он отыскал там тех, кто может помочь нам. Мой советник  не  поддерживает
меня, поэтому я хочу, чтобы окончательное решение приняли люди,  которые
разделяют со  мной  ответственность  за  благополучие  Лура.  Кто  хочет
высказаться, говорите.
   Хэтоб села, дожидаясь  высказываний  собравшихся.  С  места  поднялся
Данур.
   - Вы хорошо знаете наши законы, - начал он. - Не думаете ли  вы,  что
их устанавливали люди глупые  и  недальновидные?  Запрет  на  общение  с
людьми сверху появился не  на  пустом  месте.  Они  неуловимы  на  своих
просторах, а нам некуда уходить, если они нападут на нас.  Подумайте  об
этом!
   - Но почему он считает, что мы обязательно нападем на вас? -  спросил
Шемма у Пантура. - Неужели я похож на грабителя?
   - Этот закон появился потому, что наши предки знали только уттаков, -
ответил тот. - Я не позволю Дануру играть на наших старых предрассудках.
Ученый встал и вышел на площадку. - Не пугай нас, Данур, - сказал он.  -
Среди нас есть человек сверху, каждый может поговорить с ним. Ни он,  ни
его односельчане вовсе не кровожадны. Они, как и мы, хотят  спокойной  и
мирной жизни. А нам всем нужно помнить, что  Оранжевый  шар  -  творение
людей сверху. Нам нужна дружба с ними. У них может найтись  многое,  что
улучшит нашу жизнь и облегчит наш труд.
   - Там, наверху, сейчас война, - выступил советник. - Мы  мирно  живем
под землей, где так мало места, а они не могут поделить  своих  обширных
пространств. Разве это не указывает, что они опасны?  Открываться  им  -
это идти навстречу собственной гибели.
   - Да, там есть человек, который повел уттаков на своих же ближних.
   - Ученый, как и советник, обращался к залу. - Но вы не  думайте,  что
эта война нас не касается.  Если  он  победит,  уттаки  вновь  заполонят
остров, и наступит день, когда они выследят и нас. Это еще один довод  в
пользу союза с, людьми сверху. Те, кто помогает друг  другу,  становятся
сильнее.
   Зал зашумел, обсуждая необычную проблему.
   - Дайте мне  высказаться,  -  поднялся  Масур.  -  Я  разговаривал  с
человеком сверху. Он хороший, добрый парень. Он угощал нас хлебом  -  мы
ничего не пробовали вкуснее, а он  утверждает,  что  это  самая  обычная
пища. Если мы могли бы обменивать свои изделия на хлеб, мы не боялись бы
недорода на плантациях.
   - Нарушать закон - дурной пример для жителей  Лура,  -  выступил  его
сосед, глава Двенадцатой общины.  -  Если  можно  нарушить  один  закон,
значит, можно нарушить и другой. Когда люди перестанут  уважать  законы,
порядок  и  достаток  сменятся  грязью  и  нищетой.  На  щепотку  выгоды
добавится пригоршня убытков.
   - Наши люди трудолюбивы и прилежны,  -  возразил  ему  глава  Восьмой
общины. - Не нужно думать о них хуже, чем они  заслуживают.  Они  тяжело
работают, чтобы быть сытыми и одетыми, и только, а теперь у них не будет
даже этого. Вы  говорите,  что  случится  беда,  а  она  уже  случилась.
Недоедают взрослые, а пройдет еще два новолуния - будут голодать и дети.
Вот о чем нужно помнить в первую очередь.
   Владычица не останавливала расшумевшееся собрание. Лишь заметив,  что
разговоры свелись к повторениям, она поднялась с места. Все замолчали.
   - Я выслушала вас, - сказала она. - Мои намерения не изменились.
   Сейчас я прошу вас подумать и выразить свое решение.  Пусть  те,  кто
согласен  с  Дануром,  перейдут  на  правую  сторону  зала,  а  те,  кто
поддерживает меня, - налево.
   После некоторого замешательства главы общин разошлись на две  группы.
Шемма и Пантур, не будучи  членами  совета,  остались  сидеть  на  своих
местах.
   - Пантур, посчитай, сколько людей в каждой группе,  -  попросила  его
владычица.
   - На каждой стороне по семь человек, великая,  -  ответил  ученый.  -
Мнения разошлись поровну.
   - Как же теперь? - тихо спросил его Шемма.
   - Владычица является главой Первой общины,  -  так  же  тихо  ответил
Пантур, - поэтому предпочтение отдается ей.
   Хэтоб подошла к краю площадки.
   - Мое решение принято советом, - объявила  она.  -  Половина  из  вас
поддержали меня. Я не считаю,  что  это  мало,  -  это  очень  много.  Я
понимаю, как трудно даются такие решения, и благодарю вас всех, на  чьей
бы стороне вы ни были. Подумайте, кого бы вы хотели  видеть  моим  новым
советником.
   С завтрашнего дня я готова выслушать ваши пожелания.
   Она вышла из зала. Остальные разошлись не  сразу,  все  еще  обсуждая
решенный вопрос.
   Пантур увел Шемму домой. Там он отыскал прежнюю одежду Шеммы,  принес
откуда-то вместительный мешок и немного еды, затем пошарил на  полках  и
взял с них несколько золотых и серебряных поделок.
   - Возьми и это. - Он высыпал их в руки Шемме. - Обменяешь  где-нибудь
на еду. У нас легче найти лишнюю драгоценность, чем лишнюю миску бобов.
   Наутро они оба побывали у владычицы и получили разрешения.
   Вернувшись в комнату, Шемма скинул светящийся балахон,  чтобы  надеть
свою родную куртку, брошенную вчера на сиденье.
   - Пантур, где моя одежда? - спросил он ученого, не найдя  ни  куртки,
ни штанов.
   - Здесь... Разве тут ничего нет? Они обыскали комнату, но одежда  так
и не нашлась.
   - Украли! - догадался Шемма. - Это Данур!
   Ученый покачал головой:
   -  Не  обязательно.  Половина  людей  была  против  того,  чтобы   ты
возвращался наверх. Я немедленно доложу владычице.
   Весь день прошел в бесполезных поисках  одежды.  Пантур  предположил,
что скорее всего ее сожгли в печи. Шемма наконец сказал ему,  что  уйдет
прямо так, в балахоне, а затем разыщет в брошенном поселке  какие-нибудь
обноски.

***

   На следующий день  ученый  повел  Шемму  наверх.  Путь  по  коридорам
показался табунщику бесконечно долгим.
   - Куда мы идем? - встревожился он. - Я думал, до поселка ближе.
   - Там приметное место, ты легко запомнишь и найдешь  его,  -  пояснил
Пантур. - Кроме того, этот выход можно и засыпать, если потребуется.  Он
далеко от Лура и не из самых важных.
   Стража у выхода расступилась и пропустила их.  Привыкшему  к  темноте
Шемме поздний закат показался необычно ярким, поэтому  он  не  удивился,
когда Пантур надел рубиновые очки.
   - Видишь три скалы? - Ученый указал на три сцепившихся вместе пика. -
По ним ты издали  найдешь  это  место.  В  том  направлении,  на  закат,
поблизости течет большая река. Ты придешь на эту поляну, если пойдешь от
изгиба реки на эти скалы. На ней ты найдешь вон тот камень.
   Шемма увидел на поляне плоский,  закругляющийся  с  боков  валун,  на
котором мог разместиться небольшой домик.
   - Когда вернешься, ляжешь спать на этом камне. Стража будет наблюдать
за ним и немедленно позовет меня, когда ты появишься. Ясно?
   - Ясно.
   - Ваш храм в том направлении. За полдня ты дойдешь до него.
   - Далеко-то как! - ахнул табунщик.
   - Так нужно. Когда мне ждать тебя обратно? Шемма задумался.
   - Если в Келангу идти, то к новолунию буду. - Увидев огорченное  лицо
Пантура, он добавил:
   - Может, в храм кто из магов вернулся... Тогда дня через два придем.
   - Хорошо бы... - Взгляд ученого прояснился. - Ну, иди, Шемма,  да  не
подведи меня.
   -  Разобьюсь,  а  приведу  магов,  -  пообещал  Шемма  и  зашагал   в
направлении, указанном Пантуром.

***

   После скандала во дворце Госсар послал  человека  узнать,  где  стоит
войско Вальборна, чтобы явиться  туда  для  приема  командования.  Когда
выяснилось, что войско ушло в Оккаду, он отправился к правителю Келанги.
   - Ваш племянник не подчинился ни мне, ни вам, - заявил он  Берсерену.
- Нужно немедленно вернуть его и наказать.
   - Как ты это представляешь, Госсар? - скривился Берсерен.
   - Отправьте за ним войско и схватите его. Пусть его приведут в цепях,
как преступника!
   - Не будь глупцом, Госсар, -  одернул  его  Берсерен.  -  Там  триста
человек. Значит, и я должен послать в погоню отряд не меньше. Я не  могу
вывести из города такое войско, когда уттаки на подходе.
   - Вы поверили этому трусу, что сюда идут уттаки?
   - Я хорошо знаю своего племянника. Труслив  он  или  не  труслив,  он
никогда не расстанется с идиотской привычкой быть честным. Пусть там  не
десять тысяч дикарей, как ему показалось; но они идут  сюда,  и  идут  с
войной. Сейчас не время заниматься воспитанием глупых мальчишек.
   - Я бы на вашем месте...
   - Ты не на моем месте! Изволь выполнять  мои  приказания!  -  свирепо
глянул на него Берсерен. - Усиль охрану  у  моста  и  выставь  людей  на
смотровую башню.  Когда  появятся  уттаки,  немедленно  доложишь  мне  и
известишь все войска, чтобы были наготове.  А  моего  племянника  оставь
мне! Ты слишком любишь соваться в мои семейные дела!
   Госсар промолчал. Берсерен подступил к нему вплотную:
   - Ты что, не слышишь моих приказов? Вон!!!  Я  не  нуждаюсь  в  твоих
дурацких советах!
   "Орать на главу рода Лотварна, как на какую-нибудь кухарку!  -  думал
Госсар, в ярости вышагивая по дворцовым коврам,  не  замечая  испуганных
взглядов попадавшихся  навстречу  слуг.  -  Нет,  я  никому  не  уступлю
удовольствия выпустить тебе кишки!"
   Лишь у дворцовых ворот к нему вернулось хладнокровие. Он  вскочил  на
коня и нехотя отправился выполнять приказы Берсерена. Потакая  вздорному
нраву старикашки, Госсар заставил его наделать немало ошибок, но на этот
раз Берсерен проявил неожиданное благоразумие, да и донесения  засланных
в  армию  Норрена  шпионов  показывали,  что  там   идет   основательная
подготовка к обороне.
   Надежды на внезапное нападение, на легкую победу таяли.
   Он ехал по  людным  улицам,  предоставляя  встречным  прохожим  самим
заботиться о том, чтобы не попасть под копыта  его  коня.  Госсару  было
безразлично, чем может обернуться ближайшее будущее  для  этой  торговки
рыбой, жаждущей выручить лишний медяк, для этого мальчишки, от  безделья
скачущего по камням мостовой так, чтобы не наступать на щели, да  и  для
любого жителя Келанги, не  подозревающего  об  истинном  положении  дел.
Горожане  волновали  его  не  больше,  чем  муравьи   на   мостовой,   -
ничтожества, существующие лишь затем, чтобы быть перемолотыми в мельнице
событий, раскрученной его честолюбием. Пока его беспокоило  одно  -  как
сохранить побольше уттаков для сражения с армией Норрена.
   Госсар помнил босханского мага еще с  тех  пор,  когда  тот  жил  при
дворце Берсерена. Тогда они  не  перекинулись  и  словом  -  глава  рода
Лотварна не снисходил до того, чтобы замечать выскочку из  низов,  пусть
даже и пользующегося особым расположением правителя. Поэтому  он  был  в
недоумении, когда прошлой весной Каморра явился к нему и начал  разговор
с утверждения, что такие люди, как они оба, заслуживают лучшей доли.
   Госсар в глубине души был согласен с той частью утверждения,  которая
касалась его собственного положения.  Подчиняться  Берсерену,  любившему
унижать людей  независимо  от  их  родовитости,  всегда  оскорбляло  его
гордость.
   Ничего не обещая, он все же выслушал Каморру до конца,  но  ничем  не
выдал интереса к словам босханца, пока не убедился, что тот  располагает
достаточными возможностями для подкрепления своих претензий.
   - Я маг, а вы воин... - рассуждал Каморра, добавляя "ваша  светлость"
без малейшего почтения, просто как обращение. - Это хороший союз.
   Кусков хватит обоим - вам Цитион, мне Келанга и прочие. Остров  давно
нуждается в сильной власти. Если вы поддержите Берсерена,  я  все  равно
своего добьюсь. Мне будет труднее, но я добьюсь. Но я предпочитаю  иметь
вас союзником, а не врагом - это и вам выгоднее.  Можете  не  спешить  с
ответом, подумайте.
   Госсар взял время на  размышление  и  тщательно  обдумал  предложение
мага. Его смешила уверенность  Каморры  в  том,  что  захвата  келадских
городов достаточно для того, чтобы  стать  признанным  правителем  всего
острова. Лучший военачальник правителя Келанги был знаком с  властью  не
понаслышке и знал, что ее гораздо труднее удержать, чем получить. Он  не
сомневался, что в Келанге с радостью встретят любого, кто избавит  людей
от самодурства Берсерена. В Босхане пока не было настоящей власти - ведь
не признавать же правительницей рыжую Дессу со  своим  мальчишкой.  Мать
Донкара, по сплетням, не была женщиной строгих  правил,  поэтому  и  при
дворе, и в народе упорно ходили слухи, что нынешний  правитель  Кертенка
не имеет ничего общего с младшей ветвью  рода  Кельварна.  Трое  сыновей
Донкара, краснолицые  и  горластые,  как  и  их  отец,  не  пользовались
уважением келадской знати. Лишь Норрен,  законный  обладатель  власти  в
Цитионе, мог оказаться препятствием.
   Положение, безусловно, было подходящим для  установления  на  острове
единой власти. Это встревожило Госсара, не видевшего, чем Каморра, с его
гадкой привычкой прочищать нос пальцем во время разговора, мог оказаться
лучше  Берсерена.  Но,  поразмыслив,  он  пришел  к  выводу,   что   сын
босханского  оружейника  не  удержится  на  месте   правителя   острова,
требующем  не  только  умения  наводить  корчи  на   уттаков.   А   если
позаботиться о том, чтобы  Каморра  на  этом  месте  и  не  появлялся...
конечно, острову нужна сильная  власть,  нужен  правитель  энергичный  и
принадлежащий к высокому роду, внушающий не только страх, но и уважение.
   Госсар принял предложение Каморры. Сообщив  о  своем  согласии  через
Шимангу, помощника Каморры, он получил  белый  диск,  который  носил  не
снимая, хоть и не представлял, для чего этот диск может  понадобиться  в
Келанге.
   В  течение  года  Каморра  не  давал  о  себе  знать.  Госсар   начал
подумывать, не посмеялся ли над ним маг, но в конце зимы к  нему  пришел
человек, назвавшийся Кеменером, и от имени Каморры потребовал сведений о
придворной жизни Келанги. Шпион оказался весьма неглуп. Он расспросил  о
военных силах келадских городов,  затем  посоветовал  Госсару  поссорить
Берсерена с правителями, и в первую очередь с  племянником.  Госсар  дал
ему несколько важных советов по формированию армии и взятию  укрепленных
сооружений, а про себя отметил, что такой человек был бы незаменим  и  у
него на службе.
   Хотя Госсар,  влияя  на  правителя  Келанги,  оставил  без  поддержки
защитников северных земель острова, Каморра  не  оценил  его  трудов  и,
взбешенный  огромными  потерями   у   Бетлинка,   прислал   со   шпионом
раздраженное письмо. Госсар ничем не выразил возмущения - потери Каморры
были и его потерями. Однако  он  подробно  рассказал  Кеменеру  о  своих
усилиях по ослаблению защиты острова, не для  оправданий,  а  для  того,
чтобы перетянуть шпиона к себе. Вслух  ничего  не  было  предложено,  но
маленькие, цепкие глаза Кеменера  с  полным  пониманием  встретились  со
взглядом главы рода Лотварна. Умный слуга нуждался в умном хозяине.
   Госсар познакомил Кеменера с донесениями  из  Босхана  и  Цитиона,  а
затем намекнул, что Норрен является главной помехой на пути... употребив
вместо  прямолинейного  "к  захвату  власти"  обтекаемое  "к   изменению
текущего положения".
   Кеменер понял намек, но уточнил для подстраховки:
   - Вы хотите сказать, что такие помехи следует устранять?
   - Именно, - подчеркнул Госсар.
   - Непростая задача. Опасная. -  Шпион  не  набивал  цену,  он  просто
сообщил свое мнение о порученном деле.
   - Вы справитесь с ней, Кеменер. Вот деньги. - Госсар протянул  шпиону
кошелек с золотом.
   Шла третья неделя с тех пор, как Кеменер уехал,  но  известий  с  юга
пока не было. В случае неудачи шпиона  следовало  ожидать  ожесточенного
сопротивления под Босханом. Поглощенный этими  мыслями,  Госсар  объехал
войска защитников Келанги, передавая  распоряжения  Берсерена,  поставил
добавочную стражу на башне и у моста. Вернувшись к себе, он вызвал своих
людей и отдал им приказы, соответствующие его собственным планам.
   Через три дня со смотровой башни Келанги были замечены первые уттаки.
Они шли по северной дороге беспорядочными  толпами  по  две-пять  сотен,
отличавшимися друг от друга одеждой и вооружением. Толпы одна за  другой
подходили к северному берегу Тиона и, не выходя из леса, растекались  по
береговой границе в обе стороны от моста. Берсерен, получив сообщение  о
появлении врага, сам отправился на смотровую башню. Он с Госсаром ехал в
сопровождении отряда стражников по охваченным паникой улицам Келанги.
   Жители города, каждый по-своему, пытались спасти себя и  свое  добро.
Одни укрепляли ставни и приколачивали к дверям добавочные засовы, другие
выносили вещи и грузили на повозки, стоящие в ожидании  у  подъездов.  К
городским воротам потянулись  вереницы  подвод,  переполненных  домашней
утварью, с сидящими поверх тюков с одеждой женщинами и детьми, навстречу
им двигался поток беженцев из пригородных поселений, считавших городские
стены надежным укрытием.
   Поднявшись на смотровую башню, Берсерен долго изучал  северный  берег
Тиона и скапливающиеся на нем вражеские силы. Весь  прибрежный  лес  уже
кишел уттаками, а дикари все подходили и подходили.
   - А Вальборн-то не ошибся, здесь не меньше десяти тысяч... - Берсерен
гневно уставился на Госсара. - Ты говорил,  не  бывает  столько  уттаков
сразу? Вот, смотри!!! - Он  сделал  резкое  движение  по  направлению  к
уттакам и чуть не вывалился за ограждение. - Мой лучший  военачальник  -
глупая баба!!! Вон отсюда, ты отстранен  от  командования!  Я  сам  буду
руководить обороной!
   Госсар спустился с башни, рванул коня в  галоп  и  исчез  среди  улиц
Келанги, а  Берсерен  потребовал  к  себе  военачальников  и  указал  им
расстановку войск для обороны. Было общеизвестно, что  уттаки  не  умеют
плавать, поэтому основные силы поставили у моста, чтобы как можно дольше
не подпускать дикарей к городу. Когда  все  распоряжения  были  сделаны,
правитель вспомнил про Госсара и, вылив поток брани  на  голову  бывшего
любимца, отдал заключительный приказ:
   - В темницу его, раззяву!
   Стражники отправились за  Госсаром.  Узнав,  что  хозяин  с  утра  не
появлялся дома,  они  остались  ждать  его  возвращения,  но  тот  и  не
собирался возвращаться домой.  Он  долго  петлял  по  Келанге,  пока  не
подъехал к каменному двухэтажному дому, располагавшемуся на удаленной от
центра города улице. Там он спешился и постучал в дверь условным стуком.
   - Ваша светлость! - ошалел от удивления слуга, открывший дверь.
   - Заткнись! - Госсар поспешно шагнул внутрь. - Уведи  коня  во  двор,
чтобы не видели. Хозяин здесь?
   Хозяин, кряжистый человек  средних  лет,  уже  спускался  к  нему  по
внутренней лестнице. Он был не из людей Каморры, а из семьи,  издавна  и
мечом, и трудом служившей роду Лотварна. - Ваша  светлость,  вы!  -  Его
квадратная челюсть возбужденно двигалась на  каждом  слове.  -  Честь-то
какая...
   Госсар отмахнулся от фанатичного восторга человека,  которым  с  юных
лет привык распоряжаться как своей рукой.
   - Сейчас не время болтать, время действовать. У тебя все готово?
   - Готово, - понимающе кивнул хозяин. - И подводы ваши, и кони, и груз
- все здесь. Лодочники ждут приказа.
   - Этой ночью, в условленном  месте,  -  приказал  Госсар.  -  Подводы
отправляй прямо сейчас. И оккадская,  и  босханская  дороги  переполнены
беженцами, вы проедете незаметно. И позаботься о семье  -  оставаться  в
городе опасно.
   Хозяин, растроганный  заботливостью  своего  владыки,  подобострастно
поклонился.
   - Наше войско завтра к вечеру должно собраться на  купеческой  улице,
ты знаешь где, - продолжил Госсар.
   Хозяин вновь поклонился.
   - Я останусь здесь до вечера, а там мы оба выедем к реке. Отправь  ко
мне домой слугу, пусть позовет сюда моих людей. - Госсар назвал имена.
   Хозяин проводил его в гостиную, кликнул слуг,  чтобы  позаботились  о
важном госте, а сам пошел выполнять порученное. Вскоре несколько подвод,
просевших от тяжелого  груза,  укрытого  мешковиной,  выехали  с  улицы,
направляясь к оккадским воротам.
   Ближе к вечеру в  дверь  постучали.  Хозяин  узнал  людей  Госсара  и
проводил их наверх.