Срочно, ты понял меня? - добавил директор возможно внушительней.
   Что он был против этого рыбьего глаза? Этого спокойного людоеда?
   Ничто! Плесень!
   Однажды - примерно год назад - он  узнал,  как  Немой  расправился  с
одним  человеком.  Жертвой  одноглазого   оказался   охотник,   случайно
забредший на Объект.
   Охотник хотел приобрести здесь, в Промзоне Объекта, табаку и спичек и
вернуться в тундру. Он уже с десяток лет  охотился  на  песца  и  жил  в
промысловых избушках, разбросанных на сотни километров.
   Как он попал на Объект, осталось невыясненным. Охотника не видели  ни
на одном из контрольных пунктов трех линий охраны!  На  вопрос,  как  он
сюда попал, охотник упорно не отвечал.
   Чтобы он чего доброго не ушел тем же путем, каким  попал  на  Объект,
его предусмотрительно посадили под  замок.  При  охотнике  были  злобные
собаки, и они, никого к  себе  не  подпуская,  обосновались  около  того
барака, куда заключили охотника.
   Пока начальство думало, что им делать  с  пришлым,  Немой,  узнав  об
охотнике, явился на него  посмотреть.  Когда  он  увидел  охотника,  его
единственный   глаз   налился   кровью:   Немой   замычал,   заклокотал,
забулькал... и подал начальству бумагу, в которой  просил  поручить  ему
охотника, ссылаясь на то, что у него с ним давние счеты.
   Десять лет они оба промышляли песца по соседству друг с другом. Немой
не лез на территорию соседа, и сосед отвечал ему тем же. Иногда один  из
них приходил к другому и просил пуд соли или бочку солярки. Долги всегда
возвращались без задержки, причем с бутылочкой в нагрузку.
   Потом туда пожаловали геологи. Они ставили буровые, били шурфы,  рыли
канавы... И у Немого начали  пропадать  песцы  из  ловушек.  Если  бы  в
ловушке оставался  хотя  бы  хвост,  было  бы  понятно,  что  это  зверь
полакомился добычей. Но не оставалось и хвостов. Ясно было, что это дело
рук человека.
   Немой  отправился  к  геологическому  начальству  искать   правду   с
карабином в руках. Испуганные геологи заверили охотника: им дела нет  до
каких-то  там  шкурок,  им  надо  давать  план  по   разведке...   Немой
успокоился, даже пообедал с геологами, отрезая  огромным  ножом  горячие
куски от оленьих ребер и с восторженным стоном отправляя их себе в рот.
   Вареного он давненько не едал... На обратном  пути  за  ним  увязался
какой-то сезонный рабочий, узнавший, что у охотника на  зимовье  имеется
спирт. На зимовье они пропьянствовали сутки.
   Между прочим работяга намекнул, что песцов  ворует  сосед  Немого  по
тундре, хотя воровством  занимался  сам  работяга;  в  его  палатке  под
брезентом лежал небольшой мешок с белыми шкурками.
   Перед уходом работяга ни с того ни с сего затеял с  хозяином  зимовья
драку.
   Дошло до ножей. Работяга вытащил из сапога  заточку  и  выколол  глаз
Немому.
   Оставив истекающего кровью  хозяина  на  полу,  работяга  бросился  в
тундру, стремительно трезвея. Одноглазый выполз на порог  и,  смахнув  с
лица кровь, пустил вдогонку гостю пулю. Работяга уткнулся  простреленной
головой в мох.
   Придя в себя после буйной попойки, Немой решил, что теперь  ему  одна
дорога -  в  тюрьму.  А  раз  так,  прежде  надо  посчитаться  со  всеми
обидчиками. В первую очередь  -  с  соседом-охотником.  В  эти  дни  тот
стрелял уток на Мертвом озере.
   Потом, конечно, следовало порешить геологов. Он им не верил!
   К утру Немой подошел к палатке, где спал  сосед.  Немой  в  бешенстве
искромсал палатку ножом, вытащил из спального мешка удивленного охотника
и предъявил ему "черную метку" - окровавленную бумажку с  "обвинительным
заключением".
   Испуганный охотник уверял Немого, что и у него из  ловушек  пропадают
песцы, и это наверняка вина кого-нибудь из рабочих геологической партии,
куда  вербуют  много  всякой  уголовной  швали...   Немой   только   зло
усмехнулся. Этот удачливый в промысле сосед всегда вызывал в нем  черную
зависть.
   Прежде чем расстрелять соседа, Немой решил Выкурить папиросу.  Чиркая
спичками на холодном ветру, он на мгновение упустил охотника из виду,  и
тот, изловчившись, прыгнул на одноглазого. Надсадно хрипя, они  катались
по кочкам, вырывая друг у друга карабин. Злоба душила Немого: он едва не
откусил соседу нос и уже хотел разорвать ему щеку,  но  тот  угодил  ему
кулаком в челюсть и "выключил".
   Когда Немой пришел в себя, он был уже связан. Над ним  стояли  собаки
соседа, готовые впиться в него клыками.
   Тогда ему дали восемь лет... ***
 
   Немой ходил к  Блюму  с  челобитной,  прося  охотника  в  награду  за
безупречную службу. И охотника ему передали.
   Когда Илья Борисович вспомнил  о  свалившемся  с  неба  охотнике,  от
Немого потребовали отчета. Выяснилось, что охотник прикован  к  стене  в
жилище Немого.
   Теперь это был его двойник: у охотника недоставало глаза и языка.
   Глядя на испуганные лица проверяющих, Немой утробно булькал и  мычал;
по краям его рта выступала не то слюна, не то пена.
   Узнав о случившемся, Блюм хотел наказать садиста, но потом  раздумал.
По сути, циклоп избавил их от забот - взял незваного гостя на себя.
   Тогда же оставшихся без присмотра хозяина  собак  решили  отстрелять;
косые уносили мертвых  лаек  в  свои  бараки.  Правда,  одной  собаке  -
огромной полярной лайке с серой волчьей шкурой -  удалось-таки  избежать
пули и где-то спрятаться.
   Можно было бы и забыть об этой истории, но сбежавшая собака стала  по
ночам нападать на людей. Она искала Немого.
   Первый раз, когда собака выследила "духа" на дворе ТЭЦ и  уже  хотела
броситься на него, между Немым и  псом  вырос  случайный  охранник.  Пес
впился ему в  горло  и  намертво  сомкнул  челюсти.  Немой  благоразумно
ретировался.
   Во второй раз собака напала на Немого сзади. Тут бы циклопу и  конец,
но люди палками отогнали пса. После  этого  случая  Немой  лежал  неделю
дома, и служащие ТЭЦ втайне кляли  себя  за  то,  что  не  дали  собачке
сделать доброе дело.
   В третий раз пес выследил циклопа в зале станции. Он не  бросился  на
Немого, а некоторое время крался за ним,  прячась  за  трубами.  Наконец
Немой остался один. Однако "дух" был начеку и, приметив знакомый  волчий
силуэт, успел сунуть кисть своей левой руки в оскаленную пасть  зверюги.
И все же пес опрокинул  циклопа.  Пока  собака  грызла  кости  запястья,
норовя схватить жертву за горло, "дух", громко  мыча,  извлек  свободной
рукой из-за пояса нож и ударил пса под ребра. Немой  наверняка  убил  бы
его, но пес разжал челюсти, с визгом отпрыгнул в сторону и пропал.
   На  поиски  пса  бросились  подоспевшие  охранники.   Кровавый   след
оборвался на окраине Промзоны, в районе заброшенной шахты.
   - Псу конец! В тундре сдохнет! - сказал какой-то охранник Немому, над
изуродованной рукой которого колдовали Многостаночник с Аптекарем.
   Немой только зыркнул налитым кровью  глазом  на  охранника  и  злобно
замычал... ***
 
   - Илья Борисович лично распорядился! Ты меня слышишь?  -  напрягаясь,
директор доил из своего горла звонкий начальственный металл, но выходило
лишь жалкое дребезжание жести. - Ну, что ты на меня смотришь? Опять тебе
бабу подавай? Найди  сварщиков.  Чтоб  через  пять  минут  пар  пошел  в
трубу!..
   Немой вышел, а директор высунул язык и осторожно дотронулся  до  него
пальцами.
   Язык был на месте, и директор облегченно выдохнул.
 
Глава 38 
 
   Справа от Глеба сидела женщина, одетая как торговка на блошином рынке
- сразу на все погодные условия: зной, дождь, град,  снег.  На  торговку
покрикивала  лакированная  синегубая  девица,   беспрерывно   надувающая
перламутровые пузыри из "стиморола",  вероятно,  дочка.  С  нескрываемым
раздражением она успокаивала  "маман",  не  желавшую  лететь  самолетом,
потому что тот непременно рухнет в капустные грядки где-нибудь в  районе
совхоза "Ленсоветовский".
   Слева от Донского сидел  плешивый  мужчина  в  штормовке,  мешковатых
брюках и с выцветшим  рюкзаком  на  коленях.  Он  без  остановки  дергал
плечом, словно его донимали вши. Надев на нос очки со  сломанным  ушком,
он сосредоточенно читал газетную  статью.  Глеб  поближе  придвинулся  к
мужчине и через его дергающееся плечо тоже углубился в чтение.
   В статье,  занимавшей  почти  целую  полосу,  сообщалось  о  каком-то
чудесном городе  за  Полярным  кругом.  Автор  утверждал,  что  прямо  в
девственной  тундре,  в  тайне  от  властей  и  населения  края,   одной
иностранной  компанией,  купившей  огромный  участок  земли,   на   базе
заброшенных шахт  и  обогатительного  производства,  прекратившего  свою
деятельность около десяти лет назад,  возвели  современный  промышленный
город.
   Если  верить   автору,   размах   строительства   был   действительно
вселенский: грузовые вертолеты,  караваны  тракторов  и  автомобилей  со
стройматериалами и людьми направлялись от побережья  Ледовитого  океана,
где в считанные недели были построены причалы  для  морских  судов.  Как
сообщал автор, город жил в атмосфере строгой секретности и  стремительно
расширялся.
   Рабочую силу на строительство везли с  Дальнего  Востока:  из  Китая,
Северной Кореи, Вьетнама. Автор принимал во внимание общеизвестный факт,
что китайцы и вьетнамцы  -  дешевая  рабсила.  Но  везти  их  через  всю
Россию?!
   Журналист сообщал, что  в  город  совершенно  невозможно  проникнуть.
Когда его в очередной раз сняли  в  тундре  с  автомобиля  и  пригрозили
принять меры, он забрался в кузов "Урала"  и  спрятался  между  ящиками,
держа над головой какую-то коробку. На КПП, где все машины  проверяют  с
овчарками, произвели лишь внешний досмотр  "Урала"  -  в  караване  было
слишком много машин и контрольно-пропускная служба не  справлялась.  Так
ему удалось попасть в город. Двое суток он, как разведчик в тылу  врага,
вел наблюдение. На третьи его поймали. Верней, он сам сдался.  Охранники
жестоко избили его... При этом конкретный район строительства  в  статье
не указывался, что наводило на  мысль  о  том,  что  статья  -  красивая
фальшивка. Репортаж  обрывался  на  полуслове,  поскольку  у  журналиста
появлялась возможность переправить этот материал на Материк...  Все  это
было очень похоже на разухабистую утку, делающую тираж изданию.
   Как специалист, Донской понимал, что в  тех  широтах  едва  ли  могут
встречаться настолько богатые  месторождения,  чтобы  вкладывать  в  них
такие деньги. И все же что-то в этой статье насторожило Донского. Что-то
знакомое мелькнуло среди нагромождения слов. Что?
   А вот что: в самом конце повествования  журналист  вскользь  упомянул
имя одного из местных руководителей - Блюм! Донской  где-то  слышал  эту
фамилию. Она определенно была связана с его прошлым. "Где я  мог  о  нем
слышать? - размышлял он. - Очень уж знакомая фамилия! Может быть,  читал
его статьи в сборниках? Нет, не статьи... "
 
*** 
 
   Глеб успел прочитать  статью,  а  мужчина  в  штормовке  все  пыхтел,
покачивая головой. Лицо его становилось все мрачней. Наконец он в полной
растерянности отложил газету и застыл, глядя перед собой.
   - Ну что, хороша утка?  -  спросил  Донской,  выжидательно  глядя  на
соседа.
   - Куда уж лучше! Какая-то чертовщина! Не пойму - правда все это, - он
сильно ударил кистью руки по газете, - или бред!
   - Жареная утка есть жареная утка!  Блюдо,  так  сказать,  для  любого
пользования! Не расстраивайтесь: просто газетчики делают  себе  рекламу.
Уверяю вас, они бы с удовольствием сфотографировались в чем мать родила,
если бы эта благотворительная акция принесла  им  хотя  бы  сотню  новых
читателей. Статья - чистый вымысел, бред! - успокаивал мужчину Глеб.
   - Если б только это! Если бы!
   Мужчина страдальчески посмотрел на Глеба.
   - А еще что? - иронически улыбнулся  Глеб,  полагая,  что  перед  ним
обыкновенный шизик, принимающий близко к сердцу болтовню газетчиков.
   - Мне ведь туда лететь! Вы понимаете? Вот  билет!  -  он  вытащил  из
кармана билет и показал  его  Глебу.  -  Когда  подписывал  контракт  на
полгода - не верил в свое счастье, прыгал от радости. А теперь вижу, что
допрыгался. За тридцать сребреников сам в пасть лезу. Сердцем чую:  быть
беде.
   - Но почему именно туда? Откуда вы знаете?
   - Откуда? - Недоверчиво глянув на Донского, мужчина буркнул:
   - Да уж знаю.
   - Тогда не летите. Чего же проще?
   - Не могу не лететь! Фирма оплатила мне этот билет.
   - Фирма в Москве?
   - В Москве ее представители... Кроме того, я уже проел аванс! Как я с
ними рассчитаюсь, если не полечу? Ну, сдам билет, потеряю  еще  двадцать
пять  процентов...  Говорили,  заработаешь  целое  состояние,  ну,  я  и
расслабился. А теперь обратного хода нет! Мне с  ними  не  рассчитаться,
если  не  полечу!  Я  ведь   без   работы   уже   три   года.   Кандидат
геолого-минералогических наук на  помойке.  Не  нужен  науке,  не  нужен
отечеству, а  иностранцам  из  "JJ"  нужен.  Могли  меня  и  по  дешевке
завербовать, однако предложили приличные деньги. Значит, я  еще  чего-то
стою, хотя и убираю на рынке мусор... - А что такое JJ? Вы сказали JJ? -
тихо спросил Донской.
   - Фирма, которая меня завербовала. Меня сюда даже на машине привезли.
   Домой заехали. Автомобиль - первый класс: внутри  кожа,  электроника,
даже страшно садиться... Нет, эта статья  -  не  бред.  Журналист  -  не
специалист в геологии, а многие тонкости весьма точно обрисовал. Значит,
сам видел... Чую, пахнет мой контракт керосином. Мне ведь и сослаться-то
не на что, если не  полечу:  нет  у  меня  ни  уважительных  причин,  ни
семейных обстоятельств. Бобыль я, и родители мои  на  том  свете  давно.
Выходит, надо лететь на Манское. Деваться некуда. Судьба... - Вы сказали
на Манское? - переспросил Донской.
   - Разве я так сказал?! Ну да все равно... Да, Манское.
   - Верно! - почти вскрикнул Донской. - А Блюм,  Илья  Блюм,  начальник
экспедиции? Или, по крайней мере, когда-то был им?
   - А вы откуда знаете? Вы что, тоже туда летите? - удивился геолог.
   - Подождите, - заторопился Глеб, в упор глядя на собеседника, -  ведь
где-то там поблизости бурили сверхглубокую скважину?
   Геолог с интересом посмотрел на Донского.
   - Не знаю точно, но где-то там. Нет, вы правда летите  туда  же?  Мне
говорили, что этим рейсом со мной должен лететь еще  кто-то.  Все  же  в
компании не так противно лезть в эту гадость... - Стоп! -  Глеб  не  дал
ему договорить и резко встал. - Подождите меня здесь, я сейчас вернусь.
   Оставив в недоумении геолога, Донской бросился к телефону.
   - Тетя,  это  я,  Глеб.  Урну?  Нет.  Потом,  тетя,  -  скороговоркой
изъяснялся Донской, проглатывая окончания слов. - Да, решил на самолете,
чтоб побыстрей.
   Уже началась посадка. Подождите, Нина Павловна, как моя  просьба?  Вы
нашли телефон Бандита? Нашли? Давайте, записываю! Зачем?  У  нас  теперь
есть свидетель!
   Тот, кто последним видел Юру.
   Глеб нажал на рычаг и тут же набрал новый номер.
   - Алло! Валерия... э...  будьте  добры...  Вы  соседка?  А  скоро  он
придет? Не знаете? Вообще не знаете? Как, уже несколько месяцев?  Гуляет
несколько месяцев?
   На той стороне прервали разговор.
   - Значит, Бандита нет? - прошептал он.  Донской  услышал  собственное
сердце: тяжелым молотом оно ударяло  в  виски.  Глядя  перед  собой,  он
медленно повесил трубку на рычаг.
   - А что если... - начал он вслух и, не закончив фразы,  вновь  набрал
номер Нины Павловны.
   - Это опять я, - голос Глеба прерывался, в горле стоял сухой комок. -
Всего один вопрос, тетя! Скажите, какая гадость была в желудке  у  Юрия?
Ну, помните, вы вчера говорили мне о какой-то гадости? Помните? Что  это
было? Да скорей же! Это очень важно! Рыбий пузырь? Несколько? - Его руки
тряслись, как у абстинента. - У меня есть для вас кое-что, в общем, пока
только догадка. Что? Я говорю, предположение! О чем? Не о чем, а о  ком.
О Юре! Мне кажется, я кое-что понял.  Мне  кажется,  что  он...  В  этот
момент их разъединили. Телефонная карта была исчерпана.  Цепь  тщательно
выстраиваемых им фактов, скрепленных, казалось, железной логикой,  вдруг
рассыпалась; дорога, по которой он выбирался из чащи событий к  далекому
огоньку истины, вдруг сделала резкий поворот. Огонек погас. Зато  теперь
он  стоял  над  обрывом,  за  которым   начиналось   бескрайнее   зыбкое
пространство, пронизываемое светом. И ему  не  было  страшно.  Ему  было
весело! Он нашел то, чего даже не искал.
   Уже давно объявили посадку на оба рейса: в Заполярье и до Петербурга.
   Плешивый геолог, кинув выцветший рюкзак за плечи  и  понурив  голову,
брел к накопителю так, словно там его ждал палач в красном колпаке.
   Глеб бросился следом.
 
Глава 39 
 
   Через несколько минут у трубы, ведущей к одному из котлов,  появилась
бригада сварщиков ТЭЦ.  Рядом  стоял  Немой  и,  не  мигая,  смотрел  на
рабочих, читавших задание, нацарапанное  на  тетрадном  листе.  Сварщики
старались не глядеть в сторону циклопа.
   Ознакомившись с заданием, сварщики приготовили электроды.
   - Скорей! -  прошипел  один  из  них  копавшимся  с  трубой  рабочим,
исподтишка взглянув на Немого, который таращил на него свой  воспаленный
глаз. - Чую, сейчас он всех нас запишет!
   - По какому случаю варим?
   - Сверху приказали пустить пар!
   - Но ведь  трубопровод  еще  не  проложен  до  конца?  Что  они  там,
свихнулись?
   - Да хоть бы и свихнулись! Нам-то что!  Пустим  пар,  сварим  парочку
проходчиков. Может, Илюша пошутить надумал!.. Ну, что там еще? - крикнул
сварщик, увидев, как рабочие вдруг застыли в удивлении.
   Из  трубы  показалась  чья-то  голова.  Потом  голова  повернулась  к
сварщикам и весело спросила:
   - Ребята, где тут ближайший гастроном? Нас народ за бутылкой  послал,
а мы заблудились!
   Первым из трубы выбрался Артист,  за  ним,  придерживая  под  курткой
карабин, показался Бармин.
   Немой, безучастно наблюдавший эту картину, замычал, обращая  на  себя
внимание бригады. Вытащив из кармана тетрадку и что-то нацарапав в  ней,
Немой ткнул пальцем в плечо ближайшему рабочему и показал ему запись.
   Рабочий  передал  тетрадку   соседу   и,   потоптавшись   на   месте,
нерешительно направился к беглецам.
   - Ребята, идемте с нами! - миролюбиво сказал он им.
   - Куда и зачем? - вежливо оскалился Артист.
   - Начальник требует! - ответил сварщик, пожимая плечами. -  В  корпус
охраны.
   Сварщик  смотрел  на  беглецов  так,  словно  заранее  просил  у  них
извинения.
   - Нет, друзья, нам не по пути! - возразил бледный от волнения Эдик  и
попятился.
   За его спиной стоял Бармин. Беглецов обступили рабочие и, крепко взяв
их за руки, ждали указаний Немого.
   -  Бросьте,  ребята,  -  тихо   заговорил   Бармин,   -   зачем   вам
неприятности?
   - Нам наплевать, кто вы! -  пробурчал  один  из  сварщиков,  стоявший
справа от Бармина. - Но этот крокодил требует! Если  мы  не  сдадим  вас
охране, он нас под землю отправит! Все в шахту загремим!
   - Зачем мы вашему крокодилу понадобились? - Бармин старался выглядеть
спокойным.
   - Не знаю... В  центре  ловят  какого-то  Артиста.  Может,  проверить
хочет.
   Тем временем Немой вплотную подошел к Артисту и уставился на него.
   Недвижное лицо надсмотрщика расплылось в широкой болезненной  улыбке.
Углы рта Немого подрагивали, и в них пузырилась розоватая пена.
   Всех, кто стоял рядом с "духом";  передернуло.  У  Бармина  по  спине
забегали мурашки, а бедный  Эдик  даже  присел.  Немой  грозно  замычал,
размахивая, как саблей, своей сухой рукой  с  тетрадкой,  зажатой  между
синеватыми пальцами.
   Потом он вновь что-то написал в тетради и показал запись сварщикам.
   Растерянно глядя на Артиста и его  товарища,  сварщики  топтались  на
месте. Циклоп вдруг налился кровью и захрипел. Сварщики  схватили  Эдика
под локти и поволокли.
   - Не пойду! Нам надо в гастроном, пока не  закрыли!  -  по-петушиному
кричал Артист.
   - Локоть-то отпусти! - сказал Бармин работяге, который обеими  руками
вцепи