хотел вернуться домой  и  соглашался  с  Зэком.  Основной  довод
корсиканца состоял в том, что они могут продержаться вечно.  Зэк  знал,  что
это не так, но  он  также  понимал,  что  может  возникнуть  весьма  опасная
ситуация, если он скажет им, что они начинают сдавать и смогут  прожить  еще
не более шести дней в обстановке отупляющей скуки и безделья.
   Он всячески старался успокоить их, он сказал, что они  провели  блестящую
операцию и всего через несколько дней все они станут очень богатыми  людьми.
Мысль о больших деньгах успокоила их, и они согласились с доводами Зэка.  Он
вздохнул с облегчением, так как дело не дошло до драки. В  отличие  от  трех
своих коллег проблемой Зэка была не скука, а стресс. Каждый  раз,  когда  он
ехал в большой машине "вольво" по оживленному шоссе, он знал, что достаточно
случайной полицейской проверки, легкого столкновения с  другой  машиной  или
потери  внимания  на  какой-то  момент,  и  полицейский  в  голубой  фуражке
облокотится на его окно и поинтересуется, почему он носит парик и  фальшивые
усы. Его маскарад сойдет для улицы  с  большим  количеством  народа,  но  не
выдержит пристального взгляда с расстояния в шесть дюймов.
   Каждый раз, когда он заходил в телефонную будку, у него было чувство, что
вот-вот случится что-то  плохое,  что,  может  быть,  они  проследили  номер
быстрее обычного, и полицейский в штатском уже получил  сообщение  по  своей
портативной рации и направляется к будке. У Зэка был пистолет,  и  он  знал,
что применит его, чтобы скрыться. Если  бы  дело  дошло  до  этого,  то  ему
пришлось бы бросить "вольво", припаркованное за несколько  сотен  метров,  и
уходить пешком. А вдруг какой-нибудь идиот из публики захочет схватить  его?
Дело дошло до того, что когда  он  видел  полицейского,  идущего  по  улице,
полной народа, откуда он собрался звонить, у него замирало сердце.
   - Так что дай парню его ужин, - сказал он южноафриканцу.
   Саймон Кормэк находился в своей подземной камере уже пятнадцать дней.
   С того времени, как он ответил на вопрос о тетушке Эмилии  и  узнал,  что
его отец пытается освободить его, прошло тринадцать дней. Сейчас  он  понял,
что значит сидеть в одиночной камере, и удивлялся, как люди  могут  выносить
это в течение многих месяцев и даже лет. По крайней мере он  слыхал,  что  в
одиночках  заключенные  имели  письменные  принадлежности,  книги  и  иногда
телевизор, то есть что-то, дающее занятие для ума. У него же ничего не было.
Но он был твердым парнем и не намеревался поддаваться обстоятельствам.
   Он  делал  регулярно  зарядку,  заставлял  себя   преодолевать   летаргию
заключенного, десять раз в день отжимался от пола и раз двенадцать  совершал
бег на месте. На нем до сих пор были его кроссовки,  носки  и  майка,  и  он
сознавал, что запах от него идет ужасный.  Он  очень  аккуратно  пользовался
ведром, чтобы не запачкать пол, и был благодарен, что его меняли через день.
   Пища была однообразная, в основном  жареная  или  холодная,  но  ее  было
достаточно. У него, естественно, не было бритвы, так  что  на  лице  выросла
жидкая борода и усы. Волосы у него тоже отрасли, и он пытался причесывать их
пятерней. Он попросил и в конце концов получил пластмассовое ведро  холодной
воды и губку. Он никогда не представлял  себе,  как  может  быть  благодарен
человек за возможность помыться. Он разделся донага, спустив свои  шорты  на
цепь, пристегнутую к ноге, чтобы не замочить  их  и  протер  себя  губкой  с
головы до ног,  обжигая  кожу  и  пытаясь  стереть  грязь.  После  этого  он
почувствовал себя новым человеком.
   Но он не делал попыток бежать - цепь  сломать  было  нельзя,  дверь  была
крепкая и заперта снаружи на засов.
   Между упражнениями он пытался занять свой ум целым рядом вещей: он  читал
наизусть все стихи, которые помнил, делал вид, что  диктует  свою  биографию
невидимой стенографистке, вспоминая  все,  что  происходило  с  ним  за  его
двадцать один год. И он думал о доме, о Нью-Хейвене  и  Нэнтакете,  Йейле  и
Белом доме. Он думал о матери и отце, как-то они там, надеялся, что  они  не
слишком беспокоились за него, и все же ожидал, что они  волнуются.  Если  бы
только он мог сообщить им, что с ним все в порядке, что  он  чувствует  себя
хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах...
   В дверь три раза громко постучали. Он достал капюшон и надел его. Что это
ужин или завтрак?..
   В тот же самый вечер, когда Саймон Кормэк уже  заснул,  а  Сэм  Сомервиль
лежала в объятиях Куинна, когда магнитофон дышал в электрическую розетку, за
пять часовых поясов к Западу,  комитет  Белого  дома  собрался  на  вечернее
заседание. Кроме членов кабинета и  глав  министерств  присутствовали  также
Филип Келли из ФБР и Дэвид Вайнтрауб из ЦРУ.
   Они прослушали пленки с записью разговора Зэка, когда он  звонил  Куинну,
скрипучий  голос  британского  преступника  и  уверенный   тон   американца,
старающегося успокоить его. Такие разговоры они вели  почти  каждый  день  в
течение двух недель.
   Когда Зэк кончил говорить, Юберт Рид побледнел от шока.
   - Боже мой, стамеска и молоток. Это не человек, а животное.
   - Мы знаем это, -  сказал  Оделл.  -  Но  по  крайней  мере  сейчас  есть
договоренность о выкупе. Два миллиона  долларов  в  виде  бриллиантов.  Есть
возражения?
   - Конечно, нет, - сказал Джим Дональдсон. - Наша  страна  легко  заплатит
это за сына президента. Меня удивляет лишь, почему на это потребовалось  две
недели.
   - На самом деле это довольно быстро,  так  мне  сказали,  -  заявил  Билл
Уолтере. Дон Эдмондс из ФБР кивком подтвердил это.
   - Будем ли мы еще  раз  слушать  остальное?  Я  имею  в  виду  пленки  из
квартиры? - спросил вице-президент. Все отказались.
   - Мистер Эдмондс, как насчет того, что мистер  Крэ-мер  из  Скотланд-Ярда
сказал Куинну? Можете ли вы прокомментировать это?
   Эдмондс посмотрел искоса на Филипа Келли, но ответил за Бюро.
   - Наши люди в Куантико согласны  со  своими  британскими  коллегами.  Зэк
находится на последней стадии напряжения, он хочет поскорее совершить  обмен
и покончить с этим делом. Напряжение чувствуется  в  его  голосе,  вероятно,
отсюда и угрозы. Они также согласны  с  аналитиком  в  Англии  еще  в  одном
моменте, в том, что Куинну удалось установить с этой скотиной, что-то  вроде
настороженно-доброжелательных отношений. Кажется, что его усилия, -  на  что
ушло две недели, - он взглянул на Джима Дональдсона,показать, что  он  хочет
помочь Зэку и всем нам, в то время как скверные  люди  создают  проблемы,  -
увенчались успехом. Зэк в какой-то степени доверяет Куинну и никому другому.
Это может оказаться решающим фактором во время обмена. По крайней  мере  так
говорят специалисты по  анализу  голоса  и  психологи,  эксперты  в  области
человеческого поведения.
   - Бог мой, ну и работа - мило  беседовать  с  такими  подонками,брезгливо
заметил Джим Дональдсон.
   Дэвид Вайнтрауб, смотревший в потолок, бросил взгляд на  государственного
секретаря. Для того чтобы эти невежи держались в своих креслах,  приходилось
иметь дело с такими же паскудными тварями, как Зэк.
   Он мог бы это сказать, но промолчал.
   - Хорошо, джентльмены, - сказал  Оделл.  -  Мы  согласны  на  сделку.  По
крайней мере мяч снова у нас в Америке, так что давайте действовать  быстро.
Лично я думаю, что Куинн проделал хорошую работу. Если он  сможет  доставить
мальчика живым и здоровым, мы будем ему признательны. Теперь насчет алмазов.
Где мы их достанем?
   - Нью-Йорк, - сказал Вайнтрауб, - алмазный центр страны.
   - Мортон, вы из Нью-Йорка. Есть ли у вас надежные  контакты,  которые  вы
могли бы задействовать быстро? - спросил Оделл бывшего банкира.
   - Конечно, - ответил Стэннард. - Когда я работал у "Рокман-Куинз", у  нас
были клиенты, занимавшиеся торговлей алмазами. Крайне осторожные люди, как и
положено в этой сфере. Хотите, чтобы я занялся этим? А как насчет денег?
   - Президент настаивает, что он  сам  заплатит  этот  выкуп,  его  решение
окончательное, - сказал Оделл. Но я думаю, что нас это не должно беспокоить.
Юберт, может ли Министерство финансов устроить личный заем,  пока  президент
ликвидирует свои фонды?
   - Нет проблем, - ответил Юберт Рид.  -  Считайте,  что  деньги  у  вас  в
кармане, Мортон.
   Совещание  закончилось.  Оделлу  нужно  было   пойти   к   президенту   в
Административное здание.
   - Действуйте как  можно  быстрее,  Мортон,  -  сказал  он.  -  Мы  должны
собраться здесь максимум через два-три дня.
   На самом деле на это потребовалось еще семь дней.
 
*** 
 
   Только утром Энди Лэинг смог добиться  встречи  с  мистером  Аль-Гаруном,
управляющим отделения. Но он не терял времени ночью.
   Когда он пришел к нему, Аль-Гарун мягко  извинялся  перед  ним,  как  это
может делать только  хорошо  воспитанный  араб,  встречаясь  с  разгневанным
человеком с Запада. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся,  нет  сомнения  в
том,  что  это  ужасно  печальная  ситуация,  выход  из  которой   в   руках
всемилостивейшего Аллаха. Ничто не доставит ему большего  удовольствия,  чем
возвратить мистеру Лэингу его паспорт, который он  взял  на  сохранность  на
ночь, только по специальной просьбе мистера Пайла.  Он  подошел  к  сейфу  и
тонкими коричневыми пальцами  извлек  синий  паспорт  Соединенных  Штатов  и
вручил его хозяину.
   Лэинг  был  умиротворен  и  поблагодарил  его  еще  более  формальным   и
изысканным "Ашкурак", и ушел. И только когда он вернулся в свой кабинет,  он
догадался пролистать свой паспорт.
   В Саудовской Аравии иностранцам нужна не только въездная виза, но также и
выездная. Его собственная  постоянная  виза  на  выезд  была  ликвидирована.
Печать иммиграционного контроля Джидды была подлинной.
   Несомненно, подумал он печально, у мистера  Аль-Гаруна  есть  знакомый  в
этом бюро. В конце концов в этой стране дела делаются так.
   Понимая, что назад пути нет, он решил идти до конца. Он вспомнил  что-то,
рассказанное ему однажды начальником отдела операций.
   - Амин, друг  мой,  вы  как-то  сказали,  что  какой-то  ваш  родственник
работает в иммиграционной службе, -  спросил  он.  Амин  не  увидел  в  этом
никакого подвоха.
   - Да, есть такой. Это мой двоюродный брат.
   - А где его офис?
   - Не здесь, мой друг, в Дахране.
   Дахран расположен не на Красном море около  Джидды,  а  на  другом  конце
страны, на крайнем востоке, на берегу  Персидского  залива.  Перед  полуднем
Энди Лэинг позвонил по телефону мистеру Зульфикару Амину на работу в Дахран.
   - С вами говорит мистер Стив Пайл, генеральный  менеджер  Инвестиционного
банка Саудовской Аравии, - сказал он. - Сейчас в Дахране находится по  делам
службы один из моих работников. Сегодня вечером ему надо  срочно  выехать  в
Бахрейн. К сожалению, он сказал мне, что срок  действия  его  выездной  визы
истек. Вы знаете, как долго делаются эти дела по официальным каналам... И  я
подумал, что, поскольку ваш двоюродный брат  пользуется  таким  уважением  у
нас... Вы увидите, что мистер Лэинг - чрезвычайно щедрый человек...
   Во время обеденного перерыва Энди Лэинг зашел в свою квартиру,  запаковал
свои вещи и успел на трехчасовой рейс саудовской компании на Дахран.  Мистер
Зулфикар Амин ожидал его. Процесс возобновления выездной визы занял два часа
и стоил тысячу риалов.
   Мистер Аль-Гарун заметил отсутствие менеджера отдела кредита и маркетинга
в то время, когда последний уже  вылетел  в  Дахран.  Он  проверил  аэропорт
Джидды, но  только  международный  отдел.  Никаких  следов  мистера  Лэинга.
Удивленный, он позвонил в  Эр-Рияд.  Пайл  спросил  можно  ли  заблокировать
посадку Лэинга на любой рейс, включая внутренние.
   - Я боюсь, дорогой коллега, что  это  невозможно,  -  ответил  Аль-Гарун,
которому сама мысль о том, чтобы разочаровать кого-либо, была ненавистна,  -
но я спрошу моего друга, не сел ли он на какой-нибудь внутренний рейс.
   Лэинг был обнаружен в Дахране как раз в  тот  момент,  когда  он  пересек
границу соседнего Бахрейнского эмирата. Там он без труда  попал  на  самолет
компании "Бритиш Эйруэйз", севший там по пути с острова Маврикия в Лондон.
   Не зная, что Лэинг достал новую выездную визу, Пайл  ждал  до  следующего
утра, а затем попросил работников  отделения  банка  в  Дахране  поискать  в
городе Лэинга и узнать, что он там делает. Они потратили на это  три  дня  и
ничего не нашли.
 
*** 
 
   Через  три  дня  после  того,  как   министру   обороны   было   поручено
вашингтонским комитетом достать алмазы, которые требовал  Зэк,  он  доложил,
что выполнение этой задачи займет больше  времени,  чем  было  предусмотрено
вначале. Деньги у него были, так что проблема была не в них.
   - Слушайте, - сказал он своим коллегам, - я ничего не понимаю в  алмазах,
но мои контрактеры в этой области, все крайне осторожные и понимающие  люди,
а у меня их три человека, говорят, что количество камней весьма велико.
   - Этот похититель потребовал  необработанную  смесь  от  одной  пятой  до
половины карата. Такие камни, мне сказали, стоят от  двухсот  пятидесяти  до
трехсот долларов за карат. Для верности они  считают  базовой  ценой  двести
пятьдесят за карат. Речь идет приблизительно о восьми тысячах карат.
   - А в чем проблема? - спросил Оделл.
   - Время, - ответил Мортон Стэннард. - При среднем весе камня  одна  пятая
карата это составит сорок тысяч камней, при половине  карата  -  шестнадцать
тысяч. В случае смеси камней разного веса  это  будет  около  двадцати  пяти
тысяч. Это очень много для того, чтобы собрать их в  короткий  срок.  Сейчас
три человека активно скупают алмазы, стараясь не поднимать волну.
   - Когда они закончат скупку? - спросил  Брэд  Джонсон.  Когда  они  будут
готовы к отправке?
   - Еще день или два, - ответил министр обороны.
   - Проследите за этим,  Мортон,  -  распорядился  Оделл.  -  Мы  не  можем
заставлять отца и мальчика ждать еще дольше.
   - Как только они будут в мешке, взвешены и проверены, они тут же будут  у
вас в руках, - сказал Стэннард.
   На следующее утро  Кевину  Брауну  позвонил  в  посольство  один  из  его
агентов.
   - Возможно, мы напали на жилу, шеф, - сказал агент кратко.
   - Только не по открытой линии, мальчик. Быстро дуй сюда и расскажешь  все
мне лично.
   Агент вернулся в Лондон к полудню. То, что он рассказал, было  более  чем
интересно.
   К востоку от городков Бигглсвейд и Сэнди, которые оба лежат на шоссе А 1,
идущем из Лондона на север,  есть  район,  где  Бедфордшир  соприкасается  с
графством Кембриджшир. Этот район пересекают только небольшие дороги второго
класса и сельские дороги. Там нет крупных городов, в основном  это  сельская
местность. В пограничной  части  графства  Бедфордшир  есть  лишь  несколько
деревень,  носящие  старинные  английские  названия  вроде  Поттон,  Тэдлоу,
Реслинворт и Гэмлингей.
   И вот между этими деревнями, в стороне от дороги находится старая  ферма,
частично сожженная, но один флигель ее меблирован и пригоден для жилья.  Дом
стоит в небольшой лощине, и к нему ведет одна дорога.
   Агент узнал, что два месяца назад дом  арендовала  небольшая  группа  так
называемых "сельских придурков", которые  заявили,  что  хотят  вернуться  к
природе, вести простой образ жизни,  заниматься  гончарным  делом  и  плести
корзины.
   - Настораживает то, -  сказал  агент,  -  что  они  заплатили  за  аренду
наличными. Они вроде бы не продают много глиняной посуды, но у них есть  два
вездеходных джипа, стоящие в сараях, и они ни с кем не водят знакомства.
   - Как называется это место? - спросил Браун.
   - Грин-Медоу-Фарм.
   - Хорошо, у нас есть еще время, если мы  поторопимся.  Давайте  поедем  и
посмотрим Грин-Медоу-Фарм.
   Оставалось еще два часа светлого  времени,  когда  Кевин  Браун  и  агент
остановили машину у въезда на дорогу, ведущую к ферме, и проделали остальной
путь  пешком.  Под  руководством   агента   они   двигались   с   величайшей
осторожностью, используя для прикрытия деревья, пока  не  достигли  верхнего
края лощины. Последние десять метров до самого края они проползли на животе.
Они увидели здание фермы, ее черный сожженный флигель резко контрастировал с
ясным осенним днем. Из одного окна другого флигеля лился мягкий свет как  от
керосиновой лампы.
   Пока они наблюдали, из дома вышел плотный мужчина и  пошел  к  одному  из
трех сараев. Он пробыл там минут десять,  а  затем  вернулся  в  дом.  Браун
разглядывал здания фермы в сильный бинокль. С левой стороны от них по дороге
проехал мощный японский джип с  четырьмя  ведущими  колесами  и  остановился
перед фермой. Из машины  вылез  человек  и  внимательно  осмотрелся  вокруг.
Особенно внимательно он рассматривал край лощины - нет ли там  какого-нибудь
движения. Никакого движения там не было.
   - Черт, - сказал Браун, - рыжеватые волосы и очки.
   Водитель вошел в дом и через несколько секунд вышел с плотным  человеком.
На этот раз с ними был большой ротвейлер. Они вошли в тот же сарай,  пробыли
там десять минут и вернулись. Плотный мужчина поставил джип в другой сарай и
закрыл двери.
   - Черта лысого, а не сельская керамика, - сказал Браун. В  этом  чертовом
сарае, что-то или кто-то есть. Ставлю пять против десяти,  что  это  молодой
человек. Они отползли назад к деревьям.
   Сумерки сгущались.
   - Возьмите одеяло из багажника и оставайтесь здесь. Сидите в  засаде  всю
ночь. Я вернусь с командой до восхода солнца, если только оно  есть  в  этой
проклятой стране.
   На другой стороне лощины, растянувшись на суку огромного дуба, неподвижно
лежал мужчина в маскировочном костюме.  У  него  тоже  был  сильный  бинокль
благодаря которому он заметил движение  среди  деревьев  на  противоположной
стороне. Когда Кевин Браун и его агент сползли  с  высокого  края  лощины  и
скрылись в зарослях, он достал маленький радиопередатчик из кармана и  тихим
голосом за несколько секунд передал срочное сообщение. Это было 28  октября,
девятнадцать дней со времени  похищения  Саймона  Кормэка  и  тринадцать  со
времени первого звонка Зэка в квартиру в Кенсингтоне.
   Зэк снова позвонил вечером, скрываясь в людном центре Лутона.
   - Что за дела, Куинн? Ведь прошло уже целых три дня!
   - Успокойся, Зэк. Это ведь все из-за алмазов.  Ты  застал  нас  врасплох,
старина. Чтобы собрать столько алмазов нужно время. Я тут же сообщил об этом
в Вашингтон, причем  я  сказал  об  этом  очень  твердо.  Сейчас  они  вовсю
стараются собрать камни. Вы же должны  понять,  что  собрать  двадцать  пять
тысяч алмазов хорошего качества, которые нельзя  проследить,  на  это  нужно
время.
   - Да, хорошо. Только сообщи им, что у них осталось два дня, а  потом  они
получат мальчика в мешке. Ты только передай им это.
   Он повесил трубку. Позже специалисты скажут, что нервы  у  него  были  на
пределе. Он подходил к тому моменту, когда у него могло появиться  искушение
причинить боль мальчику из-за разочарования или потому, что  он  решит,  что
его в чем-то обманывают.
   Кевин и его команда прибыли вовремя. Все они были вооружены. Они  прибыли
четырьмя группами по два человека в каждой, с  четырех  направлений,  откуда
можно было атаковать ферму. Двое  обошли  дорогу,  перебегая  от  укрытия  к
укрытию, а остальные три пары вышли из-за деревьев и двинулись бесшумно вниз
по полю. Это  был  тот  самый  час  перед  рассветом,  когда  свет  наиболее
ненадежен и дух добычи наиболее подавлен, то есть час охотника.
   Внезапность была полная. Чак Моксон и его  партнер  взяли  подозрительный
сарай. Моксон перекусил дужку висячего замка, а его партнер вкатился в сарай
по грязному полу и тут же вскочил на ноги, держа  пистолет  наготове.  Кроме
дизельного генератора,  чего-то  напоминающего  печь  для  обжига  и  набора
химических пробирок и реторт, там ничего не было.
   Остальным шести человекам и Брауну, которые взяли штурмом ферму,  повезло
больше. Две пары проникл