ком.
   Артист был необыкновенно возбужден: он смеялся, рассказывал бородатые
анекдоты  и  чревовещал  на  радость  Бармину  и  посетителям.   Чувство
опасности исчезло. Казалось, вот сейчас они выпьют по последней и выйдут
на улицу.
   Где-нибудь на окраине остановят машину, которая отвезет их в  Поселок
- прямо к самолету. И на следующий день они будут на Материке: Бармин  -
в Питере, а чревовещатель - в своей областной филармонии.
   Бармин совсем забыл, что на Материк есть только один путь - несколько
сот верст по тундре, а потом неделю -  в  товарняке,  в  куче  дробленой
руды.
   - Эй, смотри, кажись, тебя показывают! - крикнули  Артисту,  указывая
на телевизор.
   На экране действительно красовалось фото  Артиста  и  сообщались  его
"тактико-технические" характеристики.
   - Сматывайся, парень! - шепнул размахивающему руками  Артисту  кто-то
из посетителей. - На тебя объявили охоту!
   Бармин схватил Артиста за руку и потащил... Но тут перед  ними  вырос
кочегар с карабином в руках. Не говоря ни слова, он двинулся на Артиста,
невольно попятившегося к стене.
   - Пропусти нас, парень! - сказал ему Бармин, становясь между Артистом
и кочегаром.
   Ни слова не говоря, бармен ударил Бармина  в  челюсть  и,  переступив
через него, мешком рухнувшего на  заплеванный  пол,  пошел  на  Артиста,
который прижался спиной к стене, в ужасе глядя на карабин.
   - Будешь стоять здесь до приезда патруля! - просипел бармен.  -  Мне,
конечно, плевать, что ты там натворил, но за тебя  назначена  премия.  А
мне нужны гроши! Я хочу, чтобы все, кто сейчас стоит  здесь,  сидели,  и
чтобы под ногами был паркет. Эй, братва, вы не откажетесь от  стульев  и
паркета? - спросил он притихших посетителей.
   Бармин уже поднялся с пола и,  вытирая  руки  о  куртку,  смотрел  на
широкую спину кочегара.
   Самое время было исчезнуть. Но Бармин чувствовал, что  Артиста  ловят
совсем не потому, что он "фонит". Бросать безвольного Эдика,  узнавшего,
откуда  он  взялся  на  Объекте,  было  нельзя...  Улыбающийся   кочегар
обернулся и просипел:
   - А, проснулся... Больше не хочешь баиньки?  Ну,  постой  тогда.  Они
двоих ищут.  Так,  может,  ты  -  второй!  Сумма  удваивается!  -  и  он
загоготал, отхаркиваясь, как туберкулезник.
 
Глава 24 
 
   Дождь стих. Донской выбрался из своего укрытия и не  спеша  пошел  по
тротуару, надеясь поймать такси, чтобы ехать в морг.
   Кажется, теперь он знал почти все. Но это все никак не складывалось в
логичную картину.  Чего-то  важного  не  доставало...  Из-за  угла  дома
навстречу ему вышли двое - даже не вышли, а выскочили,  как  рогатые  из
табакерки. Глеб посторонился, пропуская их, но  эти  двое  остановились,
перекрывая ему путь. Один, лет сорока, рыхловатый, килограммов  на  сто,
гладко выбритый, в брюках  с  иголочки,  блестящих  башмаках  и  кожаной
куртке, из-под которой  выглядывал  воротничок  белой  рубашки  с  узлом
стодолларового галстука, и второй - тоже в кожаной куртке, лет  двадцати
пяти, высокий, под сто  девяносто,  с  маленькой  стриженой  головой  на
длинной жилистой шее и в нелепой кепке, задвинутой на макушку.
   - Служба безопасности, - сказал  гладковыбритый  и,  нахмурив  брови,
решительно взял Глеба за рукав. - Пройдемте с нами.
   - Безопасности чего? - спросил Глеб,  смахнув  его  руку  с  плеча  и
проворно отступив на шаг.
   Вопрос обескуражил гладковыбритого.
   - Не разговаривать! - отрезал он после некоторого  замешательства.  -
Вперед, и без шуток!
   - Только с санкции прокурора. У вас есть соответствующая бумага?
   Ситуация напоминала розыгрыш, первоапрельскую шутку.
   Гладковыбритый обернулся к молодому, словно  ища  у  него  поддержки.
Молодой тупо посмотрел на коллегу и облизал губы.
   - Мы офицеры службы безопасности! -  процедил  гладковыбритый  сквозь
зубы. - Предъявим свои удостоверения в машине!
   - И сынок тоже офицер? - усмехнулся Глеб. - Спорю, он не  знает  даже
таблицу умножения. Господа, извольте объясниться!
   Пытаясь выглядеть веселым и уверенным, Глеб оценивал "офицеров".
   - Идите с нами к машине. Там вам все объяснят. Да стой  же  ты!  -  в
раздражении зашипел гладко-выбритый и схватил Глеба за руку. -  Бегаешь,
как козлик!
   Гладковыбритый был жирноват для роли крутого опера.  Его  дрябловатые
щеки по-бульдожьи  свешивались  с  подбородка,  а  модная  стрижка  была
выверена до миллиметра, как у ответственного работника финансовой сферы.
Кроме того, от него так щедро пахло  какой-то  французской  "свежестью",
что впору было затыкать нос. Длинный был опаснее. Пальцы его больших рук
со сбитыми суставами были сжаты в кулаки.
   Глеб нахмурился.
   Гладковыбритый крепко держал его за руки, будто собирался  надеть  на
них наручники.
   Длинный стоял у него за спиной.
   - Ну,  что  дальше?  -  спросил  Глеб.  Его  лицо  побледнело,  глаза
сузились.
   Гладковыбритый посмотрел на коллегу  и  вдруг  пригнулся,  а  Донской
краем глаза зафиксировал стремительно приближающееся пятно...
 
Глава 25 
 
   - Томилина сюда! - крикнул Илья Борисович. - Он,  бедняга,  наверное,
заждался приглашения. Сейчас я его развеселю.
   - Перчатки при вас? - в лоб спросил Блюм Томилина, роясь в бумагах на
столе.  -  Резиновые;  голубчик,  резиновые!  -  Илья  Борисович  строго
посмотрел на своего главного специалиста.
   Томилин  удивленно  поднял  брови  и  медленно  вытащил  перчатки  из
кармана.
   - А в чем дело? - недоуменно спросил он.
   - Откуда они у вас?
   - Оттуда, откуда и у всех сотрудников. Получил на складе.
   Томилин посмотрел прямо в глаза Илье Борисовичу и улыбнулся.  Главный
козырь в руках Ильи Борисовича оказался шестеркой. Все более раздражаясь
и неприязненно глядя на седые виски Томилина, он думал о том,  с  какого
края подойти к этому спокойному и уверенному в себе  человеку.  Интуиция
подсказывала ему, что надо копать дальше.  Непременно!  Разгадка  где-то
здесь, прямо под ногами, и надо углубляться до тех пор, пока не звякнешь
острием железной логики о вожделенное золото правды.
   Повторялась история с первым допросом. Томилин отвечал  спокойно,  не
путаясь. Нет, он не видел, не мог подумать, не  обратил  внимания...  На
один из последних вопросов Блюма, не  выходил  ли  он  перед  обедом  из
лаборатории, Томилин удивленно вскинул брови и насмешливо спросил:
   - Хотите доказать, что это я вынес Эталон из лаборатории?
   Томилин не знал, сознался ли охранник в том, что  академик  незадолго
до обеда приходил к хомуту, чтобы забрать журнал. Не знал,  и  это  было
единственным слабым местом его позиции. И все же  он  решил  молчать  об
этом.
   Блюм вышел из-за стола. Он нервничал. Пасьянс не складывался. А  ведь
поначалу он был почти уверен, что главный специалист и есть...  И  вдруг
такая мелочь - перчатки! Вот они, на коленях у подозреваемого.
   "Но, может быть, он  их  у  кого-нибудь  одолжил?  -  размышлял  Илья
Борисович.
   - Это станет известно позже. А  пока...  Пока  никто  из  сотрудников
лаборатории не видел Томилина выходящим из  лаборатории.  Да  и  сам  он
очень уж уверен в себе.
   Все в этом кабинете сидят как на иголках, а он развалился хозяином...
Нет, не Томилин. Не Томилин! Тогда кто? Яковчук?"
   - Что ж! Сейчас пойдете отдыхать, - устало произнес Илья Борисович  и
обратился к кому-то из своих людей. - Вызовите Яковчука!
   Поблекшим взором Блюм еще  раз  обшарил  академика,  словно  надеялся
найти в его облике ответ на мучающий его вопрос, и уже открыл рот, чтобы
попрощаться с ним... Открыл рот и замер.
   Красное от напряжения лицо Ильи Борисовича расплылось в улыбке.
   Он увидел!
   Он вспомнил!
   Торжествующе взглянув на Томилина, Блюм  подбежал  к  столу,  черкнул
что-то на листе бумаги и подозвал к себе одного из "мальчиков".
   - Введи-ка в компьютер вот это! А вы,  Томилин,  задержитесь  еще  на
десять минут. Маленькая формальность!
   Прочитав то, что написал Блюм, молодой человек произнес:
   - Ну и что?
   Блюм гневно зыркнул на него, и тот моментально испарился.  Дверь  еще
не успела закрыться, а на пороге кабинета вырос сотрудник личной охраны.
   - Илья Борисович, их нашли! В  закусочной  на  границе  с  Промзоной.
Позвонил хозяин заведения. Артиста он держит на мушке!
   - А! Это очень кстати. Теперь все должно сойтись! - обрадовался Блюм,
потирая ладони и с прищуром глядя на Томилина.
   - Илья Борисович,  следствие  затянулось,  а  мне  завтра  с  утра  в
лабораторию.
   Или вы дадите мне отгул? - Томилин равнодушно смотрел на шефа.
   Со стороны могло показаться, что главный специалист спит с  открытыми
глазами. В кабинет вошли  Аптекарь  и  его  коллега.  Томилин  никак  не
отреагировал на их появление.
   - А у вас железные нервы, Томилин! - произнес Блюм. - Можно подумать,
что вас обучали в спецшколе КГБ, а не в университете. Скажите, зачем  вы
похитили Эталон?
   - Я? - Томилин слабо улыбнулся. - Зачем?! Бред... - Ну, довольно.  Вы
- серьезный ученый,  а  занимаетесь  болтовней.  Это  вы,  мой  дорогой,
похитили Эталон. И я вам сейчас расскажу как!
   Очень интересно! Хотелось бы знать, как это  можно  сделать  в  таком
закупоренном заведении, как  наше.  -  Но  для  начала  снимите...  ваши
клоунские башмаки и передайте их мне! - Глаза Блюма сверкнули.
   Недоуменно пожав плечами, главный специалист снял свои оранжевые, как
куртка путейца, ботинки и, улыбаясь, протянул их Блюму.
   - Ну, если вы так хотите... Преодолевая брезгливость, Илья  Борисович
взял ботинки и осмотрел их.
   - Вполне сносные башмаки зачем-то выкрашены. Не правда  ли,  странно?
Такой будоражащий цвет.  Точь-в-точь  как...  на  одной  соблазнительной
фотографии с полуголой девицей, - Илья Борисович вытащил из ящика  стола
страницу с девицей в оранжевом купальнике и  предъявил  ее  Томилину.  -
Совпадение? А может, психологический  трюк?  А  вы,  Томилин,  и  впрямь
академик. Академик Павлов, экспериментирующий с  собачкой.  Вы  довольно
дурно обошлись с тем парнем-охранником.  Нехорошо...  -  Что  вы  хотите
сказать? - Томилин удивленно смотрел на Блюма.
   - А то, что вы подсунули эту  девицу  охраннику.  "Он  был  в  желтых
ботинках!"
   - вот что сказал этот несчастный. Да, именно  вы  подкинули  ему  эту
наживку.
   Ботинки, желтые ботинки... Напряженным  взглядом  Блюм  изучал  обувь
Томилина. Потом отложил один из башмаков, а к подошве второго  приблизил
свой маленький нос.
   - Будьте добры, - обратился  Илья  Борисович  к  своему  мальчику,  -
взвесьте этот башмак в ближайшей лаборатории! И сообщите мне цифру.
   Томилин равнодушно посмотрел на Блюма. Лицо главного  специалиста  не
выражало ничего, кроме усталости.
   - А вы психолог! Браво! - хохотнул Блюм. - Как охранника  обработали!
Ну, сознайтесь, что соблазнительная девка из порножурнала - ваша работа!
Что молчите? Я ведь все равно узнаю это от охранника!
   - Я действительно оставил ему журнал. А он, идиот, зачем-то вырвал из
него страницу, - сказал, горько усмехнувшись, Томилин.
   - В самую десятку! - воскликнул Блюм. - Это я себе. Представляете, вы
сейчас рассказали мне то, к чему я пришел с помощью одной только логики.
   Значит, ваша работа! Точно, ваша. Это я об Эталоне!  -  Блюм  потирал
ладони. - Знаете, что я сейчас сделаю? Расскажу вам, как этот человек, -
Илья Борисович ткнул пальцем в Томилина, - похитил Эталон.
   - Действительно интересно, - слабо улыбнулся Томилин.
   - Да, для вас особенно. - Блюм выскочил из-за стола  и,  скрестив  на
груди короткие руки, принялся расхаживать взад и вперед,  сосредоточенно
глядя перед  собой.  -  Незадолго  до  обеда  вы  покинули  лабораторию.
Конечно, никто из сотрудников этого не видел. Не видел  потому,  что  вы
вышли... из аппаратной. Как?
   Там на стенке имеется вентиляционная панель. Так вот, если  отвернуть
четыре шурупа и снять ее... Вам интересно?
   - Очень. Но если можно, побыстрей излагайте ваш роман. Иначе я засну.
   Извините, устал.
   - Не торопите меня. Я складываю пасьянс. Тут нельзя  торопиться.  Так
вот, через образовавшееся окно вы попали в лабораторный коридор. Так?
   - Допустим. Я об этом не думал. Но через это отверстие  действительно
можно пролезть. Эталон был уже у меня?
   - Естественно, голубчик!
   - Значит, я положил Эталон в карман и  вылез  в  коридор?  -  Томилин
усмехнулся.
   - Не совсем так. Подождем возвращения молодого человека  с  ботинком.
Мне кажется, он сообщит нам нечто интересное.
   В кабинет вошел молодой человек с ботинком.
   - Триста грамм! - громко  объявил  молодой  человек  и  вопросительно
уставился на Илью Борисовича. - Вернее, двести девяносто восемь  и  пять
десятых.
   - Это понятно, - улыбнулся Блюм, -  полтора  грамма  он  уже  стоптал
сегодня.
   Не  правда  ли,  интересное  число?  -  обратился  Илья  Борисович  к
Томилину. - Ваш башмак сегодня утром весил ровно столько, сколько  весит
Эталон! Скажете, случайное совпадение? Но, - тут Блюм перевернул ботинок
подошвой вверх и обвел всех  присутствующих  торжествующим  взглядом,  -
какая же это  случайность,  если  у  башмака  отрезана  часть  подметки?
Замечу, вами отрезана!
   - А у вас фантазия, уважаемый Илья Борисович! - усмехнулся Томилин. -
Часть каблука я действительно срезал, но лишь потому, что  угодил  им  в
кислоту.
   А то, что получилось триста грамм... - Ах, вот  как!  -  глаза  Блюма
сузились. - А зачем  вам  понадобилось  красить  свои  башмаки?  Да  еще
масляной краской! Какому дураку придет в голову красить вполне приличные
башмаки в гадкий оранжевый цвет?
   - Другой краски не было. Вам не нравится их цвет? Мне  тоже!  Кто  же
против?! Выдайте  сотрудникам  лаборатории  специальную  обувь...  -  Не
валяйте дурака, Томилин!  Я  вам  не  верю!  Слишком  много  совпадений:
сначала  этот  журнальчик  с  девочками,  одна  из  которых  щеголяет  в
оранжевом  купальнике,   потом   оранжевые   ботинки,   вспыхивающие   в
подсознании  собаки  Павлова  -  я  говорю  об  охраннике  -  той  самой
соблазнительной  девкой  из  порножурнала,  затем  башмак  с  обрезанной
подошвой, весящий  ровно  столько,  сколько  весит  Эталон...  Эти  ваши
оранжевые башмаки - как черный ящик иллюзиониста. - Блюм подошел к столу
и устало опустился в кресло. - Вы, Томилин,  пришли  сегодня  первым  на
работу. Так?
   - Верно, - главный специалист устало кивнул.
   - Согласно журналу, следующий сотрудник появился на КП  только  через
пять минут. Значит, у вас было время!
   - На что?
   - Перестаньте, Томилин. Лучше слушайте,  что  было  дальше.  Крашеные
ботинки играли в вашей пьесе сразу две роли.  Во-первых,  правый  башмак
был чем-то вроде разновесов. Ведь только проверяющие могут открыть  шкаф
с оборудованием, где лежат разновесы! Войдя  в  лабораторию,  вы  первым
делом  занялись  изготовлением  воздушных  шаров.   Да-да,   шаров!   Вы
воспользовались резиновыми перчатками, которые наполнили их гелием.
   - Но для чего? - заметно побледневший Томилин устало улыбался.
   - Как для чего? Чтобы они приобрели  подъемную  силу,  голубчик.  Тут
самым главным было уравновесить силу тяжести, чтобы шар - о, конечно, не
с вашим ботинком, а с моим Эталоном! - мог повиснуть в  воздухе.  Именно
повиснуть, а не прилипнуть к потолку! В этом весь фокус! Для того  чтобы
шар летел в потоке воздуха, его подъемная  сила  должна  была  равняться
силе тяжести. Итак, используя свой чудесный башмак в качестве  гири,  вы
накачали в перчатки нужное количество газа и оставили шары в аппаратной,
под потолком. Я был в аппаратной. Там надутые шары очень легко  спрятать
за химическим шкафом. И достать их оттуда легко:  взялся  за  бечевку  и
потянул. Итак, средства для  переноса  слитка  были  вами  подготовлены.
После этого вы отвернули те самые четыре винта, держащие панель,  чтобы,
когда придет время, быстро снять ее. Незадолго до перерыва  вы  вошли  в
аппаратную. Замечу, что сделали  вы  это  минуты  за  две  до  очередной
продувки лабораторного корпуса.
   После этого вы выбрались из аппаратной и пошли по коридору. Под каким
предлогом? Ну, скажем, для того, чтобы забрать у охранника свой  журнал.
Уверен, что именно так и было. Когда наша собака Павлова придет в  себя,
я поговорю с ней об этих вещах. А пока... вы идете по коридору и в руках
у вас Эталон, к которому привязаны шары -  перчатки  с  гелием.  Вот-вот
начнется продувка.
   Возможно, уже началась. Если вы разожмете  руку  и  чуть  подтолкнете
слиток вверх,  поток  воздуха  подхватит  шары  и  увлечет  их  -  куда?
Правильно! К вентиляционному отверстию! Причем шары пронесут слиток  над
хомутом, так что все будет тихо. Но на пути у вас  сидит  охранник.  Как
быть с ним? Пусть у этого парня совсем нет мозгов, но ведь У  него  есть
глаза. И он непременно увидит шары под потолком.
   Шары и привязанный к ним сверток. Вот в чем загвоздка!
   И вот тут вам понадобились крашеные ботинки. Крашенные как раз в  тот
самый душераздирающий цвет - цвет купальника девки из журнала!  Девка  и
ботинки - вот дублет, которым вы прихлопнули  бедного  парня!  Вот  соль
вашего психологического опуса! Этого парня вы неплохо изучили. Утром  вы
сделали так, чтобы девка в купальнике попала на глаза охраннику,  и  при
этом постарались, чтобы журнальчик остался у него. Думаю,  к  обеду  наш
клиент был уже разогрет, как сковорода.
   У этого пресмыкающегося, - Блюм весело засмеялся, - глаза уже были на
мокром месте, когда вы шли к нему по коридору.  И  вдруг  собачка  видит
оранжевое пятно, так мучительно напоминающее ему купальник  дивы.  И  от
этого пятна ему, бедному, не оторваться. Ничего, кроме ваших ботинок, он
уже не видит! А в это время под самым потолком в  струе  воздуха  плывет
наш слиток, несомый воздушными шарами. Там, за хомутом, скорость  потока
возрастает и шары поворачивают направо за угол - к вентиляционному окну.
Их непременно вынесет в дырку!
   В общем, сработали вы, Томилин, не хуже, чем Мессинг. Да что  там  не
хуже!
   Гораздо  тоньше.  Кстати,  сейчас  сюда  привезут  вашего  сообщника,
верней, ваших сообщников. Один из них проходит у  нас  в  картотеке  как
Артист.  Опустившийся  господин,  но  с  выдумкой  и   известной   долей
артистизма! Представляете, присел на улице гадить. Совсем как дворняжка.
Зачем,  скажете,  присел?  После  того  как  наш   Эталон   вылетает   в
вентиляционное отверстие, его необходимо как-то поймать. Вы сами сделать
этого не можете, и, разумеется, у вас должны быть сообщники.
   Кто-то из них ловил шары. Как? Ну, скажем, подстрелил. Но  для  этого
он должен был оказаться во дворе Лабораторного корпуса. Перелезть  через
забор и остаться при  этом  незамеченным  -  почти  невозможно.  Поэтому
сообщников было двое. И  один  из  них  -  Артист  -  отвлекал  внимание
прохожих. Да-да, - Илья Борисович перевел взгляд  на  своих  растерянных
мальчиков, - инцидент у перекрестка был  отвлекающим  маневром.  Правда,
каким-то  вычурным.  Но  дело  в  том,  что  этот  Артист   -   личность
неадекватная. От него всего можно ожидать,  даже  такой  экстравагантной
выходки.
   Пока Артист работал, его сообщник перелез через забор и попал во двор
Лабораторного корпуса. Там он и получил посылку.
   - Бросайте бизнес, господин Блюм, и беритесь за  перо!  -  усмехнулся
Томилин. - Из вас выйдет романист. Конечно, деньги не те, но зато  слава
на века!
   - Зачем же так громко: романист. Ведь это ваш роман, а не  мой.  Даже
не роман, а пьеса. А я - всего лишь вдумчивый читатель! Сейчас  здесь  у
нас будут сразу два артиста, и мы  сыграем  финал  вашей  пьесы.  Только
учтите, режиссером буду я!
   Блюм поднялся из-за стола и  облегченно  вздохнул.  Присутствующие  в
кабинете  восхищенно  смотрели  на  Илью  Борисовича.  Только   Аптекарь
безучастно жевал резинку, хмуро поглядывая на Томилина. Он понимал,  что
теперь ему опять придется воспользоваться своим саквояжем.
   - Ну, не расстраивайтесь так, - Блюм по-отечески похлопал Томилина по
плечу. - У вас