он это, - упрямо повторила я. - Это мой знакомый, он  живет  тут
рядом. С чего ему в меня кирпичами кидаться?
   - Вот именно, что знакомый. С чего это незнакомом уделать? Тем более,
чего ему по стройке гулять?
   - Слышал? - вновь встряхнул Кряжимского амбал. - Ты чего  по  стройке
гулял?
   - Цветочки собирал, - огрызнулся Кряжимский. - Оля, что с тобой?
   - Но-но, повежливей, - угрожающе произнес амбал.  -  Не  посмотрю  на
твои года, папаша.
   - Антон,  -  одернул  его  отец.  -  Кто-нибудь  рассмотрел  этого..,
кирпичеметателя?
   - У меня зрение плохое, я только силуэт  и  видела,  -  с  сожалением
призналась женщина.
   - А вы? - он повернулся к сыновьям.
   - Не-а, - неохотно признались парни. -  Он  исчез  сразу,  не  успели
ничего разглядеть. Может, он, а может, и не он.
   - А вы, значит, уверены, что это был кто-то другой? - вновь обратился
ко мне мужчина.
   - Уверена. А к этому я как раз в гости шла, - ответила  я,  осторожно
поднимаясь с земли и пытаясь отряхиваться здоровой рукой.
   - Тем более, он знал, что вы будете проходить здесь.
   - Я уверена, что это не он, - ситуация стала меня раздражать.  Больше
всего мне сейчас хотелось смыть всю пыль и где-нибудь спокойно  посидеть
с закрытыми глазами. - Огромное спасибо за помощь, но давайте  отпустите
его, и мы пойдем. Мне нехорошо.
   Мужчина с сомнением оглядел Кряжимского, но  все  же  велел  сыновьям
отпустить его. Парни сделали это с огромным неудовольствием.
   - Вы бы поосторожней, девушка, - заметил один из  них.  -  Если  что,
зовите на помощь, услышим - придем.
   - Спасибо, - поблагодарила  я.  Отпущенный  Кряжимский  подобрал  мою
туфлю, вытряхнул из нее песок и подал мне.
   - Оля, как ты?
   - Не слишком хорошо, Сергей Иванович, но живая. Ужасно  спина  болит.
Пойдемте домой.
   Я с трудом перебирала ногами. В глазах темнело, боль  накатывала  при
каждом вздохе, внутри все будто перемешали огромным половником.
   - Я так рада, что вы приехали, - произнесла я.
   - Виктор кое-что успел мне рассказать, но мне  хотелось  бы  услышать
подробнее.
   - Мне - тоже. Сергей Иванович, скажите сразу,  я  не  выдам,  но  мне
легче будет - это вы убили Степу?
   - Оля, - укоризненно произнес он. - Как вы могли такое подумать? Нет,
я его не убивал.
   - И вы что угодно подумали бы, - жалобно ответила  я.  -  Все  против
вас: и соседи, и ваша ссора, и зажигалка. Я ее  только  вечером  в  день
убийства у вас видела, а потом там, у Степы нашла.
   - Да, Оля, это серьезно. Если уж у вас  появились  сомнения,  то  что
подумает милиция, могу представить.
   - Ясно, что, - сказала я. - Только если бы у меня появились сомнения,
я бы не стала просить вас возвратиться, а  спокойно  бы  разобралась  во
всем сама. Кому же я уже успела перейти дорогу? - я в  ужасе  посмотрела
на ступеньки, ведь предстояло каким-то образом еще  подняться  на  пятый
этаж.
   - Ну, если у тебя за это время не появилось никаких других  серьезных
дел, то, думаю, твоя активность не понравилась убийце Степана.
   - Да я ж ничего и не  делала,  только  спрашивала,  -  простонала  я,
втягивая себя наверх, одной рукой цепляясь за перила, другой опираясь на
Сергея Ивановича. - Боже мой, у меня, наверное, все ребра сломаны!
   - И одного любопытства иногда бывает  вполне  достаточно.  Потерпите,
еще два этажа осталось...
   Я закатила глаза.
   - ..и мы посмотрим, чем можно вам помочь.
   Да, предупреждаю, у меня соседское чадо дома. Не успел вернуться, как
уже попросили присмотреть - на этот раз у бабушки чада прорвало трубы  в
ванной, и мать, наверное, отправилась  исполнять  роль  сантехника.  Так
обрадовалась, увидев меня. - Кряжимский нажал на звонок.

Глава 8

   У открывшего дверь Виктора при виде меня отпала  челюсть,  но  он  не
стал задавать лишних вопросов. По совету Кряжимского он  сразу  осмотрел
мне спину, затем руку,  потребовал  от  Сергея  Ивановича  йод,  бинт  и
заживляющую мазь и только потом разрешил мне умыться. Виктор был  у  нас
неплохим врачом - мне иногда казалось, что вообще нет ничего  такого,  в
чем бы он не разбирался, - и скоро я, уже умытая,  с  йодной  сеткой  на
спине и перевязанной рукой, исхитрившись выпить лошадиную дозу  коньяка,
на котором настояли мужчины, и прикладывая чистый платок к губе,  сидела
в кресле, опираясь  на  мягкую  диванную  подушку  неестественно  прямой
спиной.
   - Факт покушения налицо. Оля, ты больше ни  в  какие  приключения  не
влипала?
   - Нет, не влипала, - я сделала было попытку передернуть  плечами,  но
вовремя удержалась. - Вряд ли это Стопорецкий так мстит.
   - Стопорецкий мстит? - в недоумении переспросил Сергей Иванович.
   - Вам Виктор не рассказал? - я  немного  успокоилась,  коньяк  сделал
свое дело и даже приглушил начавшую охватывать все тело боль, которую  я
сразу из-за испуга и не почувствовала. - Ничего особенного. Он  приходил
и предъявлял претензии, иначе говоря, хотелось ему реабилитации в глазах
читателей, потом наслал на нас проверку и редакцию опечатали. Нам  проще
всего  показалось   воспользоваться   наработанными   вами   с   Мариной
материалами.
   -  Надо  же...  А  где  ребенок?  -  спохватился  вдруг   Кряжимский,
беспокойно оглядываясь.
   - Я... - Виктор задумался, подбирая нужное слово.  -  Я  попросил  ее
вести себя тихо и отправил в другую сторону. - Полагаю, в данный  момент
она осматривает какой-нибудь ящик.
   Кряжимский подпрыгнул, но потом махнул рукой и сел обратно.
   - Где были ключи в замках, я запер, - сказал Виктор. - Ключи  в  вазе
на столе.
   - Адский ребенок, -  пожаловался  мне  Сергей  Иванович.  -  Какая-то
гремучая помесь клептомана с вуаеристом. И в кого такая растет? Родители
- абсолютно нормальные люди... Но вернемся к нашим  баранам:  что  здесь
произошло?
   Я вкратце пересказала  ему,  что  мне  удалось  узнать.  Он  помолчал
некоторое время, затем произнес:
   - Я до сих пор не могу поверить, что  Степы  больше  нет.  Мне  почти
удалось  вытащить  его.  Поверьте,  он  умудрился  связаться  с   такими
подонками...
   - Дядя сказал нехорошее слово,  и  его  нужно  наказать!  Пиф-паф!  -
раздался вдруг звонкий детский голос.
   Мы обернулись и остолбенели. В дверях  стояла  девочка  лет  шести  и
обеими руками с некоторым усилием держала пистолет с глушителем,  наведя
его на нас. Пистолет, похоже, был самый что ни на есть настоящий.
   Мы с Кряжимским просто потеряли дар речи, положение спас  Виктор.  Он
невозмутимо заявил:
   - А не слишком ли сурово?
   - Мама всегда ругается,  когда  кто-нибудь  говорит  такие  слова,  и
всегда повторяет, что убьет,  если  услышит  еще  раз,  -  сообщило  нам
очаровательное дитя. Девочка явно смотрела телевизор и знала,  что  надо
нажимать курок. Хорошо, что про предохранитель не знала.
   - Давай простим его на первый раз, - предложил Виктор. - Согласна?
   Девочка подумала и утвердительно кивнула.
   - Ну, ладно, - важно согласилась она. - Но только на первый!
   - А что это у тебя? Можно посмотреть? - Кряжимский протянул руку.
   Девочка  колебалась,  разрываясь  между  желанием  похвастать   новой
игрушкой и инстинктом собственника. Желание похвастать победило.
   - На, но осторожнее, не сломай.
   - Ну что ты, - отозвался Сергей Иванович, забирая у нее пистолет.
   - А я  и  не  знал,  что  у  вас  есть  такие  вещи,  -  с  интересом
рассматривая оказавшийся у Кряжимского предмет, проговорил Виктор.
   - А у меня и нет, - ответил он, изумленно вертя  в  руках  оружие.  -
Вернее, не было. Я не знаю, откуда он взялся.
   В дверь позвонили. Мы переглянулись.
   - Вы кого-нибудь ждете, Сергей Иванович?
   - Нет. Может, соседка?
   Он положил пистолет под диванную подушку и пошел открывать дверь.  Но
когда из прихожей донеслись шум и крики: "Не двигаться! Вы арестованы по
подозрению в убийстве Степана Александровича Поликина", стало  очевидно,
что это не соседка, и кошмар все же начался.
   Я метнулась к дивану, желая в очередной уже  раз  спрятать  возможную
улику, а в том, что это и есть тот самый  пистолет,  из  которого  убили
Степу, я теперь не сомневалась. Но  Виктор  успел  перехватить  меня  на
полдороге:
   - Не надо, если они с обыском, нас обыщут тоже.
   - Черт, как же они узнали? - вырвалось у меня.
   В комнату ворвались парни  в  камуфляже  и  масках,  нас  с  Виктором
довольно бесцеремонно поставили по стойке смирно. Происходящее  походило
на серию какого-нибудь детектива, только вот происходило  все  на  самом
деле, а от резкого движения и увесистого тычка  в  спину  у  меня  слезы
брызнули из глаз. Все тело будто стиснули раскаленными обручами,  дышать
стало очень больно. Тут меня несколько  раз  саданули  в  бока  с  обеих
сторон. Конечно, мне только показалось,  что  саданули,  -  обыскивающий
меня на предмет обнаружения оружия парень действовал ловко, - но  сейчас
мне  любое  прикосновение,  даже   самое   легкое,   доставляло   крайне
болезненные ощущения. Чтобы сдержать вскрик, я невольно закусила губу, и
без того разбитую. В результате я  все-таки  заорала,  Виктор  дернулся,
словил по шее, но сказал:
   - Поосторожнее, вы не видите, девушка недавно пострадала?
   Тут в комнату заглянул  уже  знакомый  мне  следователь.  Недовольным
взором он окинул присутствующую в помещении компанию, особенно  ребенка,
который, слава  богу,  и  не  думал  плакать,  явно  загипнотизированный
разворачивающейся прямо на его глазах мелодрамой. Девочку держал за руку
один  из  омоновцев,  и  она,  широко  раскрыв  рот  от   изумления,   с
захватывающим интересом наблюдала за нами.
   Виктор исхитрился, тоже глянул на нее и не выдержал:
   - Вот видишь, что бывает, когда человек произносит нехорошие слова?
   Она зачарованно кивнула. Тут следователь заметил меня и с  изумлением
произнес:
   - Ольга Юрьевна!.. А вы здесь что делаете?
   - Умираю, - ответила я, так как мне на самом деле было худо. - Вы  же
знаете, я не преступница, разрешите мне хотя бы сесть.  Со  мной  только
что произошла очень неприятная история. Мне не хочется в это верить, но,
кажется, я получила травму позвоночника.
   - Положим, я не знаю, преступница вы или нет,  но..,  парни,  усадите
даму.
   Я с облегчением вернулась в свое кресло и даже взяла со стола платок,
чтобы приложить к вновь закровоточившей губе,  не  словив  при  этом  по
рукам.
   - Однако какое странное  совпадение,  Ольга  Юрьевна...  Я  правильно
запомнил?  -  осведомился  капитан.  Получив  утвердительный  ответ,  он
продолжил:
   - Вы были понятой при  осмотре  места  происшествия,  оказавшись  там
случайно, конечно же. Теперь  я  опять  вижу  вас,  и  где?  В  компании
предполагаемого убийцы. Как все это объяснить?
   -  Во-первых,  у  нас  существует   презумпция   невиновности.   Вина
Кряжимского не доказана, и я уверена, доказана не будет, так как  он  не
виноват, а во-вторых, он мой сотрудник, я являюсь его работодателем.
   - Кем же вы работаете, если не секрет?
   - Я главный редактор газеты  "Свидетель",  слышали  о  такой?  А  ваш
подозреваемый ведет у нас несколько рубрик и в  принципе  является  моим
заместителем.
   - Вот  откуда  мне  знакома  ваша  фамилия,  -  схватился  за  голову
следователь. - Нет, это надо же, взять  в  понятые  журналиста,  да  еще
издающего криминальное чтиво!  Как  же  вы  не  опубликовали  на  первой
странице  сенсационный  репортаж  под  названием,  наподобие   "Кровавый
отстой"?
   - Не хотелось мешать следствию, - сухо  пояснила  я.  Черт,  говорить
тоже было неприятно. - Можно узнать, на основании чего вы сделали вывод,
что в убийстве того мальчика виновен именно мой коллега?
   - Тайна следствия, - ухмыльнулся следователь. - К тому же, думаю,  вы
и сами уже успели его  поспрашивать.  Вот  мы  и  выяснили,  кто  у  нас
является внезапно объявившимся таинственным родственником.
   Я промолчала.
   - А это кто? - капитан мотнул головой в сторону Виктора  и  маленькой
девочки.
   - Это также мой  сотрудник,  Виктор,  наш  фоторепортер.  Рекомендую,
настоящий профессионал.
   А это - соседский ребенок, за которым попросили присмотреть.
   - У вас здесь весь штат в сборе, что  ли?  -  прищурился  капитан.  -
Прямо-таки собрание заговорщиков. А что же произошло с вами?
   - По пути сюда на меня со стройки упало несколько кирпичей.
   Капитан присвистнул.
   -  Ничего  себе!..  Какая,  вы  говорите,  у   вас   травма?   Спины?
Напрашивается такой вот вывод: или вы лежали,  когда  на  вас  свалились
кирпичи,  или  они  не  сами  просто  так  падали.  Обычно  кирпичи   по
горизонтали не  летают.  Если  все  на  самом  деле  было  так,  как  вы
рассказываете...
   - Было, есть свидетели, - ответила я и тут же спохватилась. Не стоило
говорить про свидетелей, и здесь их показания опять будут  не  в  пользу
Кряжимского. Хотя, какая разница -  вздумай  следователь  проверить  мои
слова, найти помогавших мне  людей  не  составит  труда.  Наверняка  уже
сейчас весь двор судачит о том, что какой-то злодей закидывает  прохожих
кирпичами со стройки.
   Из кухни доносилось какое-то громыхание, будто там все переворачивали
вверх дном. Да, так оно и есть, догадалась я наконец. Обыск.  Ордером  я
даже не стала интересоваться  -  капитан  человек  основательный,  сразу
видно, и если уж он сюда явился,  то  наверняка  со  всеми  необходимыми
людьми  и  документами.  На  этот  раз  понятых  он  привез  с  собой  -
посетителей так называемого обезьянника. Вскоре нас  согнали  на  кухню,
которая выглядела теперь так, будто по  ней  Мамай  прошел.  Практически
сразу же следователю принесли аккуратно запакованный в пленку пистолет.
   - Ото! - удивился  он.  -  Какая  находка,  лучше  и  не  придумаешь.
Почему-то у меня такое предчувствие, что теперь и доказывать  ничего  не
придется: и так все ясно. Или сей предмет входит  в  штатную  экипировку
ваших подчиненных, а, Ольга Юрьевна?

***

   Остаток дня прошел как в тумане: постоянная ноющая боль,  бесконечные
вопросы, безнадежно поникший Кряжимский... Когда нас с Виктором  наконец
отпустили, у меня было такое чувство, будто из меня душу вытряхнули. Как
две сиротки, мы сидели  на  лавочке  перед  ментовкой,  дожидаясь  моего
адвоката,  Фиму  Резовского,  до   которого   мне   наконец-то   удалось
дозвониться. Он было безумно обрадовался моему звонку -  еще  бы,  такая
редкость, сама позвонила, да  еще  пожелала  увидеться,  -  но  когда  я
вкратце изложила суть дела, вся игривость мгновенно с него слетела, и он
только сказал, что едет.
   Ждать его действительно пришлось недолго, хотя, на мой взгляд,  могли
и вовсе не дождаться - не любят стражи порядка, когда по городу  носятся
на такой вот скорости. Фима вышел из машины, заметил Виктора, потом меня
и направился в нашу сторону. Увидев мое лицо, споткнулся  на  полдороге,
но устоял и все же добрался до нас. Глаза его пылали праведным гневом.
   - Нет, Фима, ты не то подумал, - закричала я предостерегающе.  -  Это
меня не в милиции так!
   Это я сама.., почти. Ну, да неважно!
   Фима воздержался от комментариев и сразу перешел к делу.
   - Кто ведет следствие? Кряжимского уже допросили?
   На первый вопрос в ответ он  получил  требуемые  имя  и  фамилию,  на
второй -  наше  отрицательное  мотание  головами.  Вернее,  отрицательно
помотал головой Виктор, а вот моя шея уже не двигалась.
   - Ладно, знаем мы такого, дотошный парень.
   Работает наверняка. Нелегко будет.
   - Ты об оплате, Фимочка? - еле слышно спросила я.
   Он ожег меня возмущенным взглядом,  от  которого  даже  жарко  стало,
потом плюхнулся рядом на лавку и, посмотрев на часы, сказал:
   -  Рассказывайте.  Быстро,  но  четко.  Сначала  главный   вопрос   -
Кряжимский виновен или нет?
   В этом был весь Фима. Вернее, это для меня он Фима,  ну,  может,  еще
для  Кряжимского  в  силу   возраста   последнего,   а   для   остальных
преуспевающий  адвокат,  известный  своей  хитростью,  придирчивостью  к
мелочам и цепкостью. Изворотливый  и  скользкий,  как  змея  в  болотных
камышах, он  искусно  лавировал  в  дебрях  законодательства,  умудряясь
сначала поставить все с ног на голову, а впоследствии оказываясь правым.
Другими словами, я очень надеялась на помощь Фимочки, была  только  одна
проблема - глупел он в моем присутствии феноменально. Ну да ничего,  это
легко поправимо - будет общаться с Виктором. Фима давно и безрезультатно
ухаживал за мной, дарил цветы, конфеты, водил в рестораны и театры, звал
в гости  и  соблазнял  на  романтическую  поездку  к  морю,  но  я  была
непоколебима. И надо сказать, бессовестно пользовалась его расположением
к себе - уж  сколько  раз  он  помогал  редакции  советом,  информацией,
вытаскивал из самых серьезных передряг. Только вот сможет ли выручить на
сей раз?
   На заданный по существу вопрос я могла ответить только одно:
   - Я в это не верю, хотя факты говорят об  обратном.  Самое  досадное,
что мы с ним даже поговорить не успели: Сергей Иванович  только  сегодня
вернулся с юга, куда улетел утром, в день после убийства.
   Но, Виктор, вы-то должны были успеть поговорить, пока ехали до  дома,
ждали меня?
   - В основном он расспрашивал меня, потом мы сидели  в  такси,  не  до
подобных разговоров было, а затем он зачем-то отправился встречать тебя.
Остальное ты сама видела.

***

   К  сожалению,  и  на  этот  раз  Виктор,  как  обычно,  был   краток.
Действительно, зачем Сергей Иванович пошел встречать меня?  Беспокоился?
Так ведь не ночь на дворе была... И  еще  этот  пистолет,  наверняка  на
самом деле орудие убийства. Видимо, с Виктором мы думали об одном и  том
же, потому что он сказал:
   - Странный пистолет у него нашли, просто с восхитительным глушителем.
Дорогая штука, бьюсь об заклад, не заводской, без номеров.
   - У него было оружие? - удивился Фима. - С глушителем?
   - Говорит, не его.
   - Подкинули? Но тогда на нем не должно быть отпечатков пальцев...
   - Как же! - невежливо перебила я.  -  Дитятко  постаралось.  Так  что
пальчики Кряжимского на той игрушке есть.
   Фима озадаченно посмотрел на нас:
   - Ладно, основное вы сообщили, подробности узнаю сам.
   И, еще не успев развернуться и сделать шага, Фима уже  забыл  о  нас,
целиком погрузившись в свалившуюся на  него  проблему  и  наверняка  уже
обдумывая линию защиты.
   - Фима! - я окликнула его и согнулась от резкого движения.
   - А?
   - Позвони сразу же, я буду дома.
   - Хорошо!

***

   Господи, надеюсь, до него дошли мои  слова  и  он  потом  вспомнит  о
них!..
   Несмотря на протесты Виктора, я настояла на том,  чтобы  вернуться  к
дому Кряжимского и забрать мою "Ладу". Водитель из меня теперь был очень
заторможенный и раздражительный, но я не могла высовываться из  окна  и,
грозя, как прежде, кулаком, вопить что-то другим  водителям  -  нет,  я,
конечно, никогда так не делаю, но тогда очень уж хотелось.  Самочувствие
позволяло мне только скрипеть зубами и тихонько ругаться себе  под  нос.
Виктор ангельски терпел мои выходки,  то  ли  считал,  что  у  меня  был
тяжелый  день,  поэтому  можно,  то  ли  с  Маринкой  еще  и  не  такого
натерпелся. Кое-как мы все-таки добрались до моего дома.  Двигаться  мне
становилось все  сложнее,  каждое  движение  превращалось  почти  что  в
подвиг,  поддерживаемая  Виктором,  я  сама   себе   напоминала   помесь
эпилептика с паралитиком.
   - Витя, ты уверен, что у меня все ребра целы?
   - Да, - ответил он. - Но могут быть трещины.
   Поедем на рентген?
   - Раньше ты не мог этого сказать? -  простонала  я,  открывая  дверь.
Хотя сегодня я в травмпункт все равно бы не поехала.
   По дороге мы заскочили в аптеку, где Виктор  купил  специальную  мазь
против ушибов и растяжений, и дома я первым  делом  потребовала  смазать
мне мои синяки. При помощи второго  зеркала  мне  удалось  взглянуть  на
собственный хребет, но лучше бы я этого не делала:  под  левой  лопаткой
вздулось  багровое  пятно,  уже  начавшее  приобретать  густ