- Спокойной ночи, лягушата, - промурлыкал Джим и зашагал в другой конец
коридора  - в изолятор, из  окон которого открывался вид на церковный двор с
кладбищем.  В изоляторе был погашен свет; вся обстановка и запах его внушали
ему отвращение. Двенадцать ребят  лежали в темноте  и дремали после  ужина в
ожидании вечерних процедур.
     - Кто там? - раздался чей-то сиплый голос,
     - Это Бегемот, - ответил ему другой. - Эй, Бегемот, кто выиграл, мы или
Сент-Гадамс?
     Звать Джима кличкой вообще-то было  хамством, но  в изоляторе мальчишки
чувствовали себя освобожденными от условностей дисциплины.
     - Бегемот? Какой еще, к  черту, Бегемот? Не  знаю  такого. Меня  не так
зовут, - фыркнул Джим, протискиваясь между койками. - Убери этот фонарик, не
положено. Ясное дело, черт возьми, к т о выиграл. Восемнадцать ноль в пользу
Гадамс. - Окно здесь  доставало почти до самого пола, а  внизу, заслоняя его
от мальчишек, стояла  старая  каминная решетка. - Слишком много  суетились в
защите, - пробормотал он, вглядываясь в глубину двора.
     - Терпеть не могу регби, - сказал мальчик по имени Стивен.
     Синий  "форд" стоял в тени церкви, вплотную к  вязам. С  первого  этажа
машину  не  было  бы  видно,  но  и  сказать,  что  она  спрятана,  было  бы
преувеличением. Джим застыл  совершенно неподвижно, немного поодаль от окна,
изучая "форд" на предмет определенных признаков, известных профессионалу. На
улице быстро смеркалось, но у него  было хорошее зрение, и  он знал, что ему
высматривать:   аккуратно  замаскированную   антенну,  второе  зеркало   для
связного,  обгоревший  металл под  выхлопной трубой.  Почувствовав,  как  он
напряжен, мальчишки начали дурачиться.
     - Сэр, там что, кошечка какая-нибудь? Она хоть хорошенькая, а, сэр?
     - Сэр, мы еще не горим?
     - Сэр, а какие у нее ножки?
     - Боже,  сэр, только не говорите, что это мисс А а р о н с о н? - После
этого  все  начали  гоготать,  потому  что  мисс  Ааронсон  была  некрасивой
старухой.
     - Заткнитесь, - рявкнул  Джим, не на шутку рассердившись.  -  Свиньи вы
неблагодарные, заткнитесь сию минуту!
     Где-то  внизу  Тэрсгуд   делал  перекличку  старших   школьников  перед
приготовлением  уроков. Аберкромби? Здесь, сэр. Астор?  Здесь, сэр. Блейкни?
Болен, сэр.
     Продолжая наблюдать, Джим увидел, как дверца машины открылась  и Джордж
Смайли, одетый в тяжелое пальто, осторожно вылез наружу.
     В коридоре  раздались  шаги Воспитательницы. Он слышал, как скрипят  ее
резиновые каблуки и погромыхивают термометры в ванночке.
     - Мой славный Бегемот, что вы делаете в моем
     изоляторе?  И  закройте  занавеску,  несносный вы  такой,  не  то целый
выводок  умрет  у  нас   от  воспаления  легких.  Уильям  Мерридью,  сядь-ка
быстренько.
     Смайли запирал дверцу машины на ключ. Он приехал один, и в руках у него
ничего не было, даже портфеля.
     - Там, в Гренвилле, уже ноют: где наш Бегемот и все такое.
     -  Иду-иду,  уже  ушел,  -  быстро  ответил  Джими,  бросив  напоследок
отрывистое "Всем спокойной ночи", поплелся, сгорбленный, в спальню Гренвилл,
где  он обещал сегодня закончить читать рассказ Джона Бьюкена. Читая  вслух,
он  заметил, что некоторые  звуки даются  ему с  трудом,  иногда чуть  ли не
застревают в  горле. Он почувствовал, что весь взмок, ему показалось, что из
раны  снова  начал сочиться гной, а к тому времени, когда он закончил, мышцы
вокруг рта просто-таки  задеревенели,  и это вряд ли было только от  долгого
чтения вслух. Но все  эти вещи  не  шли ни в какое сравнение  с той яростью,
которая  начала  закипать  в  нем,  стоило ему  только вырваться  на  свежий
морозный воздух  ночи.  Стоя  на заросшей  террасе,  он  какое-то  мгновение
колебался, вглядываясь в сторону церкви. У него  бы заняло минуты три,  даже
меньше, чтобы отклеить липкую ленту под скамейкой, вытащить оттуда  пистолет
и засунуть его за пояс с левой стороны, рукояткой внутрь...
     Но  инстинкт подсказал ему не делать этого, и он направился  прямиком к
своему  фургону,  фальшиво  распевая  "Эй, дили-дили"  в  полную силу своего
грубого голоса.


        "Глава 31"


     Стены этого  мотеля,  очевидно, никогда не знали, что  такое  спокойная
обстановка.  Даже  когда  в  движении  машин,  проезжавших  по шоссе  рядом,
случались редкие  перерывы, окна еще долго продолжали дребезжать. Дребезжали
и зубные щетки в  стакане, что стоят  в  ванной,  а из-за боковых стен  и  с
потолка доносилась музыка, глухой топот, обрывки разговоров и смех. Когда во
двор  въезжал очередной  автомобиль,  казалось, что  дверца хлопает прямо  в
комнате и  здесь  же раздаются  звуки шагов.  Что касается  обстановки,  все
предметы сочетались между собой по цвету. Желтые стулья сочетались  С желтым
тоном  картин  и  желтоватым  ковром.   Махровое  покрывало   сочеталось   с
выкрашенными  в оранжевый  цвет  дверьми  и  по  причудливому  совпадению  с
этикеткой на бутылке с водкой.  Смайли тщательно все подготовил. Он  заранее
расставил  стулья рядом с  низеньким столом, на который водрузил  бутылку, и
сейчас, пока Джим усаживался, не  сводя с него злобного взгляда, преспокойно
извлек из  крошечного холодильника тарелки  с копченой лососиной и ломтиками
черного хлеба, уже намазанными маслом. Его  настроение, по контрасту с  тем,
что владело Джимом, было подчеркнуто бодрым, движения проворны и точны.
     -  Я подумал, что, по  крайней мере, мы должны устроиться поудобнее,  -
сказал он с едва заметной улыбкой, деловито расставляя все на столе, - Когда
     ты должен  появиться в школе?  К  какому-то определенному  часу?  -  Не
получив ответа,  он сел. - Тебе нравится преподавать? Мне помнится, ты вроде
бы уже работал учителем после войны, правда? Перед тем, как  они тебя  снова
перетащили к  себе? Это  тоже  была  приготовительная школа?  Я  уже  как-то
подзабыл.
     - Посмотри в мое досье, - рявкнул Джим.  - Ты  что,  привел меня сюда в
кошки-мышки  играть,  Джордж Смайли? Если ты все хотел узнать  получше, надо
было ознакомиться с моим досье.
     Перегнувшись  через стол,  Смайли наполнил рюмки и передал одну из  них
Джиму.
     - Ты имеешь в виду свое личное дело в Цирке?
     - Спроси в Административном отделе. Или у Хозяина.
     - Пожалуй,  мне  и в  самом  деле стоило  это  сделать,  - нерешительно
произнес Смайли. - Беда в том, что Хозяин умер, а меня вышвырнули задолго до
того, как ты вернулся.  Неужели  никто не удосужился тебе это сказать, когда
они забрали тебя домой?
     В ответ на это  лицо Джима  немного  смягчилось, и он медленно проделал
один из тех жестов, что так забавляли тэрсгудских ребятишек.
     -  Боже мой, - пробормотал он, -  так Хозяина, значит, больше нет. -  И
провел  левой  рукой  снизу вверх -  сначала  по своим клыкообразным усам, а
затем по волосам, словно побитым молью. - Бедный старый  дьявол, - продолжал
он. - От чего он умер, Джордж? Сердце? Сердце его доконало?
     -  Они что, даже это  тебе не  сказали,  когда ты  докладывал им  после
возвращения с задания?
     При упоминании  о том докладе Джим снова застыл,  его взгляд опять стал
злобным.
     - Да, - ответил Смайли. - Из-за сердца.
     - Кто занял его место?
     Смайли рассмеялся:
     - Боже праведный, Джим, о чем вы  все там говорили в  Саррате, если они
не сообщили тебе даже этого?
     - Черт побери, кто занял его место? Не ты же, в конце  концов, раз тебя
вышвырнули! Кто занял его место, Джордж?
     -  Аллелайн,  -  сказал наконец  Смайли,  очень осторожно  наблюдая  за
Джимом,    особенно    внимательно     разглядывая    его    правую    руку,
неподвижно-расслабленно лежащую на коленях.  - А кого бы ты  хотел видеть на
его месте? У  тебя  есть подходящий кандидат, а, Джим?  - И он добавил после
долгой  паузы: -  А  они,  случайно,  не  сказали  тебе,  что стало с  сетью
"Скорпион"? С  Пршибылом, с его женой, с его  шурином?  А что  стало с сетью
"Платон"? С Ландкроном, Евой Крисгловой, Ханкой Биловой? Ты ведь кое-кого из
них сам  вербовал,  не так ли?  Еще в  те давние времена, когда не было  Роя
Бланда? Старый Ландкрон даже работал на тебя во время войны.
     С  Джимом творилось  что-то ужасное: он не мог двинуться  ни вперед, ни
назад. Его  покрасневшее лицо перекосилось от напряженного недоумения, а пот
бисеринками собрался над косматыми рыжими бровями.
     - Черт бы тебя  побрал,  Джордж,  какого дьявола тебе от меня  нужно? Я
закрыл для себя  эту страницу, подвел черту. Именно это они мне посоветовали
сделать:  подведи,  мол,  черту, начни  новую  жизнь,  забудь  про все,  что
произошло.
     -  Кто  это о  н и ,  Джим? Рой? Билл? Перси? - Он  ждал ответа. -  Они
сказали тебе, что стало с  Максом, кто бы они ни были? Кстати, у Макса все в
порядке. - Поднявшись, он  проворно добавил водки в рюмку Джима, затем снова
сел.
     - Ну ладно, валяй, что стало с агентурой?
     - Они все провалились.  Официальная  версия такова: ты  сдал  их, чтобы
спасти свою шкуру.  Я в  это  не верю. Но  я должен знать, что  произошло на
самом деле.  - Джордж продолжал не останавливаясь: - Я знаю, Хозяин заставил
тебя поклясться всем, что есть святого, что ты никому об этом не расскажешь,
но Хозяина  уже нет, и все давно позади. Я знаю, что тебя до смерти замучили
допросами,  знаю, что некоторые вещи ты  запрятал  так  глубоко, что вряд ли
сможешь теперь их извлечь на свет Божий, знаю, что  тебе уже трудно отличить
правду от легенды. Я  знаю,  что ты  пытался подвести черту под этим всем  и
сказать, что ничего этого вообще не было. Я тоже пытался это сделать. Что ж,
после  сегодняшнего нашего разговора ты можешь подвести эту черту. У  меня с
собой есть  письмо от  Лейкона, и, если хочешь,  можешь  позвонить  ему,  он
сейчас ждет у  телефона. Я не хочу, чтобы ты молчал. Лучше бы  ты  рассказал
мне все. Почему ты не пришел ко мне домой, когда вернулся оттуда? Ты же мог.
Ты же пробовал  встретиться со мной  перед отъездом, почему  же ты не сделал
этого, когда вернулся? Ведь не  потому  только, что  таковы правила,  или  я
ошибаюсь?
     - Кому-нибудь удалось выбраться? - спросил Джим,
     - Нет. Их, кажется, всех расстреляли.


     Они позвонили Лейкону, и теперь Смайли сидел один, потягивая содержимое
своей  рюмки. Он слышал, как в ванной бежит вода и Джим, покряхтывая, плещет
себе в лицо.
     -  Ради всего святого,  уедем  куда-нибудь  в  другое  место,  здесь же
вздохнуть  спокойно  нельзя,  - вернувшись,  прошептал Джим, будто ставя это
условием их разговора.
     Смайли  забрал  бутылку  и  вышел  вслед  за  ним  на  асфальтированную
площадку, где стояла машина.
     Они двигались минут  двадцать;  за рулем сидел Джим.  Въехав на  горное
плато, они остановились. В это раннее утро  вершины  холмов не были  закрыты
туманом,  и перед  ними  открылся  вид  горной долины.  Рассеянный свет  фар
терялся  где-то  далеко  впереди. Джим  сидел  неподвижно,  как изваяние,  с
приподнятым правым плечом и повисшими вдоль тела руками,  всматриваясь через
запотевшее лобовое стекло в тенистые  силуэты холмов;  уже начало светать, и
на фоне неба  четко выделялось его резко очерченное лицо. Смайли  постарался
построить беседу так, чтобы на его первые  вопросы можно было давать краткие
ответы. Злость постепенно начала покидать При-до, и мало-помалу говорить ему
становилось все легче. Один раз, обсуждая профессиональную хитрость Хозяина,
он  даже  рассмеялся,  однако  Смайли не позволял  себе  расслабиться ни  на
секунду,  он  был так  осторожен,  будто  переводил через  дорогу маленького
ребенка.  Когда   Джим   увлекался   или,   наоборот,  проявлял   чрезмерную
сдержанность или демонстрировал вспышку  раздражения, Смайли мягко направлял
его в нужную сторону,  пока  тот  снова не  входил в  колею  и не  продолжал
двигаться в  том  же равномерном  темпе и направлении. Когда Джим колебался,
Смайли  терпеливо  помогал ему  преодолеть препятствие.  Начал же он с того,
что,  опираясь на  свой инстинкт  и  дедуктивные способности, стал  излагать
Джиму  свою версию событий,  и  тому  оставалось  только  подтверждать  либо
опровергать ее.
     Для первого инструктажа у Хозяина, предположил Смайли, они договорились
встретиться  за пределами Цирка?  Да, так  оно  и  было. Где?  На  служебной
квартире у парка Сент-Джеймс,  это  место  предложил  Хозяин. Кто-то еще при
этом присутствовал? Никто.  И для того, чтобы  войти  в  контакт с Джимом  и
условиться  о месте  встречи.  Хозяин использовал Макфейдина, своего личного
вахтера? Да, старина Мак приехал с "челноком" из Брикстона и привез записку,
в  которой  Хозяин просил Джима  о встрече этим  же вечером. Джиму следовало
сказать Маку  "да" или "нет"  и  отдать  записку обратно. Ни  в коем  случае
нельзя было пользоваться  для этого телефоном, даже спецсвязью.  Джим сказал
Маку "да" и приехал к семи часам.
     - Первым делом Хозяин, я думаю, предостерег тебя?.
     - Сказал, чтобы я никому не доверял.
     - Он назвал кого-то конкретно?
     - Он  сделал это позже,  - сказал Джим. - Не  вначале. Сперва он просто
сказал:   не  доверяй   никому.  Особенно  из  тех,   кто   считается  самым
благонадежным. Послушай, Джордж.
     - Да?
     -  Их  действительно всех расстреляли? Ландкрона, Криеглову, Пршибылов?
Прямо-таки взяли и расстреляли?
     -  Тайная  полиция  накрыла  обе  агентурные  сети  той же  ночью.  Что
произошло потом, никто не знает, но ближайшим родственникам сказали, что они
мертвы. Обычно это соответствует действительности.
     С левой стороны от них целая череда сосен,  похожих на застывшую армию,
взбиралась по склону холма.
     - А после этого, наверное, Хозяин спросил, какие у тебя есть подходящие
чешские  документы?  -  продолжал  Смайли. - Так  или  нет?  - Ему  пришлось
повторить вопрос.
     - Я назвал ему имя  Хайек, -  в конце  концов сказал  Джим.  - Владимир
Хайек, чешский  журналист,  работающий  в  Париже.  Хозяин спросил,  сколько
времени  эти  документы  могут считаться  хорошими.  "Этого  никто не  может
сказать, - ответил я. -  Иногда они "горят" после первой  же  поездки". - Он
вдруг заговорил  громче, будто потеряв какую-то нить в  своем рассказе. - Он
иногда становился глух, как пень, если хотел этого.
     - Ну а потом он сообщил, что от тебя требуется, - предположил Смайли.
     - Сначала мы обсудили кое-какие  спорные моменты. Он сказал,  что, если
меня схватят, мне  следует вообще  забыть,  кто  такой  Хозяин. Мол, это все
штучки "головорезов", что-то вроде частной инициативы. Уже тогда  я подумал:
какой  идиот этому поверит? Каждое слово, которое он произносил, он будто от
сердца отрывал, - сказал  Джим. -  От начала и до конца этого  инструктажа я
чувствовал, что он предпочел  бы  вообще ничего мне  не говорить. Он  хотел,
чтобы я  ничего не  знал  и в  то же время  ясно  понял  свою  задачу.  "Мне
предложили одну  услугу, -  говорит  Хозяин. -  Высокопоставленный чиновник,
условное имя "Свидетель". - "Чешский чиновник?" -  спрашиваю  я. "Военный, -
отвечает он. - Ты ведь  хорошо разбираешься в военных вопросах, Джим. Вы оба
должны здорово с этим справиться". Вот такая у нас была беседа, черт возьми.
Я тогда подумал: ну  ладно, ты не хочешь мне чего-то говорить  - не надо, но
хоть мозги мне не пудри.
     Поводив  его за  нос  еще немного, продолжал Джим, Хозяин объявил,  что
"Свидетель" -  чешский  генерал артиллерии.  Зовут  его  Штевчек; в пражских
военных кругах  он  известен  как просоветски  настроенный "ястреб" со всеми
вытекающими отсюда последствиями; одно время он работал в Москве,  занимался
вопросами взаимодействия и вообще был одним из очень немногих чехов, которые
пользовались  у русских доверием. Через посредника, с  которым  Хозяин лично
встречался  в  Австрии,  Штевчек  передал  свою  готовность  встретиться   с
высокопоставленным офицером Цирка и обсудить  с  ним вопросы, представляющие
взаимный интерес. Этот эмиссар должен знать чешский и быть наделенным
     полномочиями для принятия решений. 20 октября, в пятницу, Штевчек будет
инспектировать научно-исследовательский центр по вооружению в Тишнове, рядом
с  Брно, около ста  миль  к  северу  от австрийской границы.  После этого на
выходные остановится в  охотничьем  домике, и  там он будет один. Это  место
расположено  глубоко в лесу неподалеку от Рачице. Он хотел бы  встретиться с
эмиссаром именно там, вечером  в субботу,  21-го. Он  также готов обеспечить
сопровождение от Брно и обратно.
     Смайли спросил:
     - У Хозяина  были какие-то  предположения насчет того, какие у Штевчека
имелись мотивы?
     - Любимая девушка, - сказал Джим. - Студентка, с которой он встречался.
Поздняя любовь, двадцать лет разницы и все такое, сказал Хозяин. Она погибла
во время  восстания  летом 68-го.  До того,  как это  произошло, Штевчек  из
карьеристских  соображений  заглушал  в  себе  антипатию  к  русским. Смерть
девушки  положила этому  конец: его просто  разрывало от  желания отомстить.
Четыре  года   он,  затаившись,  вел  себя  довольно  спокойно  и  запасался
информацией,  чтобы  потом  нанести  по-настоящему  сокрушительный  удар.  И
теперь, как только  мы предоставили бы ему гарантии и договорились о каналах
доставки, он был готов начать продавать нам эту информацию.
     - Хозяин проверял все это?
     - То, что было возможно. Штевчек действительно  имел  широкий доступ  к
документации.  Крайне  честолюбивый  штабной  генерал  с  длинным  послужным
списком.  Технократ.  В  промежутках  между  курсами,  сулившими  ему  новое
назначение, он оттачивал полученные навыки за рубежом: Варшава, Москва, один
год в Пекине,  некоторое время работал военным атташе в Африке,  потом снова
Москва. Довольно молод для своего чина.
     - Хозяин говорил, какого рода информации следует от него ожидать?
     - Материалы оборонного значения. Ракетная техника. Вопросы баллистики.
     - Еще что-нибудь? - Смайли передал ему бутылку,
     - Кое-что из области политики.
     - Еще что-нибудь?
     Уже  не  в первый раз  у  Смайли возникло отчетливое  ощущение,  что он
натыкается не на  неосведомленность Джима, но на явные признаки решительного
нежелания вспоминать некоторые вещи. В темноте его дыхание казалось особенно
тяжелым и жадным. Он поднял руки, положил их сверху на  руль, опустил на них
подбородок и отрешенно уставился на замерзшее лобовое стекло.
     -  Как  долго  их  промучили,  прежде чем  расстрелять?  -  снова  стал
допытываться Джим.
     - Боюсь, намного дольше, чем тебя, - признался Смайли.
     -  Боже  праведный,  - сказал  Придо. Носовым  платком,  вытащенным  из
рукава, он вытер пот, блестевший у него на лице, если это вообще был пот.
     -  Да, так  насчет разведданных,  которые Хозяин  надеялся получить  от
Штевчека... - как можно мягче напомнил Смайли.
     - Вот об этом-то они и спрашивали меня во время допроса.
     - В Саррате?
     Джим отрицательно помотал своей косматой головой:
     - Там, - и  кивнул  куда-то в направлении  холмов. - Они знали, что эта
операция разработана  Хозяином от начала до  конца. Я ничем  не смог убедить
их, что она моя. Они только смеялись в ответ.
     И снова Смайли терпеливо ждал, когда Джим будет готов продолжать.
     - Штевчек, - сказал Джим. - У Хозяина  был какой-то пунктик в отношении
его: с помощью  Штевчека  мы  получим ответ, с  помощью  Штевчека мы получим
разгадку.  "Какую  разгадку? - спрашивал я. - Какую такую разгадку?" У  него
был с  собой  портфель, эта его старая  черная папка для нот.  Достал оттуда
какие-то таблицы,  схемы,  там  и  сям  помеченные  его  почерком.  Цветными
чернилами, карандашами. "Шпаргалка  для тебя, - говорит он.  - Здесь все  об
этом субъекте, с которым тебе предстоит встретиться". Там была выстроена вся
карьера  этого  Штевчека,  год  за годом:  он провел меня  через все военные
академии, медали,  через его жен.  "Он любитель лошадей, - говорит Хозяин. -
Ты ведь и  сам любишь  покат