а она  скрывает  что-то
важное.
   Наконец осмотр, производимый под бдительным  оком  стариков,  закончился.
Доктор не нашел ничего опасного, так,  легкая  анемия,  слабость,  вызванная
неверными весенними погодами  Петербурга,  обычное  утомление  нервов.  Сон,
моцион, правильное питание, можно немного бромистого натра,  если  тревожные
состояния не исчезнут.
   - Бабушка, а не  показать  ли  Климу  Кирилловичу  померанцевое  деревце?
неожиданно спросила юная пациентка  и,  повернувшись  к  Климу  Кирилловичу,
деланно-веселым голоском добавила:
   - Оно сейчас цветет, удивительно красиво. Не хотите ли посмотреть?
   И так как и бабушка, и Клим Кириллович выразили согласие, она поднялась с
обитого красным бархатом дивана и пригласила доктора следовать за ней Доктор
с готовностью покинул просторную комнату, загроможденную мебельной мелочью -
салонными  столиками,  стульчиками  из  карельской  березы,  ширмочками   из
бамбука, и последовал за Катенькой в зимний сад, его  отделяла  от  гостиной
широкая стеклянная стена.
   Зимний сад Шебеко соответствовал канонам старинной барской моды  середины
XIX века: в амбразурах окон стояли банановые пальмы с широкими  шелковистыми
листьями,  магнолии  и  древовидные   камелии   своими   листьями   касались
позолоченных завитков карнизов, орхидеи в  высоко  подвешенных  жардиньерках
бабочками летали вокруг лепного плафона, около  фарфоровой  люстры.  Повсюду
стояли вазоны из богемского стекла, в которых росли экзотические цветы.
   - Идите сюда, дорогой Клим Кириллович, - попросила девушка, подводя Клима
Кирилловича к померанцевому деревцу, - присаживайтесь вот здесь, в кресло  И
слушайте.
   Заботливые старики в гостиной могли видеть  внучку  и  молодого  доктора,
удобно расположившихся в плетеных креслах от Шлоссберга и мирно беседующих у
померанцевого деревца.
   - Не могли бы вы достать мне серной кислоты? Выпишите рецепт для  аптеки,
если можно. - Катенька нежно погладила ствол померанцевого деревца,  крупные
розоватые цветы источали тонкий, горьковатый аромат.
   - Но это  очень  опасное  вещество,  -  доктор  недоуменно  воззрился  на
девушку, сохраняющую безмятежное выражение лица, - и сейчас  с  ним  большие
строгости... Ваш посланец вчера сообщил мне, что "призрак ожил", -  произнес
Клим  Кириллович   заранее   заготовленную   фразу,   призванную   проверить
правильность своей догадки.
   - Да-да, - рассеянно подтвердила девушка, - вы не пришли вчера в  Пассаж,
и я попросила Модеста Макаровича вас разыскать и сказать эти слова.
   - А разве он посвящен? - спросил неуверенно доктор.
   - Разумеется, нет. - Фрейлина закусила нижнюю губку.
   - А зачем вы хотели, чтобы я пришел на фотовыставку?  -  шепотом  спросил
доктор.
   - Я получила записку, вот, посмотрите. - Она встала и пригласила  доктора
за собой в глубь сада.
   Повернувшись спиной к гостиной, они остановились около хамедореи, высокой
пальмы с дугообразными перистыми листьями и оранжево-красными метелочками, и
Катенька протянула доктору листок бумаги, вынутый из-за лифа.
   Доктор развернул сложенный листок и прочитал "Если вам дорого ваше доброе
имя, вы придете в Пассаж, а там я дам вам знать".  Доктор  сложил  бумагу  и
вернул ее девушке. Записка вновь исчезла за оборкой лифа.
   - И кто же оказался шантажистом? - спросил Клим Кириллович.
   - Я так этого и не поняла... - внимательно глядя на него, ответила  Катя.
Полюбовавшись хамедореей, они снова вернулись к померанцевому деревцу. - Там
было много знакомых, которые подходили, здоровались, разговаривали...
   - В том числе и Илья Михайлович Холомков?
   Девушка слегка покраснела и кивнула.
   - А где вы встречались с ним раньше? - насторожился доктор.
   - Не подумайте ничего предосудительного, - девушка краснела все больше, -
Илья Михайлович оказывал мне знаки внимания, не выходя за рамки  приличий...
Хотя, раза два, как мне кажется, специально поджидал меня, чтобы подвезти до
дому...
   - Не мог ли он вас и сфотографировать, а затем заказать монтаж? - понизил
голос доктор.
   - Не думаю, - ответила Катя.  -  Он  человек  солидный,  богатый,  хорошо
воспитанный.
   - И неотразимый красавец, - добавил с легкой  иронией  доктор,  глядя  на
смущенную вконец девушку. - Он пленил ваше сердечко?
   Девушка подняла на него взор.
   - Теперь уж и не знаю, поскольку вчера почему-то грешила и  на  него,  да
простит меня Господь.
   - Как я понимаю, вы ошиблись, - заключил доктор. - Значит, шантажист  так
и не появился?
   - Сама не могу понять, милый доктор, помогите разобраться.  Все  это  так
странно.
   - Я слушаю вас, не волнуйтесь, излагайте все по порядку.
   - Мы были на выставке  довольно  долго,  -  сказала  задумчиво  Екатерина
Борисовна, - я все ждала, что кто-то заговорит со мной. И в какой-то  момент
мне показалось, что один из посетителей, смешной высокий старик  с  короткой
рыжей бородой все время не выпускает меня из виду... На  его  левой  щеке  я
заметила довольно значительную родинку. Потом он будто исчез... Я  устала  и
присела в кресло у самой стены в уголочке... Вдруг чувствую подол моей  юбки
шевелится, наклонилась а там, у  моих  ног  сидит  огромная  серая  крыса  с
какой-то трубочкой в зубах... Я едва успела  испугаться,  как  крыса  рывком
вспрыгнула ко мне на колени, выпустила  из  пасти  трубочку  и  юркнула  под
кресло... Все произошло так быстро, что я не успела закричать.
   - Вы храбрая девушка, Екатерина Борисовна, - поощрил ее доктор. -  А  что
дальше?
   - С чувством омерзения я взяла трубочку, чтобы сбросить с  юбки,  но  тут
поняла, что это свернутая бумага. Я развернула ее и прочла: "Если вам дорога
ваша честь, купите у лотошника коробку ландрина".
   - Откуда там взялся лотошник? - недоуменно спросил доктор.
   - У входа стоял мужик, сутулый, бритоголовый, с противным кривым носом...
Я к нему подошла и купила коробку ландрина.
   И это все? - разочарованно протянул доктор.
   Екатерина Борисовна улыбнулась.
   - Самое  удивительное,  доктор,  что  дома,  оставшись  одна,  я  открыла
коробку, и как вы думаете, что я в ней обнаружила?
   Доктор молчал.
   - Негатив мерзкого фотомонтажа! - громким шепотом  воскликнула  Екатерина
Борисовна и потянула руку к померанцевому деревцу.
   Ермолай Егорович и Прасковья Семеновна  о  чем-то  говорили  в  гостиной,
временами посматривая на молодых людей.
   - Ну, слава Богу, - вздохнул доктор, - нет негатива, нет  и  опасности...
Но кто же ваш таинственный доброжелатель?
   - Это меня интересует во вторую очередь, - Екатерина  Борисовна  явно  не
теряла самообладания, - сейчас я боюсь выпустить  из  рук  этот  негатив.  А
вдруг им кто-нибудь завладеет? Поэтому и прошу  вас,  достаньте  мне  серной
кислоты. Я хочу его навсегда уничтожить. Вместе со снимком.
   - Гораздо легче его разломать, снимок порвать и все незаметно  бросить  в
канализацию, - сказал смущенно доктор.
   Он встал с кресла, поклонился Екатерине Борисовне.  Девушка  вздохнула  и
направилась к выходу из сада.
   - Клим Кириллович меня тревожит еще кое-что.
 
Глава 22 
 
   А в это самое время в квартире Муромцевых заканчивался поздний завтрак.
   - Дорогой, ты нам так и не успел ничего рассказать  о  своей  поездке.  -
Елизавета Викентьевна поставила перед супругом  стакан  с  горячим  душистым
чаем.
   Профессор хмуро посмотрел на дочерей и пробормотал:
   - Так вы ж вчера обрушили на меня столько умопомрачительных известий, что
я и забыл, что ездил в Европу.
   - Ты не думай, папочка, так уж получилось, нечаянно, - повинилась Мура.
   - Да-да, папочка, - Брунгильда передала отцу  хрустальную,  в  серебряной
оправе,  сахарницу,  -  скажи,  удалось  ли  тебе  увидеть  кого-нибудь   из
нобелевских лауреатов?
   Взгляд профессора потеплел.
   -  Да,  милые  мои,  в  Мюнхенском  университете  встретился  я  с  самим
Рентгеном! А в Берлинском с герром Фишером.  Но  самая  перспективная  тема,
которой сейчас заняты буквально все  химики  и  физики,  -  радиоактивность.
Перед радием открытие  Рентгена  блекнет.  -  Николай  Николаевич  увлеченно
размешивал сахар в стакане.  -  Профессор  Лондонского  университета  Уильям
Рамзай наблюдал радиоактивный распад радия и радона с образованием гелия, он
впервые  попытался  осуществить  искусственные  превращения  элементов   под
воздействием альфа-частиц... Во Франции, куда я, к сожалению,  не  добрался,
Мария Склодовская-Кюри - та, что пять лет назад открыла радий и  полоний,  -
недавно  получила  соли  радия  и  измерила  их  атомную   массу...   Сейчас
Склодовская-Кюри пытается получить твердый радий...
   - Значит, твердого  радия  в  природе  еще  нет,  -  заключила  Елизавета
Викентьевна.
   - Разумеется, - ответил  профессор,  -  вот  почему  я  так  рассердился,
услышав, что кто-то здесь, в России, хочет продать мне радий.
   - Папочка, а если в Европе, в какой-нибудь закрытой  военной  лаборатории
твердый радий уже получили и держат свое  открытие  в  секрете?  -  спросила
осторожно Мура.
   - Теоретически возможно, - не стал спорить профессор, - например,  в  той
же Англии... Но тогда следует признать, что военное ведомство Великобритании
торгует радием из-под полы, на черном рынке... Дорогая, мой чай остыл. -  Он
протянул супруге полупустой стакан. - Нельзя ли горячего?
   - А если радий украли в английской лаборатории и привезли в Россию, чтобы
продать? - продолжала допытываться его младшая дочь.
   - Так мог поступить только совершенно неискушенный  в  научных  проблемах
человек, - резко ответил профессор. - Твердый радий  должен  стоить  безумно
дорого.
   - Так ты думаешь,  что  над  Ипполитом  Сергеевичем  кто-то  подшутил?  -
очнулась Брунгильда. - Жаль... А я думала, тебя обрадует это известие.
   -  Я  бы  с  удовольствием  поработал  с  радием,  -  признался   Николай
Николаевич, - да где же его взять?
   В этот момент в квартире раздался  звонок.  Поставив  на  стол  молочник,
горничная Глаша отправилась открывать дверь. И через минуту на пороге возник
Ипполит  Прынцаев.  Обеими  руками  он   прижимал   к   груди   обтрепанный,
деформированный   портфель.   Взгляд   профессорского   ассистента   казался
стеклянным.
   - А, драгоценный Ипполит Сергеевич! - поднялся из-за  стола  профессор  и
пошел  навстречу  своему  верному  университетскому  помощнику.  -   Вовремя
заглянули, присаживайтесь, отчитывайтесь.
   Не  выпуская  портфеля  из  рук,   Прынцаев   обменялся   с   профессором
рукопожатием, обвел  невидящим  взглядом  приветливо  улыбающихся  женщин  и
присел на краешек стула.
   - Вы здоровы, Ипполит Сергеевич?
   Елизавета Викентьевна кивнула Глаше, чтобы та принесла еще один  столовый
прибор, тарелку, чашку для неожиданного гостя.
   - Благодарю вас, - прохрипел вцепившийся в свой портфель Прынцаев.
   - Как дела в лаборатории? Все ли в надлежащем порядке? -  бодро  произнес
Муромцев.
   - В лаборатории все благополучно. - Прынцаев  уставился  на  носки  своих
штиблет, выглядывавшие из-под узких брючин. - Вся отчетность дожидается вас,
Николай Николаевич, в вашем университетском кабинете.
   - Почему же тогда вы сидите таким букой? - игриво спросила Брунгильда.
   Прынцаев оторвался от созерцания своих штиблет,  его  полубезумные  глаза
остановились  на  красавице-блондинке,  лицо  которой   под   его   взглядом
постепенно утрачивало безмятежное выражение. Ответил он не  сразу,  а  когда
заговорил, было видно, что слова он подбирает очень тщательно:
   - Потому что... я  провел  бессонную  ночь...  Вместо  вас...  У  постели
умирающего...
   - Какого умирающего? - вскочила  Мура,  и  так  как  Прынцаев  молчал,  в
нетерпении притопнула ножкой. - Говорите же!
   - Мистера Стрейсноу... - едва слышно произнес профессорский ассистент.
   В столовой повисло напряженное молчание. Вид Прынцаева исключал возможный
розыгрыш: его спортивный румянец на щеках исчез, азартные искорки в  зрачках
погасли, он полностью утратил свойственную ему подвижность.
   - Мистер Стрейсноу умер? - бледная как мел Брунгильда с ужасом уставилась
на понурого вестника.
   - Ипполит Сергеевич, - сочувственно  обратилась  к  несчастному  молодому
человеку Елизавета Викентьевна, - да уберите же ваш несносный портфель!  Вам
надо  подкрепиться.  Сейчас  я  налью  вам  крепкого  чая,  дорогой  Ипполит
Сергеевич, и рассказывайте... Как это случилось?
   Ипполит неохотно расстался с портфелем, опустил его на пол,  прислонив  к
ножке стула, вздохнул, принял  из  рук  хозяйки  дома  чашку  горячего  чая,
отхлебнул.
   - Сегодня посреди ночи позвонил портье гостиницы  Лихачева,  -  дрожащим,
прерывающимся голосом заговорил Прынцаев, - и сообщил, что меня срочно хочет
видеть мой друг  мистер  Стрейсноу.  Что  он  при  смерти...  Я  вскочил  на
велосипед и помчался... В гостинице меня проводили  в  номер...  Сэр  Чарльз
очень осунулся, с тех пор, как мы его видели. И стал  еще  больше  похож  на
Петра Великого... Он сказал, что просил вызвать меня, как человека, близкого
семье Муромцевых... Он тяжело дышал, говорил с трудом, часто останавливался.
- Прынцаев помедлил, но все-таки решился:
   - Он сказал, что мисс Брунгильда не выполнила  своего  обещания  навещать
его каждый день, но он прощает... И у него единственная просьба  -  передать
мисс Брунгильде драгоценную для него вещь.
   - Сердоликовый перстень? - чуть слышно произнесла Мура.
   - Не знаю, - испуганным шепотом ответил Ипполит. - Эта вещь в шкатулке, а
шкатулку он вынул из-под своей подушки. Там и его письмо к  вам,  Брунгильда
Николаевна... Я шкатулку не открывал... Я предлагал ему позвать врача, но он
отказывался... Просил только, чтоб я не уходил, чтобы ему  не  было  страшно
умирать в одиночестве...
   - И он умер? - потрясенно выдохнула Мура.
   - Да, сегодня утром, у меня на руках. - Ипполит старался не  смотреть  на
окаменевшую Брунгильду.  -  Пришлось  еще  принять  участие  в  хлопотах  по
регистрации смерти, вызывать полицию, врача, подписывать протокол, объяснять
свое присутствие...
   Встретив полный ужаса взгляд  Елизаветы  Викентьевны,  Прынцаев  поспешил
добавить:
   - Ваших имен я полиции не называл...  Сказал,  что  приехал  к  другу,  а
портье подтвердил, что  вызвал  меня  по  просьбе  их  постояльца.  Пришлось
дождаться, пока пошлют гонца в  британское  посольство,  потом  сопровождать
тело в морг...
   - А мистер Стрейсноу так хотел увидеть тебя, папочка, - всхлипнула Мура.
   - Ипполит Сергеевич. - Брунгильда выпрямила спину и  сцепила  пальцы  рук
так, что костяшки пальцев побелели. - Я виновата, виновата и перед  мистером
Стрейсноу, и перед вами...
   - Ничего, - забормотал Прынцаев, - ничего... Я рад, что  судьба  избавила
вас от столь печального зрелища. Возьмите шкатулку - она ваша.
   Прынцаев  наклонился,  поднял  с  полу  портфель,  открыл  его  и  достал
внушительных размеров шкатулку из желтого металла.
   - Только  осторожнее,  -  он  протянул  бледной  красавице  продолговатый
предмет, - она очень тяжелая.
   Брунгильда приподнялась, обеими руками приняла  шкатулку  и  вновь  села,
поставив ее на колени.
   - Открой, сестричка, открой, - прошептала нетерпеливо Мура. - Прочти, что
он тебе написал.
   Брунгильда подняла тяжелую крышку, оказавшуюся изнутри матово-серебряного
цвета. Сверху лежал листок.
   - Читай же, - нетерпеливо повторила Мура.
   Брунгильда дрожащими пальцами развернула бумагу и начала читать.
   "Бесценная Брунгильда Николаевна! - писал  перед  смертью  англичанин.  -
Пораженный вашей красотой, я лишился покоя, ибо знал,  что  нам  не  суждено
быть вместе. Я не тот, за кого вы меня принимаете. Простите мне мой порыв  -
воспоминание о нем дает мне силы не оглядываясь войти в ворота ада... Если б
я мог, я бы положил к вашим стопам все царства земли... Но их у меня нет.  Я
оставляю вам самое драгоценное, что есть сегодня у меня - знаю,  вы  сможете
распорядиться этим лучше, чем  распорядился  бы  я...  Преданный  вам  и  за
гробовой доской... ваш Чарльз Дж. Стрейсноу".
   Последние слова вспорхнули с розовых  губ  красавицы,  она  закрыла  лицо
ладонями, и по плечам ее пробежали волны беззвучных рыданий.
   Николай Николаевич поднялся,  сердито  взглянул  на  жену  и,  подойдя  к
дочери, взял с ее колен шкатулку и упавший на нее листок бумаги и перенес их
на стол. Потом ласково погладил дочь по густым золотистым волосам.
   - Бедный Чарльз, бедный Чарльз, -  повторяла  Брунгильда,  обняв  отца  и
прижимаясь головой к его жакету.
   - А от чего он мог умереть? - прозвучал недоуменный голос  профессора.  -
Вы говорили, что он не стар... Неужели от нечаянной раны?
   - Возможно,  заражение  крови...  -  ответила,  утирая  слезы,  Елизавета
Викентьевна.
   - А что думал по поводу его болезни Клим Кириллович? - спросил профессор,
поглаживая дрожащие плечики старшей дочери.
   - Он предполагал эпилепсию. - По щекам Муры катились крупные слезы.
   - Но он, как я понимаю, умер не в результате припадка?  -  вскинул  бровь
профессор.
   - О нет, - вздохнул Ипполит Прынцаев, - тихо умирал, как ангел...
   - Ничего не понимаю. - Профессор отодвинулся  и  взглянул  в  заплаканное
лицо старшей дочери. - Ну, успокойся, милая... Мы тебя  любим,  не  плачь...
Мистера Стрейсноу, конечно, жалко... Но, как я понимаю, ты же не  собиралась
за него замуж... А что же в шкатулке? Так-так. - Профессор отложил письмо. -
Перстень  с  сердоликом...  Это  ерунда...  а  вот  сама  шкатулка...  Очень
интересно. Сверху покрыта золотом, внутри и крышка, и ложе  из  свинца...  А
это  что?  -  Он  достал  из  углубления  небольшой  продолговатый   предмет
тускло-серебристого цвета, повертел его в пальцах. -  Здесь  внизу  какая-то
печатка... Ипполит, подайте мне лупу.
   Профессорский ассистент вынул из  портфеля  лупу.  Профессор  наклонился,
чтобы рассмотреть печатку, но тут же отпрянул. Густые волосы на  его  голове
начали медленно подниматься вверх, он в ужасе уставился  на  разом  смолкшую
Брунгильду.
   - Ну что там, папочка, что? - теребила профессора за рукав подскочившая к
отцу Мура.
   - А вы не догадываетесь? - профессор обвел притихшее семейство и бледного
ассистента полубезумным взором. - Капсула с твердым радием!
 
Глава 23 
 
   Карл Иванович Вирхов с остервенением швырнул трубку на рычаг  телефонного
аппарата.
   - Так вот куда ведут следы! - воскликнул он и  топнул  ногой.  -  Недаром
фамилия Придворова показалась мне подозрительной. И вы говорите, что в нашей
картотеке он не значится?
   Бледный письмоводитель беззвучно кивал и, сглотнув слюну, просипел:
   - По делам не проходил, а в списке посещавших Чумной форт значится.
   - Что? - взревел Вирхов. - И вы молчали?
   Он подскочил к столу и  нажал  кнопку  электрического  звонка.  В  дверях
мгновенно появился дежурный курьер и вытянул руки по швам.
   - Вызовите наряд городовых да пару сыскных агентов потолковее,  предстоит
поимка опасного преступника. Пусть проверят оружие!
   Карл  Иванович  ходил  из  угла  в  угол,   посматривая   на   притихшего
письмоводителя.
   - А этот Ванька Попов, то есть Андриан Ураганов, в богадельне от  чахотки
не умер, а разгуливает преспокойно по Невскому,  -  рассуждал  он  вслух,  -
здесь явно просматривается какой-то сговор... Преступный  замысел...  Теперь
понимаю... Он и у Аничкова крутился не напрасно, а дураку  Закряжному  басни
плел про призрак императора Петра с  арапчонком...  Ванька,  видно,  помогал
англичанину проникнуть за ограду и поджечь дворец...  И  потом  еще  смеялся
надо мной... А скрывался от правосудия англичанин у Придворова...
   Поймав паузу в монологе начальника, письмоводитель подал голос:
   - Карл Иваныч, все-таки надо быть при поимке осторожнее. А если у него  и
впрямь бациллы краденые? Ему терять нечего... А разлетится  зараза  по  всей
столице - и Россия вся вымрет...
   - Хорошенький подарочек  к  двухсотлетию  Петербурга,  -  сердито  бросил
Вирхов. - А вообще-то ты прав, пра