рю до конца - Да подожди ты, - отмахнулась от него Маринка. - Оль! Рассказывай все подробно! - потребовала она. - Там никого не было? А где он лежал?
     - Пойдемте в машину, - предложила я, - по дороге я все и расскажу. Мне кажется, Виктор, - я повернулась к нашему фотографу, - нет смысла лазать по другим коттеджам, правильно?
     Виктор кивнул, и мы, не торопясь, направились к выходу.
     Выйдя на свежий воздух, мы столкнулись нос к носу с одним из местных обитателей. Это был явный бомж неопределенного не только местожительства, но и возраста и состояния. То есть, глядя на него, было непонятно, то ли он больной, то ли слегка выпивший, то ли просто уставший от своей неустроенной жизни.
     Сей небритый экземпляр рода человеческого, подвида бомжеватых, неторопливо шел к коттеджу, держа в руках полуторалитровую бутылку из-под фанты, однако в ней была налита отнюдь не фанта, это было видно по цвету напитка.
     Увидев перед собой целую делегацию явно не относящихся к его собратьям, бомж первым делом, руководствуясь отработанным приемом, спрятал за спину свою бутылку и только после этого позаботился о собственной безопасности: он резко сменил курс и постарался боком отойти влево.
     - Мужчина, можно вас на минутку! - Маринка вышла вперед и поманила бомжа пальчиком.
     - Ну, - отозвался бомж, продолжая отходить и держа свою бутылку за спиной.
     - Вы здесь живете? - спросила его Маринка.
     - Сторож я, - шепелявя, ответил бомж, - а что надо-то?
     - А кроме вас, никого здесь больше не бывает?
     Бомж подозрительно осмотрел Маринку, потом меня и покачал головой:
     - Ну как, бывает кое-кто, а кто вам нужен?
     - Нам нужен тот, кто оставил здесь диктофон, - сказала я. - Вы знаете, кто это мог быть?
     Бомж взглянул на меня, промолчал и нахмурился.
     - Это ваша вещь? - Маринка подошла к нему почти вплотную и наморщила носик. - Ну отвечайте быстрее! Мне тут с вами рядом стоять.., некогда!
     - Да на хер он мне? - наконец сообразил ответ мужик. - Может, это Антошка оставил.
     - Какой Антошка? - спросила я.
     - Да есть тут один. Он подрабатывает на строительстве. Но сейчас его нет. Он завтра будет. Утром приходите. - Бомж, видимо, решив, что разговор закончен и не о чем больше рассуждать, направился к коттеджу.
     - А только что здесь никого не было? - задала я самый важный вопрос и напряглась в ожидании ответа.
     - Здесь-то? А кроме меня, и нет тут никого, - пробурчал мужик, - как Антошка уехал в город часа в четыре, так и все, значит. Я здесь сторож.
     Сторож поморщился, словно у него болело все и везде, и постарался прошмыгнуть в коттедж.
     Видя, что мужичок или страдает хронической формой недоразвитости, или думает только о содержимом своей бутылки, мы отстали от него и сели в "Ладу".
     - Ну, рассказывай, Оль, обещала! - сказала Маринка, не успев даже как следует устроиться на заднем сиденье.
     - Да, откуда там взялся мой диктофон? - поддержал ее Ромка.
     - Не твой, малыш, а мой, - поправила его Маринка.
     Виктор вывел "Ладу" на дорогу, и за пять минут я сумела рассказать все и Ромке, и Маринке и даже сумела ответить на все возникшие вопросы. Событий-то, как оказалось, произошло не так уж и много, если их кратко пересказывать.
     Маринка больше не задавала вопросов. Ромка переваривал услышанное. Я собралась наконец-то спокойно покурить, как вдруг мелодично зазвонил мой сотовик в сумке.
     - Вот те на! - сказала я сама себе, доставая его из сумки. - Кто-то вспомнил обо мне под вечер.
     - Это мужчина, - безапелляционно произнесла Маринка, и самое интересное, что она оказалась права. Это был Фима Резовский.
     - Привет! - радостно крикнул он мне в самое ухо. - Мне сообщили, что ты меня искала, и вот я нашелся, мечта моя.
     - Да-а-а, ты, конечно же, поспешил, - не выражая особой радости, сказала я, - я уже и забыла, когда в последний раз звонила тебе на работу, а ты только нашелся! Уходил в подполье?
     - Нет, всего лишь бегал по этажам в правительстве области. - Фима редко терял оптимизм, к моему плохому настроению он уже успел привыкнуть за годы общения, поэтому его голос и не сбавлял радостных оборотов. - Ты сейчас где, солнышко мое? Одна и дома?
     - В машине и еду домой, - ответила я. - Ты знаешь, кстати, чем я сейчас занята? Расследую дело Будникова. Между прочим, в нас уже стреляли. Что скажешь?
     - Дело Будникова? - переспросил Фима. - Это который с моста упал на машине?
     - Да, он самый.
     Фима посопел в трубку.
     - Что скажу? - повторил он. - Я скажу, что удивляюсь тому, что ты вообще жива и на свободе!
     Это значит, что ты недавно начала копать и неглубоко еще выкопала. Брось немедленно эту гадость! - сказал Фима. - Ты хочешь оставить меня безутешным?
     - Ты шутишь? - предположила я, все-таки закуривая. Фима - прекрасный человек, только у него язык без костей, а это не всегда украшает.
     - Какие могут быть шутки! - устало произнес Фима и, помолчав, переспросил:
     - Так говоришь, что ты едешь домой?
     - Мы почти все туда едем, кроме Сергея Ивановича. Хочешь навестить одинокую девушку?
     Маринка, услышав эти слова, фыркнула и заворчала что-то нечленораздельное. А кроме нее, никто и вида не показал, что слушает мой разговор.
     - Одинокую был бы очень не прочь навестить, - рассмеялся Фима, - а вот тебя со всем твоим коллективом вместе не очень. В тебя на самом деле стреляли?
     - Такими делами не шутят, - ответила я.
     - Тогда обязательно приеду, нужно будет отговорить тебя от этого дела, - подвел итог Фима. - Тут точно убить могут. Причем сочтут это за обязаловку.
     Я свернула телефон и тут обнаружила, что мы уже подъехали к моему дому.
     - Виктор, а ты не прав, - сказала я. - Ромку нужно отвезти домой.
     Виктор кивнул и сказал:
     - После вас.
     - Вот так вот, Оль! - торжествующе воскликнула Маринка. - Не перевелись еще джентльмены на белом свете, а то я про них уже и забывать начала! А я тоже думаю: неужели Ромка на твой третий этаж потащится со своей костяной ногой?
     - Ни фига она не костяная! - буркнул Ромка и обратился ко мне:
     - Ольга Юрьевна! А можно, я заберу с собой диктофон? Наговорю еще немного текста и завтра привезу в редакцию?
     - Забирай, а ездить необязательно, - великодушно ответила я. - Я сама заеду к тебе домой, ты мне и отдашь все, что там наболтал. Договорились?
     - Как скажете, - обрадовался Ромка и тут же мерзопакостно уточнил:
     - Утром, да?
     - Утром, но не ранним! - акцентировала я. - Мое утро начинается с... - тут я вспомнила, что все-таки начальник, и сурово закончила, чтобы было похоже на правду:
     - С восьми.
     Я сказала это и вздохнула. Вот теперь точно придется завтра к Ромке заезжать не позже, чем в полдевятого. Иногда быть начальником это такая обуза, так бы и сбросила ее на кого-нибудь. На ту же Маринку, например. Она недалеко от Ромки живет, заехала бы от меня утречком к себе домой, потом и к Ромке заглянула бы. Могла бы и предложить свои услуги, однако молчит, мындра.
     Мы с Маринкой вышли из "Лады", Виктор подмигнул нам фарами и увез Ромку, а мы направились к подъезду. На лавочке перед подъездом сидели две соседки - наше местное информбюро.
     Они уже давно привыкли к Маринке и здоровались с нею, как с местной жительницей.
     Проходя мимо старушек, я поздоровалась, и меня задержали.
     - Оль, к тебе гут приезжали и не застали, но обещали позже заехать, - доложила мне всезнающая Нина Петровна.
     - А кто приезжал? - поинтересовалась. Я никого не ждала, и мне не звонили, не предупреждали. Кто бы это мог быть?
     - Мужчина какой-то, - охотно объяснила Нина Петровна. - Он тебе в двери записку оставил. Сказал, что придет через неделю. Сейчас у него времени мало.
     - И не мужчина, а парень, - не утерпев, вмешалась вторая соседка, - молодой еще совсем!
     - Ну пусть тебе будет парень, а мне - мужчина, - миролюбиво согласилась Нина Петровна, и обе пенсионерки рассмеялись.
     Мы с Маринкой поднялись на третий этаж, и я вытащила записку, торчащую из-под дверной ручки. Развернув ее, я прочитала и сперва не поняла смысла записки, а потом пожалела, что поняла.
     - Что с тобой? - Маринка нетерпеливо заглядывала мне через плечо. - Очередной Ромео зовет на свидание? - Она взглянула мне в лицо и поправилась:
     - Ну, судя по твоему хабитусу, он, наверное, застрелился от несчастной любви, да? Ну не молчи, не молчи, мне тоже интересно!
     - Как меня замучали эти шутники, - тихо произнесла я, испуганно оглядываясь. Мне показалось, что сзади к нам подкралась какая-то тень.
     Но оказалось, что это заблудившаяся муха крутилась вокруг потолочной лампочки на лестничной клетке. Это меня успокоило. Нервы мои начали сдавать.
     - Что там? - требовательно спросила Маринка, чуть ли не вырывая у меня записку.
     - Сама читай! - сказала я.
     Маринка выхватила у меня этот листок и нет чтобы прочитать про себя, а продекламировала, можно сказать, даже с выражением, словно сдавала вступительный экзамен в студию самодеятельности: "Ольга Юрьевна! Арсен Джапаридзе передал мне, что вы заинтересовались нашим делом.
     Приду к вам в следующее полнолуние и тогда поговорим подробнее. Гарфинкель".
     - Ну и что? - занедоумевала Маринка. - А в чем проблема-то? Ты что-то немного загоняешься, мать. Давай открывай свою дверь! Кстати, кто такие Джапаридзе и Гарфинкель?
     Я молчала и только дрожащими руками расстегивала сумку, доставая ключи.
     - Ну что ты опять молчишь, или это роковая тайна сердечная? - Маринка шутя подтолкнула меня под руку, и ключи, уже вынутые, упали. Я нагнулась за ними.
     В это время Маринка начала перечитывать записку во второй раз, уже более вдумчиво. Я подняла ключи, вставила ключ в замочную скважину и отперла дверь.
     В этот момент Маринка крепко схватила меня за руку.
     - Оля! - шепнула она так жутко, что у меня мурашки по коже пробежали. - Оля, я вспомнила, кто такой Джапаридзе.., и Гарфинкель!
     - Молодец, - сказала я, - я тоже вспомнила.
     Почти на негнущихся ногах я вошла в квартиру и сразу же включила свет в коридоре. Маринка прошмыгнула следом за мною, осторожно ступая в комнату, быстренько включила там свет и тут же впорхнула обратно в коридор.
     - 0-оль, а как ты думаешь, может быть, это шутка? - спросила она меня, явно начиная трусить. Мне от этого, как сами понимаете, легче не становилось.
     - Не знаю, - коротко ответила я.
     Я разделась, прошла в кухню и сразу же поставила чайник на плиту. Я не до конца была уверена, что ко мне заходили интересующие меня покойники, честно говорю, не до конца была уверена, но на душе все-таки было погано. Быстрее бы приехал Виктор, что ли. С ним всегда чувствуешь себя спокойно и защищенно.
     Маринка, тоже раздевшись, включила свет в туалете и в ванной и села в кухне напротив меня.
     - Это шутка, - самокодирующе сказала она, - это, наверное, Ромка-негодяй пошутил! Точно он!
     Это пошутил Ромка, - повторила Маринка. - Он приходил и сунул записку!
     - Соседка бы сказала, если приходивший парень был на костылях, - засомневалась я, хотя мне самой тоже очень требовались доказательства, что все это неумная шутка. Пока доказательств не было, я старательно прислушивалась ко всем звукам, раздающимся в квартире.
     - Тогда его приятель! - раздражаясь, крикнула Маринка. - Это все шутка, и не смей спорить!
     Как будто я собиралась!
     Внезапно послышался резкий звонок во входную дверь.
     - Кто это?! - вскричала Маринка. - Оля, кто это?! Виктору еще рано! Рано ему еще!
     - Значит, это кто-то другой, - стараясь говорить спокойнее, произнесла я и, выйдя в коридор, посмотрела в дверной глазок. Это приехал Фима.

Глава 8

     - Не открывай, Оля! - крикнула Маринка. - Не открывай, подожди, я позвоню в милицию, я вызову...
     - Лучше уж сразу адвоката звать, - пробормотала я и открыла входную дверь.
     - Адвокат - это всегда лучше, особенно такой желанный, как ваш покорный слуга! - возвестил Фима, заходя и бодро оглядывая меня с ног до головы. - Прекрасно выглядишь, Ольга Юрьевна!
     - Это для меня обычное состояние, - ответила я и прошла в кухню, где уже, вжавшись в угол, поджидала меня Маринка - Могла бы предупредить, что придет Фима, - недовольно прошипела она, привычно поправляя свою прическу. - Вечно устраиваешь мне такие мелкие подлости, а потом еще изображаешь верную подругу.
     Привыкшая уже к тому, что Маринка постоянно обвиняет меня в самых дурацких грехах, я пробормотала что-то, отчасти похожее на извинение, и быстро навела на столе порядок.
     Фима зашел за мною следом и, увидев Маринку, радостно заулыбался.
     - Приветствую тебя, Мариночка. - Он сел за стол и осмотрел нашу компанию. Фима хотел было по своей несносной привычке начать щедро раздавать комплименты, но тут уж Маринка решила подпустить мне шпилек.
     - - Здравствуйте, Ефим Григорьевич. - Маринка с приторной сладостью улыбнулась Фиме и тут же ласково спросила:
     - Вы хотите кофе или чаю? Я все быстренько сделаю!
     - Конечно, радость моя, из твоих рук приму все, что угодно, и всего по два, - тут же признался Фима, и Маринка поплыла к плите.
     Я прекрасно видела, что Фима разговаривал с Маринкой как вежливый человек, а вот эта мындра повела себя как-то не так, как позволительно нормальной подруге. Она даже позволила себе стряхнуть какую-то пылинку с Фиминого пиджака и даже вроде как погладила его по плечу.
     Я ничего не хочу сказать, но приличия нужно соблюдать, особенно среди своих. Мне так кажется.
     Чтобы не затягивать время, я тут же протянула Фиме записочку, обнаруженную в двери.
     - Смотри, какая депеша пришла, прямо в дверь воткнулась, - сказала я, случайно вставая между Маринкой и Фимой. Если Маринка вызвалась заниматься плитой, то пусть от нее и не отвлекается.
     Маринка фыркнула, но ничего не сказала и как бы смирилась.
     Фима дважды прочитал записку и с интересом посмотрел на меня.
     - Записка показательна, - сказал он поставленным адвокатским голосом и прислонился к стене. - Сразу же отбрасываем все сомнения и заявляем твердо и однозначно: покойник этого писать не мог!
     - Потому что ручку в руках держать не может? - испуганно догадалась Маринка. - Говорите, пожалуйста, серьезно, Ефим Григорьевич, а то мы тут и так все уже издергались!
     - Говори только о себе, - тихо сказала я, усаживаясь напротив Фимы. - Ну, что скажет эксперт? Почему покойник писать не мог?
     - Потому что покойники записки не пишут, - серьезно ответил Фима, вертя бумажку в руках, - они сами приходят, лично, и тихо так постукивают... - Фима несколько раз несильно стукнул по столешнице. - Таким способом.
     - Да тьфу на тебя! - вскричала Маринка, переходя на "ты", все ее заготовленное впрок обаяние как ветром сдуло. - Пугаешь еще! Тут и без тебя хреново!
     Фима достойно улыбнулся и обратился ко мне:
     - А ты как думаешь, кто это написал?
     - Человек, которому известно, чем мы занимаемся, - ответила я. - Но тут возможны два соображения, если думать о целях этого послания.
     - Ну-ну, - поощрил меня Фима, - послушаем, что у вас сформулировалось.
     - Если он, ну тот, кто написал, - сказала я, беря в пальцы сигарету, - думает, что мы дуры дремучие, то, следовательно, он надеется, что после этой депеши мы испуганно бросим дело. Если он считает, что у нас с головами все в порядке, то, наоборот, хочет подтолкнуть нас на какие-то действия в расследовании. Подстегнуть, так сказать.
     - Слушай, Оль, а давай лучше будем дурами, а? - Маринка, заваривая свежий чай, повернулась ко мне. - Что-то мне не нравится все это, да и неинтересное дело-то: подумаешь, мужик с моста упал, хотя это и трагедия, конечно. - Маринка лицемерно потупила на мгновение глазки и закончила:
     - Но есть же материалы более выигрышные.
     Про казино, например, мы давно не писали.
     Я нервно встала, прошлась по кухне сперва туда, а потом обратно и, остановившись перед Маринкой, отчеканила:
     - Мы взялись за, это дело, значит, мы его и закончим.
     - Или оно нас, - вздохнула Маринка. - В общем, все, как я думала, и тебе хоть кол на голове теши, а все равно... - Она обреченно махнула рукой и повернулась к Фиме, надеясь найти поддержку у него, но опоздала. Фима уже принял решение.
     - Вынужден поддержать нашу любимую Ольгу Юрьевну, - как всегда, немного напыщенно произнес он.
     - Даже на пути к пропасти? - Маринка поставила перед Фимой чашку с чаем. - Погибнет твоя Ольга Юрьевна от своего неуемного любопытства.
     И всех нас под монастырь подведет! Втроем будем, прошу прощения, после того как крякнем, постукивать, - Маринка верно повторила Фимин стук по столу, - а я еще жить хочу!
     Фима промолчал, а я, наоборот, молчать не стала и спросила у него:
     - Колись, адвокат, что ты там по телефону говорил про опасности этого дела.
     - Господи, еще какие-то опасности? - Маринка обреченно махнула рукой и села у меня за спиной рядом с окном.
     Фима кашлянул и сказал:
     - Ну, все, что я знаю, Оль, так это то, что у нас выборы на носу. Губернаторские, я имею в виду.
     - Я где-то об этом уже читала, - задумчиво проговорила Маринка.
     - В нашей газете, - терпеливо пояснила я.
     - Наверное, - вздохнув, согласилась Маринка, - нам только политики не хватает к нашим покойничкам!
     - Ну так вот, - продолжил с очаровательной улыбкой Фима, - Будников ваш как раз и занимался предвыборными технологиями. И предшествующие ему господа тоже. Эти, как их там, - Фима небрежно придвинул пальцем к себе записку, лежащую на столе, - Джапаридзе и Гарфинкель. Уж почерк Джапаридзе я достаточно хорошо знаю, он у меня консультировался по одному вопросу.
     - Что же ты молчишь! - Маринка даже подпрыгнула на табурете, а я невольно вздрогнула.
     Всегда опасно оставлять Маринку за спиной.
     - Он писал?! - Маринка настороженно подалась вперед, ловя каждый звук.
     - Не исключено, - серьезно заметил Фима, и Маринка, застонав, села обратно, - если предположить, что он сперва разучился писать, а потом научился снова. Почерк совсем другой.
     Маринка что-то проворчала, но я не обратила на это внимания.
     - Пиарщики, значит, - протянула я, обдумывая полученную информацию.
     - Они, они, родимые, - улыбаясь, подтвердил Фима, - а это дело суровое и дорогостоящее, так что сами теперь думайте, во что вы влезаете.
     - А записка? - почти спокойно спросила Маринка. - Зачем ее сунули, как ты думаешь?
     - А о записке можно только сказать, что кто-то в курсе ваших интересов и дает вам это понять.
     Реальным следствием может только быть ваша повышенная осторожность. - Фима отпил чай из чашки, похвалил Маринку за ее искусство - как будто, чтобы заваривать нормально чай, нужно медитировать десять лет! - и потребовал:
     - Ну давайте, рассказывайте, что у вас произошло за отчетный период, а я попытаюсь понять, что же происходит.
     Ну я и рассказала, постоянно прерываемая Маринкой для каких-то мелких уточнений.
     После моего рассказа Фима долго качал головой и наконец спросил:
     - А как ты думаешь: этот Розенкранц на самом деле такой дурак или только прикидывается?
     - Сложный вопрос, - призналась я.
     - Дурак, дурак, это абсолютно точно, - подтвердила Маринка и, помедлив с секунду, добавила:
     - Да и мы не лучше.
     - А чем занимались Джапаридзе и Гарфинкель? - спросила я у Фимы.
     - А все тем же, все тем же пиар-гешефтом. - Фима взглянул на Маринку. - А можно еще чаю?
     Маринка приняла чашку, а Фима, подняв глаза к потолку, сказал:
     - Не везет, надо заметить, нашему губернатору с этими спецами. Он вроде все условия им создавал и бабки платить не отказывался... Эта квартира, о которой вы тут страхов наговорили, она служебная, как раз и держится для такого случая в смысле приезда варяга-специалиста. Таких пустующих квартир в доме несколько. Одна из них вот и стала нехорошей.
     - Я все поняла - воскликнула Маринка, с громким стуком ставя чашку перед Фим