Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
го же они мне все-таки сыпанули? Героин, наверное. С водкой - убойная
вещь, только, по-моему, дозу не рассчитали.
- С чего это они тебе героин сыпать будут? - недоверчиво спросила я.
- Дорогое удовольствие.
- А я им понравился, - с усмешкой сказал Виктор. - К тому же, если ты
думаешь, что там собираются только бедные студенты, ты сильно
ошибаешься.
Пиво явно благотворно действовало на Виктора.
Мимика и движения его стали более естественными, с лица постепенно
сползала желтушная бледность.
- Ладно, мы эту тусовочку хорошенько распишем в какой-нибудь статье,
будет тебе материал для раскрутки... А если ближе к делу?
- Теперь о птичках. Можно сказать, мне повезло - быстро наткнулся на
человека, который узнал Кряжимского. Я вырезал его гордый профиль из той
фотографии, которая стоит.., стояла у нас в редакции.
Помимо воли, у меня вырвался негодующий вопль.
- Да не переживай ты, у меня негатив есть. Сделаю еще.
- Так ты что же, ходил там и показывал всем фотографию? - в ужасе
спросила я.
***
Виктор нашел в себе силы постучать пальцем по лбу и недовольно
заметить:
- По-моему, у тебя все ж весьма нелестное мнение обо мне. Я
разговорился с одним человеком, Виталием зовут, и после щедрого угощения
у нас пошли душевные разговоры. Поверь, статью могу хоть сейчас
написать. Сам. Так я рассказал, что парень из их компании, Степа,
познакомил меня с одним человеком... - тут я описал ему нашего Сергея
Ивановича, - и тот занял у меня деньги. Виталий сказал, что вроде видел
однажды кого-то похожего, правда, давно, он вроде Степу от ментов
отмазывал. Тогда я показал ему фотку, и он сказал - тот самый. И
добавил, что не знает, где его можно найти. А знаешь, что он ответил на
мой вопрос, что такой немолодой человек делал в их компании? Что
Кряжимский покупал наркоту. И отнюдь не безобидную травку.
- Что? Я не ослышалась?
- Нет. И в данном факте Виталий абсолютно уверен. Еще он сказал, что
Степка - парень ненадежный, и недаром его так не любит Алексей. Как
недолюбливает и "того самого, с фотографии, который деньги должен".
- Минуточку, тот самый Алексей, который со сломанным носом? К
которому Настя ушла от Степы?
- Судя по всему, да. Как я понял, этот Алексей - довольно мутная
личность. Чертов Виталя достал меня, то и дело повторяя: "Крутой пацан,
не лох какой-нибудь".
Я сидела на табуретке, уставившись на кружившиеся в чашке чаинки, и
пыталась переварить услышанное. Кряжимский покупал наркотики. Абсурд! Но
если тот парень в этом уверен?
- Виктор, - сказала я. - Я что-то совсем запуталась.
- Да я тоже ничего не понимаю. Зачем Кряжимскому наркотики? Правда, у
него тогда умерла мать, - он неуверенно посмотрел на меня. , - Думаешь,
просто нервы не выдержали? - засомневалась я. - Может, и так.
- Ну а со Степой ясно одно - никого он особенно не интересовал, так
как на "крутого" парня не тянул и ходил скорее в "шестерках". Один
возможный недоброжелатель - Алексей, да и тому теперь по барабану,
девушку-то он получил. Про них-то и узнать бы что-нибудь поподробнее.
- Нужно выманить с югов Кряжимского, - в отчаянии сказала я. - Он бы
хоть объяснил всю эту чепуху. А то кради тут зажигалки с места
преступления прямо на глазах у следователя прокуратуры и кучи свидетелей
и отправляй друзей пить водку с героином! А потом еще и узнавай такое...
В полном расстройстве, забыв, что я за рулем, я отобрала у Виктора
бутылку с пивом и допила остатки.
- А у Насти я опять была вчера вечером, и местная стража сообщила
мне, что она третий день не появлялась дома, - я зачем-то вернула
Виктору пустую тару.
Он машинально взял бутылку и, по-быстрому посчитав, произнес:
- То есть ее не видели как раз со дня убийства.
Думаешь, пора обзванивать больницы и морги?
- Да нет, надеюсь. Бабки сказали, что девка взбалмошная, могла
загулять. Но ты прав, найти ее нужно обязательно. И конечно, Алексея
этого со сломанным носом тоже.
Время приближалось к девяти, и пора было отправляться на работу.
Взглянув на Виктора, я предложила ему взять выходной, но он мужественно
и, на мой взгляд, опрометчиво отказался. По дороге мы еще раз заехали к
Насте и, опять никого не застав, оставили у бабушек для девушки записку
с просьбой позвонить по важному делу.
В редакцию мы вошли, распространяя стойкий аромат пива. Виктор держал
под мышкой полуторалитровую бутылку с минеральной водой. У Маринки глаза
на лоб полезли, когда она увидела его, опухшего и нездорово бледного.
"Это же надо так надраться!" - отчетливо читалось в ее взгляде. Она
презрительно хмыкнула и, не поздоровавшись, продефилировала мимо в
другую комнату.
- Чего это она? - удивился Виктор.
- Она же звонила тебе этой ночью, и, наверное, ей очень не
понравилось то, что она услышала.
- Звонила мне? Этой ночью? - не веря своим ушам, переспросил Виктор.
- Ты что, не помнишь? - настала моя очередь удивляться.
- С тех пор как я ловко обошел милицейский патруль и подошел к дому,
память мне частично отказывает, - признался он.
- А то, что я звонила, помнишь?
- Смутно. Что же я ей такого наговорил?
- Скорее всего, ничего. В этом-то и проблема.
Я сочувственно вздохнула, в глубине души ощущая себя виноватой. С
Маринкой, когда она чем-то обижена, нужно столько терпения... Сначала
она действительно чувствует себя несчастной, а немного оправившись, с
возрастающим в геометрической прогрессии удовольствием начинает
наблюдать, как вокруг нее носятся, кудахтая и хлопая крыльями.
Но в любом случае в подобный промежуток времени добрая и смешливая
Маринка становится таким деспотом, что все грандиозные тираны прошлого
рядом с ней представляют собой достойное жгучей жалости зрелище. Но
людей сближают общие проблемы, вспомнила я.
- Вчера мне звонила Александра, - оповестила я. - Она утверждает, что
против нас готовится заговор.
Ромка и Виктор повернулись ко мне, в дверном проеме я увидела, какой
настороженный взгляд в соседней комнате стал у Маринки.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Стопорецкий давно точит на нас зуб, сами знаете. Не просто же так
он вчера заходил.
- Как он сказал? - Ромка напрягся и попытался изобразить
самодовольную физиономию нашего незваного гостя. - "Я здесь от лица
возмущенной общественности". - И хотя мимике его не хватало многолетней
изощренной отточенности бывалого управленца, получилось очень даже
похоже.
- Перестань, - предостерег Виктор. - Не дай бог, напугает кто, таким
и останешься. Я тебя тогда сам убью.
Как легко мы кидаемся такими словами, с тоской подумала я. И к чему
это потом приводит? Потихоньку я уже начинала злиться на
безответственное поведение Кряжимского, который влип черт знает во что и
спокойненько уехал отдыхать, оставив нас расхлебывать заваренную кашу.
- Глупо с его стороны было приходить самому, - появилась из своего
убежища Маринка. - Если уж он действительно решился в отместку вредить
нам, то спокойно мог бы делать это исподтишка, для начала присылая к нам
саму возмущенную общественность. А так можно вполне нарваться на протест
и обвинение в угрозах и незаконном воспрепятствовании деятельности
журналистов.
- И ограничении свободы средств массовой информации, - поддакнул
Ромка.
- Думаю, он просто не мог отказать себе в удовольствии порисоваться и
самолично попугать нас тут.
Примостившийся подальше от солнечного света Виктор только поморщился.
- А что-нибудь Александра еще сказала? Более конкретное? -
полюбопытствовал Ромка.
- Почти ничего. Только то, что Стопорецкий начал собирать все жалобы,
которые когда-либо были поданы на нас. Наверное, ищет, за что
зацепиться.
- На любую газету подают столько жалоб, - заметила Маринка. - В
прошлом году, например, нас обвиняли в том, что мы покрываем кровавые
эксперименты, проводимые инопланетянами, и сваливаем всю вину за эти
зверства на несчастных невинных маньяков. Помните? А меня лично - в
кодировке народных масс посредством зашифрованных в печатном тексте
сигналов и сочетаний.
Я отлично помнила Все эти несуразицы, и, надо сказать, Маринка себя
немного недооценивала. Она была профессиональным филологом, и тексты,
составленные ею, действительно обладали силой мощного психического
оружия, всегда находя широкий отклик.
- Это, конечно, тоже. Но он, скорее всего, будет выискивать жалобы на
нарушение тайны частной жизни, превышение полномочий и неосторожность
высказываний.
- Ничего он не найдет, - отмахнулся Ромка. - Мы были осторожны.
Я улыбнулась. Не подумайте, пожалуйста, ничего плохого, но порой
работа в прессе требует некоторого отступления от формальностей..,
именно от формальностей. Не больше. Газета была моим детищем, а когда
дело касается детей, мы часто становимся идеалистами. Их надо беречь, у
них еще все впереди, и им немножко больше можно.
- Но Александра все же сочла нужным нас предупредить, - напомнила я,
спрыгивая со стола. - Так что, если за кем-то есть какие-то хвосты... -
грозно сказала я.
Ромка полез под стол. Он представлял разительный контраст со всеми
нами, не выспавшимися по разным причинам.
Глава 5
Кряжимский так и не позвонил. Я отправилась в районную прокуратуру на
пресс-конференцию, посвященную успешному завершению расследования серии
заказных убийств. Во время речи прокурора в зале стояла поразительная
тишина, и, когда у одного из репортеров зазвонил телефон, на беднягу так
зашикали, что он, несмотря на профессиональную наглость, покраснел и
покрылся испариной. Я тихонько залезла в сумку и отключила свой
мобильник. От греха подальше! Тем не менее выступление оказалось не
слишком интересным, и на множество задаваемых в конце встречи вопросов
прокурор отвечал так же неопределенно и загадочно, как кофейная гуща в
чашке у неопытной гадалки.
Я жалела о потерянном времени, но зато, возвращаясь в редакцию и
проезжая мимо Настиного дома, заметила девушку, которая о чем-то
беседовала с сидящими на лавочке у подъезда старушками.
Неужели?.. Я немедленно остановилась и, выходя из машины, успела
заметить, как одна из бабулек передала девушке какой-то листок бумаги.
Наверняка записка, удовлетворенно подумала я. Ну, здравствуй, Настя.
Подходя, я вовсю рассматривала девушку. Невысокая, очень худая,
светлые волосы - пушистое неухоженное каре. Висящая одежда, ей явно
плевать, как она выглядит. Правильно, и так симпатичная.
- А вот и она, - обрадовались бабульки, заметив меня.
Настя - а в том, что это была именно она, сомнений не оставалось, -
обернулась. Сначала мне показалось, что на меня пристально смотрит
языческий идол, настолько черными были у нее глаза, затем я поняла, что
глаза-то у нее обычные, светло-серые, а вот зрачки ненормально
расширены.
- Здравствуйте. Я Ольга, - поспешила я представиться. - Наконец-то
вас дождалась! Мне надо поговорить с вами о Степе.
Она едва заметно вздрогнула, а зрачки, казалось, стали еще шире.
Черт, кем же ей назваться?
- Я его родственница...
- Пойдемте в дом, - сказала она.
Двигалась она не то чтобы медленно, но как-то неуверенно и очень
осторожно, будто заранее оберегая себя и обходя все возможные и
невозможные препятствия и преграды. Я не сомневалась, что на руках вен у
нее уже и не видно. Настя была очень похожа на человека, который подошел
к самой черте.
Она отперла дверь, сказала тихо:
- Проходите.
***
Я скинула в коридоре туфли, с любопытством оглядываясь. Квартира была
из тех, которые переходят по наследству от бабушек и дедов вместе со
всеми вещами и мебелью, сохраняя атмосферу прошлых годов. Абажур с
бахромой, массивный шкаф с мутным зеркалом толстого стекла, стулья с
круглыми спинками и вытертой гобеленовой обивкой. Я прошла за Настей в
комнату, села на продавленный диван. И ремонт, похоже, делали тоже в
далекие времена прежних хозяев, а из привнесенных Настей вещей здесь,
наверное, только ее личные, да телевизор со снятой задней панелью,
стоящий у стены.
Она аккуратно устроилась в старом кресле напротив меня и ждала.
- Я родственница Степы, меня попросили найти его родители. У него
тяжело болен отец, старики посылали ему телеграмму, но не получили
ответа Так же произошло и со второй, - бессовестно добавила я еще одну
телеграмму. - Забеспокоились.
Они, конечно, были в ссоре, но Степа никогда не был настолько
жестоким, чтобы проявлять в такой ситуации характер. Я его тоже немного
помню с детства - добрый, безобидный, не мог он так поступишь.
Губы у Насти дрогнули.
- А так как я живу здесь, - продолжала я, - они попросили меня
узнать, что случилось. Когда вчера вечером я пришла к нему, то...
Настя всхлипнула и закрыла лицо руками.
- Тише, ну что вы так? - я вскочила с дивана и бросилась к ней. -
Успокойтесь, не надо плакать.
Зачем?
- Я все знаю, - сквозь слезы сказала она. - Это ужасно. Это
несправедливо. Он был такой хороший...
***
Она плакала тяжело, словно со слезами надеялась избавиться от
наболевшего на сердце, и от моего участия ей становилось только хуже.
- Не плачь, слезами его не вернешь, а ему бы не понравилось, что ты
плачешь.
Фраза ее добила.
- Я ведь хотела только сделать как лучше, я не хотела его обижать! Он
ведь еще мог вырваться! И я сама бросила его, а он не понял! Это я во
всем виновата, а я только хотела помочь...
- Ни в чем ты не виновата, - твердо сказала я. - Он жизнь не
самоубийством покончил. В него стреляли. Три раза. И возможно, ты
поможешь найти убийцу.
Настя затравленно смотрела на меня широко открытыми глазами.
- Его еще не нашли? - спросила она. - А кого-нибудь подозревают?
- Пока те, кто ловят, не особенно распространяются об этом, -
уклончиво ответила я. - Но соседи видели кого-то, выходящего из подъезда
сразу после убийства.
- Кого? - она буквально затаила дыхание.
- Мужчину, лет пятидесяти, - тут я кратко описала Кряжимского. - Ты
ни разу не видела такого у Степы? - Девушку лихорадочно затрясло.
Обхватив себя руками, она молча смотрела на меня.
- Кого-нибудь похожего?
- Я не уверена, - наконец решилась она. - У него был знакомый,
напоминающий по описанию... убийцу, он как-то очень помог ему. А потом,
знаю, они все не могли договориться насчет чего-то.
После его приходов Степа становился очень нервным. Иногда они
ругались, но при мне старались ни о чем не говорить.
Она облизнула пересохшие губы. Сколько же времени она не может найти
дозу? - подумала я.
- А имя его ты знаешь?
- По-моему, Андрей, - неуверенно сказала она. - Нет, Сергей или..,
да, точно, Сергей.
Так, Сергей Иванович, пока вам несказанно везет, но стоит милиции
поговорить с Настей, и ваше инкогнито будет раскрыто.
- Вы думаете, это он?
Вид у девушки был жалкий, она пристально, не отрываясь, смотрела на
меня диковатыми черными глазами, в которых опять заблестели слезы.
Я пожала плечами.
- А что-нибудь еще ты про него знаешь?
- Да, вспомнила. Как-то столкнулись случайно с ним на улице, мы тогда
со Степой еще встречались. Они курили, разговаривали, я стояла рядом. И
этот человек рассказывал что-то про какую-то газету. Я так поняла, его
работа как-то связана с ней.
- У Степы были враги? - Да нет, наверное. Он был, знаете.., нет, не
безобидный, но на него нельзя было злиться. Хотя, может, и были такие,
кто его не любил. Без этого не бывает. Ребята над ним одно время любили
шутить.
- Шутить?
- Ну прикалываться. Он не обижался, только потом оказывалось так, что
они сами выглядели дураками, и охоты прикалывать его у них поубавилось.
- Кто "они"?
- Знакомые, - неохотно сказала она. - Сашка из политеха. Пахан,
Серега, Танька, Антон, - она немножко замялась и как-то с трудом
выговорила:
- Алексей Алехин. Они не слишком любили друг друга, ведь из-за
Алексея я Степу и бросила.
Ее лицо как-то странно исказилось. Она сцепила руки в замок и крепко,
так что побелели и без того бледные пальцы, сжала их.
- Но ребята не могли этого сделать, - вдруг со страстной
убежденностью произнесла Настя, подаваясь вперед. - Я их давно знаю,
шутки шутками, но такое! Это надо же совсем с катушек слететь! Совсем,
совсем... Господи...
У нее опять потекли слезы, худые плечи вздрагивали. Если бы я была
Роденом, то эту ожившую скульптуру я назвала бы "Отчаяние".
Я тихо дотронулась до ее руки.
- Успокойся, не надо. Его уже не вернешь. Отпусти его.
Она вздрогнула всем телом, внезапно переставая плакать и вновь пугая
меня бездонным мраком своих зрачков, прошептала:
- Не могу... Принесите мне воды, пожалуйста, - попросила она.
Я молча кивнула и пошла на которую теперь по счету за последние два
дня чужую кухню. Взяла со стола чашку - заварка в ней уже "зацвела" - и
тут же чуть не выронила от испуга. Передо мной стоял парень, и выражение
его лица было отнюдь не доброжелательным. Я бы скорее определила его как
неприятную смесь вызова и угрозы. Нос у парня был сломан, и явно
неоднократно, на плечи лохмотьями ложились волнистые светлые волосы. А
вот и Алексей...
Я отшатнулась, невольно прижав к себе чашку.
- Вы кто? - Нет, конечно, голубчик этот мне не был знаком.
- Аналогичный вопрос.
- Настя! - позвала я.
При виде Алексея на лице девушки одновременно отразились и ужас, и
надежда. Она с какой-то собачьей мольбой во взгляде посмотрела на него.
- Это Алексей, - представила она парня. - А это Ольга, родственница
Степана.
- У него не было родственников в Тарасове.
- Близких не было, - согласилась я. - А когда срочно требуется
помощь, родня почти везде и всегда отыскивается. Вы так неслышно
вошли...
- Не хотел мешать вашему разговору.
Вернее, хотел послушать, что будут спрашивать, мрачно подумала я. С
этим типом контакта не выйдет.
Алексей мне не понравился сразу и бесповоротно. По одному его взгляду
чувствовалось, что он легко перешагнет через человека, который будет ему
мешать, и было в нем что-то от той самому себе разрешенной
вседозволенности нераскаявшегося Раскольникова... Настя, что же ты в нем
нашла?
- Вы тоже знали Степу?
- Знал. Не имею ни малейшего понятия, кому понадобилось его убивать.
Как, вы говорите, его убили?
- Застрелили. Три выстрела в грудь.
- И что же, пока ни преступника, ни даже пистолета?
- Не знаю, - честно призналась я. - В квартире Степы оружия не нашли.
Вы даже и не слышали о случившемся?
- Нет, мы были за городом. В деревне, у Настиной бабушки. - Он
неотрывно смотрел на девушку.
- Что? Да-да, у бабушки, - быстро подтвердила она. - Последние
осенние солнечные деньки не хочется быть здесь. Мы только что вернулись,
но тетя Зина, - она теперь обращалась к Алексею, - тетя Зина сказала,
что, кроме Ольги, меня искали еще люди, хотели оставить мне повестку, но
никто ее не взял.
- Из прокуратуры, наверное, студенты на практике, - заметила я.
Настя держалась теперь на ногах только потому, что прислонилась к
стене.
- По-моему, тебе надо прилечь, - сказала я.
***
- Здравая мысль, - Алексея покоробило от того, что хоть в чем-то он
вынужден со мной согласиться.
Он подошел к Насте и, клянусь, с нежностью обнял ее за плечи и прижал
к себе:
- Что, совсем устал, котенок?
Он