емся и посмотрим, что там да как.
     - Хорошо, - тоном наивной девочки проговорила Маринка, - может, вам даже и лучше будет без меня. Только, Оль, дай мне ключ, пожалуйста.
     - Какой ключ? - не поняла я.
     - Ключ от твоей квартиры, - лицемерно заулыбалась Маринка. - Ты что же думаешь, я поеду к себе? Мне страшно!
     - А вот фиг тебе, а не ключ.
     Я здорово обиделась на подругу. Возможно, тут сыграло свою роль то, что этот длиннющий день до краев был переполнен самыми неординарными событиями, но что-то во мне взыграло, и я, резко повернувшись к ней, поставила вопрос ребром:
     - Значит так, подруга! Или ты едешь с нами, и если все будет нормально, то потом, так уж и быть, я тебя приглашу к себе погостить до утра. А не поедешь - катись в собственную квартиру, извини за выражение!
     - Я тебе ужин приготовлю, - попробовала меня купить Маринка за очень дешевую цену, но я отказалась:
     - Сама умею. К тому же я на диете.
     - И давно? - сразу же заинтересовалась она. - И какая у тебя диета?
     - Короче, едешь? - сухо спросила я.
     - Да! Да-да-да-да! - Маринка покраснела от обиды на мою бессердечность. - Ты довольна?
     Мы еще повоевали с Маринкой некоторое время, но потом в общем-то мирно собрались, все вместе вышли из редакции и спустились вниз.
     Пока мы шли, Маринка старалась держаться ближе ко мне. Это было странно, но льстило: все-таки она рядом со мною ощущает себя как бы под защитой, что ли, от всякой нечисти.
     Мы вышли во двор и попрощались с Сергеем Ивановичем. Он пошел направо, а мы направились к моей "Ладе", стоящей у своего обычного места, почти напротив дверей здания.
     По тротуару мимо нас прошла увлеченная друг другом пара, не обращающая внимания ни на кого, кроме себя. Мне пришлось остановиться и задержать за руку Маринку, чтобы пропустить молодых людей, занятых разговором.
     Симпатичная коротко стриженная девушка прижималась плечом к высоченному парню в кожаных брюках и искательно заглядывала ему в глаза.
     - Антон, - с застенчивой улыбкой сказала она, - давай в церковь зайдем, а? Свечки поставим: я у святой Елены, а ты у...
     - Да ты с дуба рухнула, жабенция! - изумился парень. - Денег на водку не хватает, а ты про какие-то свечки мне бутер вчехляешь!
     Девушка промолчала, вздохнула и прижалась к парню еще сильнее.
     - - Любовь! - прокомментировала Маринка, когда мы подошли к "Ладе". - Даже завидно, блин!
     А тут какая-то газета, какие-то аварии, привидения дурацкие... Э-эх!
     Ни я, ни Виктор не поддержали разговора.
     Виктор - по привычке, а я - из принципа.
     Виктор сел за руль, мы с Маринкой - на заднее сиденье, и очередное путешествие за сегодняшний день началось.
     Место, где произошел несчастный случай с Будниковым, находилось сравнительно далеко за городом, в том месте, где уже заканчивались дачные поселки и клинами в них входили обрабатываемые фермерские поля.
     Здесь протекало несколько речушек, то ли притоков Волги, то ли вытеков из отстойников городских предприятий, но в любом случае эти водоемы уже получили как бы прописку в местных пейзажах и картах района, и несколько сравнительно добротных мостов обеспечивали переезды с берега на берег.
     Чтобы нескучно было нам ехать, Виктор включил радио. Когда до нужного нам места оставалось ехать всего десять или пятнадцать минут, местный канал передал последние новости. В том числе была и одна про нахождение неизвестного трупа в районе впадения в Волгу речки Гуселки.
     - Ну вот и Будников нашелся, - с намеком на черный юмор пробормотала Маринка. - Все-таки погиб мужик. А кстати, Оль, что от тебя было нужно этому дяде из администрации?
     - Он просил очень-то не зацикливаться на этом деле, - ответила я, - а еще он сказал интересную вещь. Он сказал, что Будников был ему товарищем по работе!
     - Так Будников, получается, работал в правительстве? - Маринка села удобнее и выдала интуитивный результат:
     - Здесь замешана политика!
     Точно тебе говорю! Будников работал в правительстве?
     - А черт его знает, я как-то не спросила, - промолвила я. - А вот этот-то момент и нужно будет прояснить!
     - Конечно же! Не просто так все они переполошились! - затараторила Маринка, но, увидев, что я откровенно скучаю, обиженно замолчала.
     Свернув несколько раз, мы подъехали к нужному нам мосту. Мост через приток был вовсе не таким хлипким, как мне представлялось по скупым передачам "Криминального радио". Во-первых, он был бетонным, а во-вторых - с крепкими на вид, бетонными ограждениями. Эти ограждения приблизительно на середине моста справа были буквально сметены в двух пролетах.
     Сама речка тоже была шириной приблизительно метров в пятьдесят, что в сравнении с коренной Волгой, конечно же, просто ничто, но для любой легковой машины ее ширина и, как оказалось, глубина были достаточными.
     - Вот, похоже, он тут и сковырнулся, - несколько развязно сказала Маринка.
     Виктор, не доезжая до моста с десяток метров, остановил машину, почти загнав ее носом в чахлые запыленные заросли, растущие вдоль дороги.
     - А что, нельзя было на дороге оставить? - спросила Маринка, уже чем-то недовольная и только и ищущая повод поворчать и поругаться.
     - Зачем соблазнять людей? А то врежутся еще, - ответила я. Мне показалось, что именно такой была цель маневра Виктора, а он, как всегда, ничего не объяснил.
     Я вышла из машины на свежий воздух первой, за мною, кряхтя и щурясь на слабеющее солнце, появилась Маринка. Она сделала только пару шагов по перемятому асфальту дороги, остановилась, облокотившись на открытую дверь "Лады", потянулась и шепотом выругалась.
     - Ты что это? - поддержала я разговор.
     - Да так, для тонуса, - уклончиво ответила она и с весьма неприветливым выражением на лице начала осматривать окрестности.
     Достопримечательностей здесь было немного.
     Кроме моста через речку, являющегося центральной частью представленной экспозиции, справа от дороги возвышались невысокие холмы и холмики, заросшие редкими деревьями и частыми кустарниками. В двух или трех местах среди деревьев выглядывали крыши и башенки недостроенных коттеджей.
     Слева, как я уже говорила, были дачные участки самого убогого вида, а холмов никаких не было.
     Подождав Виктора, через полминуты присоединившегося к нам, мы втроем, то есть уже в полном экспедиционном составе, направились к мосту и вошли на него.
     Несмотря на то, что после аварии, почти наверняка унесшей жизнь Будникова, прошло уже достаточно времени, черный след от его "девятки", четко прорисованный на старом асфальтовом покрытии моста и уходящий за его пределы, все еще был четко заметен.
     Я посмотрела на это прикладное нерукотворное граффити.
     - Он тормозил? - спросила я у Виктора, нашего признанного редакционного эксперта-следопыта.
     Виктор присел, зачем-то потрогал след пальцем, посмотрел налево, потом направо и наконец пожал плечами. На его условно-человеческом языке в данном контексте это означало сомнение и отсутствие четкого ответа. То есть Виктор не мог точно определить, тормозил ли Будников перед смертью или же нет. И вот это уже было странно.
     - Если человек несется с большой скоростью и видит перед собой препятствие, за которым его ожидает лучшая вселенная, он не должен продолжать ехать вот так прямо и целеустремленно. Он должен или затормозить, или, по крайней мере, попытаться свернуть, - произнесла я длинный и умный текст.
     - Красиво излагаешь, - ехидно поддакнула Маринка и тут же произвела первый подкоп под мои слова:
     - Но это все справедливо, только если он в себе. Трезвый, то есть. - - Или живой, - теперь уже я дополнила ее.
     - Или вообще в сознании, - не унялась Маринка.
     - Или в сознании, но не в состоянии действовать, - добила ее я.
     - Это как? - не сообразила Маринка и задумчиво моргнула несколько раз на меня и на Виктора.
     - Да мало ли как, - пожала я плечами. - Отвлекло его что-нибудь, нашего Будникова. Или он был связан или находился под стволом.
     - А куда же делся тот, который ствол держал, - весьма справедливо спросила Маринка, - или это был Карлсон с пропеллерчиком?
     - Вот на все эти вопросы и должно ответить следствие или мы, - вздохнула я.
     - Или никто.
     - Или никто, - согласилась я и огляделась.
     Ничего не изменилось за время нашего шерлокхолмского разговора. Справа все так же стояли коттеджи на холмах, а слева расстилалась убогая степь. Кое-где ровность пейзажа нарушали косые да кривые перегородки, называемые дачниками заборами, да чернели туалеты. Не типа Эм-Жо, как говаривал незабвенный Лелик из "Бриллиантовой руки", правильнее было бы определить их тип как Эм и Жо. Ну да это неважно.
     Народу на участках было, прямо скажем, негусто. Энтузиазмом местные мичуринцы переболели уже давно. Только на ближайшем к дороге участке ковырялся в земле невысокого роста мужичок самого затрапезного вида.
     Он был одет в грязную телогрейку бывшего синего цвета, без рукавов, бейсбольную шапочку и в обвислые выцветшие треники. Мужичок неспешно ковырял землю лопатой, и был он здесь единственным представителем стареющего и становящегося реликтовым племени дачников.
     - Ну что, будем крутить аборигенов на информацию? - спросила я сама себя, ожидая, разумеется, от Маринки поддержки этой идеи.
     - Этого-то? - Маринка прищурилась на трудолюбивого дядечку. - Уж больно-то он непрезентабельный какой-то...
     - Боишься, что имидж пострадает? - спросила я и, не оглядываясь больше на свою подругу, смело пошла по направлению к этому трудоголику. Моя смелость заключалась в полном пренебрежении к мнению своих туфель по поводу отсутствия асфальта на всем пути к дачнику.
     Этот дачник-огородник стоял к нам спиной, равномерными движениями окучивая грядки. Подойдя ближе, я услышала звуки, похожие на слабый стон. Насторожившись, я прислушалась и через несколько шагов поняла, что это был не стон, а пение: дядечка пел, тихо выводя надрывные трагические слова: "Ой-ей, шире Вселенной горе мое!"
     Маринка, шкандыбавшая позади меня, громко фыркнула, тоже, наверное, поняв, откуда и какой вокал раздается на просторах здешних палестин.
     Услышав посторонние звуки на фоне своего сольного исполнения, дядечка распрямился и оглянулся.
     Теперь уже я смогла разглядеть его анфас, а не только со стороны кормы.
     Сперва мне бросилась в глаза несколько дней не бритая физиономия. Потом кривовато сидевшие на носу у мужичка темные очки в толстой пластмассовой оправе розового цвета. Ну а на сладкое, когда я уже приблизилась и нас разделяло не больше двух-трех шагов, на меня повеяло сильнейшим запахом. Запахом, являющимся убийственной смесью чего-то мерзюче-алкогольного с вонью давно несвежего белья.
     Сей аромат так сильно ударил меня по органам обоняния и по нервам, что я остановилась и, срочно достав из сумки сигарету, прикурила ее.
     - Негде атмосферу больше портить? - проворчал дяденька, неодобрительно сверкнув на меня стеклами очков.
     - Извините, - предельно приветливо сказала я, - с вами можно поговорить? Мы из газеты, журналисты.
     - Из "Советов огороднику"? - активно полюбопытствовал дяденька, но мне его пришлось разочаровать.
     - Нет, из другой. Мы интересуемся падением машины с моста. Вы, случайно, не видели, как все произошло?
     - Не ты первая, не ты, тут уже и эти из органов шастали, и еще кто-то, - проворчал дяденька, быстро теряя интерес к разговору. - Ходят, отвлекают от работы, мешают...
     Он еще что-то продолжал ворчать и даже снова взялся за лопату, но тут высунувшаяся из-за моей спины Маринка спросила:
     - А вам нескучно здесь одному?
     - А что, помочь хочешь? - Мужичок хитровато улыбнулся. - Вторую лопату я найду, если будет нужно.
     - Не хочу, у меня аллергия к растениям. Ко всем, - пожаловалась Маринка. - А почему вы не хотите поговорить? Мы же вас не укусим за это.
     - Не укусите, - повторил дяденька и снова проныл:
     - "Шире Вселенной горе мое!" Да хоть и укусишь, я этой хери уже не боюсь... Да... - Дядечка поднял руку и грязным пальцем жестоко поскреб себе затылок. - Тут вот я приехал на дачу, значит, нес с собою красненькую, чтобы в обед как белый человек аппетит себе подогнать. А пакет порвался, она упала и разбилась... А ты говоришь:
     "не укусим"! Да кусай, что, мне страшно, что ли?
     Дядечка крякнул и сплюнул себе под ноги. Маринка толкнула меня локтем.
     - А мы вам дадим денег, - сразу же сообразила я, доставая из сумки кошелек и начав отсчитывать купюры, - на красненькую вам точно хватит.
     - Хватит? - недоверчиво покосился на мои руки мужичок. - Так что ты там хотела спросить-то? Спрашивай, а то мне некогда, - сурово проговорил он, а сам протянул руку, и я вложила в нее деньги.
     - Там даже на беленькую хватит, - зачем-то влезла с пояснением Маринка и кольнула:
     - Кончится ваше горе.
     - Ну, в общем, - дядечка бережно спрятал деньги в задний карман трико, - ну, в общем, видел я, как он, значит, еб.., ну то есть упал с моста.
     Слышу: машина едет и быстро так, словно за ним гонится кто-то. Здесь же мост, здесь все нормальные люди тормозят, а этот крутой, значит, будет... вот он как въехал со всей своей крутизной, так и проломил перила-то. Видели? - Дядечка махнул рукой, и я быстро закивала, демонстрируя сообразительность. - Ну вот и сковырнулся. - Дядечка с хрустом почесал живот под телогрейкой. - А я в это время с автобуса шел. Подбежал к мосту, смотрю, а драндулет его уже кверху жо.., ну задом, значит, плавает, а потом и пяти минут не прошло - совсем утонул. Вот так было.
     Дядечка с чувством исполненного долга снова взялся за лопату, но я задала еще один вопрос:
     - И никто из машины не выбрался?
     - Не-а. - Мужичок вздохнул, понял, что разговор на этом не заканчивается, и решил перекурить. Он вынул из кармана телогрейки мятую пачку "Примы", вынул из нее сигарету и начал разминать ее пальцами.
     - Никто не выплывал, - уверенно сказал он. - Я постоял еще, покурил там, как сейчас, и дальше пошел. Мне-то что? Захотел мужик - и утонул, не захотел бы тонуть - выплыл бы. Я так понимаю.
     Мы помолчали, потом дядечка кашлянул и сказал, обращаясь с Маринке:
     - А беленькую я не пью, у меня язва, и я берегу здоровье. Здоровье, оно за деньги не покупается.
     Я лучше две красненькие куплю. Вот.
     - Ну спасибо вам, - сказала я, - последний, наверное, вопрос сейчас задам, и мы уйдем. Вы не помните, кроме милиции, кто-нибудь еще приезжал? Кто конкретно?
     - Да кто хотел, тот и приезжал, - раздражаясь, сказал дядечка. - Здесь вчера прямо как в кино было. Едет машина, останавливается, выходят из нее, смотрят, потом дальше едут. Всем интересно, не только вам.
     - Ну понятно. Разрешите, я вам подарю нашу визитку на всякий случай, если вдруг что-то еще вспомните. - Я протянула дядечке визитку и поняла, что дорылась, наверное, до конца информативности этого источника и потому решилась уходить. - Спасибо большое, вы нам очень помогли.
     До свидания.
     - Ну-ну, - пробормотал он. Повертев визитную карточку в руках, дядечка подумал и сунул ее под кепку.
     Я развернулась, сделала шаг по направлению к машине и впервые вдохнула полной грудью. Маринка побежала впереди меня, и вслед нам слышался все тот же местный шлягер: "Ой-ей, шире Вселенной горе мое!"
     Очевидно, перспектива получить две бутылки красненьких в будущем вместо одной, но уже побывавшей в руках, великого горя нашего огородника не растопила.

Глава 6

     Мы с Маринкой молча вернулись к машине.
     Виктор встретил нас около моста, и тут только Маринка прервала молчание:
     - Ну, все узнали, что хотели?
     Ей не терпелось уехать отсюда, и, задавая этот вопрос, она, зараза, еще и намекала, что мы только зря потратили время, приехав сюда, разговор с вонючим пьяницей тоже ничего не дал.
     - Мы узнали не все, а только то, что получилось, - рассеянно ответила я, прекрасно, конечно же, понимая все, что хотела сказать Маринка.
     Виктор, внешне спокойный и невозмутимый, посмотрел на нас и кашлянул. Давно уже привыкшая к его манере изложения, я тихо спросила:
     - Что случилось?
     - В кустах слева, - сказал Виктор тихо, четко и не делая ни одного движения.
     Мы с Маринкой при словах Виктора ойкнули и посмотрели, куда он нам сказал.
     - Там труп? - спросила Маринка, обеими руками хватаясь за одну мою и начиная мерзко дрожать, словно увидела что-то ужасное. Крысу, например.
     Я промолчала, но почему-то подумала о том же, о чем и Маринка. Ее нервозное состояние начало передаваться мне, и мне это не понравилось.
     - Нет, не труп, - так же тихо сказал Виктор, - оттуда следят. Один человек. Скрывается.
     У меня по спине пробежали мурашки, и я передернула плечами. Мне захотелось уехать отсюда сразу же и как можно быстрее.
     - Никого не вижу, - задумчиво проговорила Маринка, смотря в заросли, расстилающиеся вдоль дороги.
     Я вздохнула и подумала, что если бы нас хотели убить, то сделать это могли бы сейчас. А что? Стоим удобно, не шевелимся, смотрим в направлении засады, если она есть. Самый момент и стрельнуть.
     Так как пока ничего не случилось, можно было думать, что убивать нас не собираются, но утешением это сработало слабым. Весьма скверное ощущение - знать, что за тобой подглядывают, и не знать, кто, и главное, с какого точно места.
     - Ну, что мы здесь встали, как... - Маринка нервно передернула плечами. - Пошли к машине или хоть к чертовой матери, лишь бы не торчать здесь у всех на виду.
     Мы быстро, крепко держась за руки, направились к машине. Не знаю, как Маринка, а я, пока мы шли, все шарила глазами по кустам, растущим вдоль дороги, и ничего не замечала. Маринка почти наверняка вела себя так же, как и я. Не такие уж мы и разные. Иначе и не дружили бы столько лет.
     Виктор, неслышно идя позади, словно ниоткуда, возник около моего левого уха и прошептал:
     - Кривую березу видишь?
     Я поискала взглядом подсказанный мне ориентир, увидела березу с обломанной верхушкой и пошарила взглядом вокруг нее. Почти сразу заметила под березой блеск стекла.
     - А я его знаю, - выпалила вдруг Маринка, раньше меня нашедшая нашего наблюдателя, - это тот самый экстрасенс, который приходил к тебе.
     Тут я и сама уже разглядела и узнала господина Розенкранца, высунувшегося вслед за своим биноклем слишком уж высоко из-за кустов.
     - Тьфу ты! - Я едва не сплюнула в самом деле на землю. И только врожденное аристократическое воспитание, полученное мною в родном районном центре русского Нечерноземья, удержало меня от таких неэстетических деяний. Сплюну в следующий раз, когда зрителей будет поменьше.
     Розенкранц - а это, без сомнения, был он, - заметив, что его вычислили и, вероятно, узнали, замахал рукой, не говоря ни слова.
     Мы с Маринкой переглянулись.
     - Он хочет, чтобы мы подошли или, наоборот, ушли? - спросила Маринка, очень быстро восстанавливающая всю свою самоуверенность.
     - Понятия не имею, сама не поняла, - сказала я, не испытывая огромного желания снова общаться с Розенкранцем. Я-то, в отличие от Маринки, уже неплохо знала, какой он зануда.
     - Ну и прекрасно, - сказала Маринка, загораясь какой-то очередной дурацкой идеей, - будем считать, что я тоже не поняла. Значит, подойдем к нему!
     - Зачем же? - Я начала сопротивляться, вовсе не желая тратить свои нервы на никчемный треп.
     Чем нам может помочь Розенкранц? Расскажет очередную сказочку, а потом снова какая-нибудь дичь случится, вроде глюков у Балашова.
     - Может быть, мы ему помешаем! - попыталась я унять Маринку. - Если ему этого как раз и не надо?
     - Ну и что? - Маринка удивленно посмотрела на меня. - Зато узнаем, что он там делает с биноклем. Или у него даже подзорная труба... Ты видела когда-нибудь подзорную трубу? Я - нет. - Маринка, больше не растрачиваясь на разговоры со мною и получив явную и конкретную цель, отпустила мою руку и быстрым решительным шагом направилась к кривой березе.
     Мы с Викто