бираюсь.
   - Ой, Павлик, какой ты молодец! - сюсюкающе  прощебетала  Маринка,  и
мне снова захотелось зевнуть.
   Она схватила бокал и прижалась плечом к своему очередному кумиру. То,
что я вижу именно ее кумира, можно было уже не  сомневаться,  достаточно
было взглянуть на Маринку.
   - Ты познакомишь меня со своей подругой? - покровительственным  тоном
произнес кумир, держа второй бокал на уровне груди и  явно  предназначая
его мне.
   - Да, конечно, это Оля. Мы вместе с ней работаем в газете,  -  быстро
проговорила Маринка, и я отметила это "вместе". Как я  поняла,  Маринка,
наверное, в газете не секретарь, а я уж точно  не  ее  начальник.  Ну  и
пожалуйста, не очень-то и хотелось.
   - Приятно, приятно, - проговорил Павел и протянул второй бокал мне. -
Это  хорошее  шампанское,  Оля,  ананасов,  правда,  не   хватило,   уже
разобрали, - незатейливо пошутил он, намекая на свою интеллигентность.
   Маринка хихикнула и прижалась к Павлу еще  ближе.  Все  ее  поведение
было демонстрацией  своих  прав  на  это  улыбчивое  имущество.  Кто  бы
возражал? По крайней мере, уж точно не я.
   - А вы, Оля, каким ветром сюда? - спросил у  меня  Павел.  -  Или  по
работе выполняете важное и секретное задание?
   Я уже собралась что-то ответить, не помню  уж  что,  но  Маринка,  не
давая мне даже рта открыть, снова прощебетала:
   - Ой, да какое там еще задание! Она сюда пришла с  Романом-реалистом,
я сама видела.
   - Вот как? - переспросил Павел и еще с большим интересом взглянул  на
меня. - А где же он?
   - Он к Альтшайзеру попался, - сказала Маринка. - Тот все вокруг  меня
крутился, выпытывал, не художница ли я, а потом искал куда бы свалить.
   И тут Роман подвернулся.
   - А почему "реалист"? - не выдержала я  роли  статистки,  на  которую
меня толкала Маринка.
   - О господи! - простонала Маринка.  -  Да  потому,  что  пишет  он  в
реализме: все пейзажики да натюрморты...
   Я покачала головой: у Маринки явно что-то случилось с манией величия.
Наверное, встретились и никак расстаться не могут. Иначе и не объяснишь.
   Роман появился через несколько минут с двумя бутылками пива.
   - А вот и я, ребята, - сказал он.
   Увидев, что я  уже  с  шампанским,  Роман  поморщился,  но  положение
исправил Павел: он взял одну бутылку.
   - Получается,  что  бутылочку  ты  принес  мне,  дорогой,  -  жеманно
произнес  Павел,  и  Роман,  грустно  усмехнувшись,  отпив   из   своей,
пожаловался:
   - Пообещал Альтшайзеру еще один этюдик, лишь  бы  отстал,  сволочь...
Угораздило же его встретить...
   9  А  вечерок-то  выпал  гораздо  интереснее,  чем  начинался.  Когда
ребята-художники разошлись, в  смысле  расходились,  то  вместе  с  ними
оттаяли и мы с Маринкой.
   После того как в наших бокалах закончилось  шампанское  и  пивочко  в
бутылочках, мы все как-то дружно поняли, что  нам  здесь  неинтересно  и
несодержательно, и,  быстро  сговорившись,  сбежали  с  этой  непонятной
презентации, логично переходящей в безобразия.
   Павел предложил просто погулять на свежем  воздухе,  а  там,  сказал,
видно будет.
   Спускаясь вниз по лестнице, мы  снова  натолкнулись  на  Альтшайзера,
зажавшего в угол какого-то взлохмаченного парня.
   - ..Вы интереснее Бакста, Шура,  -  тоном  профессиональной  бандерши
вещал Альтшайзер и, увидев меня, идущей первой, зачем-то мне  подмигнул,
словно мы с ним были  в  сговоре.  Несчастный  Шура  посмотрел  на  меня
затравленным взглядом и, пользуясь моментом, захотел улизнуть, но у него
ничего не вышло: старый халявщик был начеку  и,  ловко  сменив  позицию,
возник на его пути.
   - Ваш милый этюдик в голубых тонах мне очень нравится,  -  забормотал
он.
   Маринка, идущая следом за мною, не выдержала и фыркнула:
   "Ему так одиноко висеть на стене", - жалобным тоном передразнила  она
Альтшайзера, и мы все вчетвером рассмеялись в полный голос. Даже  Роман,
имеющий к старому попрошайке свой счет, тоже не выдержал.
   Самым любопытным было то, что Альтшайзер вместе с нами  смеялся  тоже
громко и заливисто, ни на секунду не выпуская  из  виду  свою  очередную
жертву.
   - Вот в каких условиях приходится творить, - сказал Роман,  когда  мы
вышли во двор. - Невозможно добиться чистоты творчества. Просто не дают!
   - А вот пан Косульский может, - промурлыкала Маринка, повисая на руке
своего бойфренда.
   Я только было открыла рот и тут же его закрыла, поняв,  что  скрипач,
виденный мною в зале на третьем этаже, - это шедевр  работы  Павла.  Как
хорошо, что я не разбежалась  сразу  же  и  громогласно  не  охаяла  сие
творение, а ведь давно уже язык чесался.
   - Ты что-то хотела сказать? - наклонился ко мне Роман.
   - Почему ты мне  не  сказал,  что  Павел  -  тот  самый  художник,  о
творчестве которого мы с тобой рассуждали? - с мягкой укоризной попеняла
я ему.
   - О моем творчестве? - удивился Павел. - О  чем  конкретно,  если  не
секрет?
   - О вашем проволочном скрипаче! - назвала я  его  картину,  и  Павел,
нахмурившись, хмыкнул.
   - А тебе понравилась эта картина? - спросил он меня.
   - Кроме размера, - призналась я, - для каких помещений ты  подготовил
ее? Для Зимнего дворца?
   -  Для  Лувра!  -  серьезно  ответил  Павел,  и  Маринка   восхищенно
захихикала. Мне даже противно стало, честное слово, не  вру.  Нельзя  же
так откровенно демонстрировать мужчине свое подчиненное  положение,  они
же от этого совсем совесть теряют!
   -  Не  слабо,  -  согласилась  я,  продолжая  разговор  с  Павлом.  -
Третьяковкой решил не размениваться?
   - Это отстой, - важно выдал Павел.
   На этом, собственно, культурно-познавательная часть нашей прогулки  и
закончилась. После нее мы вчетвером гуляли по набережной, зашли  в  клуб
"Алые паруса", выпили там еще немного чего-то легкого, уж не помню, чего
именно, потанцевали в первом зале клуба, потом во втором...  После  того
как,  оглушенные  громкой  музыкой  и  утомленные  бодрыми  танцами,  мы
вывалились на улицу, звезды давно уже висели на небе, прохожих не  было,
и все фонари на столбах светили ровным светом.
   - Сколько же натикало? - задался вопросом Роман и посмотрел на  часы.
- Ну время-то еще детское! Всего лишь первый час.
   Я выдернула из-под рукава свои часы и взглянула на них.
   - Не "всего лишь первый час", а почти час, без пары минут, - уточнила
я и тут же пустилась в занудствование:
   - Мне завтра, точнее, уже  сегодня,  нужно  на  работу.  Это  Маринке
хорошо, она в отпуске.
   - Маринке хорошо, - протянула моя секретарь  и  надолго  заглянула  в
глаза своему Павлу. Кончилось у них это дело поцелуями.
   Пока ребята занимались такой антисанитарией прямо на улице, я достала
сигареты и закурила. Не то чтобы я была против  поцелуев  на  улице  или
вообще против них, но с Романом у нас до этого дело еще не дошло: как  я
подозревала не без оснований, по причине его  отчаянной  лоховости.  Так
что, чтобы не стоять бесполезным тополем посреди кирпичных  джунглей,  я
решила заняться нейтральным делом, поэтому и закурила.
   Оторвавшись  от  Маринки  и  преодолевая  ее   сопротивление,   Павел
обратился ко мне:
   - А что, обязательно на работу идти, да? Может быть, прогуляешь  один
день?
   - Обязательно нужно идти, - подтвердила я.
   - Тогда едем, если нужно идти, - вздохнув, сказал он. - А по  дороге,
может быть, и договоримся о чем-нибудь полезном.
   - О чем же, интересно? - независимо поинтересовалась моя  подруга,  -
Да вот, Ольга, возникло предложение  у  сильной  части  нашего  дружного
коллектива: не махнуть ли нам завтра на дачу?  У  Романа  есть  классная
дача.
   Он тебе еще не рассказывал?
   - Не успел, - вступил в разговор Роман, и  мне  показалось,  что  он,
как-то сразу смутившись, начал с беспокойством поглядывать на Павла.
   - Да брось ты менжеваться, братишка! - Павел хлопнул Романа по  плечу
и повернулся ко мне:
   - Он у нас парень стеснительный. Если не хочет  сам  расписывать  вам
красоты дачки, тогда расскажу я.
   - Ты так классно рассказываешь всегда, - совершенно серьезно заметила
Маринка, хотя мне показалось, что это уж точно было перебором.
   - Ты помолчи пока, счастье мое, - довольно-таки бесцеремонно  оборвал
ее Павел. - Дай я расскажу, а потом напустишь своих ремарок.
   - Конечно, конечно, - смешалась Маринка, - извини, я не подумала.
   Я словно проглотила  все  слова,  которые  очень  хотелось  сразу  же
выпалить, увидев такое Маринкино  поведение.  Чем  же,  любопытно,  этот
живописец ее взял?
   - Ну так вот, значит, - плавно продолжал Павел. - Одним словом,  Оля,
у Романа на берегу озера стоит довольно приятный  домишко,  одной  своей
стороной похожий на рыцарский замок, а другой -  на  собачью  конуру,  -
пошутил Павел. - Но, что бы  там  ни  говорилось,  природа  красивейшая,
рыбалка отличная... Что еще нужно для приятного отдыха?
   - Для приятного отдыха еще нужна гитара, ну она у меня есть, - сказал
Роман. - И чуть-чуть "Кинзмараули" прикупим, если дамы не против.
   Идет?
   Они все посмотрели на меня в ожидании ответа.
   Я пожала плечами, а потом  подумала:  "А  какого  черта  я  теряюсь?"
Решив, что не теряю ничего и поэтому теряться нечего, я выпалила:
   - Идет! А почему бы нет?
   - Действительно! - рассмеялся Павел и по-хозяйски  обнял  Маринку  за
плечи. Она тут же прильнула  к  нему,  как  дрессированная  куклачевская
кошка, и, кажется, даже замурлыкала.
   Роман, очевидно, позавидовав Павлу и решив не отставать от  товарища,
обнял меня. Не знаю, на что я так отвлеклась, но, как мне показалось,  я
сначала совсем не заметила этого маневра. И  вспомнила  об  этом  только
после того, как мы сели в машину. Машина была Романа,  а  Роман  был  со
мною, поэтому я села впереди рядом с ним, Маринка с Павлом - сзади, и мы
поехали ко мне домой. Я так понимала, что совершается процесс провожания
меня нах хауз. Куда потом денутся Маринка с Павлом,  затеявшие  какую-то
подозрительную возню на заднем сиденье, я не думала.  Я  думала  о  том,
куда  решится  деться  Роман.  Мне  нужно  было  продумать  план  своего
поведения на тот случай, если  он  нагло  пожелает  остаться  у  меня  в
квартире на ночь, и на тот случай, если он подло захочет уехать  к  себе
домой.
   Однако почему-то не думалось, что было  странно  и  непривычно,  и  я
решила посмотреть, как будут развиваться события дальше, и поступить  по
обстоятельствам. Может быть, кто-нибудь  что-нибудь  и  подскажет,  если
сама не соображу.
   Мой дом никуда не делся, мы подъехали к нему и нашли его все  на  том
же привычном месте. Едва мы все четверо вышли из машины, как я  заметила
на лавочке у подъезда одиноко сидящего мужчину.
   Это был Виктор. И мне сразу стало как-то неловко. Даже Маринка  резко
оборвала свои взвизгивания и, подойдя ко мне, шепотом спросила:
   - Виктор? А что он тут делает?
   - Ждет, наверное, на всякий случай, - ответила я. - Ты  же  знаешь  о
его чувстве долга. Решил убедиться, что со мною все нормально.
   - Ой, мать! - с  сомнением  проговорила  Маринка.  -  А  вот  у  меня
впечатление, что не просто так он тут подпирает скамейку, не просто так!
Уж не стала ли ты путаться в мужиках?
   Я даже не взглянула на эту Пифию и быстро подошла к Виктору.
   Он встал при моем приближении  и  только  тихо  спросил,  внимательно
глядя мне за плечо:
   - Нормально?
   - Да, конечно же, - ответила я, - пошли ко мне, я тебя чаем напою.  И
останешься, кстати, если хочешь. Куда тебе ехать-то на ночь глядя?
   Виктор быстро взглянул на меня  и  отрицательно  покачал  головой.  Я
почувствовала, что краснею, потому что даже сама поняла, как  неискренне
прозвучало мое предложение.
   Виктор, кивнув,  отступил  в  темноту  и,  повернувшись,  ушел  почти
неслышными шагами.
   В этот момент подошли и приотставшие мои спутники.
   - А вы круто живете,  Ольга,  -  с  уважением  произнес  Павел.  -  С
охранником ходите!
   - Это скорее он с ней ходит, - влезла Маринка с дурацким  уточнением.
Я  хотела  сначала  ответить  ей  что-то  резкое,  а  потом  передумала,
сообразив, что по отношению к Роману эти слова вполне могут показаться и
не совсем глупыми. Пусть знает, что....
   Впрочем, неважно.
   Роман все понял правильно и  немного  застеснялся  и  засмущался.  На
такой лирической ноте мы поднялись ко мне в квартиру.
   В холодильнике нашлась  бутылка  какого-то  подозрительного  напитка.
Происхождения бутылки я не помнила, но Маринка весело закричала, что это
тот самый ликер, который мы с ней пили месяц назад.
   Я имела на сей счет немного другое мнение, но не  стала  спорить.  Мы
устроились в кухне, Маринка занялась кофе,  мужчины  закурили,  и  Павел
повторил  свое  предложение  о  завтрашнем  отдыхе.  Не  знаю,  что  там
включилось у Маринки в голове, но  она  вдруг  принялась  меня  усиленно
уговаривать принять предложение, словно я собралась отказываться.  Я  не
отказывалась, только не спешила соглашаться, а это разные вещи.
   - С Павлом интересно, просто здорово, - щебетала она, оглядываясь  от
плиты на своего художника.
   - Рабинович такой  затейник  -  вспомнилась  мне  строка  из  старого
анекдота, и Маринка расхохоталась, не обращая внимания  на  хмурившегося
своего бойфренда. Павел вел себя так, словно ему было  неинтересно,  что
про него рассказывают приятные вещи. Так  я  ему  и  поверила!  По  моим
наблюдениям, все мужчины, как павлины, и им весьма даже  нравится,  если
женщины ведут себя, как попугаи, постоянно повторяя: ах он, ах у него...
   Нравится им это, только от меня шиш дождешься такого.
   Павел с Романом переглядывались, Павел слегка ухмылялся,  а  Маринка,
войдя в раж, продолжала растекаться мыслью по древу.
   - Павел, он такой! Он замечательный!
   Я бросила украдкой взгляд на Павла и заметила на его лице тень слабой
довольной улыбки. Ну так и есть, я оказалась права, и нечего мне строить
из себя выдающуюся личность.
   - Он любитель оригинальных и неординарных поступков! Правда, Паша?! -
продекларировала Маринка.
   Маринка отскочила от плиты и, наклонившись над Павлом, поцеловала его
в лоб, тут же вернувшись к туркам с кофе.
   - Значит, любитель? -  решилась  я  поддержать  непонятный  разговор,
посматривая на Павла.
   Роман, видимо взревновав, тут же небрежно произнес:
   - Люди творческие без легкой встряски неуютно себя чувствуют на  этом
свете и в этом мире. По себе это знаю.
   Намекнув таким ненавязчивым образом, что Павел тут не один живописец,
Роман снова начал распускать  руки  в  своей  робкой  и  почти  приятной
манере, а Маринка все продолжала:
   - Ты знаешь, Оль, я такие испытала невероятные ощущения! Думала,  что
в моем все  еще  юном  возрасте  уже  ничего  нового  узнать  нельзя,  а
оказалось, можно!
   Я снова немного покраснела и срочно опустила голову, чтобы это не так
бросалось в глаза.
   - Да, да, - восторженно воскликнула Маринка, -  представляешь,  какой
кайф: нестись на машине в  темноте  с  выключенными  фарами,  не  видеть
дороги, думать, что вот-вот врежешься и костей не  соберешь!  Жутко,  но
захватывает, черт побери!
   - Это ты, что  ли,  неслась?  -  со  здравым  скепсисом  спросила  я,
прекрасно помня, какая Маринка трусиха.
   - Ну да, - слегка обиделась она. - Не одна, а с Павлушей! А  однажды,
представляешь, он устроил мне такое блиц-испытание - это он так называет
"блиц-испытание" - прямо в центре города! Ну почти! Я  сидела  за  рулем
машины, а он выскочил  из-за  угла,  как  рявкнет:  "Поехали"!  Я  ка-ак
ударила по педали! До сих пор не понимаю, как нас менты не остановили!
   Я заметила, что взгляд Павла стал сосредоточенным и жестким.
   - Готов кофе? - спросил он.
   - Да-да, уже-уже, - суетливо пробормотала Маринка, - вот, пожалуйста!
   Она поставила перед ним чашку, потом перед Романом, а потом подала  и
мне.
   Я не поняла внезапной Павловой скромности и поинтересовалась  -  ведь
надо же было поддержать разговор:
   - А когда же это произошло?
   - На машине-то в центре? - переспросила Маринка. - А я не помню! -  с
обескураживающей непосредственностью сказала она, и я обратила внимание,
что Павел расслабился, а рука Романа снова начала все тот скучный  путь,
уже два раза ею пройденный.
   Маринка пододвинула свой табурет ближе к столу, села рядом с Павлом и
погладила его по руке.
   - Вспомнила! - вдруг сказала она. - Ну да,  верно!  В  тот  день  еще
объявили,  что  магазин  ювелирный  ограбили!  Помнишь,  Павел,  я  тебе
говорила, а ты сказал, что.., ой!
   Маринкино "ой" заставило меня поднять глаза.
   На меня в упор смотрел Павел и взгляд  его  в  этот  момент  был  так
страшен, что я растерянно повторила последние Маринкины слова:
   - Магазин ограбили, говоришь?
   Павел с силой оттолкнул от себя стол и вскочил.
   С грохотом полетела брошенная на пол табуретка.
   - Ты кончай эти шутки! - прикрикнул на него Роман, ловко уворачиваясь
от пролитого на стол кофе из его чашки. - Что за прыжки, мать твою?!
   Павел молчал, молчала и я, продолжая упорно разглядывать его.
   - Паша, ты что? - тихо спросила Маринка. - Ты что, Паша?
   - Поняла, значит, Ольга? - с тихой угрозой спросил меня Павел и, хотя
я еще не до конца сообразила, что, собственно, происходит, но после  его
слов у меня уже не оставалось сомнений.
   - Это ты все сделал? - спросила я.
   Он кивнул.
   - Не только я, как ты поняла, но и  твоя  Марина  тоже.  Она  втемную
сыграла в  мою  подельницу,  -  гнусно  ухмыльнулся  Павел.  -  Что,  не
нравится?
   Я промолчала, спешно соображая,  что  же  происходит,  и  отказываясь
признаваться самой себе в этом неожиданном открытии.
   Мои сомнения разрешил Павел.
   - Я завтра собирался обсудить этот вопрос,  но,  видно,  карты  легли
по-другому, - сказал он.
   -  Павел,  ты  что?  -  повторила  Маринка,  все  еще  ни  о  чем  не
догадываясь.
   - Молчи! - резко бросил ей Павел, как собачонке, и Маринка замерла  с
полуоткрытым ртом.
   Роман тоже непонимающе воззрился на него, но молчал.
   - Так вот, значит, Ольга Юрьевна,  -  сказал  Павел,  -  я  прослушал
кассетку, которую вы обронили в сумочке. Собственно, ради нее все и было
затеяно.
   - Ты про что это говоришь? - наконец подал голос Роман.
   - Молчи, дай мне договорить, - рявкнул Павел и  выдернул  из  кармана
руку с пистолетом. - Всем молчать и слушать меня! - Повторил он,  отходя
к кухонному окну. - Я хочу, чтобы вы, Ольга  Юрьевна,  хорошо  запомнили
вот что: если возьмут меня, то я не партизан и молчать  не  стану.  Ваша
Мариночка пойдет со мной соучастницей,  хотя  она  и  не  понимала,  что
происходит! Но вы-то это понимаете?
   Я молчала, будучи не в силах пошевелиться от  навалившегося  на  меня
ужасного открытия.
   - Ей - срок, вы - свидетельница на суде, ваша газетка не оправится от
скандала, и хана всему вашему бизнесу и  светлым  перспективам.  Вопросы
есть?
   Я не в силах была шевельнуться.
   -  Павел,  ты  что?..  -  потрясенно  шептала  моя  секретарша,   как
заезженная пластинка. На ее расширенные глаза навертывались слезы. Роман
замер и с полуоткрытым ртом оглядывал всю нашу компанию.
   В это время позвонили во входную дверь.
   - Кто это? - дернулся на меня Павел, и  это  словно  вывело  меня  из
ступора.
   - Не знаю. Я никого не жду. Может быть, соседка, - тихо  предположила
я.
   В дверь настойчиво позвонили еще раз, и еще.
   Павел вполголоса выругался.
   - Вам двоим молчать и не шевелиться, - бросил  он.  -  А  ты,  Ольга,
идешь  со  мной  и  открываешь  дверь!  Поняла?  И  без  шуток!  Я  тебя
предупредил: молчать не буду!
   Я встала. Павел взял меня под руку и потащил  к  двери.  Пистолет  он
спрятал в карман.
   - Веди себя естественно! - прошипел он мне в  ухо,  и  я  через  силу
кивнула.
   Я даже не стала смотреть в дверной глазок: не все ли равно,  кто  там
пришел, если повалили такие события? Хуже все равно уже не будет. Просто
не может быть хуже, чем есть сейчас.
   Открыв дверь, я увидела за нею Виктора.
   Не успев сказать и