сообщил Витри, радуясь новому приключению. - Он посылает  к
монтарвам обоз с провизией, а с ним - предложение о  дружбе  и  взаимной
помощи и хочет, чтобы мы были посредниками в переговорах.
   - Никто, кроме нас с Витри, не знает языка монтарвов, - важно  сказал
Шемма, - да и Пантур не вступит в переговоры ни с кем,  кроме  меня.  Ну
как тут откажешь его величеству!
   - Да ты, я  смотрю,  большим  человеком  стал,  Шемма!  -  восхитился
охотник. - Не каждому выпадает честь оказать услугу правителю Келанги!
   - Ни к чему  мне  такая  честь,  суеты  много,  -  вздохнул  в  ответ
табунщик. - Как вернемся от монтарвов, поедем домой. У нас  и  там  дела
найдутся.
   Верно, Витри?
   Витри не ответил. Заглядевшись на охотника, на  его  загорелое  лицо,
встрепанные ветром волосы, привычно-жизнерадостную улыбку, он думал, что
скоро тот вернется в свои леса и будет разъезжать там  на  своей  Чиане,
радуясь солнцу, деревьям, зверью, выслеживая и пугая  уттаков,  и  будет
счастлив  своим  единственным,  не  известным  обыкновенному  келадскому
жителю счастьем.
   Их догнал  стражник,  ходивший  к  правителю  с  докладом  о  приезде
охотника.
   - Эй ты, длинный! - крикнул он Тревинеру, казавшемуся еще выше  рядом
с лоанцами. - Его величество хочет видеть тебя, и немедленно!
   - Мой правитель соскучился по мне, -  объяснил  Тревинер  лоанцам.  -
Пока, друзья!
   Он пошел вслед за стражником  в  восточное  крыло  дворца,  вертя  по
сторонам головой и по привычке замечая все - ухоженные деревья и клумбы,
постройки,  гармонично  вписывающиеся  в  парковые  пейзажи,  богатое  и
добротное убранство дворца, его картины и скульптуры, гроздья светлячков
Феникса на серебряных и золотых подставках, двустворчатые  двери  залов,
украшенные  орнаментом   из   различных   сортов   древесины.   Стражник
остановился у кабинета правителя  и  растворил  перед  охотником  двери.
Войдя, Тревинер  увидел  Вальборна,  сидящего  за  огромным,  заваленным
бумагами письменным столом.
   - Мое почтение, ваше величество! -  Охотник,  остановившись  напротив
Вальборна, отвесил шутовской поклон.
   - Садись, Тревинер. - Вальборн махнул  рукой  на  глубокое  и  мягкое
кресло у противоположной стены. - Давно я тебя не видел.
   Тревинер плюхнулся в кресло и, развалясь, вытянул длинные ноги.
   - Удобно, - сообщил  он  Вальборну.  -  Вы  неплохо  устроились,  мой
правитель! Я уже успел заметить.
   - Ты всегда все  успеваешь  заметить,  -  сдерживая  улыбку,  ответил
Вальборн. - Ромбар хвалил тебя, хотя какая в том нужда?  Я  тебя  и  так
знаю. Ты выполнил важное поручение и заслуживаешь награды. Говори,  чего
ты хочешь?
   - Чего я хочу? - Тревинер задумался, уставив глаза в  потолок.  -  Да
вроде бы все у меня есть. Одежонку разве новую... я  свою  старую  Шемме
отдал - парень ни в чем, можно сказать, из-под земли вылез.
   - Будет тебе одежонка, - пообещал Вальборн. - А теперь  выбирай  себе
службу -  хоть  начальником  стражи,  хоть  старшим  над  лучниками  или
дворцовой охотой. Я не сомневаюсь, что ты справишься с любой из них.
   -  Позвольте  мне,  мой  правитель,  остаться  на  прежней  службе  -
свободным охотником у правителя Бетлинка, -  ответил  ему  Тревинер,  на
мгновение расставшись с зубоскальством. - Я  давно  отвык  от  городской
жизни и не хочу заново привыкать к ней.
   -  Жаль.  -  Вальборн  заметно  огорчился,  но  не  стал  уговаривать
охотника. - Впрочем, я предвидел твой выбор. Что ж, поезжай с  Ромбаром,
он будет рад такому помощнику. Но мне хотелось бы, чтобы  напоследок  ты
выполнил еще одно поручение.
   - Какое, мой правитель?
   - Нужно отвести к монтарвам обоз с провизией.
   - Тот, с которым поедут лоанцы?
   - Ты уже и это знаешь... - покачал головой Вальборн. - Хоть  война  и
закончилась, мне будет  спокойнее,  если  их  будет  сопровождать  такой
парень, как ты, Когда доставите обоз на место,  можешь  ехать  оттуда  в
Бетлинк.
   - Все будет сделано, мой правитель, - сверкнул улыбкой Тревинер.
   - Ладно, иди. Обоз отправляется послезавтра. - Глядя  на  закрывшуюся
за охотником дверь, Вальборн задумчиво добавил:
   - Мне будет не хватать тебя, дружище Тревинер...
   Весь следующий день прошел в дорожных  сборах.  К  вечеру  в  военном
лагере собрались три десятка подвод, нагруженных  мешками,  бочонками  и
ящиками, предназначавшимися для отправки  с  войсками.  Шемма  и  Витри,
получив дорожное снаряжение и теплую зимнюю одежду,  приехали  на  место
сбора и познакомились со  старшим  обозным,  распоряжавшимся  остальными
возницами и приставленным к обозу отрядом охраны. Вскоре к ним  подъехал
и Тревинер, казавшийся вооруженным до зубов с двумя луками  и  колчанами
за спиной. Вместо ответа на  расспросы  лоанцев,  в  чем  причина  такой
усиленной экипировки, он снял с плеча один из луков, а за ним  колчан  и
протянул Витри.
   - Держи, - оскалился в улыбке охотник. - Это - тебе, как обещано.
   - Мне?! - ахнул от восторга  Витри.  -  Настоящий  лук  Феникса?!  Но
откуда он у тебя?
   - Вальборн дал. Бери, не робей.
   Витри бережно взял лук. На другой день, когда обоз отправился в путь,
он поехал рядом с охотником, чувствуя себя таким  же  бывалым  лучником,
как тот.
   Обоз медленно двигался по бездорожью вдоль  северного  берега  Тиона,
прокладывая  путь  то  по  полянам,  покрытым  хрустящим  инеем,  то  по
промерзшим   песчаным   наносам.   Когда   береговой   путь   становился
непроходимым из-за разросшегося кустарника, подводы сворачивали в лес  и
петляли среди деревьев, придерживаясь восточного  направления,  а  то  и
останавливались, дожидаясь, пока воины расчистят проезд или отыщут  брод
через встреченную на пути старицу.
   Неделю спустя  обоз  остановился  на  повороте  реки,  откуда  хорошо
виднелась примета Пантура - тройной  пик,  возвышающийся  неподалеку  от
входа в подземный город.
   На первую встречу Шемма пошел в одиночку. Завернувшись в пару  теплых
одеял, он улегся спать на широком камне посреди поляны.  Ночью  к  камню
пришел Пантур, которому сообщили, что в назначенном месте спит  какой-то
человек, и с трудом добудился табунщика.
   - Что  случилось,  Шемма?  -  начал  он  расспросы.  -  Ты  пришел  с
новостями?
   - Пантур? - Шемма сладко  потянулся  и,  увидев  перед  собой  желтую
светящуюся одежду, протер глаза, чтобы получше разглядеть ученого.  -  У
меня хорошая новость - война кончилась.
   - А этот ваш Каморра?
   - Уттаки, говорят, съели. - Табунщик уселся на камне и натянул одеяло
на голову, чтобы защититься от ночного холода. - Я вам подарки привез от
правителя - муку, из которой хлеб делают, и кое-что еще.  Хороший  мужик
этот Вальборн, он предлагает вам дружбу и торговлю.
   - Желтый камень помог вам?
   - Еще как помог. Говорят, без него все пропало бы, поэтому Вальборн и
расщедрился. А как у вас дела?
   - Были и у нас неприятности, но теперь все уладилось. - Пантур присел
на камень рядом с лоанцем. - С тех пор  как  ваша  женщина  восстановила
Оранжевый шар, он больше не остывал.  Мы  заново  засадили  плантации  и
скоро снимем с них первый урожай. Великая рада этому и вспоминает вас  с
благодарностью. Теперь она не будет противиться сотрудничеству с  людьми
сверху.
   - А как у вас с едой?
   - Пока трудновато, но все надеются, что это ненадолго.
   - Значит, наш обоз пригодится, - обрадовался Шемма.
   - Пригодится. - Пантур повернул голову к табунщику,  его  серо-желтые
глаза, как и одежда, светились в темноте. - Жаль, что вы не приехали  на
два дня пораньше - в это новолуние у нас был двойной праздник.
   Великая наконец выбрала отца для своей дочери.
   - Да ну! - воскликнул Шемма. - И кто же он?
   - Вряд ли ты его помнишь. Это Лангур, глава Восьмой общины.
   - Угу, - отозвался Шемма, смутно припоминая  монтарва,  поддержавшего
владычицу на совете. Он  окончательно  проснулся  и  позвал  Пантура  на
стоянку.
   Остаток ночи прошел в переноске грузов,  прибывших  с  обозом.  Воины
подтаскивали к камню мешки с мукой и бочонки с медом и  салом,  оставляя
их монтарвам, которые уносили подарки Вальборна под землю.  Наутро  обоз
отправился в  обратный  путь,  а  лоанцы,  распрощавшись  с  Тревинером,
поехавшим на север вдогонку Ромбару, задержались  на  несколько  дней  у
монтарвов, чтобы выучить подземных жителей печь хлеб.
   Вернувшись в Келангу, они пришли к Вальборну с докладом о  выполнении
поручения. Правитель не пожалел времени, чтобы выслушать все подробности
поездки.
   - Значит, мы можем рассчитывать на дружбу монтарвов, -  подытожил  он
сообщение лоанцев.
   - Да, они согласны поддерживать добрые отношения, - подтвердил Витри.
- Условия встречи те же-у камня на той поляне.
   - Но как  мои  люди  будут  разговаривать  с  ними?  -  забеспокоился
Вальборн. - Никто, кроме вас, не знает их языка.
   - Ваш обозный выучил у нас кое-какие слова, - сказал ему Витри. - Для
начала этого достаточно, чтобы объясняться с ними.
   - Может, вы все-таки останетесь у меня на службе? - предложил лоанцам
правитель. - Ты, Витри, стал бы моим гонцом - мне нужны надежные люди.
   А ты, Шемма, мог бы стать моим посредником в отношениях с монтарвами.
   - Спасибо, ваше величество, но мы поедем домой, - поторопился сказать
Шемма. - Дома-то оно лучше.
   - Ладно,  поезжайте,  -  согласился  Вальборн,  -  Если  передумаете,
возвращайтесь, я с радостью приму вас на службу.  А  вот  вам  плата  за
прежние заслуги. - Он дал каждому мешочек с деньгами.  -  Если  еще  что
нужно, говорите.
   - Нам ничего не... - начал Витри, но запнулся, получив от Шеммы тычок
в бок.
   - Как это - ничего?! - громким шепотом ругнул его  табунщик.  -  Ваше
величество, кони наши - не чета теперешним, около  Бетлинка  остались...
Вот если бы их вернуть... И кобыла Мельникова потерялась, а нам отдавать
ее надо...
   - Понятно, - улыбнулся Вальборн. - Знаю  я  этих  коней  -  и  впрямь
красавцы. Один у меня в конюшнях, вы можете его  забрать,  а  второго  я
отдал.
   Возьмите вместо него другого и кобылу подберите, какая понравится.
   Вальборн вызвал старшего  конюха  и,  передав  ему  просьбу  лоанцев,
приказал выдать желаемое. Тот пошел с ними в конюшни правителя  и  вывел
оттуда коня, в котором Шемма признал своего Урагана, а  затем  предложил
им выбрать второго коня и кобылу. Витри шел за конюхом мимо  стойл,  где
красовались кони один лучше другого, пока не  остановился,  не  в  силах
оторвать глаз от  небольшого,  но  великолепно  сложенного  темно-серого
жеребца.
   - Этот, что ли?  -  спросил  конюх.  -  Хороших  кровей,  и  резвость
отменная. Для правителя он мелковат, а тебе в самый раз будет.
   - Этот, - поспешно согласился Витри, побаиваясь  отказа.  -  Как  его
зовут?
   - Чара. - Конюх надел на жеребца седло и уздечку, висевшие в  стойле,
и отдал поводок Витри. Когда они вышли из конюшни, Шемма,  сияющий,  уже
стоял на дворе, держа своего коня и ширококостную рыжую кобылу.
   - Слышишь, Витри,  жеребая  она,  -  шепнул  он  товарищу,  уходя  из
конюшни. - Вот повезло-то! Эх, явлюсь я к мельнику...
   День спустя Шемма и Витри выехали  из  Келанги  домой.  Падал  первый
снег, падал и превращался в грязную кашицу, знаменуя начало  короткой  и
сырой келадской зимы. Шемма восседал на великолепном  Урагане,  ведя  за
собой кобылу и коней, на которых лоанцы возвратились с Белого алтаря,  и
покровительственно оглядывался на едущего сзади Витри. То ли полугодовые
скитания не прошли для табунщика  бесследно,  то  ли  приятные  надежды,
связанные с возвращением в Лоан, заставляли его поторапливать  коня,  то
ли погода не располагала ко сну -  так  или  иначе,  Шемма  расстался  с
привычкой спать в седле и на дневных привалах. Лоанцы ехали  с  рассвета
до заката, обедая в придорожных трактирах и ночуя на постоялых дворах, и
недели через полторы увидели стены Цитиона, жемчужины Келады.
   Они   отыскали   гостиницу   Тоссена,   узнавшего   и    благосклонно
приветствовавшего прежних постояльцев, и остались там до базарного  дня,
чтобы накупить подарков родным, провизии и овса в дорогу. Шемма  наконец
попробовал паштет из  дичи,  а  Витри,  зашедший  в  лавку  Тифена,  был
приглашен в гости и до позднего вечера просидел у купца за рассказами об
его младшем сыне, первом магистре ордена Солнца. Когда все покупки  были
сделаны, Шемма  и  Витри  навьючили  коней  и  проследовали  цитионскими
улицами по направлению к  Лоанскому  мосту,  от  которого  брала  начало
тропа, ведущая в долину.
   Тропа тянулась по северному берегу Лоана, едва различимая под  тонким
слоем свежего снега, прикрывшего  луга  и  песчаный  берег.  По-осеннему
прозрачная вода струилась в нескольких шагах от тропы, облизывая ледяную
корочку у берега, и, казалось, спешила пополнить полноструйный  Тион,  а
лоанцы  спешили  ей  навстречу,  чувствуя  близость  дома.   Шемма   был
празднично-весел и погонял коней, Витри тоже заразился его радостью и  с
нетерпением представлял, как еще немного - и за очередным поворотом реки
откроется вид на родное село.
   Миновав ущелье, Шемма и Витри спустились в Лоанскую долину  -  родные
края, так внезапно оставленные ими в начале лета. Витри казалось, что он
уехал оттуда давным-давно, несколько лет  или  даже  десятилетий  назад.
Много событий улеглось в эти месяцы, их, наверное, хватило бы не на одну
лоанскую жизнь, но все же при мысли о том, что  странствия  закончились,
Витри испытывал тревожное ощущение, похожее на  необходимость  вспомнить
нечто важное. Оно сидело глубоко внутри, беспокоя  лоанца,  и  отравляло
радость возвращения домой.
   Наконец наступил день, когда тропа вывела Шемму и Витри на  пригорок,
откуда открывался с детства знакомый вид на скопление глиняных домиков с
коническими, крытыми соломой крышами, объединенное  несколькими  кривыми
улочками. Село, в котором во времена Кельварна проживало не  более  двух
десятков семей, разрослось до  полутора  сотен  разбросанных  по  холмам
домиков, но  оставалось  единственным  на  всю  долину,  так  как  среди
привыкших держаться вместе  лоанцев  не  находилось  любителей  обживать
новые места.
   Первыми их заметили вездесущие сельские мальчишки. Увидев  нескольких
завьюченных коней и двоих всадников в городской одежде,  они  с  криками
"Едут! Едут!" помчались в село. Раз  в  год  сюда,  случалось,  заезжали
торговцы, поэтому  взрослые  побросали  дела  и  выбежали  поглядеть  на
кусочек другого мира, явившегося в Лоан. Когда путешественники подъехали
к околице, их встречала добрая половина села.
   - Да это же наши! - выкрикнул кто-то из толпы. - Шемма! Витри!
   Лоанцы соскочили с коней прямо в объятия встречающих. Каждый  норовил
протиснуться  к  ним  поближе,  поприветствовать,  хлопнуть  по   плечу,
потрогать, спросить что-нибудь вроде "Неужто вернулись?! Ну как?!" -  то
есть собственными глазами удостовериться, что перед ним - его  пропавшие
односельчане. Полсела Шемма и  Витри  прошли  вместе,  посреди  огромной
толпы, а затем их пути разошлись. Они взяли своих коней, а Шемма - еще и
кобылу, так как договорился с Витри, что сам вернет  ее  мельнику,  и  в
сопровождении многочисленных родных и знакомых отправились по домам.
   Витри пошел не в новый дом, еще не ставший родным, а к  родителям,  с
которыми уже успел обняться и расцеловаться.  Он  смотрел  на  прыгающих
рядом братишек  и  сестренок,  на  сияющие  лица  друзей  и  соседей,  и
радовался, что не пожалел в Цитионе времени и денег на покупку подарков.
Когда вся процессия остановилась во дворе родительского дома, в дорожных
мешках лоанца нашлись игрушки и  сладости  для  детей,  платки,  бусы  и
заколки для женщин, ножи  с  клеймом  ордена  Грифона,  заговоренные  от
ржавчины,