бутыми в стоптанные рабочие ботинки ногами и совершая какие-то сложные телодвижения отставленным тощим задом. Коровину подумалось, что, будь у этого типа хвост, в данный момент он бы им непременно повиливал, как это делают собаки, когда не знают, угостят их косточкой или перетянут дубиной по хребту.
     Потом гражданин в вязаной шапочке задним ходом выдвинулся из дверцы и махнул Коровину рукой, приглашая его подойти. Когда Андрей Витальевич приблизился, наводчик указал ему на открытую дверцу, молча повернулся к нему спиной и как-то очень незаметно исчез, словно растворился в сыром холодном воздухе.
     Коровин неловко взобрался на переднее сиденье полосатого "лендровера". Внешний вид машины будил воображение: Андрею Витальевичу уже рисовались груды масляно поблескивающих стволов, в беспорядке сваленных на заднем сиденье джипа, и бритоголовый водитель с каменными мышцами в бронежилете на голое тело.
     Ничего подобного, однако, в салоне "лендровера" не обнаружилось. Заднее сиденье было свободно, а водитель оказался длинным и тощим молодым парнем, волосатым и небритым. Он был одет в увешанную стальными цепями, какими-то побрякушками и чуть ли не кошачьими хвостами короткую кожаную куртку, кожаные же штаны и повернутое козырьком назад кожаное кепи. Лицо у этого молодого человека было темным от загара, тонкий, с горбинкой нос оказался заметно свернутым на сторону, а над левой бровью белела извилистая полоска довольно длинного шрама. Глаза молодого человека скрывались под каплевидными темными очками, на руках он носил тонкие кожаные перчатки, а на ногах - грубые сапоги с короткими широкими голенищами. Эти сапоги показались Андрею Витальевичу подозрительно знакомыми. Он уставился на них, пытаясь сообразить, в чем тут фокус. В этих сапогах как будто чего-то недоставало, вот только чего именно? И тут до Коровина дошло: не хватало засунутой за голенище гранаты на длинной деревянной ручке. Сапоги были точной копией тех, в которых ходили немецкие оккупанты, и Коровин с очень неприятным чувством задал себе вопрос: а копия ли это?
     - Вермахт, - подтверждая его догадку, сказал молодой человек. - Умели, черти, делать вещи! Шестой десяток лет сапогам, а все как новые.
     Коровин перестал пялиться на заслуженные сапоги и попытался закрыть дверцу.
     - Посильнее, - посоветовал водитель. - Она любит, чтобы хлопали как следует.
     Коровин грохнул дверцей изо всех сил, и замок с лязгом защелкнулся.
     - Итак, - кладя на баранку обтянутые черной лайкой руки, сказал водитель, - я вас внимательно слушаю.
     Коровин замялся.
     - Собственно, это я вас слушаю, - сказал он наконец. - Насколько я понял, мое дело вам известно.
     Молодой человек смешно надул щеки и с шумом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Зубы у него были большие, ровные и белые, как фарфор. Возможно, это и был фарфор: судя по форме носа и шраму на лбу, этот юноша как минимум однажды крепко приложился физиономией к чему-то очень твердому.
     - Слушайте, - сказал он, - давайте говорить прямо, как положено сыновьям одной нации. Вы пришли сюда купить оружие, так перестаньте вилять и скажите прямо, что вам нужно и для чего.
     - По-моему, это мое личное дело - для чего, - робко огрызнулся Коровин, отводя взгляд от уставившихся на него продолговатых непрозрачных линз. - Мне нужна винтовка с оптическим прицелом.
     - Надо полагать, она вам понадобилась для того, чтобы стрелять воробьев у себя на даче, - предположил молодой человек.
     - Это мое личное дело, - упрямо повторил Коровин.
     - Не совсем, - возразил молодой человек. - Впрочем, как знаете. Деньги при вас?
     - Д... Нет, конечно.
     - Врете, - уверенно заявил юноша в немецких сапогах. - Вы все время хватаетесь за грудь и шуршите газетой. Эх, вы, конспиратор! Вот дам вам сейчас по черепушке, отберу деньги и уеду - что тогда?
     В милицию побежите?
     - Нет, - устало сказал Коровин, - не побегу.
     Но предупреждаю: если вы это всерьез, то бейте так, чтобы я больше не встал. Мне терять нечего, учтите.
     - Ясно, - с едва заметной ноткой сочувствия в голосе произнес молодой человек. - В угол загнали, да?
     - Это мое личное дело, - в третий раз за последние пять минут повторил Андрей Витальевич.
     - Естественно. Да вы расслабьтесь. Это я так шучу. Все будет нормально. Сейчас поедем. Как у вас с сердцем?
     - С сердцем у меня порядок, - сказал Коровин. - Только я не понимаю, при чем...
     - Поймете, - коротко пообещал молодой человек. - Пристегнитесь, пожалуйста.
     Пожав плечами, Коровин щелкнул пряжкой ремня безопасности. Молодой человек повернул ключ, и двигатель "лендровера" ожил, заставив машину слегка завибрировать. Аккуратно вырулив со стоянки и пробравшись сквозь густую толпу стремящихся попасть на рынок или, наоборот, выбраться оттуда людей, водитель переключил скорость и вдруг без предупреждения дал полный газ. Машина сорвалась с места, как торпеда, выпущенная с борта подводной лодки, и пошла стремительно буравить густой транспортный поток, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Коровин машинально вцепился обеими Руками в сиденье и стиснул челюсти так, что заныло в висках. Присущий водителю "лендровера" стиль вождения автомобиля живо напомнил Андрею Витальевичу обстоятельства гибели его супруги.
     - Послушайте, вы, - не сдержавшись, сказал он, - что вы вытворяете? Вы можете мне сказать, сколько на вашей совести сбитых пешеходов?
     - Ни одного, - спокойно ответил молодой человек, возвращаясь с полосы встречного движения на свою сторону проезжей части. Его слова частично заглушил истеричный сигнал встречного грузовика. - Ни единого, поверьте. И ни одной аварии в черте города.
     - А за ней? - непримиримо спросил Коровин.
     - За ней - сколько угодно, - любезно проинформировал его водитель. - Видите ли, я участвую в гонках по бездорожью. Там всякое случается, конечно. Но мы занимаемся этим в местах, где заведомо нет ни пешеходов, ни дачников на "москвичах".
     А почему это вас так занимает? Вы что, ярый сторонник неукоснительного соблюдения ПДД? Общественный инспектор?
     - Два с небольшим месяца назад, - сам не зная зачем, сказал Коровин, - один пьяный негодяй на дорогой спортивной машине сбил мою жену. Она умерла на месте.
     Молодой человек за рулем сбросил скорость так резко, что только ремни безопасности помешали Коровину протаранить головой ветровое стекло.
     - Черт, - процедил молодой человек сквозь зубы. - Так бы сразу и сказали! Извините. Примите соболезнования.
     Тон у него был странный, и Коровин недоверчиво покосился на своего спутника, пытаясь понять, не издевается ли тот. Но повернутый к нему острый профиль молодого человека сохранял непроницаемое выражение, а глаза по-прежнему прятались за темными стеклами очков.
     - Так вот ты какой, северный олень, - неизвестно к чему ввернул молодой человек фразу из бородатого анекдота. Тон у него по-прежнему был странный - он говорил как-то замедленно, словно пытался параллельно разговору решить какую-то внезапно возникшую проблему. Машина при этом двигалась со скоростью, которая была на целых пять километров в час меньше разрешенной. Явно непривычный к такому темпу двигатель бормотал глухо и невнятно, словно засыпая на ходу.
     - Итак, - после длинной паузы продолжал водитель, - если я не ошибаюсь, вы решили подстрелить Моряка.
     Коровин непроизвольно вздрогнул и так резко повернулся к молодому человеку, что в шее у него что-то хрустнуло. Большой, подвижный рот водителя сейчас сложился в гримасу какой-то непонятной печали, а может быть, и скуки.
     - Вы знакомы? - не успев как следует подумать, спросил Коровин.
     - Более или менее, - ответил молодой человек. - И, чтобы не было недоразумений, скажу вам сразу: я не стану убиваться и бегать на могилку с цветами, если кто-нибудь вышибет Моряку мозги.
     Он давно напрашивается на что-нибудь в этом роде.
     Но... Ладно, там посмотрим, - непонятно заключил он и, казалось, целиком сосредоточился на управлении автомобилем.
     Выехав на Кольцевую дорогу, он заговорил снова.
     - Откройте бардачок, - сказал он. - Там есть такой пакет... Да, правильно, этот. Наденьте его на голову, если вас это не затруднит.
     - А если затруднит? - устало спросил Коровин.
     - Все равно надевайте. Конспияция, батенька! - картаво закончил он, склонив голову набок и на мгновение сделавшись поразительно похожим на политического авантюриста, которого пародировал.
     Коровин вздохнул и натянул на голову хрустящий бумажный пакет, чувствуя себя до невозможности глупо.

***

     Подвал был узкий, бетонный, с низким потолком и длинный, как железнодорожный перрон. В его передней части имелся невысокий барьер, сложенный из рогожных мешков, туго набитых чем-то, что, скорее всего, было обыкновенным песком.
     С грохотом захлопнув и тщательно заперев тяжелую герметическую дверь, молодой человек щелкнул укрепленным на стене массивным рубильником.
     Слегка разжиженный слабым светом дежурных лампочек полумрак мгновенно сменился слепящим сиянием мощных рефлекторов. Коровин зажмурился, давая глазам привыкнуть к режущему свету. Потом он снял очки и протер запотевшие стекла мятым носовым платком.
     Теперь, когда глаза освоились, он разглядел в дальнем конце подвала несколько фанерных мишеней, имевших отдаленное сходство с человеческими фигурами. Ему показалось, что мишени расположены чересчур далеко, но он тут же спохватился: судя по всему, стреляли здесь не из пневматического оружия, да и какой смысл покупать снайперскую винтовку, если собираешься стрелять в свою жертву с двадцати шагов?
     - Располагайтесь, - радушно предложил молодой человек. - Вот вешалка, можете повесить куртку. Мы здесь одни, так что о сохранности своих вещей можете не беспокоиться. Итак, с чего мы начнем?
     - Может быть, прямо с главного? - неуверенно предложил Коровин.
     - Разумеется. Значит, снайперская винтовка, да?
     Хороший выбор. Но это довольно редкий товар, и стоит он недешево. Впрочем, возможны варианты.
     Вам обязательно нужно современное оружие или подойдет "мосинка"?
     - Что?
     - Винтовка Мосина. Ну, помните, у Твардовского в "Теркине": "Трехлинейная винтовка на брезентовом ремне..." Дальность прицельного боя - километр.
     Скорострельность, правда, так себе - затвор надо передергивать вручную. Магазин на пять патронов.
     Ну, в общем, вы эту штуку сто раз в кино видели.
     Хотите попробовать?
     Он куда-то ушел - Коровин не заметил, куда именно, - и через минуту вернулся с винтовкой.
     У винтовки был потемневший гладкий приклад и сизый вороненый ствол, лоснящийся от смазки. Не снимая своих темных очков, молодой человек сноровисто снарядил обойму, загнал ее в гнездо и показал Коровину, как пользоваться затвором. Пытаясь воспроизвести его действия, Андрей Витальевич до крови прищемил себе палец и зашипел от боли.
     - Обалдеть можно, - заметил по этому поводу молодой человек. - Ну, как говорится, пожалуйте к барьеру.
     Коровин пожаловал, куда было сказано. Торговец смертью помог ему отрегулировать оптику, отошел на шаг и присел на трехногий табурет, положив на колени обшарпанный полевой бинокль.
     Оказалось, что по телевизору процесс стрельбы из снайперской винтовки выглядел намного проще, чем было на самом деле. Тонкие, как паутина, линии прицела плыли перед глазами у Андрея Витальевича, ствол почему-то прыгал, ни в какую не желая стоять на месте. Следуя советам молодого человека, Коровин задержал дыхание и плавно нажал на спуск.
     Винтовка оглушительно бахнула, окованный железом приклад больно ударил Андрея Витальевича в плечо, едва не сломав ключицу.
     - Мимо, - сказал молодой человек, даже не посмотрев в бинокль.
     Коровин расстрелял все пять патронов, лишь один раз зацепив самый краешек фанерной фигуры. Отбитое прикладом плечо ныло, в ушах звенело, глаза ломило от напряжения. В подвале остро и непривычно пахло пороховой гарью.
     - Так трепещи, буржуй, настал твой час, - печально пропел молодой человек, - против тебя весь бедный класс поднялся... Знаете, - нормальным голосом добавил он, - вам придется купить еще и мегафон, чтобы подозвать Моряка поближе - желательно, вплотную.
     - Ерунда, - смущенно сказал Коровин. - Просто надо немного потренироваться.
     - И сделать лазерную коррекцию зрения, - насмешливо добавил молодой человек. - Ладно, попробуем еще.
     Он забрал трехлинейку и принес другую винтовку - длинную, какую-то очень сложную, с прикладом необычной формы и с прицелом, похожим на небольшой телескоп. Помимо винтовки, он держал в руках небольшую подушечку на эластичном ремешке, которую самолично пристроил Андрею Витальевичу на плечо.
     - Спокойнее, - сказал он, возвращаясь на табурет. - Не надо так нервничать.
     Коровин открыл огонь. Он расстрелял десять патронов, отложил винтовку и со слабой надеждой посмотрел на молодого человека.
     - Два из десяти, - сказал тот, опуская бинокль. - Один в ногу и один в плечо. У вас удивительно стабильные результаты: одно попадание на пять выстрелов. Скажите, кого вы хотите прикончить: Моряка или себя?
     Коровин неловко поднялся и стал отряхивать колени.
     - Может быть, автомат? - неуверенно спросил он.
     - Можно, конечно, и автомат, - сказал молодой человек. - Но тут есть одна загвоздка: сколько ни в чем не повинных прохожих вы согласны ухлопать заодно с Моряком?
     - Об этом я как-то не подумал, - признался Коровин.
     - Это чувствуется. Знаете что? Я не продам вам оружие. Никакое и ни за какие деньги. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вы только впустую потратите деньги.
     - Это мои деньги, - начиная злиться, напомнил Коровин. - Вы продаете, я покупаю. Какое вам дело?..
     - Я объясню вам, какое мне дело, - спокойно ответил молодой человек, вынимая из кармана сигареты.
     Коровин заметил, что он так и не снял перчатки. - С вашими способностями Моряка вам не убить. Один шанс из ста, что вы его слегка оцарапаете, и один на тысячу - что убьете. А может быть, один на миллион.
     Но, даже если вы попадете, вас обязательно поймают.
     Непременно, понимаете? Если не милиция, то уж охрана этого отморозка - наверняка. Может быть, сгоряча они вас просто подстрелят, но это вряд ли. Они постараются взять вас живьем.
     - Это мое дело, - повторил Коровин. - Я их не боюсь.
     - Это не только ваше дело, - поморщившись от его непонятливости, возразил молодой человек. - Вы никого не боитесь, пока за вас не взялись всерьез.
     Поймите, я не собираюсь вас оскорблять, я излагаю непреложные факты. Кто бы вас ни взял - милиция или люди Моряка, - вы обязательно назовете им мое имя. То есть не имя, конечно, свое имя я вам не скажу... Но описать меня вы сможете.
     - Я никому не собираюсь вас описывать, - сказал Андрей Витальевич.
     - Вот чудак! - воскликнул молодой человек и звонко хлопнул себя по обтянутому кожаными штанами бедру. - Да кто вас будет спрашивать, что вы собираетесь делать, а чего не собираетесь?! Скажете, как миленький - все, что знаете и чего не знаете. Если вы скажете это Моряку, меня убьют. А если ментам, то посадят. Вернее, сначала посадят, а потом все равно убьют. Посмотрите на меня. Мне еще жить да жить!
     - Что ж, - после долгой паузы сказал Коровин, - живите. Видимо, мне придется попытать счастья в другом месте.
     - Даже и не думайте, - дымя сигаретой, сказал молодой человек. - Ни один дурак не продаст оружие человеку с вашей внешностью и вашими навыками. Вас просто ограбят и выбросят голым на мороз в сотне километров от города. Это проще и безопаснее, чем рисковать головой, вооружая лунатика, который ломает себе пальцы, заряжая винтовку.
     - Я все равно его убью, - сказал Коровин, снимая с вешалки куртку. - Так ему и передайте: я, мол, пытался тебя спасти, но этот лунатик пообещал все равно до тебя добраться.
     - А вы еще и дурак, оказывается, - сказал молодой человек, даже не думая встать с табуретки, чтобы отпереть мудреные запоры герметической двери. - Я же вам сказал: человечество, а вместе с ним и ваш покорный слуга, вздохнет с облегчением, когда Моряк поменяет обувку. Но это вовсе не означает, что вы должны ложиться на амбразуру, пытаясь сделать то, что вам откровенно не под силу. Есть другие пути достижения цели - не столь драматичные, но гораздо более верные. Скажите, вам обязательно сделать это собственноручно?
     - Я не люблю крови, - неохотно ответил Коровин. - Меня от нее мутит. Я просто хочу, чтобы он умер. Мне кажется, что это было бы.., ну, правильно, что ли.
     - Я знаю одного человека, - сказал торговец, - который сделает все чисто, грамотно и наверняка. Правда, он обычно дорого берет... Сколько у вас денег?
     - Пять тысяч, - машинально ответил Коровин.
     - Мало, черт... И больше вы достать, конечно, не можете.
     - Нет.
     - Это плохо. Впрочем, я знаю, что он сейчас на мели, а это козырь. Оставьте мне ваш номер, я позвоню через пару дней. И не пытайтесь ничего предпринять, вам ясно?
     - Не ясно, - сказал Андрей Витальевич.
     - Что вам не ясно?
     - Зачем вы мне помогаете. Какое вам до меня дело?
     - Это трудно объяснить, - сказал молодой человек, и по его виду было ясно, что он действительно пребывает в затруднении. - Можете считать это попыткой хотя бы частично замолить грехи. Такое объяснение вас устраивает?
     - Вполне, - не кривя душой, ответил Коровин.

Глава 10

Генофонд нации

     После обеда Абзац заглянул на почту. Чтобы попасть туда, ему пришлось пересечь на метро почти весь город, а потом еще полчаса трястись в полупустом салоне расхлябанного дребезжащего автобуса.
     Он сошел в районе, который появился на карте Москвы всего несколько лет назад, перешел дорогу и оказался перед дверью почтового отделения, расположенного на первом этаже шестнадцатиэтажного дома, протянувшегося в длину на целый квартал.
     Толкнув стеклянную створку, он вошел в сухое душноватое тепло, пахнущее деревом, бумагой и разогретым сургучом. Справа от входа, в отгороженном кадкой с пыльным фикусом уголке, рядами стояли абонентские ящики. Привычно оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Абзац нащупал в кармане куртки ключ и отпер ящик, помеченный номером пятьдесят семь.
     Это была процедура, которую он осуществлял раз в неделю на протяжении нескольких лет. Этот почтовый адрес был известен очень немногим людям, чьи надежность и скромность напрямую зависели от их финансовой заинтересованности в делах Абзаца. Проще говоря, это был один из каналов связи, по которому посредники сообщали Абзацу о поступивших заказах. Сейчас, когда Шкабров по известным обстоятельствам временно лег на дно, он продолжал приходить сюда, чтобы оставаться в курсе событий.
     В последнее время новых сообщений для него не поступало. После того, как Абзац не откликнулся на несколько заманчивых предложений подряд, вполне резонно опасаясь ловушки, посредники, видимо, решили, что он либо умер, либо бросил свою вредную для здоровья профессию и подался в бега, скрываясь от бригадиров Хромого. Поэтому Шкабров был удивлен, обнаружив в глубине ящика запечатанный конверт с написанным от руки адресом и почтовым штемпелем, из которого следовало, что письмо опустили в ящик на Главпочтамте вчера вечером. Почерк на конверте показался ему знакомым - тонкие, словно нарисованные паучьей лапкой линии складывались в нечитаемые буквы, отдаленно напоминавшие готические. Озадаченно хмурясь, Абзац вскрыл конверт и вынул из него одинокий листок, криво выдранный из дешевого блокнота. "В четверг, - было написано на листке. - На старом месте в обычное время. П.".
     Не нужно было долго ломать голову, чтобы понять, кто такой этот загадочный П. Теперь Абзац вспомнил, кому принадлежал странный почерк. Но что могло понадобиться Пауку? Может быть, в нем проснулась совесть, и он решил немного приплатить за купленный по бросовой цене пистолет? Абзац усмехнулся: такое предположение имело право на жизнь разве что в качестве шутки.
     Он небрежно затолкал письмо в карман