мутило, что она автоматически втягивала Скотта и Тэйрона в свой
конфликт с ним.
   Она сказала "мы", словно речь шла о ее собственных персонажах. Дэвид даже
не мог говорить.
   - Я... - начал было Скотт, но  запнулся.  Он  снял  очки,  и  его  глаза,
оставшись без толстых линз, показались совсем  маленькими.  Похоже,  он  был
смущен и не вполне уверен в том, что собирается сказать.
   - Я много думал обо всей этой путанице с  Игрой  и  реальным  миром.  Нет
никакого  действенного  способа,  чтобы  остановить  это.   Особенно   после
Реки-Барьера и взрыва на прошлой неделе.
   Он кивнул на синие гексагоны на карте и черные участки вокруг поля  битвы
со Скартарисом. Сила, высвободившаяся в результате  этой  борьбы,  испортила
кухонный стол Тэйрона и обожгла руки Дэвиду.
   - Словом, если это все действительно происходит, - Скотт  произнес  слово
"все", как будто хотел включить абсолютно все  в  это  понятие,  -  тогда  я
должен побеспокоиться еще кое о чем.
   Ситналтанское оружие  было  создано  Верном  и  Франкенштейном  по  моему
указанию на базе того корабля, который придумали Дэвид  и  Тэйрон.  Источник
энергии, который они использовали, не был совершенно реален, но также  и  не
был абсолютно воображаемым.
   Он подождал минутку, словно надеясь, что остальные поймут его намек.
   - Если ситналтанское оружие наполовину реально и наполовину воображаемое,
оно может быть гораздо более  разрушительным,  чем  мы  предполагали.  -  Он
сглотнул.
   Дэвид заметил, как сложно ему выразить свою мысль.
   - А если его мощь более чем достаточна, чтобы уничтожить Игроземье?  Что,
если оно может действовать за пределами карты? Что, если его  хватит,  чтобы
уничтожить также и нас?
   Тэйрон застонал с комическим ужасом.
   - Это слишком туманно для моего разумения! Дэвид не обратил  внимания  на
его реплику, чувствуя мурашки на спине. В  глубине  души  он  всегда  боялся
чего-нибудь в этом роде и  вполне  осознавал  реальность  такой  угрозы.  Он
припомнил все случаи, когда ему не  удавалось  держать  под  контролем  свои
собственные персонажи. Что, если мантикор  Серрийк,  имея  у  себя  пленного
Верна, захочет взорвать оружие? Дэвид не был уверен, что  сможет  остановить
его.
   Он понизил голос до шепота:
   - Я начинаю сомневаться в том, кто кого на самом деле создал.
   Мелани взглянула на него, забыв на мгновение о своей вражде, но сразу  же
в ее глазах мелькнуло прежнее возмущенное  выражение.  "А  может  быть,  это
взаимосвязано? Неужели мы так прониклись Игрой, что  теперь  не  можем  жить
друг без друга?"

Глава 7

   Исследовательская экспедиция Майер Когда мы закончим собирать информацию,
то должны будем, без сомнения, прекратить свои  исследования.  Но  на  самом
деле работа только тогда и начнется,  ибо  нам  нужно  будет  понять,  каким
образом с наибольшей выгодой использовать наши сведения.
   Дирак, председатель Патентного Бюро Ситналта

   Майер была  очень  утомлена  своей  долгой  велосипедной  прогулкой.  Она
тряслась по неровной тропе на тяжелых  покрышках,  гордая  тем  расстоянием,
которое ей  удалось  преодолеть.  Ей  оставалось  проехать  всего  несколько
гексагонов, прежде чем она доберется до корабля ТЕХ.
   Прошло всего несколько часов, с тех пор как она покинула Ситналту,  а  ее
ноги уже нестерпимо ныли от усилий, с которыми она жала на педали,  пролагая
свой путь по  ухабистой  местности.  Ее  темные  волосы,  не  защищенные  от
солнечного света, намокли от пота. Она провела слишком много времени в своей
башне-мастерской, вышагивая из угла в угол, думая, царапая мелом чертежи  на
черной стене, но не уделяя достаточно времени, чтобы тренировать свое тело.
   Майер яростно толкала свои ноги  вниз,  сообщая  движение  педалям.  Цепь
передавала  ее  усилие  вращающимся  колесам.  Она  не  позволит   усталости
преодолеть себя.
   Черный  велосипед  был  сварен  из  обломков  трубы.  Это  была  одна  из
нескольких пробных моделей, придуманных и разработанных ее отцом  Дираком  в
дни его юности. Но это изобретение не пользовалось популярностью в Ситналте,
возможно,  по  причине  того,  что  ее  отец  не  позаботился  об   удобстве
пассажиров. Майер сейчас в этом не сомневалась. Седло представляло  из  себя
плоский металлический треугольник с закругленными концами и  двумя  жесткими
пружинами под ним, так что каждая кочка отзывалась ударом  по  ее  ягодицам.
Тоненькая обивка не меняла дела.
   Потребовалась бы целая  команда  инженеров,  чтобы  проехать  на  паровом
автомобиле по такой ветреной тропе. Первая  ситналтанская  исследовательская
экспедиция  к  кораблю  ТЕХ  состояла  из  сильных  людей,   которые   могли
подниматься сами и перетаскивать свои машины через заторы на горной  дороге.
Так   что    единственным    транспортом,    который    оставался    молодой
исследовательнице по силам, был велосипед.
   Она переехала через границу, отделяющую степь от горной местности.  Майер
стала задыхаться,  когда  тропа  пошла  вверх.  Через  несколько  минут  она
остановилась, слезла с седла, позволив велосипеду с шумом  упасть  на  сухую
каменистую землю.
   Майер похлопала себя по бедрам, потопала  ногами  и  помассировала  руки,
чтобы восстановить кровообращение. Она обернулась посмотреть на  лежащие  за
ее спиной два плоских степных гексагона, отделявших ее  от  далекого  города
Ситналты.
   Прямо из травы взметнулась в небо какая-то птица,  и  Майер  прищурилась,
пытаясь разглядеть форму ее крыльев и окрас.  Она  попыталась  вспомнить  ее
родовую принадлежность и видовое название,  хотя  биология  всегда  была  ее
слабым местом. Вот профессор Франкенштейн наверняка быстро бы  разобрался  с
пернатым.
   Лицо Майер приобрело кислое выражение, когда она подумала  о  темноглазом
профессоре. Он разочаровал и  рассердил  ее  одновременно.  После  того  как
жестокая  сила  появилась  на  улицах  Ситналты  и  разрушила  их   фабрики,
Франкенштейн поклялся найти способ сокрушить невидимого врага.
   Движимая  и  снедаемая  огнем  решимости,  Майер  пришла   в   мастерскую
профессора. Здесь Франкенштейн с Верном сделали столько всяких  изобретений,
что Патентное Бюро не могло разобраться со всеми. Без стука она ворвалась  в
дверь и остановилась, глядя на усталого изобретателя.
   Тот продолжал вышагивать по тесной комнатушке и даже не подумал взглянуть
на нее. Майер увидела тысячи разных приборов. Одни были наполовину разобраны
для ремонта, другие только наполовину собраны, а затем оставлены в  покое  -
но не потому, что они не были способны функционировать, а просто потому, что
профессор заинтересовался чем-то другим.
   Франкенштейн сшиб на пол незаконченные механизмы, не обращая внимания  на
тот вред, который он им, по всей вероятности, причинил. Ему не хватало места
на столе. Атласы по человеческой анатомии, изображения мускулов  и  суставов
были пришпилены на стенах или грудами лежали на столе. Развернутые  описания
нервной системы были  сложены  в  отдельные  стопки  рядом  с  нацарапанными
карандашом трактатами о  принципах  работы  различных  частей  человеческого
тела.
   Профессора Франкенштейна всегда интересовали живые существа и то, как они
функционируют. Многие из его ранних  работ,  когда  он  работал  один,  были
посвящены созданию механических  автоматов,  имитировавших  живые  существа,
таких, например, как механические рыбки, которые плавали в  бассейне  вокруг
фонтана, механические  руки,  занимавшиеся  сборкой  машин  или  соединением
опасных реактивов, искусственные когти, которые поднимали тяжелые и  горячие
отливки.
   Майер стояла посреди всего этого развала, глядя  на  изобретателя  и  его
творения восторженными, очарованными глазами.
   - Я здесь, чтобы помочь вам, профессор. Он круто повернулся,  всем  своим
видом выражая досаду, оттого что его отрывают от дел.
   - Мне не нужна ничья помощь. Я не просил о ней.
   Майер уперлась обеими руками в край рабочего стола Франкенштейна.  Острые
болты больно вонзились в ее ладони, но она не обратила на это внимания.
   - Вам лучше работать с партнером. Я знаю, что могу помочь вам. Разве я не
доказала, что могу? Вспомните мои изобретения!
   Франкенштейн опустил плечи, и его лицо приняло усталое выражение:
   - Да, мне действительно хорошо работалось с Верном. С Верном. Но он ушел.
Теперь я работаю один.
   Майер почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Она считала,  что
она не хуже любого другого персонажа. Она могла стать прекрасным  помощником
для Франкенштейна, если бы только он ей позволил.
   - Профессор, я настаиваю...
   Франкенштейн поднял металлическую тарелку и швырнул ее на пол. Та  упала,
разбив что-то и увеличив количество мусора. Профессор глянул на Майер, и она
увидела, насколько он рассержен и поглощен своей работой.
   - Прошу тебя, уйди!
   - Вы поклялись спасти Ситналту от  непонятной  разрушительной  силы.  Она
наносила удары четыре раза в различных  районах  города.  Мы  обязаны  найти
способ остановить ее.
   - Я и найду, - ответил Франкенштейн,  -  если  ты  перестанешь  отвлекать
меня. Разве ты не понимаешь, какая это сложная задача?
   - Позвольте мне помочь вам! - Она просто разрывалась от этого желания, но
уже чувствовала, что проиграла.
   - Ты можешь помочь мне лишь тем, что уйдешь. Если у тебя  есть  блестящая
идея, то почему бы тебе самой не воплотить  ее  в  жизнь?  Ты  ведь  хороший
изобретатель. А сейчас я хочу подумать над своей идеей.
   Демонстративно не обращая на  нее  внимания,  он  отвернулся  и,  сев  на
табурет и схватив лежащие перед ним на столе  бумаги,  стал  их  лихорадочно
перелистывать. На его лице отразились истощение и боль, более глубокие,  чем
ожидала Майер.
   - Я должен сделать это именно так. Теперь. И пожалуйста, дай мне спокойно
работать.
   Майер почувствовала, как дрожат ее губы, хотя она изо всех  сил  пыталась
сдержать свое разочарование.
   - Это как-то связано с тем, что вы с Верном узнали, исследуя корабль ТЕХ,
правда? С информацией, которую вы отказались обнародовать?
   Он помотал головой, продолжая изучать свои рисунки.
   - Нет, это не то.
   Но Майер думала иначе. Она была уверена, что может точно  сказать,  когда
профессор соврал ей.
   Не  произнося  больше  ни  слова,  она  вихрем  вылетела  из   мастерской
Франкенштейна, уже решив, что будет делать. Она знала,  куда  ей  идти.  Она
сделает все в одиночку. Ей нужно поторопиться, чтобы  успеть  до  того,  как
невидимая сила принудит ситналтан к самоуничтожению...
   В то утро, когда она оседлала свой  велосипед,  было  прохладно.  Влажный
морской туман все  еще  стелился  по  вымощенным  гексагонами  улицам,  пока
рассвет не вошел в свои права и не выгнал его прочь. Поеживаясь от утреннего
воздуха, Майер выехала за главные ворота Ситналты. Многие горожане  оставили
собственные  исследовательские  проекты,  чтобы  помочь  очистить  улицы  от
обломков зданий. Они тоже не могли сказать, чья злая воля обратила  в  ничто
их многолетние усилия.
   Майер катила дальше по тропинке, торопясь добраться до  корабля  ТЕХ  как
можно быстрее. Она не знала, каким образом  дорожные  ограничения,  согласно
Правилу 5, могут влиять на ее продвижение  на  велосипеде,  но  должна  была
следовать  своей  дорогой  и  собрать  как   можно   больше   сведений   для
ситналтанского банка информации.
   Отдыхая возле своего  велосипеда,  Майер  почувствовала  себя  совершенно
разбитой: мускулы ее ног ныли, а все тело покалывало от  пота.  Она  сделала
глоток из фляги и освободила плечи от ноши.
   Сняв верхнюю одежду, она ощутила легкую прохладу ветерка на своей  потной
коже и почувствовала, как медленно покрывается мурашками.
   Впрочем, Майер  решила,  что  когда  снова  поедет  вверх  по  холму,  то
непременно согреется.  Она  затолкала  одежду  в  заплечный  мешок.  Глубоко
вздохнув, опять надела его на плечи и подняла неуклюжий велосипед.
   Пыхтя и с трудом крутя педали  на  крутом  подъеме,  медленно,  но  верно
продвигаясь вперед, Майер снова пустилась в путь.
   Она отметила на своей маленькой  карте  точное  местонахождение  останков
корабля неподалеку от  заброшенной  крепости  слаков.  Первая  ситналтанская
экспедиция оставила его, не закончив изучения. На следующее утро после того,
как профессор  Берн  уехал  в  полном  одиночестве,  профессор  Франкенштейн
объявил, что  их  миссия  закончена,  и  приказал  немедленно  паковаться  и
уходить, не вдаваясь  в  объяснения.  Много  позже,  сопровождая  свою  речь
туманными намеками, он поведал о том, что ему и Верну явился во  сне  Скотт,
один  из  ТЕХ,  чтобы  показать,  как  создать  разрушительное   оружие   из
корабельных обломков.
   После того как они все закончили,  Франкенштейн  развел  большой  костер,
чтобы сжечь все их планы и чертежи, чтобы никакой другой персонаж никогда не
узнал об оружии, которое они вместе разработали. Майер, как и многие  другие
в  Ситналте,  не  могла  одобрить  такое  поведение.   Профессора   Берн   и
Франкенштейн делали вместе множество изобретений и никогда  не  скрывали  от
публики подробностей. Даже сама мысль о необходимости уничтожения информации
должна  была  по  закону  о  всеобщем  процветании  обсуждаться  на   совете
изобретателей.
   Тем не менее Франкенштейн оставался тверд. Он и Берн дали обет,  что  это
будет единственное изобретение, которым они никогда не поделятся. Никогда.
   Вернувшись на корабль, Майер обязательно найдет способ узнать то же,  что
и они, а может быть, ей откроются и другие возможности бороться за Ситналту.
Она вспомнила слова Вейлрета, которые он сказал, стоя напротив нее на доках,
как раз перед тем, как он и  слепой  Пэйнар  украли  подводную  лодку  Верна
НАУТИЛУС:
   -  Вы  все  возитесь  со  своими  механическими  дворниками,   но   когда
столкнетесь с проблемой, которую не в силах будет разрешить ваша технология,
вы просто закроете на нее глаза. Бросьте все эти ваши забавные  безделицы  и
сделайте что-нибудь способное остановить это! Ведь если мы потерпим неудачу,
все Игроземье будет зависеть от вас!
   Майер понятия не имела, насколько успешным был поход Вейлрета на  остров,
хотя дракон и не появлялся больше с той поры. Она не знала, что произошло  с
их главным  врагом  Скартарисом,  но  только  Верн  исчез  вместе  со  своим
секретным оружием, и даже Франкенштейн не знал, что случилось.
   Сила, уничтожающая Ситналту, должно быть, как-то связана  со  Скартарисом
или с ТЕМИ, а может быть, она даже предвещает конец Игры.  Но  детекторы  не
фиксировали ничего необычного, и Майер не знала, что и думать. Впрочем,  она
примет  вызов  Вейлрета  и  изобретет  что-нибудь,  способное  противостоять
опасности.
   Ее темные глаза остекленели от натуги, когда  она  поднималась  вверх  по
холму, и были сосредоточены только на поисковой тропе, вьющейся  перед  ней.
Если бы она могла видеть свое лицо, то заметила бы,  что  на  нем  появилось
такое же выражение  одержимости,  какое  она  неоднократно  видела  на  лице
профессора Франкенштейна. Он являлся одним из  величайших  изобретателей  со
времен Максвелла, но он уже не может рассчитывать на прежнее восхищение с ее
стороны, после того как отверг ее помощь.
   Ближе к вечеру она добралась до самой вершины и  внезапно  пересекла  еще
одну границу горных гексагонов. Склон сильно изменился, и  прямо  перед  ней
возникли причудливые очертания скал. Тропа петляла перед ней белой полоской,
прорезанной между утесами, а холодный воздух щипал лицо, как грубое полотно.
   Утесы слева от Майер заслонили от нее заходящее солнце,  наполняя  долину
зловещими тенями. Посмотрев вперед, она  смогла  разглядеть  острые  выступы
разрушенной крепости слаков со всеми ее остроконечными узкими бойницами. Она
задержалась на мгновение и глубоко вздохнула.
   В лучах заходящего солнца, мерцающих на утесах, она все  лучше  различала
сияние и блеск покореженной обшивки Корабля ТЕХ...
   Майер яростно крутила педали, набирая скорость по мере  того,  как  тропа
уходила вниз. Узкие покрышки казались такими неуклюжими на ухабистой дороге,
и она буксовала, пытаясь притормозить на камнях. Корабль,  казалось,  ожидал
ее, словно ларчик, полный идей и загадок, которые она разрешит. Майер горела
нетерпением, она  чувствовала,  что  ей  необходимо  открыть  нечто  имеющее
грандиозное  значение  для  всей  Игры.  Ответ  был  где-то  там,   впереди,
похороненный под обломками.
   - Я еще покажу вам, профессор Франкенштейн,  -  пробормотала  она  сквозь
зубы, стиснутые от напряжения и холода. - Я еще покажу тебе, Вейлрет.

Глава 8

   Озеро Мира Я никогда не вернусь. Я устал от Игры, а Игра устала от меня.
   Дроданис, уходя из Цитадели

   Огромное спокойное Озеро, ровное и гладкое, словно лужица  ртути,  начало
мелеть. Казалось, будто огромная щель или пропасть разверзлась на дне карты,
позволяя водам Озера просачиваться в  пустоту  за  ее  пределами,  в  ничто.
Дроданис стоял возле дерева и пристально вглядывался в свое изображение. Его
лицо отвечало ему таким же  взглядом,  но  смотрел  он  еще  дальше,  сквозь
безмятежные глубины Озера Ведущей.
   У самого дна мерцал вмерзший в столб вечного льда мальчик Леллин. Ведущая
Мелани заключила его туда, чтобы уберечь от его  собственных  разрушительных
сомнений. "Но теперь, когда уровень воды начал заметно падать,  беззвучно  и
неумолимо,  -  подумал  Дроданис,  -  даже  этой  защиты   может   оказаться
недостаточно".
   Ведущая не являлась ему уже очень давно. Раньше  она  приходила  к  нему,
говорила с ним, беседовала о будущем Игроземья и о том, как  оно  живет  без
него. Она заверила, что Дроданис - один  из  самых  любимых  ее  персонажей.
Когда Дэвид, один из ТЕХ, задумал уничтожить карту, она позволила  Дроданису
послать предостережение своему сыну Делраэлю, но с тех  пор  она  исчезла  и
никогда больше не являлась снова.
   "У Ведущей Мелани, должно быть, есть и более серьезные заботы,  связанные
с судьбой всей Игры", - рассуждал он. Дроданис оставался в этом тихом  лесу,
отдыхая..,  существуя,  но  не  занимаясь  ничем  другим.  Прошлое  оставило
глубокие шрамы в его душе. Он  столько  раз  прокручивал  в  своем  сознании
трагические  события  своей  жизни,   что   сами   воспоминания   постепенно
становились все менее и менее четкими.
   Он снова и снова видел  смертельные  мучения  своей  возлюбленной  Фьель,
видел ее влажную от пота кожу, вспоминал, как лихорадка  разливалась  по  ее
организму, словно змеиный яд. Он опять  и  опять  чувствовал  слабость,  как
будто только что поборол лихорадку.., ту самую болезнь, которую передал  ей,
пока она ухаживала за ним, пытаясь вернуть его к жизни. Фьель умерла,  а  он
остался. Он видел, как мутнеют ее глаза, как  горячка  переходит  в  хладные
оковы смерти....
   Он снова видел последнюю самодовольную улыбку на лице своего брата Кэйона
во время его смертельной битвы с великаном-людоедом на лесной опушке. В этом
был весь Кэйон: он всегда старался соперничать со старшим братом,  превзойти
его, доказать, что и в одиночку может справиться с монстром. Но он  отчаянно
не подходил для такой задачи и  понял  это  только  тогда,  когда  было  уже
слишком поздно...
   Снова и снова эти  воспоминания  всплывали  в  его  мозгу,  вытесняя  все
остальное. Они заставили Дроданиса забыть все, чем  он  жил  раньше,  прийти
сюда в поисках забвения и пренебречь своим долгом - развлекать ТЕХ.
   Здесь, в этом спокойном месте, тяжелые воспоминания проплывали перед  его
внутренним взором столько раз,  что  с  каждым  новым  воспроизведением  они
становились более туманными и далекими, более хрупкими, словно стена  утеса,
стачиваемая  речным  потоком.  Нынче  все  его  воспоминания  потускнели   и
превратились просто в тени далекого прошлого, которое когда-то  было  частью
его жизни.
   Дроданис стоял, прислонившись к стволу дерева, и  чувствовал  пустоту  на
душе. Теперь, когда боль покинула его, он ощущал только тупое оцепене