Евгений КРЕСТОВСКИЙ 
   ХОЛОДНОЕ СОЛНЦЕ 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Роман "Холодное солнце" написан  известным  писателем,  взявшим  себе
псевдоним Е. Крестовский. Книги этого автора неоднократно издавались под
другим псевдонимом. Если Вам  понравился  роман  А.  Бушкова  "Охота  на
пиранью", то эта книга - для Вас.
 
Книга первая 
 
БЛАЖЕННЫ МЕРТВЫЕ 
 
Пролог 
 
   За сизой грядой сопок, в  которую  утыкалось  однообразие  изрезанной
неподвижными реками тундры, неожиданно открывалась  равнина,  в  которой
тяжело, как осколок метеорита, лежал город.
   Это был именно город,  неожиданный,  как  обратная  сторона  Луны,  и
реальный, как Вавилон. Город, сотворенный в безмолвной пустыне из железа
и ноздреватого бетона... Словно рука великана оторвала от  какого-нибудь
Норильска кусок лязгающей и дымящей окраины и швырнула его  за  Полярный
круг. Или посланцы иных миров оставили тут, на краю земли, свой разбитый
корабль.
   Объятые  густым  паром  башни,  плавильные  домны,   полукилометровые
корпуса с горящими на солнце крышами, дома, сиротски жмущиеся  к  гнилым
баракам, булавочные  головки  торчащих  отовсюду  наблюдательных  вышек,
трапеции буровых установок,  черные  хеопсы  отвалов  пустой  породы  по
соседству с шахтными строениями, и дороги, дороги, дороги... Эти  дороги
нарезали город на микрорайоны, тесные,  как  китайские  квартальчики,  и
населенные, как улей.  Тягачи,  УАЗы,  тяжелые  грузовики  двигались  по
тесным  артериям,  идущим  от  железобетонного  монстра,  ощетинившегося
трубами, штангами, лестницами и конусовидными стальными крышами.
   Монстр дышал огнем и дымил то черным, то ярко-оранжевым дымом. Вокруг
него  расположились  емкости  для  нефтепродуктов,  ангары  и  множество
гусеничной техники. То там, то здесь крутили носами башенные краны.
   Люди-букашки  напоминали  муравьиное   сообщество:   их   мельтешение
занимало все еще свободное от стали и бетона  пространство.  И  энтропия
этого сообщества росла. Правда, кое-где муравьиный хаос  вдруг  вырастал
до геометрической четкости механизма, и тогда построенные в колонны люди
перемещались по прямоугольникам дворов и неровным заплатам пустошей.
   Вслед за ленивыми, как расплавленное стекло, реками в сторону  океана
тянулись дорожные колеи, уже на горизонте сливающиеся в единый тракт. По
тракту шли караваны с  грузами,  змеились  колонны  людей  -  строителей
фантастического города.
   В  самом  центре  города  сквозь  тяжелый  туманный  морок   искрился
прозрачный купол, взятый в кольцо черными кварталами. Под куполом  царил
иной, свободный от грохота механизмов и бесконечного труда, мир - что-то
голубое и полное света, воспроизводящее здесь,  среди  вечной  мерзлоты,
кусочек беззаботной  цивилизации,  райский  сад  мечты.  Купол  играл  и
светился, как чудовищных размеров бриллиант.
   Бриллиант счастья среди грязи подневольного труда и холодного мрамора
смерти.
   Тот, кто смотрел на этот бриллиант во все глаза, на миг терял чувство
реальности.  Терял,  чтобы,  очнувшись  от  наваждения,  быть   тут   же
раздавленным  ледяной  вечностью...  Пульсирующий  артериями   дорог   и
шевелящий металлическими щупальцами, город казался  гигантским  железным
гадом. Вдавив свое неподъемное брюхо в нежную зелень тундры, он лежал  в
угарной дымке смога и мучительно  выдыхал  из  себя  языки  пламени.  Он
задыхался.
   Казалось, это чудовище должно вот-вот разродиться: с  воем  выбросить
на свет что-то немыслимое, непременно чешуйчато-никелированное, подобное
лежащему  на  столе  хирургическому  инструменту,  лязгающее  и  тут  же
расправляющее  многочисленные  лезвия-иглы.  Античеловеческий  по  своей
сути, он непременно должен был питаться этими крошечными  людьми,  этими
букашками, сотнями перемалывая их стальными челюстями и выплевывая  лишь
жалкие шкурки, как шелуху подсолнечника.
 
Глава 1 
 
   До конца рабочей смены оставалось еще сорок пять минут. Двое корейцев
- Пак и Ким -  только  что  отвезли  очередную  вагонетку  с  породой  к
подъемнику и теперь ждали ее возвращения. Наконец вагонетка  с  грохотом
скатилась  по  крутому  уклону  и,  ударившись   о   железные   башмаки,
остановилась.
   Ким подошел к вагонетке и достал со дна брезентовый  мешок.  Опасливо
оглядевшись и не приметив никого поблизости, кореец извлек из мешка  три
аммонитовых патрона. Пак взял из рук товарища взрывчатку  и  втиснул  за
брючный ремень.
   Проделав это, корейцы покатили вагонетку в  забой  за  новой  порцией
руды.
   Нужно было торопиться. Скоро мастер должен был дать сигнал  отбоя,  а
им предстояло еще многое сделать.
   За  несколько  минут  до  конца  смены  на  пульте  в   диспетчерской
загорелась красная лампочка. Внизу, под землей, что-то произошло.
   Тут же раздался телефонный звонок. Из первой штольни сообщили, что  в
шестом штреке, в районе двадцать второй  рассечки,  произошло  обрушение
кровли.
   Кто-нибудь пострадал? К счастью, никто... Никто,  кроме  двух  косых.
Да, насмерть.
   Уже  через  десять  минут   под   землю   спустилась   комиссия   для
расследования происшествия, состоящая из  представителей  администрации,
Службы безопасности Объекта, горного мастера и санитара с бесполезным  в
данном случае чемоданчиком.
   -  Может,  диверсия?  -  вкрадчиво   спросил   представитель   Службы
безопасности.
   - Попытка косых  сорвать  добычу?  Организуйте  людей  для  расчистки
завала. А вдруг это акция? Надо допросить тех двоих, если, конечно...  -
На них рухнуло тонн двадцать. Сразу в лепешку! Так что если и акция,  то
на свою голову, - сказал горный мастер. Он еще раз окинул  взором  место
происшествия. - Ничего не понимаю. Крепь здесь сам проверял!  Все  вроде
было нормально  -  Вот  именно  вроде...  Их  там  было  всего  двое?  -
недоверчиво спросил представитель Службы безопасности.
   - Да. Двое косых: вагонеточники Пак и  Ким.  Остальные  на  месте.  Я
сделал перекличку.
   - Сколько потребуется времени, чтобы расчистить завал?
   - Сутки, не меньше.
   - Значит, двое суток, - заключил представитель  Службы  безопасности,
разглядывая место обвала. - Чувствуешь, чем пахнет? - вдруг  спросил  он
горного мастера.
   - Хотите сказать, был взрыв?
   - Похоже на то.
   - Да нет. Просто  сегодня  утром  в  соседних  рассечках  производили
отпалку, а здесь скопились газы из-за плохой вентиляции. Взрыва никто не
слышал. Просто ухнуло. Так бывает, когда обвалится свод.
   Представитель  Службы  безопасности,  светя  перед  собой  шахтерской
лампой, побродил между огромными кусками породы, пристально смотря  себе
под ноги, словно надеясь отыскать тела Пака и Кима.
   Наконец он сказал горному мастеру:
   -  Давайте  отбой.  Всю  смену  наверх.  Как   бы   только   они   не
взбунтовались!
   - А чего им бунтовать? - усмехнулся горный мастер. -  В  первый  раз,
что ли?
   Комиссия направилась к выходу. Вслед за ними потянулись вагонеточники
и проходчики - сплошь азиаты: корейцы, вьетнамцы и китайцы.
   Заработал подъемник, и косые отправились на  поверхность.  Последними
поднялись горный мастер с представителем Службы безопасности, снявшим  с
себя каску и обнажившим блестящую лысину.
   - Кинем вам пару косых взамен убывших. Но больше в ближайшее время не
ждите. Рабсила сейчас - дефицит! - сказал лысый.
   - Это косые-то дефицит? - усмехнулся горный мастер. - Да этого  добра
в бараках навалом! У нас ведь для такой работы и квалификации никакой не
требуется. Тяни да толкай - вот и вся работа!
   - Остальные заняты на строительстве. А новый караван с  побережья  не
скоро будет. Говорят, когда навербуют достаточно  "материала",  тогда  и
отправят сюда.
   Загружать  трюм  наполовину   -   невыгодно.   Себестоимость   косого
повышается, а проку от него - на все те же два юаня.
   - Так мне и женщины сойдут. По три на вагонетку, и  хорош!  Подумайте
об этом... Минут через двадцать после того, как  комиссия  и  проходчики
покинули штольню, метрах в  пятидесяти  от  того  места,  где  произошел
обвал, зашевелился черный от пыли и  сырости  брезент.  Из-под  брезента
выбрались Пак и Ким.
   Некоторое время они прислушивались к тишине, потом,  убедившись,  что
одни здесь, направились к выходу, светя перед собой лампами.
   У подъема, который представлял собой наклоненную под углом сорок пять
градусов шахту с рельсами для вагонеток и стальным канатом, они вытащили
из-под ящиков с металлическим  хламом  заточки  и  какой-то  мешочек.  В
мешочке оказались "звезды", любимый корейцами вид холодного  оружия.  Их
за две бутылки водки выточил токарь Промзоны. Он был молчалив, как рыба,
и корейцы доверяли ему больше, чем остальным русским.  Заправив  заточки
за ремни  и  рассовав  по  карманам  звезды,  корейцы  поползли  наверх,
цепляясь за стальной канат руками в брезентовых рукавицах.
   Минут через сорок они выбрались на поверхность. Тяжело дыша,  корейцы
сели на пол и закрыли глаза.
   - Русский сказал, что самое главное - захватить вертолеты, - произнес
Пак.
   Ким кивнул. Прошло еще несколько минут.
   - Ты помнишь, куда  надо  положить  слиток?  -  Пак  открыл  глаза  и
вопросительно посмотрел на товарища.
   - Помню... Русский дал нам хороший план.  Думаю,  половина  из  наших
сможет добраться до материка, - сказал Ким, не открывая глаз.
   - Хотя бы один - и то хорошо.
   - Мы могли бы уйти вдвоем. Нас не стали бы искать.
   - Да. Ведь нас уже нет... Но сколько бы мы прошли без еды?
   - Это правда... - Думаешь, на фабрике заметят, что слиток  подменили?
- Пак повернулся к товарищу.
   - Нет. Их нельзя отличить.  Русский  уверял,  что  никто  не  заметит
разницы.
   Только с прибором можно. Слитки упакованы, так что уже  никто  ничего
не узнает.
   - Умереть боишься? - тихо спросил Пак.
   - Нет.
   - А я немного боюсь. Как это, раз - и тебя больше нет?! Странно!
   - Не бойся. Больно только две десятых  секунды.  Потом  ничего.  Я  в
журнале читал... Косые ждали ночи.
 
Глава 2 
 
   - У него были такие страшные раны на лице! - Нина  Павловна,  заломив
руки, заметалась по комнате, словно вновь переживала когда-то увиденное.
- Мне кажется, его убили. Убили! - рыдающе выдохнула она  в  потолок.  -
Сейчас везде столько лихих людей, тем более в Москве. Правда, в  милиции
мне сказали, что раны - результат падения.
   - Падения откуда? - спросил Донской, нахмурив лоб.
   Он  выглядел  сосредоточенным  и  старался  слушать  тетку  со   всем
возможным участием.
   -  С  моста,  Глебушка.  Его  нашли  под  утро  у  моста.  Лицо,  шея
обезображены.
   На фотографии его невозможно было узнать. Сказали, несчастный случай.
   - На фотографии? Почему на фотографии? Вы  не  видели...  -  Глеб  на
секунду замялся, подбирая слово, - тела сына?
   - Нет. К тому времени его уже кремировали. Ведь он был бесхозный: без
документов, без... лица. Поначалу его  приняли  за  бомжа.  Я  им  сразу
заявила, что это не Юра, но потом, когда они показали мне его  одежду  и
сумку, в  которой  была  его  папка...  -  Она  остановилась  у  окна  и
замолчала, держась рукой за штору  и  глядя  на  дорожку,  по  диагонали
делящую садик  с  детской  площадкой,  словно  надеялась  увидеть  сына,
идущего  к  дому.  -  И  все-таки  тот,  на   фотографии,   пусть   даже
изуродованный, был не Юра. Нет, не он!
   Она смотрела на  Донского  торжествующим  взглядом,  словно  это  он,
показав фотографии, пытался убедить ее в том, что ее сын разбился,  упав
с  моста.  Щеки  ее  пылали  лихорадочным  румянцем,  глаза  были  полны
упрямства.
   - Но ведь одежда... - начал осторожно Донской.
   - Да, они показали мне пиджак, на котором я сама пришивала  пуговицу.
И еще брюки, ботинки. Ну и что из этого?! Я мать и знаю лучше.  Это  был
не Юра!
   - Что делать, смерть меняет человека, - попробовал он примирить тетку
с фактами.
   - Наверное, Глеб, - вздохнула она, как-то сразу сникнув. В глазах  ее
заблестели слезы. Было видно, что она уже смертельно  устала  обманывать
себя. И все же никто не имел права разрушать ее последнюю иллюзию. - Еще
чаю?
   - Нет, спасибо... Хорошо, а как же они нашли вас?
   - Это я их нашла. Я ждала Юру из Москвы больше двух недель. Он поехал
на конгресс и собирался задержаться после  его  окончания  на  несколько
дней по работе. Брал с собой какие-то материалы - то, над чем работал  в
последние годы.
   Юра хотел навестить московских коллег, кажется, какого-то профессора,
которому года два назад посылал рукописи своих статей на отзыв. Они  так
и не вышли!
   После этого он даже собирался заявиться в министерство. Говорил,  что
его  там   обязательно   примут,   поскольку   его   открытие   -   дело
государственной важности.
   - Открытие?
   - Да. Он так говорил. Какие-то руды,  что-то  связанное  с  оборонной
промышленностью... Когда я поняла, что с ним что-то  случилось,  тут  же
заявила в милицию, и они объявили розыск. Буквально через пару дней меня
вызвали в Москву. Им помогла сумка участника конгресса. Я ведь писала  в
заявлении, что Юра поехал на конгресс... - Нина Павловна достала  платок
и спрятала в него лицо, вздрагивая плечами  и  совсем  тихо  всхлипывая.
Глеб молчал, глядя поверх ее  седой  головы.  Наконец  она  успокоилась,
вытерла красные от слез глаза. - Давай больше не будем об этом?
   - Давайте, - тихо произнес Глеб.
   - А ты помнишь, как вы с Юрой дрались? - вдруг  со  строгой  улыбкой,
по-учительски спросила она. - Как ты мог драться с двоюродным братом?
   - Мальчишки всегда дерутся, выясняя, кто из них  главней.  Даже  если
они братья, - улыбнулся Глеб.
   - Ну, и кто оказался главней?  -  На  глаза  ее  вновь  навертывались
слезы.
   - Конечно, он.
   Глеб спрятал глаза от теткиного испытующего взора.
   - То-то! - выдохнула она, с видимым усилием добавляя в  голос  бодрые
нотки.
   - Ты ведь едешь в Москву? Надо  бы  прах  его  сюда  перевезти,  чтоб
поближе был.
   Это возможно? Я тут адрес написала и нужные бумаги собрала...  Может,
ты найдешь людей, которые видели Юру в те последние дни? Вот  деньги  на
дорогу.
   Она протянула ему пачку аккуратно разглаженных купюр.
   - Что вы, у меня есть деньги. Я же оттуда, из мира капитала, прибыл!
   - Спасибо... - Нина Павловна замолчала, глядя в окно.  -  А  Юра  был
бессребреник. Ты помнишь?
   - Да, тетя. Но ведь я не сам... - Что ты, Глебушка, не  оправдывайся!
Я ведь не в укор. Просто он всегда  был  таким.  Его  и  из  завлабов-то
убрали только потому, что он мешал  институтским  начальникам  торговать
фондовыми материалами. И все равно весь Север с  его  запасами  ушел  за
бесценок твоим капиталистам... Прости.  Да,  вспомнила,  в  милиции  мне
показали акт... - тут она нахмурила лоб,  пытаясь  подобрать  заменитель
того страшного слова, которое  старательно  обходила,  но  не  нашла  и,
сделав над собой усилие, выдохнула:
   - вскрытия. Подумать  только:  он  ел  всякие  острые  вещи,  миноги,
например, которых терпеть не мог, и... курил!
   - Но, тетя, под водку да в  хорошей  компании...  -  Вот  именно  под
водку! Ведь он пил только коньяк. И потом, никогда не курил. Но  это  не
самое главное. Главное, что там  они  обнаружили,  -  тетка  сморщилась,
словно откусила от лимона, - нет, ты подумай, - вдруг взорвалась она,  -
у него в желудке... Бр-р!
   - Бр-р? - он растерянно улыбнулся.
   - Да-да, бр-р! - торжествующе подтвердила она. - Этого он не смог  бы
проглотить ни за какие деньги!
   - Но что? - спросил Глеб, видя, что тетю понесло; он боялся,  как  бы
это не закончилось сердечным приступом.
   - Нет, не могу... Одним словом, гадость! Не хочу даже думать об этом!
   Нет-нет, он даже пьяным не смог бы это проглотить! Они сказали, что у
него чрезвычайно высокая концентрация алкоголя в организме.
   - А что ж тут удивительного? После окончания конгресса наверняка  был
банкет, - заметил Глеб. - У мужиков, тетя,  всякое  бывает.  Тем  более,
когда подберется компания!
   - Да-а, - Нина Павловна с грустью  посмотрела  на  стену,  где  висел
портрет сына. - Думаю, этот банкет его и доконал.
   - Все может быть...
 
Глава 3 
 
   Бармин встретил этого человека в  одной  из  рюмочных  Буферной  зоны
Объекта, где было много водки, не так много дыма и совсем не  попадались
косые.
   Доступ сюда имели только  специалисты  Промзоны.  Высшее  руководство
Объекта  предпочитало  забегаловкам  Буферной  зоны  бары  Жемчужины   с
бассейном, обрамленным пальмами в кадках. Жемчужиной называли  небольшую
центральную часть Объекта, отгороженную  от  остальных  зданий  бетонным
забором с колючей проволокой под напряжением и накрытую огромным куполом
из стали и стекла. К Жемчужине примыкали здания  Лабораторного  корпуса,
Аналитического центра, а также строения не вполне понятного назначения.
   Поначалу это был просто  бассейн.  Поскольку  в  Промзоне  находилась
небольшая ТЭЦ - проблем с теплом и водой у жителей Объекта не  было.  Но
скоро бассейн, как морская раковина, оброс барами и даже  искусственными
лужайками, которые взяли под общую крышу. Здесь местное начальство грело
кости, а их разленившиеся женщины принимали солнечные ванны и перемывали
друг другу косточки... У Бармина был пропуск только в  Буферную  зону  и
немного денег,  которые  он  получил  от  Березы  -  начальника  дружины
Поселка, находящегося в ста пятидесяти  километрах  от  Объекта.  Бармин
привез сюда Березу ради каких-то неотложных дел.
   Перед тем как сгинуть  среди  кадок  с  пальмами,  начальник  дружины
сказал Бармину, что будет только на следующий день.
   В довольно грязной рюмочной,  где  распоряжались  мрачный  человек  с
лицом  мизантропа  и  его  помощники,   косолапо   исполнявшие   функции
официантов, Бармин присел за столик, за которым "отдыхали" трое.
   Двое были уже изрядно пьяны.
   - А ведь косые опять побег  готовят!  -  говорил  один,  с  обвислыми
украинскими усами, своему раскисшему  от  выпитого  товарищу.  -  Неделю
назад двух собак отловили. Я думал, съели.  У  них  такой  деликатес  не
залеживается. А вчера зашел в каптерку - дай, думаю,  проверю,  чем  это
так воняет? Открываю дверь, а собачки эти ободранные над  печкой  висят.
Сушатся или коптятся... - Ну и что? - округлил глаза товарищ.
   - А то, что если  сразу  не  съели  да  еще  сушат,  значит,  драпать
собрались.
   Может, уже сегодня! Хорошо, не моя смена. Мы ведь для них - не  люди!
Я стараюсь со своими косыми не ссориться и дел никаких не иметь. Это они
днем тебе улыбаются, а ночью - вжикнут по  горлу  и  айда!  -  вислоусый
радостно хохотнул.
   - Эх ма! У косых это запросто!  -  подтвердил  его  товарищ,  держась
руками за край стола, чтобы не упасть. - И чего только их набрали сюда?
   - Дешевая рабсила. Тебе сколько платят, а сколько им? Вот так-то!  Ты
за десятерых косых получаешь!
   - Так я - специалист, а они - мусор! -  Товарищ  вислоухого  радостно
икнул и, отхлебнув  из  своего  измазанного  селедочным  жиром  стакана,
спросил:
   - Слушай, а тех косых, что месяц назад драпанули, поймали?
   - А ты как думал! - вислоусый как-то особенно  гордо  выпятил  нижнюю
губу. - У наших ведь тут все, даже вертаки! Вот  ты,  дура,  убежишь  от
вертака?
   - Ну, и что с ними сделали? Отвезли на Материк?
   - Зачем? - удивился вислоусый.
   - Как зачем? Судить  гадов...  -  Судить?  Дура!  Кто  же  их  дальше
Пионерского отправит? Там тебе и прокуратура, и суд. Там тебя по  полной
программе, братишка, укатают. Там такие специалисты, лучше с ними век не
встречаться! - Вислоусый вдруг покосился на Бармина  и  его  молчаливого
соседа, во время всего разговора глядевшего себе в стакан.
   Опомнившись, он схватил своего товарища под локоть и повлек к выходу.
   Товарищ попытался  уцепиться  за  стакан,  в  котором  еще  оставался
"коктейль" - местное пойло из кислого пива  и  водки,  -  но  вислоусый,
бросая тревожные взгляды на Бармина и его соседа,  выволок  товарища  из
рюмо