яной
драке. Но обычно люди не носят с  собой  безномерное  оружие.  Фима  мне
подробно рассказал  об  этой  игрушке,  которую  практически  невозможно
отследить и которая стоит очень дорого. Вот это меня очень смущает. Я не
знаю людей, которые жаждали Степиной смерти до такой степени, что готовы
были лишить его жизни.
   - А Алексей? - осторожно спросила я.
   - На мой взгляд, он не такой дурак, чтобы поступать подобным образом.
   - Но ведь вас и подставили весьма искусно. Дураки так не поступают, -
возразила я.
   - И то верно. Действительно, нужно признать,  что  он  больше  других
подходил на эту роль, - сказал Кряжимский  задумчиво.  -  Но,  по-моему,
такие неосторожные шаги были не свойственны ему.
   - Вы так хорошо его знаете?
   - Не то чтобы очень. Но он  -  одна  из  причин,  почему  я  все  еще
интересуюсь теми делами. Несмотря на свое окружение, сам-то  Алексей  не
наркоман, Оля. Отнюдь. Но в этой среде он, судя по всему, и  намеревался
проявить свои организаторские таланты.
   - Организованная преступность?
   - Ну что-то в этом роде. Как я понял, про квартиры и пьяных  прохожих
вы уже знаете. А ведь он не собирался останавливаться на достигнутом.  Я
просто собрал достаточное количество материалов.
   - Но ведь тогда и в самом деле он может  быть  опасен,  даже  если  к
Степиному убийству не имеет никакого отношения. Я упорно докапываюсь  до
его Насти, все мы задаем  слишком  много  вопросов,  привлекая  внимание
милиции к тому, к чему не надо. Правда, ликвидировав меня, он добился бы
как раз обратного результата.
   - Может, он не  хотел  тебя  убивать?  А  только  страху  нагнать?  -
предположил Сергей Иванович.
   - Да пытаться нагнать страх на журналиста - все  равно,  что  красной
тряпкой мотать у быка перед носом, - возмутилась я. - Даже если  и  так,
то вы опять остаетесь единственным подозреваемым.  А  я  ведь  еще  вашу
зажигалку из Степиной квартиры  похитила,  не  знала,  что  в  этом  нет
никакого смысла - вас так и так нашли бы.
   - Да разве я тогда о зажигалке думал? Я даже вернулся  и  до  второго
этажа дошел,  но  потом  решил,  что  насильно  счастливым  человека  не
сделаешь, и решил дать парню возможность решать самому. А  оно  вон  как
обернулось... Что там еще против меня? Если что забуду, подскажешь?
   Я мрачно кивнула.
   - Пистолет в моей квартире, и  даже  с  моими  отпечатками  -  чертов
ребенок! - раз, - начал он  перечислять.  -  Разбитые  костяшки  -  два,
показания соседей - три, а также косвенные доказательства: был замечен в
покупке наркотиков. Менты, правда, об этом не знают, возможно, покушался
на твою жизнь. Все?
   - Вроде бы да. Мало?
   - Предостаточно Я уж и сам себе не верю.
   Мне неожиданно  стало  пронзительно  жаль  Кряжимского  и  невероятно
стыдно за то, что я могла хоть на минуту усомниться в его невиновности.
   - Все будет в порядке, Сергей Иванович, - искренне пообещала я. - Вот
увидите.
   Дверь открылась, и в комнате появились охранники. Время вышло.
   - Сегодня вечером у вас, - крикнула я ему вслед.
   Слабое ободрение, но все же...

Глава 12

   Настроение у меня было  крайне  подавленное,  ехать  на  работу,  где
тотчас же начнутся расспросы, совершенно не хотелось. После СИЗО мысль о
том,  чтобы  опять  сидеть  в   каком-то   помещении,   была   абсолютно
неприемлемой. Облокотившись на "Ладу", я заставила  себя  набрать  номер
редакции.
   - Все более-менее нормально, - ответила я взявшей трубку  Маринке.  -
Сегодня  его  должны  выпустить  под  залог,  может,  этот  вопрос   уже
рассматривают. Во всяком случае, мы договорились,  что  увидимся  все  у
него сегодня вечером. Я попозже приеду. Привет всем.
   Постояв еще  минутку,  я  решила  прогуляться  где-нибудь  невдалеке.
"Ладу" оставлю здесь и в случае чего быстренько вернусь к ней. Аллейками
я прошла к набережной и, так как к долгим прогулкам еще не  была  готова
ни физически, ни морально,  совсем  немного  прошлась,  а  потом  просто
облокотилась на парапет и долго  смотрела  на  неспокойную,  волнующуюся
воду. В голове не было ни единой  мысли.  Я  просто  спокойно  стояла  и
впитывала в себя краски и звуки солнечного, теплого дня ранней осени.
   Кажется,  я  уже  начинала  засыпать  на  ходу,  как  меня   заставил
вздрогнуть зазвонивший телефон.
   Испуганно заморгав от  неожиданности,  я  какое-то  время  машинально
судорожно охлопывала  себя  в  поисках  несуществующих  карманов,  потом
догадалась наконец залезть в сумку.
   - Алло?
   - Это Ольга? - донесся до меня слабый неуверенный голос.
   Кто бы это мог быть?
   - Да, это я. Слушаю вас.
   - Вам грозит опасность. Будьте осторожны, - произнес голос.
   Меня как пламенем ожгло.
   - Настя? - заорала я в трубку. - Где ты, в чем дело? Где  пропадаешь?
Я тебя все время ищу!
   - Не нужно. Пожалуйста, будьте осторожны, я не хочу, чтобы из-за меня
еще кто-нибудь пострадал. Обещаю, скоро все закончится.
   - Настя, ты где? Ты же тоже можешь оказаться в опасности! Ты  слишком
много знаешь!
   - Мне уже ничего не грозит, - голос у  девушки  теперь  был  какой-то
радостно-удивленный, спокойный.
   - Ты дома? - Так и не дождавшись ответа, я сказала:
   - Пожалуйста, никуда не уходи, я сейчас приеду.
   Максимальная  прыть,  которую  я  смогла   развить,   была   достойна
сожаления. Мне даже казалось, что прохожие с жалостью смотрят мне вслед.
Но самый ужасный сюрприз ждал меня у машины: два колеса моей "Лады" были
проколоты чьей-то безжалостной рукой, чтоб она у него отсохла, мерзавца.
   От моего скрежета зубовного задрожали  даже  стекла  соседних  домов.
Запаски у меня с собой были, и даже в количестве двух штук: одна старая,
которую всегда вожу с  собой,  а  вторая  -  новая,  недавно  купленная,
которую все никак нигде не могу пристроить,  не  дома  же  на  кухне  ее
держать, вот и приходится таскать с  собой.  Но  кто  будет  мне  теперь
менять колеса?
   Нет спора, в другое время я и сама прекрасно бы справилась с этой, не
столь  сложной  задачей,  но  сейчас,  когда  я   в   таком   состоянии,
неповоротлива и медлительна, как черепаха, да и к тому же тороплюсь. Я в
отчаянии озиралась  по  сторонам,  когда  мой  взгляд  упал  на  вывеску
учреждения, где держали Кряжимского. Не иначе, крыша у меня слетела, как
у закипевшего чайника, но я, недолго думая,  отправилась  прямо  туда  и
устроила скандал по поводу того, что хулиганы распоясались до того,  что
нагло портят чужое  имущество  прямо  у  милиции  под  носом.  Наверное,
выглядела я очень комично, а может,  люди  добрые  попались,  но  колеса
поменять мне помогли. И сделали это достаточно быстро. Чудеса!..
   Нетерпеливо расхаживая у машины, ожидая, пока заменят шины,  я  то  и
дело поглядывала на часы. Как-то не верилось, но эта история с колесами,
а главным образом моя прогулка по набережной заняли  около  трех  часов!
Пока я тут мозги проветривала, при удачном стечении обстоятельств Сергея
Ивановича вполне уже могли отпустить.
   Почему бы и  нет?  Залог  за  него  внесла  уважаемая  организация  -
редакция весьма известного в городе периодического издания  "Свидетель",
т, е. моя газета, ни в чем предосудительном Кряжимский  никогда  замечен
не был, характеристики  с  работы  и  места  жительства  безупречные  и,
конечно, плюс старания неутомимого Фимы.  Хотя,  думаю,  за  Кряжимского
походатайствовал и прокурор области, с коим они выросли в одном дворе.
   Ребята  затолкали  проколотые  шины  в   багажник   "Лады"   и   даже
порекомендовали автомастерскую, где качественно,  быстро  и  не  слишком
дорого завулканизируют проколотые покрышки. Рассыпаясь в благодарностях,
я распрощалась с добрыми парнями и, пробурчав на их веселое "заходите  к
нам еще"
   "нет уж, лучше вы к нам", наконец-то села за руль и поехала к Насте.
   Ну вот теперь все точно должно проясниться, думала я, злясь и сигналя
красному "жигуленку", который демонстративно плелся  посередине  дороги,
полностью игнорируя ее деление на полосы. Эх, почему я  не  на  танке!..
Обогнать мерзкого типа мне удалось только через два  квартала,  когда  к
нему умудрился подрулить зеркальный  красавец  джип  "Чероки",  пассажир
которого, сверкая золотой цепью и золотыми  зубами,  что-то  внушительно
сказал водителю "жигуля", после  чего  красная  машинка,  поджав  хвост,
вильнула к обочине. Я почти почувствовала  нежную  любовь  к  сидящим  в
"Чероки" бугаям.
   Но чем ближе  я  приближалась  к  Настиному  дому,  тем  больше  меня
одолевали  недобрые  предчувствия  и  сомнения.  А  что,  если   девушка
заблуждается? Или у нее  истерический  бред  наподобие  "это  все  из-за
меня"? Хотя она не была похожа  на  идиотку  с  завышенной  самооценкой,
которая мнит себя пупом земли и причиной всех происходящих событий.
   А если...
   Я резко остановилась у дома Насти, подняв тучи  неизменной  в  городе
пыли. В нашем Тарасове всегда так: если сухо  -  то  пыль,  если  прошел
дождь - то грязюка непролазная. Бабулек на лавочках не  было,  видно,  и
они тоже иногда отлучаются со своих постов. Я отыскала  глазами  Настины
окна. Занавесочки по-прежнему задернуты, ну да, девушка не любит  яркого
света. Никто меня не ждет... Минутку!
   Или мне показалась, или в окне кто-то промелькнул?  Я  присмотрелась,
но ничего больше не увидела и решительно направилась к дому.
   У квартиры позвонила, подождала и позвонила вновь. Ответом  мне  была
полная тишина. Как не вовремя исчезли старушки, с досадой подумала я.
   Они бы хоть сообщили мне, есть  кто  дома  или  у  меня  галлюцинации
начались.  Какого  черта  я  ей  вообще  не  перезвонила?  Откуда  такая
уверенность,  что  она  вернулась  домой?  Мало  ли  откуда  могла   мне
позвонить... Но какое-то шестое чувство на  пару  с  ослиным  упрямством
снова и снова толкали  меня  к  двери.  Я  потрогала  ручку  и  легонько
толкнула ее. И совсем не удивилась, когда, скрипнув, дверь приоткрылась.
Мне просто стало страшно. Тем не менее я распахнула дверь и остановилась
на пороге, вытягивая шею  в  попытке  что-нибудь  разглядеть.  Увиденное
заставило меня мгновенно позабыть об осторожности и рвануться вперед.
   Настя лежала на диване, невероятно бледная, скрючившаяся в  неуклюжей
напряженной позе, казавшаяся еще  меньше  и  худее,  чем  прежде.  Будто
деревянная марионетка, которую небрежно швырнули  сюда.  Рядом  на  полу
валялся шприц. Я отступила от дивана и пятилась  до  тех  пор,  пока  не
уперлась  в  стол  у  противоположной  стены.  Понимая,  что,  наверное,
поступаю не правильно, я все же оперлась о крышку стола ладонью,  потому
что ноги внезапно стали ватными.
   Стол качнулся, с него скатилась ручка и упала на пол. Я отвела взгляд
от девушки и увидела лист бумаги, исписанный корявым быстрым почерком.
   Потом опять посмотрела на Настю. Я не особенно разбираюсь в  подобных
вопросах, но почему-то была уверена, что девушке уже ничем не поможешь.
   Неужели поэтому она говорила, что ей нечего больше опасаться?
   И все же я отлепилась от стола  и  подошла  к  ней,  намереваясь  для
очистки совести проверить пульс.
   Но не успела я собраться с духом и протянуть руку,  как  сзади,  увы,
раздался хорошо знакомый голос:
   - Не смей ее трогать!
   Я подскочила, а сердце мое, напротив, рухнуло куда-то в  преисподнюю.
Я обернулась: передо мной, держа в руках зловещего вида тесак с  широким
лезвием, стоял Алексей.
   - Пришла все-таки! А я тебя ждал. Долго колеса меняла?
   - Так это твои  штучки,  -  сказала  я,  не  отводя  глаз  от  тускло
поблескивающей стали. - А я-то думала, кто это мне так удружил?
   - Иначе ты могла бы приехать слишком быстро, - ответил он.  -  И  эта
дура наговорила бы лишнего.
   - Так это ты ее убил? Это не передозировка?
   Он чуть опустил свой топор и подался ко мне.
   - Это ты ее убила.
   От его безумного шепота в комнате стало холодно. Я вздрогнула.
   - Что ты такое говоришь? При чем здесь я? Я видела  ее  всего  раз  в
жизни.
   - Это ты ее убила. Своим сочувствием.
   Я почему-то уже не боялась.  Страх  исчез,  оставив  только  какую-то
дикую смесь неверия в то, что должно произойти, и обреченности.
   - Поэтому я убью тебя.
   - А оно тебе надо? - уныло спросила я,  глядя  на  его  лицо,  белое,
почти как у Насти, в сумасшедшие светлые  глаза,  где  не  было  ничего,
кроме твердого намерения довести задуманное до конца.
   - Не беспокойся, ты не будешь долго мучиться, - сказал он, делая  шаг
в мою сторону. - Во всяком случае, не дольше, чем она.  Украла  все  мои
запасы и сколола себе. Глупая девочка, она  почему-то  считала,  что  от
передозировки умирают так же безболезненно и легко, как во время сна. Но
тут она ошиблась.
   В голове у меня лихорадочно  вихрились  мысли,  я  отчаянно  пыталась
придумать  способ  как-то  потянуть  время,   отвлечь   его.   Обмануть.
Попробовать убежать.
   Он, кажется, заметил мои отчаянные взгляды.
   - Надеешься на помощь? Зря, - сказал  он,  насмешливо  ухмыльнувшись,
словно волк клыки оскалил.  -  Никто  тебя  не  спасет,  а  смерть  твоя
преспокойненько сойдет мне с рук. В  ней  обвинят  все  того  же  вашего
драгоценного Сергея Ивановича.
   - Вот здесь ты ошибаешься, - стараясь говорить как  можно  спокойнее,
возразила я. - Кряжимский сейчас в СИЗО, так  что  у  него  превосходное
алиби. Тебе придется или убить меня попозже, или выпутываться каким-либо
другим образом.
   - Это ты пребываешь в глубоком заблуждении, - снова ухмыльнулся он. -
Твоего Кряжимского уже отпустили,  и  через  некоторое  время  он  будет
здесь. Чтобы убить тебя. А я не вовремя приду, тебе помочь уже не успею,
но застану преступника на месте преступления. Возможно,  даже  убью  его
при самообороне. Как тебе такой вариант развития событий?
   - Поражаюсь тебе, - произнесла я. - И  как  это  ты  умудряешься  так
оперативно получать информацию? И с чего бы это Кряжимский  должен  сюда
приехать?
   Главное  -  заболтать  мерзавца.  А  там,  может  быть,  мне  удастся
добраться до  той  вон  увесистой  вазочки.  Я  смотрела  на  Алексея  и
понимала, что шансов у меня мало. Парень заморенным наркоманом  не  был,
прямо-таки излучал здоровье и  силу.  Но  по-моему,  ему  очень  хочется
показать хоть кому-нибудь, какой он умный. А еще, похоже, подумала я, он
действительно любил Настю. Попробуем сыграть на этом.
   - Ты так любишь разговаривать по телефону на улице, -  сказал  он.  -
Замечательная привычка.
   Значительно облегчает сбор сведений.
   - Но не мог же ты везде постоянно ходить за мной и ждать, пока я буду
звонить?
   - Нет, конечно. У меня есть помощники. Знаешь, мелочь разная, которая
ради моей благосклонности или дозы готова выполнить любую  мою  просьбу.
Заметь, любую! А мужику  вашему  я  позвонил,  как  только  увидел  твою
машину. Представился двоюродным братом Насти, сказал, что девочка  очень
напугана, долго пряталась, но больше не  может  -  нервы  не  выдержали.
Сказал, что она  знает  о  его  невиновности  и  что  у  нее  даже  есть
доказательства, и она очень просит его приехать. А звоню я  потому,  что
она вернулась домой и боится теперь выходить на улицу и  еще  того,  что
телефон прослушивается.
   Я в курсе всех дел, потому что помогал ей перекрываться эти дни,  так
что Сергей Иванович появится здесь, чтобы увидеть  твой  еще  тепленький
труп. - Алексей замолчал.
   - А ты живучая, - произнес он после небольшой паузы. - И  везучая.  Я
надеялся,  что  тем  единственным  кирпичом,  которым  попал   в   тебя,
по-настоящему  выведу  тебя  из  строя.  Зато   как   вовремя   появился
Кряжимский! Добыча сама шла в руки. Но по правде, тогда я еще  не  хотел
тебя  убивать.  Так,  только  если   бы   случайно   зашиб.   Это   было
предупреждение, но теперь...
   Он бросил взгляд за мою спину, на Настю, навеки застывшую на диване.
   - Но теперь ты должна заплатить за ее смерть.
   Вы все должны. Ты умрешь первой.
   - Брось железку! - раздался вдруг невыразимо родной голос. В  дверях,
наведя пистолет на Алексея, стоял Кряжимский.
   Алексей  вздрогнул  и  обернулся,  на  лице  его   проступила   явная
растерянность.
   - Что, не ждал так быстро?
   - Не ждал, - ответил Алексей и внезапно сделал прыжок ко мне.
   Никак и я такого не ожидала! Поэтому  не  успела  ни  увернуться,  ни
добраться до тяжелой вазы: он мгновенно подмял меня под себя и попытался
приставить нож к горлу, однако  приземлился  неудачно,  потому  движение
получилось неловким, перед глазами у меня мелькнула его рука, в  которую
я тотчас впилась зубами. Парень  взревел,  как  раненый  зверь,  тряхнул
рукой, вырывая ее чуть ли не вместе  с  моими  зубами.  В  результате  я
отлетела к столу и, разумеется, ушибленной спиной крепко  приложилась  к
одному из его углов. И тут же раздался выстрел.
   Алексея, уже почти добравшегося до Кряжимского, отбросило назад.
   Наступила тишина, а я,  как  рыба,  открывала  рот,  пытаясь  глубоко
вдохнуть; Кряжимский опустил пистолет и тоже обессиленно  прислонился  к
стене, не спуская глаз с распростертого на полу Алексея.
   - Вы его убили? - наконец только и смогла прошептать я.
   - Зачем же, -  так  же  тихо  ответил  он,  -  хотя  очень  хотелось.
Мерзавец! Убил Степана, довел до самоубийства Настю,  второй  раз  хотел
лишить жизни тебя и подставить меня. С удовольствием убил бы!
   Алексей застонал  и  пошевелился,  пытаясь  встать  и  дотянуться  до
отлетевшего в сторону тесака, но поднялась  я  и  ногой  отшвырнула  его
подальше. Пятно у Алексея расползалось  где-то  между  правым  плечом  и
ключицей. Жить будет, но рана неприятная.
   - Можете считать меня бесчеловечной, - сказала я  Кряжимскому.  -  Но
боюсь его и даже сейчас предпочла бы видеть связанным...  Только  он  не
убивал Степу.
   Кряжимский с удивлением уставился на меня - Степу убила Настя.

***

   К счастью, мы  недолго  находились  в  столь  "приятном"  обществе  -
мертвая девушка  и  раненый  молодой  человек.  Уже  почти  перед  самым
Настиным домом мчавшийся на всех парах Кряжимский догадался позвонить  в
милицию, которая приехала сразу после того, как  мы  умудрились  связать
Алексею  руки  и  начали  перевязывать  его  рану.  Конечно,  нас  сразу
заподозрили в самых страшных грехах, тем более что  Сергей  Иванович  на
тот момент все еще являлся главным и единственным подозреваемым по  делу
Степана, но постепенно все выяснилось, не сразу, конечно, но  достаточно
быстро.
   Алексей молчал, но вот Настя перед  смертью  успела  написать  что-то
вроде прощального письма, в котором признавалась,  что  Степу  в  порыве
гнева убила она, но ее заставил молчать Алексей. Говорилось там и о том,
что она не хотела совершать ничего подобного, что  она  любила  Степу  и
лишь после того, как Алексей стал угрожать, что убьет всех, кто пытается
добраться  до  истины,  она  решила  все  рассказать.  Но  жить  сил  не
осталось...
   История  была  запутанной  и  печальной,  но,  просидев  допоздна   в
ментовке, мы с Сергеем Ивановичем получили  возможность  разобраться  во
всех ее хитросплетениях.
   Все началось с любви. Веселую девушку Настю полюбил  парень  Алексей.
Девушка не воспринимала всерьез его  чувства,  но  ухаживания  принимала
благосклонно и подавала всяческие надежды. Продолжалось так до тех  пор,
пока не появился еще один  молодой  человек,  Степа,  в  которого  Настя
влюбилась. Девушка покорила парня с первого взгляда. Может, когда-нибудь
они бы и поженились, создали семью, но поначалу баловавшаяся наркотиками
Настя скоро превратилась в безнадежную наркоманку, а  Степа  всегда  был
человеком неуравновешенным и безвольным.
   У Алексея же воли и настойчивости всегда хватало, и он  твердо  решил
добиться своего. Очень скоро его любовь превратилась в навязчивую идею -
во что бы то ни стало он решил вернуть девушку.
   Тут все средства оказались хороши:  "опустив"  в  глазах  девушки  ее
избранника, он тем самым хотел заставить ее  понять,  какое