Брюховен будет довольна. А топазик с  цепочкой
останется ей на память. Все лучше, чем шкурка  с  Сенной.  Зачем  вам  время
терять?  Отдыхайте,  Мария  Николаевна,  гуляйте  по  взморью,  грейтесь  на
солнышке, короче, смело отправляйтесь на дачу!
   - Очень хотелось бы, - вздохнула Мура, - но не удастся.  Нет  ли  у  вас,
Софрон Ильич, заветной папочки с газетными публикациями о мужской моде?
   - А что именно вас интересует, сударыня?
   В  глазах  Бричкина  появился  блеск  охотничьего  азарта,   но   хозяйка
детективного   бюро,   словно   испытывая   умственное   проворство   своего
подчиненного, ответила коротко:
   - Мужские браслеты.
   - С топазом? - хитро прищурился Бричкин. - Из серебра?  Вы  видели  такой
браслет у кого-то? Уверены, что камень не поддельный?
   Мура рассмеялась.
   - В том-то и дело, что не уверена, - призналась она, - и был он  на  руке
странного типа, смутно похожего на кого-то очень знакомого.  На  кого  -  не
пойму. Этого типа зовут Васька-Кот, увидев меня, он выпрыгнул в окно. Откуда
у него взялась серебряная  цепочка  с  топазом  винно-желтого  цвета?  Не  с
убитого ли кота нашей клиентки снял?
   Бричкин задумчиво почесал щеточку усов.
   - Васька-Кот? Кличка известная, воровская, кое-что о нем слышал.  Дерзкая
персона. Но душить котов даже ради браслета - слишком  мелко  для  мошенника
его ранга. Так что этот след - ложный. Не думайте  о  нем.  Отдыхайте!  А  я
займусь мифом о фонтане и монахе.
   - Но я не могу оставить вас наедине с сумасшедшей! -  возразила  Мура.  -
Все-таки "Господин Икс" - это я! И потом, вы уверены, что она  не  потребует
вскрыть могилку?
   - Не уверен, - вздохнул  Бричкин.  -  Эксгумация  кота  -  это  серьезно.
Хорошо, что подсказали. Но и этот подводный риф мы обойдем.
   - Вообще-то меня пригласили сегодня на велодром, -  задумчиво  произнесла
Мура. - А на дачу мы собирались ехать вместе с доктором  Коровкиным.  Но  он
забыл о своих обещаниях. Я на него сержусь. Если  он  придет,  скажите,  что
меня нет и не будет.
   - Непременно, - ответил Бричкин, откидывая голову  бронзового  сфинкса  и
нацеливая стальное перо в чернильницу. - Когда я служил в артиллерии, был  у
нас один доктор, то есть дантист, из вольнонаемных, по  фамилии  Кошкин.  Он
утверждал, что кошачье мясо по вкусу  напоминает  кроличье,  а  тушки  почти
неотличимы...
   Дальше Мура слушать не стала, отправилась в смежную комнату. Ей  хотелось
побыть одной, хотелось отдохнуть от кошачьего безумия,  обступившего  ее  со
всех сторон, а после встречи  с  трактирным  Васькой-Котом  в  разговорах  о
кошатине было нечто каннибальское...
   Мура рассматривала в зеркале свое отражение и  размышляла.  Не  стоит  ли
чуть-чуть подсурьмить брови? Если она поедет на велодром, ее ждет встреча  с
великолепным греком: он богат, неплохо образован, знает  древнюю  историю  и
литературу. А его оливковые глаза! А запястья его сильных  смуглых  рук!  На
одном серебряный  браслет,  белоснежные  манжеты  эффектно  оттеняют  черный
густой пушок. В воображении Муры возник пленительный образ:  полуобнаженный,
волосатый грек в длинных сиреневых носках на стройке Парфенона...
   Приглушенный звук дверного колокольчика возвестил, что в  помещение  бюро
кто-то  вошел.  Неужели  вернулась  госпожа  Брюховец?  Мура   на   цыпочках
пробралась к двери и приложила ухо к замочной скважине.
   - Могу ли я видеть Марию Николаевну?
   - К сожалению, в данный момент ее нет.
   - Жаль. Появится ли она к вечеру?
   - Не обещала.
   - Попробую позвонить ей на квартиру.
   - Если желаете, оставьте записку, я передам.
   - В этом нет надобности. Я буду дома, лишь ненадолго заеду в  "Аквариум".
Об "Аквариуме" Марии Николаевне можно не сообщать.
   Голос посетителя Мура узнала сразу - он принадлежал доктору Коровкину!  С
трудом совладав с нахлынувшим желанием выбежать из своего убежища и  осыпать
неверного друга убийственными упреками, Мура  в  изнеможении  опустилась  на
диванчик. Мало того, что в тайне от всех доктор  прогуливается  по  утрам  с
хорошенькой мещанкой, так он еще и "Аквариум" посещает!
   Возмущению Муры не было  предела.  Она  жалела  милую  Полину  Тихоновну,
которая,  жертвуя  собой,  вместо  достойного  человека  воспитала  ханжу  и
лицемера! Что толку в его внешней благопристойности? То ли  дело  прекрасный
Эрос!  Он  говорит  о  своих  чувствах  во  всеуслышание,   не   прикрываясь
приличиями, прямо заявляет, что любит и красоту души, и красоту тела.  Греки
- большие дети: все в них открыто, солнечно, жизнерадостно!
   Мура, чувствуя необыкновенный  прилив  сил  и  невесть  откуда  взявшуюся
злость, металась по гардеробной комнате детективного бюро "Господин Икс".
   Старательный  Софрон  Ильич  Бричкин  полностью  погрузился  в  сочинение
кульминационной части отчета о собрании петербургской масонской ложи.  Время
для него, как для Создателя в момент  творения,  перестало  существовать.  И
только каким-то седьмым чувством он понял, что перед ним  явилась  его  юная
повелительница. Он поднял голову и обомлел.
 
Глава 14 
 
   Карл Иванович Вирхов вышел от Густава Оттона разочарованным. Какой  смысл
в чрезмерном волнении банковского служащего? По  всей  видимости,  к  взрыву
воздушного шара он не причастен.  Про  деревянные  футляры  объяснил  вполне
логично. Вирхов не заметил в речах хозяина и ничего социалистического:  вряд
ли тот думал о равенстве и братстве. Правда, имелся кот,  но  вряд  ли  Мура
имела в  виду  именно  этого  жирного  урода:  никто  из  других  участников
праздника  не  упоминал,  что  Густав  Оттон  привозил  хвостатое   чудовище
полюбоваться на подъем "Генерала Банковского".  И  напрасно  господин  Оттон
смущался содержимого своей картонки - эка невидаль! Масонские побрякушки!  В
Петербурге куда ни плюнь - всюду в масона попадешь.
   Впрочем,  не  одними  масонскими  заботами  жива   империя.   Хранит   ее
православная вера да заступничество Божьей Матери со святыми. И  не  скудеет
земля русская на подвижников духа - являет титанов веры.  Скромных,  кротких
да всесильных - и после кончины своей народ воодушевляют, простирают молитву
свою благодатную над оставшимися в юдоли земной.
   Мягчают нравы русские, душа добром и милосердием преисполняется. О,  если
б можно было все население за казенный счет отправить  в  тамбовскую  землю,
поклониться Саровской обители! Не случайно к  старцу  и  при  жизни  его  не
гнушались заглядывать  величайшие  люди.  Семьдесят  лет  прошло  с  кончины
великого пустынника и молитвенника земли русской Батюшки Серафима, а  память
о нем никогда не забывалась, терпеливо ждали открытия  многоцелебных  мощей.
Конечно, вокруг останков  много  недоброжелательного  шума  -  словесного  и
литературного. Оно и понятно, Николай  II  и  Александра  Федоровна  большие
надежды возлагают, надеются наследника вымолить. Шумят либеральные умники, а
простой православный люд с душевной радостью встретил определение  Синода  о
грядущем прославлении Серафима. Комиссия Синода признала свыше ста исцелений
от недугов душевных и телесных, полученных  по  молитве  на  могиле  святого
чудотворца.
   Размышляя  о  судьбе  последнего  русского  святого,   в   миру   Прохора
Исидоровича Мошнина, сына курского купца,  избравшего  подвижническую  жизнь
отшельника, представляя грядущие через две недели Саровские торжества,  Карл
Иванович так расчувствовался, что не  заметил,  как  оказался  у  "Гигиены",
располагавшейся в этом же Дмитровском переулке. Он  не  считал  ниже  своего
достоинства заглянуть в гостиницу - испытывал некоторую вину перед  приезжим
греком.
   В вестибюле гостиницы следователя Вирхова  встретил  портье,  и  встретил
настороженно.
   - Могу ли я видеть  господина  Ханопулоса?  -  как  можно  мягче  спросил
Вйрхов.
   - Постоялец, к сожалению, ныне отсутствуют.
   - С ним все в порядке?
   - Не извольте беспокоиться. - Портье заметно колебался, поправлял очки на
курносом носике, большие глаза за круглыми стеклами смотрели с  тревогой  на
стража правопорядка.
   - Вы уверены? - Вирхов увеличил напор.
   - Недавно являлись в полном здравии. Изволили отбыть по своим делам.
   - В благоприятном расположении духа? - тонко улыбнулся Вирхов.
   - Совершенно верно, - поклонился портье. - Изволили принести два чемодана
с товаром. Коммерсант-с...
   - И  чем  же  собирается  удивить  столицу  Российской  империи  господин
Ханопулос?
   - Коврами индийскими. - Портье охотно делился своими  наблюдениями.  -  А
может, еще чем. Утром в его номер из аптеки доставили бандероль со шприцами,
бинтами и ароматическими веществами. Потом потребовал  в  номер  два  медных
таза. Оплатил вдвойне. - Очки сползли на кончик носа, в глазах, уставившихся
поверх оправы на следователя, появилось особое  бдительное  выражение.  -  А
разве постоялец неблагонадежен?
   - Нет-нет, - заверил Вирхов гостиничного служащего. - Наоборот.  Я  очень
рад, что господин коммерсант нашел приложение своим инициативам в российской
столице. Прошу  оказывать  ему  всяческое  содействие  и  помогать  во  всех
начинаниях.
   Портье замялся, поправил очки и поджал губы. Вирхов насторожился.
   - Вы хотите что-то мне сказать?
   - Понимаете, - портье перегнулся чрез стойку, - в поведении нашего  гостя
есть странности... По прибытии он сразу же отправился на кладбище...
   - Это мне известно.
   - Всю ночь отсутствовал.
   - И это для меня не новость, - горделиво сообщил следователь.
   - Утром,  ваше  благородие,  в  номере  господина  Ханопулоса  обнаружили
склянки с уксусом, сулемой и мышьяком...
   - Коммерсант возит с собой образцы товаров, - подначивал Вирхов.
   - Кроме того, в ватерклозете  пахнет  кровью...  Может,  он  страдает  от
отравления или геморроя?
   - Чушь! - возмутился Вирхов. - Он здоровее быка!
   -  А  потом  посыльный  принес  шприцы...  -  не  отступал  портье.  -  Я
беспокоюсь. Последний груз вообще очень странный...
   - Что за груз?
   - Чемодан. Но его содержимое...
   - Вы заглядываете в чужие чемоданы? - насупился Вирхов.
   - Случайно раскрылся, вот и увидели в  чемодане,  -  портье  смутился,  -
фунтов десять асфальта...
   Вирхов оторопел, подумал и строго сказал:
   - Асфальт  не  динамит,  не  суйте  нос  в  частную  коммерцию.  Господин
Ханопулос имеет право торговать асфальтом.  Ничего  предосудительного  здесь
нет.
   Портье  открыл  рот,  чтобы  сказать  о  самом  страшном:  под   кроватью
постояльца обнаружен железный сундук-сейф, секретные замки которого  открыть
не удается, - но передумал.  Осудит  следователь!  Не  поверит,  что  каждая
гостиница ныне - пороховая бочка. Того  гляди,  взлетишь  от  постояльца,  у
которого на лбу не написано, что он террорист.
   Вирхов покинул гостиницу "Гигиена" в прекрасном расположении духа:  слава
Богу, ограбленный грек не  встал  на  путь  отмщения  столичным  мошенникам,
поверил в силу  правоохранительных  учреждений,  занялся  своей  коммерцией.
Южане - люди горячие, импульсивные...
   Он возвращался на Литейный. Присутственный день близился к концу. Удалось
ли доктору Коровкину выудить из омута разврата непутевого кандидата Тернова?
Удалось  ли  разыскать  Марию  Николаевну  Муромцеву?  Есть  ли  новости   о
передвижении господина Глинского?
   Вирхов любил теплые июньские  вечера,  похожие  на  умиротворенный  день:
низкие солнечные лучи бегут  шаловливыми  блестящими  зайчиками  по  невской
воде, подсвечивают разноцветные громады дворцов и особняков, дарят последние
ласки разогретым домишкам, отчего нестерпимо-ярким блеском отсвечивают окна.
И народу на улицах значительно меньше...
   В кабинете кандидата Тернова не было. Не заглядывала и  Мария  Николаевна
Муромцева.
   - Господин Глинский не прибыл в столицу?
   Вирхов  смотрел  на   понурого,   переминающегося   с   ноги   на   ногу,
письмоводителя.
   - Господин следователь, связь прервалась...
   - Как прервалась?
   -  Кто-то   срезал   все   телефонные   провода,   ведущие   в   Бологое.
Железнодорожная полиция приступила к расследованию.
   -  Невиданная  наглость!  -  вспылил  Вирхов.  -   Преступная   шайка   в
окрестностях Петербурга?
   - Не могу знать. - Письмоводитель съежился и охотно исчез из поля  зрения
следователя.
   Домой идти не хотелось, в  холостяцкой  квартире  его  ждали  только  кот
Минхерц да престарелая кухарка. Телефонная барышня не смогла  соединить  его
ни с Коровкиным, ни с Муромцевыми - оба отсутствовали.
   Карл Иванович чувствовал, что у него хватит сил  прогуляться  до  конторы
детективного бюро "Господин Икс", полюбоваться на  красно-коричневые  махины
Зимнего и Адмиралтейства, на тяжело  дышащую  Неву,  на  голубые  и  зеленые
пароходики, на белые яхты,  на  юркие  ялики.  Мария  Николаевна  Муромцева,
несомненно, будет тронута вниманием старого опытного следователя.  Он  запер
кабинет и отправился к набережной Невы, к Петербургской стороне.
   Ему хотелось ощутить себя простым обывателем, прогуливающимся в  вечерний
час по столичным улицам не по долгу службы, а для личного удовольствия. Но и
вышагивая вдоль  прекраснейшей  решетки  Летнего  сада,  мимо  беломраморной
часовни на месте  чудесного  спасения  Александра  II  от  руки  преступного
Каракозова, Вирхов мысленно выстраивал план завтрашней беседы  с  господином
Глинским.
   На Петербургской стороне, за Троицким мостом, пришлось  взять  извозчика:
сил своих следователь не рассчитал, да и прогулка через  мост  оказалась  не
слишком приятной, - влажный ветерок вреден для немолодых суставов.
   У Тучкова моста  он  отпустил  извозчика  и  направился  вдоль  Большого,
свернул в Пустой переулок, внимательно поглядывая направо в поисках  вывески
частного детективного бюро. И он ее обнаружил.
   И тут  же  в  проеме  интересующей  следователя  арки  трехэтажного  дома
возникла женская фигурка, укутанная  в  шаль,  из-под  которой  выпросталась
богатая темная коса. Вынырнув из темноты, женщина торопливо двинулась  вдоль
переулка. Но  опытному  глазу  хватило  и  мгновения!  Карл  Иванович  узнал
стремительную полуночницу, узнал черные  соболиные  брови,  выделявшиеся  на
округлом личике, узнал обладательницу косы,  -  это  была  Мария  Николаевна
Муромцева!
 
Глава 15 
 
   Доктор Коровкин покинул контору частного детективного бюро "Господин Икс"
с твердым намерением как можно быстрее выполнить поручение  Карла  Ивановича
Вирхова и без малейшей задержки отправиться наконец на Большую Вельможную  -
в свою собственную квартиру, где все устроено  заботливо  и  разумно  и  где
можно не опасаться неожиданных происшествий.
   Он  кликнул  извозчика  и  велел  ему  мчаться  на  Каменноостровский,  к
"Аквариуму".
   Множество экипажей, стоявших возле красивого, освещенного многочисленными
огнями здания с несомненностью указывало, что в  "Аквариуме"  уже  собралась
жуирующая публика. Изучая  "обитель  разврата",  Клим  Кириллович  испытывал
чувство неловкости: слившиеся в экстазе парочки в аллейках  сада  шарахались
от него, в концертном зале  -  "железном  театре"  -  его  обшикали  местные
меломаны, в ресторане толкнул какой-то плохо стоявший на  ногах  мужчина  во
фрачной паре.
   Клим Кириллович почел за лучшее устроиться на веранде ресторана:  не  так
беспокоил табачный дым, просматривались сумрачные аллейки, страстный, смутно
знакомый голос, старательно  выводивший  "Я  созрела,  я  готова  для  любви
твоей", доносился сюда слабо.
   Он не успел сделать заказ официанту, как  откуда-то  перед  ним  возникла
рослая фигура в мундире железнодорожного ведомства.
   - Извините за беспокойство, - незваный знакомец  шаркнул  ногой,  -  счел
своим долгом засвидетельствовать почтение. Вчера утром в Воздухоплавательном
парке, помните... Фрахтенберг, Михаил, инженер...
   Доктор понял, что побыть в одиночестве ему не удастся.
   - Вы позволите?
   - Разумеется, милости прошу. - Клим Кириллович пригласил инженера  сесть.
Официант принял заказ и удалился.
   -  Не  стал  бы  навязываться,  да  приятное  знакомство  всегда  хочется
продолжить. И приятели мои задерживаются - прибудут прямо с велодрома. А мне
велодром не по душе, развлечение для молодых.  Хотя  для  здоровья  спорт  и
полезен.
   - Полезен не сам по себе спорт, - поддержать разговор доктора  заставляла
элементарная вежливость, - а спорт как дополнение к здоровому образу  жизни.
К сожалению, нынче спорт превращается в один из видов наживы.
   - Иначе бы Американский Дом бриллиантов не вкладывал в велогонки  бешеные
деньги. Зачем наводнять Россию фальшивыми  бриллиантами?  Разумнее  привлечь
иностранный капитал к строительству железных дорог.
   Расторопный официант ставил на  столик  хрустальные  рюмки,  графинчик  с
золотистым рейнвейном.
   - Думаю, вы правы, - осторожно сказал  доктор,  -  железные  дороги  дают
возможность питать науку и промышленность энергичными талантливыми людьми из
провинции. Из Сибири в лаптях до столицы не всякий дойти может.
   - Живой пример перед вами. - Инженер  пригубил  рюмку.  -  В  нашем  роду
Фрахтенбергов все жили на Урале, лишь мне удалось до столицы добраться.
   - Я думал, вы из немцев.
   Доктор надеялся, что выпитое им натощак вино, пообедать он не  успел,  не
приведет к пагубным последствиям, тем более перед ним благоухала на  тарелке
аппетитная стерлядка, еще полчаса назад плававшая в бассейне "Аквариума".
   - Какой-то процент немецкой крови в жилах течет,  чем  и  горжусь,  -  не
унимался Фрахтенберг. - Но имеется и татарская, и шведская,  и  польская,  и
русская. Разные ветви нашего рода к разным конфессиям причислены. Вот  Оттон
- тот швед чистых кровей, протестант. Но я думаю, русским человека делает не
столько  кровь,  сколько  вера.  Поэтому  православие   требует   всемерного
укрепления.
   За разговорами Фрахтенберг не забывал подливать вино в  свою  рюмку  и  в
рюмку собеседника.
   -  В  наше  время  всеобщего  атеизма  услышать  такие   утверждения   из
интеллигентных уст -  одно  удовольствие...  -  Прекрасная  еда  и  чудесный
напиток привели доктора в хорошее расположение духа.  -  Хотя  церковь  ныне
подвергается нападкам... Сознаюсь, святые, подобные Зосиме, вызывают скепсис
и у меня...
   - Да что там внешние нападки! - прервал  Фрахтенберг.  -  У  меня  сердце
кровью обливается, как подумаю, что и  внутри  церкви  единства  нет.  И  по
вопросам самым важным, которые сказываются на жизни народной.
   - Я не очень внимательно слежу  за  клерикальной  литературой.  -  Доктор
почувствовал себя виноватым. - Уважаемый Михаил Александрович, а не  кажется
ли  вам  странным,  что  мы  сожалеем  о  нездоровье  церкви  в  "российском
вавилоне"?
   Начался антракт, и в ресторане, и на веранде становилось все  многолюднее
- подходили завсегдатаи, бражники, кокаинисты, блудницы, тем не менее доктор
прекрасно расслышал изреченный инженером афоризм:
   - Праведность всегда рождается из глубокого греха.
   Доктор задумался и погрустнел. Наполняя рюмочку, он вздохнул:
   - Бедный Студенцов.
   - Я верю в провидение,  господин  Коровкин,  -  Фрахтенберг  поднял  свою
рюмку, но чокаться не стал, - ничего без воли Божьей не происходит.
   - Степан Студенцов понятно, а чем провинился перед Богом отец Онуфрий?
   - Загадка? - Фрахтенберг, все более бледневший по  мере  того,  как  пил,
хохотнул. - Видимо, возмездие: и тому, и другому.
   - Вавилонская башня? Соперничество  человека  с  Богом  за  господство  в
небесах?
   - Возможно, возможно. Не все священнослужители благословляют  летунов.  -
Фрахтенберг поднялся. - Простите, я  вас  заговорил,  вынужден  откланяться.
Пойду спасать невинную жертву.
   Доктор не утерпел и оглянулся. За соседним столиком, спиной к нему  сидел
молодой человек - темные кудри спадали на воротничок сорочки, иногда мелькал
слабохарактерный профиль с темной бородкой. Вплотную к зеленому юнцу  сидела
черноволосая шансонетка в алом шелковом платье, с яркими  перьями  в  черных
к