ю полосу, вылетел размалеванный черно-белыми полосами, до самой крыши забрызганный грязью внедорожник. Подпрыгнув на окаймлявшей дорогу невысокой насыпи, он взмыл в воздух, на секунду завис, бешено вращая большими, облепленными снегом колесами, и обрушился прямиком на капот джипа всей своей огромной массой.
     Когда-то в детстве маленький Олег Шкабров, не успев подумать, схватился за оголенный электрический провод. Ощущение было такое, словно по каждой клеточке его тела, по каждому нерву с размаху ударили железной палкой. Сейчас оно повторилось - с той лишь разницей, что удар получился намного сильнее.
     Наверное, на какой-то миг он потерял сознание.
     Возможно, это длилось целых несколько секунд.
     Во всяком случае, очнувшись, он обнаружил себя лежащим лицом вниз в мокром снегу, который приятно холодил щеки и кисти рук. Где-то совсем рядом раздавался оглушительный прерывистый грохот, перемежавшийся частыми хлопками и хриплыми криками. Потом об его руку кто-то споткнулся, с шумом упал и, глухо выругавшись, двинулся дальше ползком, с характерным звуком разгребая липкий снег.
     Тогда Абзац вспомнил, где находится, и понял, что забивавшая уши трескотня была ничем иным, как автоматной стрельбой. Даже, пожалуй, пулеметной, подумал он, осторожно поднимая голову. Ну, а чему тут удивляться? Паук - он и есть Паук. Хорошо еще, что на танке не приехал...
     Позади него, нелепо уткнувшись сплюснутым, потерявшим всякую форму капотом в дорогу, стоял джип с распахнутыми настежь дверцами. Из-под его развороченной морды по снегу расплывалось огромное черное пятно - масло, догадался Абзац. Лобовое стекло вылетело начисто, заднее покрылось густой сеткой трещин. Чуть поодаль лежал на боку перевернутый "лендровер" Паука. Он лениво горел, черная копоть поднималась к небу неторопливыми клубами. Именно оттуда, из-за перевернутой машины, длинными очередями бил ручной пулемет.
     "Война, однако, - подумал Абзац, подтягивая под себя руки и ноги. - Вот отморозок! Его стиль освобождения заложников напоминает действия американского спецназа: трах, бах, и готово. А кто не спрятался, я не виноват..."
     Он осмотрелся повнимательнее, пытаясь оценить расстановку сил. Водитель джипа остался за рулем - частично за рулем, а частично на изуродованном капоте своего автомобиля. Крупногабаритный Сашок неподвижно лежал на обочине лицом к небу, широко разбросав руки и ноги, и не подавал признаков жизни. Охранник, которого укусил Абзац, вел огонь из автомата (где черт возьми, он его взял?!), укрывшись за простреленным задним колесом джипа.
     Барабана Абзац увидел не сразу. Потом он вспомнил, что кто-то споткнулся об его руку, и посмотрел направо. Респектабельный Сергей Николаевич по-пластунски уходил полем. Получалось это у него далеко не лучшим образом: видимо, ползать на брюхе Барабан не привык.
     Паук, очевидно, заметил, что Абзац начал подавать признаки жизни.
     - Абзац, мать твою! - перекрывая грохот перестрелки, заорал он. - Какого дьявола разлегся?! Линяй отсюда на хрен, у меня патроны кончаются!
     Услышав этот вопль, Барабан перестал ползти.
     Приподнявшись на руках, как морской лев, он обернулся и через плечо посмотрел на Абзаца долгим внимательным взглядом. Шкабров выплюнул набившийся в рот снег и медленно встал. Барабан поднялся ему навстречу, больше не обращая внимания на автоматную пальбу и свистевшие вокруг пули. В руке у него по-прежнему была зажата облепленная снегом "беретта". Он поднял пистолет, и Абзац увидел белый кружок забитого снегом дула. Надоело, подумал он.
     Сколько раз можно прощаться с жизнью на протяжении одних-единственных суток? Надоело!
     Слегка пошатываясь, он двинулся к Барабану.
     Ему пришло в голову, что он провалялся в снегу намного дольше, чем несколько секунд. Вон сколько всего произошло... Похоже было на то, что сосед слева перед самым ударом успел-таки ткнуть его своим электрошокером, чтобы лежал смирно и не путался под ногами.
     Барабан нажал на спуск, подождал чего-то, передернул затвор и снова спустил курок. Странно, подумал Абзац. "Беретта" - отличное оружие, мощное и безотказное... Неужели Барабан уже успел расстрелять все патроны?
     Похоже, так оно и было. Грязно выругавшись, Барабан отшвырнул пистолет и бросился к Абзацу, метя по снегу длинными полами своего черного пальто.
     - О'кей, - сказал ему Абзац. - Как скажешь, рожа.
     Они сцепились на обочине дороги, в рыхлом, уже истоптанном и запачканном кровью и копотью снегу.
     Барабан был немного тяжелее, но Абзаца это не смущало. Стрельба возле изувеченных машин не то стихла, не то перестала восприниматься сознанием.
     Во всяком случае, Абзацу казалось, что они дерутся в полной тишине, нарушаемой лишь звуками ударов, хриплым дыханием и чавканьем снеговой каши под ногами.
     В какой-то момент Барабан стал одерживать верх. Это произошло, когда он как-то изловчился вынуть из кармана тяжелую матрицу и попытался ударить ею Абзаца в висок. Шкабров прикрылся рукой, и удар пришелся по локтю. Рука сразу онемела, потеряв чувствительность, и Абзацу пришлось туго.
     Чувствуя, что задыхается в тисках медвежьих объятий, он боднул Барабана головой в лицо, вырвался и яростно заработал уцелевшей рукой и обеими ногами, удерживая более тяжелого и сильного противника на почтительном расстоянии. Голова у него гудела, как церковный колокол во время пасхальной службы - ей сегодня изрядно досталось. Абзац решил, что кашу маслом не испортишь, и когда Барабан нанес ему классический прямой удар в лицо, метя в нос, быстро пригнул голову, подставив под кулак противника лоб.
     Барабан взревел от боли в расшибленных суставах, и тогда Абзац, одним прыжком покрыв разделявшее их расстояние, вцепился левой рукой в затылок своего врага, правой схватился за его подбородок и сделал резкое движение, словно срывая приржавевший вентиль. Раздался отвратительный треск, и тело Барабана, обмякнув, выскользнуло из рук Шкаброва.
     Позади с глухим кашляющим звуком взорвался бензобак "лендровера". Абзац повернулся к трупу Барабана спиной и стал, щурясь на пламя, искать по карманам сигареты. Раздавленная пачка с двумя размокшими в кашу сигаретами обнаружилась в заднем кармане джинсов. Шкабров равнодушно выбросил ее в снег и медленно, спотыкаясь и скользя, двинулся в обход дымного пожарища.
     Паук сидел в снегу метрах в десяти от своей машины - совсем не в том месте, откуда вел огонь, - держа на коленях похожий на комара-переростка ручной пулемет. Пустая патронная лента, как дохлая змея, валялась поодаль. Из-под кожаного кепи на лицо стекала кровь, скрывалась под левой линзой темных очков.
     - Теперь не починишь, - сказал Абзац, кивая подбородком в сторону бывшей машины Паука.
     - Было бы здоровье, а все остальное купим, - ответил Паук и столкнул с коленей пулемет.
     - А здоровье-то есть?
     - Тебя как-нибудь переживу, - проворчал Паук.
     - Не возражаю, - сказал Абзац. - Хотя должен прямо тебе заявить: Паук, ты идиот.
     - Зеркало купи, - огрызнулся Паук, - и повтори это ему. Одинокий герой... Учти, это был первый и последний раз.
     - Надеюсь, - сказал Абзац. - Тебе помочь или сам встанешь?
     - Попробую, - сказал Паук, неловко вставая на ноги. Теперь Абзац заметил, что у него прострелено бедро. - Линять отсюда надо, пока менты с пожарниками не налетели.
     Абзац посмотрел вокруг. Вокруг было поле - ровное, белое, без единого следа, если не считать оставленной ползущим Барабаном борозды. Вдалеке синел перелесок, за которым, если Абзацу не изменяла память, проходило шоссе.
     - По тундре? - спросил он у Паука.
     - Вдоль железной дороги, - скаля белоснежные зубы, согласился тот.
     Он оперся на плечо Абзаца и так, поддерживая друг друга, они заковыляли по снежной целине прочь от места схватки. Они молчали, экономя дыхание, и лишь когда до леса оставалось не больше сотни метров, Абзац вдруг сказал:
     - Слушай, Паучилло... У тебя случайно нет на примете симпатичной вдовы, которой требовался бы не менее симпатичный квартирант - без денег, но зато почти без вредных привычек?
     - У Паука все есть, - удачно имитируя местечковый еврейский акцент, горделиво ответил тот. - В том числе и симпатичная вдова. Но у нее имеется один существенный недостаток...
     - Какой же?
     - Я знаю, где она живет.
     Абзац не ответил. Он молчал до самого леса, а когда, запыхавшись, они присели под елкой, сказал:
     - Знаешь, я тут поразмыслил и пришел к выводу, что это не такой страшный недостаток, как может показаться на первый взгляд.
     Через час они вышли на шоссе и присели на остановке, поджидая рейсовый автобус, который, если верить расписанию, должен был подойти буквально через десять минут. Кроме них, на остановке обнаружился общительный старикан, который ссудил их сигаретами и завел разговор о погоде, деликатно отведя взгляд от их мокрой и грязной одежды. Когда автобус, клокоча мотором и вздыхая тормозами, подкатил к платформе, Абзац легонько толкнул Паука локтем: мимо них, сверкая проблесковыми маячками и завывая сиренами, пронеслась кавалькада милицейских автомобилей и карет "скорой помощи".
     - Эх, - сказал Абзац, - а матрица-то там осталась!
     - Ну и хрен с ней, - с трудом забираясь на подножку автобуса, бросил Паук.
     В течение нескольких минут они еще видели поднимающийся над ближними пригорками густой столб черного дыма, а потом автобус въехал в лес, и Абзац перестал смотреть в окно, сосредоточившись на том, чтобы не заснуть.