ого достаточно. Два  наказания за
одно и то же прегрешение не предусматривают даже армейские уставы. Тем более
что разовым актом,  какие бы сильнодействующие  средства мы ни использовали,
устранить  повторение допущенной ошибки в  дальнейшем невозможно. Необходима
тщательно продуманная система мер и действий по предотвращению ошибок.  Если
они закрепляются,  искоренять  их  невероятно  трудно. Вспоминается  случай,
когда одну  из учениц (впоследствии окончившую МГУ) без малого  год пришлось
отучивать  от неправильного произношения,  казалось  бы,  простого  слова  -
бензин.  Для  всех других  это слово было простым,  а для  нее нет: все в ее
семье произносили это слово только так: "бель-зин".
     Или  еще. В  1955 г. в V-VI классах оставляли  на  второй год по б-8  и
более  человек.  И самый высокий  процент  неуспевающих  приходился  на долю
словесников.  На  все увещевания  администрации  они  в  одной  руке держали
тетради с диктантами, а  в другой - нормативы оценок. Шесть ошибок - двойка,
и никаких разговоров. Что оставалось делать молодому директору? Собрал самых
что ни на есть двоечников и начал проводить с ними дополнительные занятия. В
одном из диктантов шестиклассник Орлов написал "лутче". Как научить? Никаких
правил правописания у этого слова нет. Ни ударениями, ни  изменениями его не
проверишь.  Оставалось  два  пути:  вычленять  звуки   при   произношении  и
многократно  включать  это  слово в  последующие диктанты. "Разъяснительную"
работу  Орлов  принял доброжелательно. Новый диктант. И снова - "лутче". Еще
одна порция "разъяснений"... Спустя две недели  - обычный диктант в  классе.
Злополучное  слово   в   тексте  диктанта  оказалось  совершенно   случайно:
учительница ничего не знала о "диалогах" с Орловым. А Орлов снова - "лутче".
     Прошло  9 лет. В фойе кинотеатра за  столиком с чашкой кофе -  Орлов! В
полувоенной   форме  -   только   что   демобилизовался.  Минутная   беседа.
Воспоминания.
     - Послушай-ка, Орлов, вот тебе блокнот и ручка.
     - А зачем?
     -  Оставь, пожалуйста, автограф  на память. Диктую:  "Ничего  не  помню
лучше школьных дней".
     "Лутче"!!!
     34  года назад не было еще новой методики, но и теперь, рассказывая  об
этом случае  с  некоторой  долей  комизма, не  могу отрешиться от  саднящего
чувства  вины перед Орловым  и его сверстниками.  Вины за  свою  собственную
беспомощность.  Беспомощность  же  эта  порождала  у  каждого пятого ребенка
устойчивое чувство неприязни к школе, к учебным предметам.
     Многое ли  изменилось с тех пор? "...Две трети детей уже в пятом классе
испытывают   глубокое  отвращение  к  учению"14.   Испытывают  ли
сегодняшние  учителя  чувство  вины  перед  родителями  и  детьми  за  такие
"результаты"  обучения?   Со   всей   ответственностью  можно  сказать:  да,
испытывают. И доказательство тому - десятки тысяч заявок с просьбами вызвать
на семинары. Жаль только, что всем желающим Донецкая лаборатория помочь не в
состоянии.  Всего  только  около 1000  человек способна  принять она за один
учебный год, и, если положение не изменится, те, кто прислал конверты-заявки
после окончания 1987/88 учебного года, получат вызов лишь через 20 лет.

 Цена оценки

     Вчера  была контрольная работа  (самостоятельная,  сочинение,  диктант,
изложение...). К следующему уроку, даже если  он по расписанию  сегодня, все
работы должны быть проверены и оценены. Сколько времени необходимо для этого
затратить  учителю,  когда  он  в этот день ляжет  спать - не играет никакой
роли.  Контрольная  - событие  огромного педагогического  значения.  Она  не
оставляет  равнодушным  ни  одного ученика  в классе.  Споры  на  переменах.
Восторги, разочарования,  надежды -  все это  в ожиданиях,  все  нацелено на
следующий урок.  Детям нет  дела  до  того, трудно ли учителю проверить  120
тетрадей. И это не разновидность детского эгоизма, а  вера в учителя,  в то,
что он понимает  их  состояние. Можно ли разочаровать их? Поэтому,  планируя
контрольные,  необходимо  обязательно   предусмотреть  возможность  проверки
тетрадей  к следующему  уроку,  не намечать  на  эти  дни  никаких иных дел.
Отложить контрольную работу на 1-2 дня можно.  Отложить оперативную проверку
тетрадей  -  ни  в коем случае.  Для того чтобы глубоко прочувствовать  это,
достаточно  хотя  бы  однажды  увидеть реакцию класса  в тот  момент,  когда
учитель приходит на урок без стопки тетрадей  с контрольными прошлого урока,
когда  кто-то,  еще  на  что-то надеясь,  спросит:  "А  вы  наши контрольные
проверили?"
     Проверяя письменные работы по воспроизведению опорных сигналов, учитель
не  исправляет ошибок.  Он фиксирует их  в своем сознании и кладет тетрадь в
одну из стопок  -  "5",  "4" или "3".  Через  несколько минут  оценки  будут
объявлены, а свои ошибки каждый увидит сам  (это предусмотрено), едва только
откроет альбом  с опорными  сигналами. При одноместной посадке ученик никого
не отвлекает, а в печатном оригинале листа все ошибки становятся рельефными,
осязаемыми.  Таким   образом,  оценка   учителя   дополняется   самооценкой.
Расхождения в оценке и  самооценке чрезвычайно редки и никогда не выходят за
пределы  одного  балла.  Небезынтересно  отметить в  связи  с этим,  что все
учителя-экспериментаторы сообщают о таких случаях, когда ученики подходили к
учителю  после урока  и  просили  снизить им оценки  за  ошибки, которые они
обнаруживали сами и которые,  как им думалось, не заметил учитель. Здесь уже
можно говорить о гражданской и  нравственной зрелости учащихся, о  главном -
воспитательном  -   результате  и  смысле   работы,   проводимой   на  новой
методической  основе. Случаев таких  бывает не  столь уж много, но старателю
достаточно обнаружить  в  каком-либо  из  намывов  одну-единственную золотую
блесточку,  чтобы она стала для него началом открытия  богатой  золотоносной
жилы.
     О  каждом таком  случае всенепременно нужно рассказать классу и никогда
не снижать ранее поставленной оценки. Ученик не должен бояться ошибки, а тем
более скрывать ее от себя и учителя. Обнаружить ошибку может лишь думающий и
знающий  - это  надо  всегда подчеркивать. Способов  объяснить  свое решение
можно найти сколько угодно. Например: "Я видел, но это у тебя  случается так
редко, что мне было просто неловко наказывать  тебя  за  случайный просчет",
или:  "Эта  ошибка  составляет  всего  1/20  часть  от общего  числа опорных
сигналов  на листе  и снижать оценку на один  балл было бы  несправедливым",
или:  "В  этой  связке   пропущенная   тобой   деталь   не  изменила   смысл
доказательства". Вариантов много, но  чувство,  лежащее в их  основе, должно
быть одно. Чувство милосердия.

 Щадящая педагогика

     Заканчивается последний урок, несколькими учениками необходимо провести
получасовое  дополнительное  занятие.  В абсолютном  большинстве случаев над
вопросом, как наиболее тактично назвать  фамилии учащихся, которым предстоит
внеурочная работа, никто не задумывается.
     - Головин, Карулин, Платонов, Суслина...
     А думает ли  при этом учитель, что Платонову после уроков оставаться не
хочется,  а  Суслова, услышав свою фамилию, заливается краской стыда? Дети -
всегда  дети, и об  этом  нужно не  только постоянно помнить,  но  и  каждую
секунду общения  с  ними жить  этим чувством,  сверять по нему  каждое  свое
действие. Возможно,  кто-либо предложит что-нибудь более педагогичное, но  в
экспериментальных классах на протяжении всех лет эта проблема решалась так:
     - Веремчук, Губенко, Евтушенко, Козловский, Кандыбина-до свидания.
     Небольшая пауза, и через  несколько минут этих ребят уже в классе  нет.
Они ушли, так и не узнав, кто будет заниматься дополнительно после уроков. А
те, кому  предстоит  остаться, еще ничего не подозревают: алфавитный порядок
при чтении фамилий не соблюдается.
     - Шуйский, Железняк, Сафронова, Кобзарь, Шаповалова-до свидания.
     И  эти  ребята  уходят  - спокойно,  неторопливо,  с  чувством  отлично
выполненных  ученических  обязанностей. Но  с каждой новой группой ушедших в
классе становится просторнее и тише. Сама по себе улетучивается бравада тех,
кто еще две минуты назад  готов  был противиться,  спорить,  демонстрировать
свою исключительность и не подчиняться требованию учителя.
     - Давайте-ка,  ребятки, быстренько  разделаемся  с этим листом, а то  у
меня сегодня еще столько разных побегушек. Кому помочь?
     Об  этом частном методическом приеме  рассказано здесь  для того, чтобы
дать представление  о первых,  самых трудных неделях  включения в  работу  с
опорными  сигналами,  когда  к   каждодневному  учебному  труду   приходится
приобщать  глубоко увязших в трясине равнодушия и безделья давно  уже ни  во
что не верящих подростков. Ох, нелегкая это работа... В этот ответственейший
период пробуждения от многолетней учебной апатии возможность дополнить ответ
товарища, высказаться по поводу пути решения задачи или примера, т. е. право
первого слова,  всегда предоставляется именно  наиболее  отставшим ученикам.
Это,  правда, чревато  непроизводительными затратами  времени,  но  о  какой
"производительности" можно вести  речь, если  перед нами  ребенок! И в наших
руках  вся его дальнейшая жизнь. Врачебное преступление - не оказать  помощи
больному. То  же  и в педагогике. А время и  способ лечения этой  запущенной
болезни умственной апатии дает новая система обучения.
     Уже к исходу третьей недели ребята начинают с удивлением замечать,  что
к ошибочным  ответам  с  места  учитель относится без унижающих  достоинство
слов,  выражений, без насмешливых  гримас и даже без  сколько-нибудь обидных
интонаций. И не  только себе,  но  и  ученикам не позволяет  этого делать. В
таких  условиях  можно рисковать.  Можно пытаться  вносить свои  предложения
вместе с самыми лучшими учащимися класса. Не надо только думать, что в новой
обстановке  каждый из вчерашних  молчальников  вдруг  начнет на  всех уроках
выдавать одну за другой блестящие идеи. Этого не произойдет - поле их знаний
еще в запустении. Но вот среди робких попыток и  множества  ошибок - дельная
мысль! Учитель ее тут же подхватит, поддержит  и выскажет самые добрые слова
в адрес ее автора. Это традиционно. Но часто  ли  к слабоуспевающим приходят
достойные всеобщего  внимания озарения? В кои-то веки! И здесь - главное: по
прошествии времени об  этих  взлетах нельзя забывать.  Учитель всегда  имеет
возможность тактично  и тонко напомнить  о  прошлой удаче, и эти напоминания
часто становятся первоисточниками развития творческого мышления  ребят.  "Ты
можешь!"  -  обязан напомнить учитель  ученику при  неудаче. "Он  может!"  -
всегда пусть помнят его товарищи. "Я могу!" - никогда не должен забывать сам
ученик.

 Навстречу ученику

     В  новой  методике, как  уже  отмечалось,  особое  место занимают  игры
позволяя  решать  самые  серьезные педагогические задачи.  Ребята играют  на
уроках  и  переменах, на семейных вечерах  и товарищеских встречах. Игры  не
оставляют равнодушными  никого. Не участвовать в них просто невозможно. Иной
раз, правда, трудно определить, где начинается игра и где кончается урок. Но
так  ли это  важно,  если  учитель  может  плавно  и  без  натяжек перевести
серьезную работу на уроке в увлекательную  игру и через минуту-другую так же
естественно переключить ребят от  потехи к делу. А иные  игры  могут даже не
восприниматься ребятами как паузы в учебном процессе, но это все-таки игры.
     Урок   математики.  В  течение  10  минут  ученики   решали   пример  с
алгебраическими преобразованиями. Работа далеко не простая, так  как требует
предельного  сосредоточения  внимания.  Но вот  пример закончен,  и  учитель
сдвигает  в сторону  крыло доски  (можно подготовить специальный плакат). На
доске свидетельские показания.
     Браун. Я не делал этого. Джонс не делал этого.
     Джонс. Браун не делал этого. Смит сделал это.
     Смит. Я не делал этого. Браун сделал это15.
     -  Разбирается  дело Брауна,  Джонса  и  Смита. Один  из  них  совершил
преступление. В процессе расследования все они сделали по два заявления. Эти
заявления написаны на  доске (плакате).  Было установлено далее, что один из
них  дважды  солгал, другой дважды  сказал правду,  третий  раз  солгал, раз
сказал правду. Кто совершил преступление?
     На  решение  этой  задачи  потребуется  не  более  3  минут.  Вовсе  не
обязательно,   чтобы  ее  решили  все.  Важно  другое  -  показать   ребятам
продуктивность  метода исключения, а более  всего - разрядить  обстановку  в
классе после  сосредоточенной  работы.  Можно  смело сказать, что  о решении
примера, на который было затрачено 10 минут, ребята забудут к концу дня и не
вспомнят о нем никогда. Логическую же задачу они унесут домой, над ней будет
ломать  голову вся  семья,  и  она  останется в  памяти на долгие  годы.  Не
исключено,  что  кому-то  она   поможет  разобраться   в  сложной  житейской
обстановке.
     Обычно  подобные  задачи  переносят  на внеклассную работу,  на занятия
факультативов по  математике,  особенно  с ребятами,  принимающими  активное
участие в математических олимпиадах. И это делается в абсолютном большинстве
школ  вовсе  не  потому  что  учителя не  понимают  роли  и  значения  таких
упражнений в развитии логического мышления. Просто на уроках катастрофически
недостает времени даже на изучение программного  материала.  Стоит же только
снять с учителя страх оказаться в  отстающих, как он  сам, без  подсказок  и
инструкций, введет на свои уроки различные логические  задачи.  И не  только
задачи. На уроки  придут  ребусы,  шарады,  криптограммы,  и  никого уже  не
удивит, если учитель вдруг развернет перед ребятами  лабиринт и предложит им
помочь лыжнику выбраться из леса.


     Вполне понятно, что решать  эту задачу придется без карандаша и бумаги,
а    визуальное   исследование   вариантов    движения    требует    цепкого
внимания16.  В этом без  труда  убедится каждый,  кто  попытается
найти выход из леса без помощи карандаша.
     Отыскивать выходы из лабиринтов - дело интересное, но не очень сложное.
Значительно труднее,  а стало  быть, и полезнее составлять лабиринты самому.
Увлекшись этим занятием, школьники очень  скоро замечают  одну  особенность:
самые  замысловатые  лабиринты значительно  проще  решаются обратным  ходом.
Поэтому  нужно  запутать  следы  и от входа к  выходу  и от выхода  к входу.
Хлопотное это тогда будет дело - найти выход.
     Благотворно сказываются игры  на психологическом  климате в коллективе:
объединяет  общая  увлеченность. В  разные  годы  руководителю  эксперимента
приходилось вести  и историю, и астрономию,  и  электротехнику,  и автодело.
Представьте  себе  урок  математики,  на  котором  между  задачами  делается
30-секундная  пауза, и учитель вдруг  напоминает: 1789 г., р. Рымник, 100000
турок, 18000 австрийцев, 7000 у Суворова, окружение,  атака с фланга и тыла,
конница,  пехота.   Прочитайте  еще   раз  эти  слова  и  словосочетания   с
секундомером в руках. Сколько вам  потребовалось для этого времени?  Если вы
читали не торопясь, с расстановками, то не более 20  секунд. Еще 10 секунд -
на улыбки. Взаимные. Всего только 30 секунд, но как много они дадут ребятам,
которые  будут  сегодня готовиться  к  завтрашнему  ответу по  истории. Ведь
уроки-то истории всего дважды в неделю, между ними 18 (!) других уроков! Так
помогите детям! Сделайте  все, чтобы  их учебная работа дома была как  можно
более результативной,  непродолжительной, чтобы  была  в  радость,  а  не  в
тягость,  чтобы  не  сводилась  только  к   репродуктивному  воспроизведению
обязательного  материала,  но  и  оставляла  время  и  силы  на  занятия  по
интересам,  на самостоятельное добывание новых  знаний. И если одни  из  них
увлекаются историей, другие  -  математикой, а третьи - русской литературой,
то этому следует только радоваться. Ключевский, Лобачевский и Белинский тоже
ведь начинались за школьными партами. А короткие переходы от одного предмета
к другому, переклички между ними воспринимаются детьми как игра. Побольше бы
таких игр
     На  каждой перемене  кто-то из ребят  обязательно  что-нибудь рисует на
доске. Да и только ли  на доске! Дети рисуют где угодно  и на чем угодно. На
обложках тетрадей и дневников, на полях, увы, учебников, на стенах домов, на
асфальте, и, конечно,  на партах, где порой живого  места не остается. И эту
страсть к  художественному  самовыражению  не  унять  никакими  запретами  и
нравоучениями.  А  в  экспериментальных  классах  даже большие  лабораторные
столы, за каждым из которых сидел один ученик,  годами оставались чистыми. В
чем  тут  секрет?  А  все  объясняется  просто. Учитель  не  стал бороться с
ребятами  (это  бесполезно),  а  пошел  навстречу их потребности. На  первых
партах  положил  стопки  чистых  листочков  бумаги  размером  10  х  10  см.
Пожалуйста,  бери, кто пожелает, и никаких ограничений. Хочешь рисуй, хочешь
- используй вместо черновиков при расчетах, хочешь - пиши записки.  Зачем же
тетради рвать? Размеры 10x10 вовсе не обязательны, они могут быть и меньше и
больше, но  и  здесь  нужна разумная  экономия. Принятые у  нас  размеры  не
случайны. Бумагу мы получаем из типографии. А там  при резке больших рулонов
чаще всего  остаются полосы шириной 10 см, которые затем удобно разрезать на
квадраты. Вот и все.

 * УЧЕТ И ОЦЕНИВАНИЕ ЗНАНИЙ *

     Из  всего  сказанного уже,  по-видимому,  ясно,  что  экспериментальная
методика - не только опорные сигналы, вокруг которых обычно ведутся основные
споры. Это важный, но один  из многих элементов целостной системы  обучения,
обеспечивающей  каждому  ребенку режим  наибольшего благоприятствования  для
достижения максимально возможных результатов  в учении и развитии.  И путь к
этим  результатам  - включение самого ученика  в  процесс добывания  знаний,
вооружение  способами   учебной  деятельности,   навыками  ее  самооценки  и
саморегуляции.   Поддерживать  желание  трудиться  на   совесть,   с  полной
самоотдачей  помогают, в  частности, листы открытого  учета знаний. Раскроем
механизм  их  действия.  Каждая оценка,  получаемая учеником,  заносится  на
большой лист - ведомость открытого учета знаний. Роль и значение этой оценки
совсем  иные,  нежели  в  традиционной  методике.  В  последнем  случае  они
скоротечны, мимолетны. И ни сам ученик, ни тем более  его товарищи не помнят
всех своих "текущих" отметок, полученных в течение четверти, полугодия и уж,
конечно, года.  В  этом может убедиться  всякий. Ведомость всегда  на виду у
всех  и каждого, и оценки  в ней  становятся постоянно действующим фактором.
Теперь уже невозможно представить себе ученика, который бы, получив в первые
месяцы работы пятерки и во всех  деталях уяснив систему подготовки к урокам,
вдруг смирился бы с четверками и тем паче с тройками. И каждый ученик знает,
что любая нежелательная оценка  может  быть  исправлена.  Это  очень  важное
отличие ведомости  открытого  учета  от дневников  и журналов: и  двойка,  и
тройка, и четверка не ставятся навечно. Они лишь  констатируют, какой именно
материал усвоен  плохо или  недостаточно. И  этот  сигнал  тоже побуждает  к
действию, ежедневно напоминая: ты еще не ликвидировал пробел. И такую двойку
или  тройку не "исправить",  как обычно практикуется  в  школе, последующими
четверками  или  даже  пятерками  по другим разделам  (вот  он  вольный  или
невольный   обман,  насаждаемый  годами!).  Все   оценки,   кроме  отличных,
выставлены простым карандашом. И  это значит, что, если  ученику не нравится
тройка,  он приходит  и отвечает учителю  тот (и никакой  иной!) раздел,  за
который она получена. И никаких разговоров о самосознании, самодисциплине. И
никаких претензий  к  учителю.  Не  нравится родителям  низкая оценка -  вот
школьник, вот лист с опорными сигналами, за который она получена. Неподсуден
учитель  и   неподвласте