миллиметр влево и спустил курок. Он увидел, как его  пуля  ударила  точно  в
центр смутно маячившего под высокой фуражкой с двуглавым  орлом  лица,  а  в
следующее мгновение кто-то выстрелил ему в правое ухо из полевой  гаубицы  -
во всяком случае, ощущение у него было именно такое.
   Кувырком  перелетев  через  капот  стоявшего  рядом  "мерседеса",   Абзац
ударился лицом о шершавый мокрый асфальт,  выпустил  из  ладони  пистолет  и
потерял сознание.
 
Глава 19 
 
НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ СОБАКУ 
 
   Генерал-майор Соловьев оказался крупным мужчиной под метр девяносто пять,
и весил он наверняка больше ста килограммов,  но  при  этом  его  живот  был
плоским, грудь выпуклой, спина  прямой,  а  подбородок  имел  радующие  глаз
квадратные очертания. Виски генерал-майора отливали благородной сединой,  и,
сколько ни приглядывался ревнивый Чиж, ему так и не  удалось  обнаружить  на
голове генерала ничего, что хотя  бы  отдаленно  напоминало  лысину.  Короче
говоря, генерал был писаным красавцем, что автоматически добавляло еще  одно
очко в его пользу к тому неутешительному счету, который вел в уме Чиж.
   Теперь  обнаружилось  еще  одно  из   многочисленных   достоинств   этого
супермена: оказалось, что он умеет  мастерски  сбивать  людей  с  ног  одним
ударом пудового кулака. Глядя на то, как Абзац вверх тормашками летит  через
капот чьего-то "мерседеса", Чиж  невольно  подумал,  что  сам  не  сумел  бы
ударить лучше. Это был чистый нокаут.
   Сигнализация "мерседеса" немедленно принялась истерично выть и крякать на
разные голоса. Чиж поморщился и обернулся: ему до сих пор не  верилось,  что
Абзац мог промахнуться, стреляя в него  с  трех  метров.  Тут  был  какой-то
секрет, и, поискав глазами, майор быстро нашел ответ на  все  свои  вопросы:
прямо у него за спиной, завалившись в узкую щель между "Волгой", на  которой
собирался сбежать Абзац, и чьим-то "бьюиком", лежал  одетый  по  всей  форме
подполковник Лаптев. В руке у подполковника до сих пор был зажат пистолет, и
Чиж  не  удивился,  увидев  вместо  табельного   "Макарова"   никелированный
гангстерский  кольт  сорок  пятого  калибра.   Белоснежные   вставные   зубы
подполковника были оскалены, как будто тот собирался кого-то  укусить,  а  в
переносице чернела круглая дыра, похожая на дополнительный глаз.
   Рядом с ним остановился генерал. Чиж  заметил  у  него  в  руке  знакомый
"вальтер" с глушителем. Другой рукой  генерал  крепко  вцепился  в  воротник
смокинга, внутри которого, как дыня  в  авоське,  болтался  Абзац,  все  еще
пребывавший в блаженном бессознательном состоянии.  Увидев  мертвого  Лаптя,
Соловьев слегка приподнял Абзаца и встряхнул его, как щенка.
   - Мерзавец, - сказал он. - Этот подполковник - ваш коллега?
   - Это Лапоть, - ответил Чиж.
   Возбуждение схлынуло, и  на  него  опять  навалилось  ощущение  громадной
потери. На губах стыл вязкий вкус поражения. - Сволочь  он,  а  не  коллега.
Продажная шкура. Сваливать отсюда надо, Георгий Иванович.
   - Зачем же? - удивился генерал. - Вы взяли  этого  киллера,  -  он  снова
встряхнул Абзаца, - и теперь ничто не мешает нам обменять его на Веру...
   - Вы что, издеваетесь? - Голос Чижа звучал устало, и генералу приходилось
напрягаться, чтобы расслышать его сквозь вой и улюлюканье сигнализации. - Он
же застрелил Кондрашова! Теперь все пропало. Пока Кондратов был жив,  у  нас
оставалась хоть какая-то надежда. А теперь...
   Он с трудом удержался от того, чтобы пнуть лежавшего без сознания  Абзаца
в ребра.
   - Давайте грузить его в машину, - предложил он  генералу.  -  Повезем  на
Петровку. Там подумаем, как быть дальше.
   - А у нас есть время на раздумья? - проявив недюжинную  проницательность,
спросил генерал.
   - Нет, - честно ответил Чиж.
   Они уложили Абзаца на заднее сиденье машины, и Чиж  первым  делом  сковал
ему руки за спиной.
   - Ас этим что? - спросил генерал, указывая на Лаптя.
   - Да  пускай  валяется,  -  устало  ответил  Чиж.  -  Охота  вам  сиденье
пачкать...
   Генерал сел за руль своей потрепанной "тойоты" и задним ходом выбрался со
стоянки.
   - Понимаете, - объяснял ему сидевший рядом Чиж, - этот мерзавец  все-таки
меня провел. Я, конечно, не сильно надеялся на  честность  нашего  господина
депутата, но, взяв Абзаца, я бы мог вступить в переговоры. Я мог бы.., черт,
я мог бы его шантажировать, в конце  концов.  Мол,  если  вы  немедленно  не
отпустите Веру, я выпущу Абзаца. И ведь я почти добился своего! Мы вычислили
его сразу же, как только он  вошел  в  здание...  Признаться,  я  был  очень
удивлен, когда увидел на мониторе знакомое лицо. Его уже готовы были  взять,
когда он устроил это светопреставление... Как ты  это  сделал,  мерзавец?  -
спросил он, обернувшись к заднему сиденью.
   - Элементарно, - ответил Абзац, и машина слегка вильнула: генерал явно не
ожидал, что кто-то способен так быстро прийти в себя после знакомства с  его
кулаком. - Несколько петард, один  стандартный  армейский  взрывпакет,  пара
баллонов   "черемухи",   плюс   знание   электроники   на   уровне    кружка
радиолюбителей. А кто такая Вера, ради освобождения  которой  ты  готов  был
меня выпустить?
   - Моя жена, - хором ответили  Чиж  и  генерал  и  переглянулись  с  самым
недовольным видом.
   Абзац завозился на заднем сиденье, устраиваясь  поудобнее,  что  было  не
так-то просто, учитывая скованные за спиной руки.
   - Это не твоего ума дело, - грубо добавил Чиж, глядя прямо перед собой на
мельтешащие за лобовым стеклом городские  огни.  -  Все,  что  мог,  ты  уже
сделал. Твои двадцать лет строгого режима с нетерпением ждут тебя.
   - Насчет двадцати лет я, пожалуй, погорячился, - спокойно сказал Абзац. -
Скорее всего это будет остров Огненный.
   - Что? - не понял генерал.
   - Остров Огненный, - объяснил Чиж. -  Есть  такое  уютное  местечко,  где
держат приговоренных к высшей мере. Мы же теперь цивилизованные и никого  не
расстреливаем... Поделом тебе, - добавил он, обращаясь к Абзацу.
   - Это довольно спорный вопрос, - сказал Абзац. - Ни один из тех,  кого  я
отправил прогуляться, не был  законопослушным  гражданином.  По  сути  дела,
майор, я занимался тем же, чем ты, только намного эффективнее. Всех, кого  я
убил, я не задумываясь убил бы снова,  потому  что  все  они  были  отпетыми
негодяями.
   - Не все, - со вздохом сказал Чиж. - Теперь уже не все. Вера не была.
   Генерал бросил на него свирепый взгляд: очевидно,  упоминание  о  жене  в
прошедшем времени ему не понравилось. Чиж выдержал этот  взгляд  не  моргнув
глазом. Что бы ни вздумалось сказать или сделать генералу, теперь это уже не
имело ни малейшего значения. Теперь, когда труп Кондрашова медленно  остывал
на полу банкетного зала, спасти Веру могло разве что чудо. Майор  уголовного
розыска Чиж лучше кого бы то ни было знал, что чудес  на  свете  не  бывает.
Жертвы подобных похищений обычно  погибают  независимо  от  того,  выполнены
условия похитителей или нет. Если бы только знать, где  ее  прячут!  Но  Чиж
этого не знал, а смерть Кондрашова выбила у него из рук последний козырь.
   - Послушайте, - обратился к сидевшему за рулем генералу Абзац,  -  вы  не
могли бы сделать небольшой крюк и заехать на Гоголевский бульвар?
   - Зачем это? - зло поинтересовался Чиж.
   Генерал тем временем сбросил скорость, прислушиваясь к их разговору.
   - Моя машина до сих пор  там,  -  пояснил  Абзац.  -  В  багажнике  лежит
ремингтон и две коробки патронов - картечь и пули. Понимаете,  нас  трое,  а
стволов только два.
   - Даже и не думай, - сухо сказал Чиж. - Ты арестован, и разговор на  этом
кончен. Мало тебе крови? Не напился еще, да?
   - Произошла ошибка,  -  спокойно  возразил  Абзац.  -  Она  произошла  по
незнанию, но это не отменяет необходимости ее исправить. Я могу это сделать,
так за чем же дело стало? Если ты такой правильный, могу  дать  тебе  слово,
что не  убегу.  Как  только  все  закончится,  ты  снова  наденешь  на  меня
наручники. Идет?
   - Нет, - отрезал Чиж.
   -  Да,  -  сказал  генерал.  -  Послушай,  майор,  глупо   упускать   наш
единственный шанс из-за приверженности букве закона.
   - Он же просто хочет нас кинуть, - с отвращением произнес  Чиж,  чувствуя
тем не менее, как в душу помимо его воли закрадывается надежда.  -  Вы  что,
верите ему? И потом, что дальше? Мы ведь даже  не  знаем,  куда  ехать.  Это
наверняка знает Сапсан, но он как в воду канул...
   - Вот, - перебил его Абзац. - Сапсан. Я знаю, где у него дача. Если  ваша
женщина еще жива, то она наверняка  там.  Это  очень  укромное  местечко,  о
котором знают единицы. Решайся, майор!
   Чиж заколебался.  Все  это  выглядело  как  скверный  анекдот:  взятый  с
поличным киллер уговаривал майора уголовного розыска не просто расковать ему
руки, но еще и дать в эти  руки  оружие  -  заряженный  картечью  ремингтон,
который на небольшом расстоянии опаснее десятка пистолетов. А соль  анекдота
заключалась в том, что майор был готов выполнить эту не лезущую ни  в  какие
ворота просьбу наемного убийцы...
   Пока Чиж раздумывал, не зная, на что решиться, генерал  прибавил  газу  и
круто повернул направо из крайнего левого ряда.  "Ну  правильно,  -  подумал
Чиж. - Работа генерала как раз и заключается в том, чтобы принимать  волевые
решения и нести за них полную ответственность. Вот только ответственность  в
данном случае придется нести мне, потому что генерал из другого ведомства."
   Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза  отяжелевшими  веками.  Он
смертельно устал за  последние  несколько  дней,  но  знал,  что  уснуть  не
удастся. Впрочем, впереди его поджидала отличная возможность поймать пулю  и
заснуть надолго, а может быть, и навсегда. Обдумав эту перспективу, Чиж вяло
удивился тому, что она его нисколько не пугает.
   Остальное запомнилось ему в виде каких-то обрывков,  отдельных  смазанных
картинок, которые никак не желали складываться в  единое  целое,  все  время
норовя распасться на десятки фрагментов. Видимо, перегруженный напряжением и
тревогой последних дней мозг просто отказался воспринимать новую  информацию
и предоставил телу Чижа разбираться в ситуации  самостоятельно.  Чиж  помнил
генерала, который неторопливо шел к своей  машине  от  стоявшего  у  бордюра
"ягуара"  Абзаца.  В  одной  руке  генерал  с  самым  небрежным  видом   нес
зачехленное ружье, а другой прижимал к груди две коробки с патронами.
   Немного позже майор почему-то обнаружил себя сидящим на переднем  сиденье
мчащегося сквозь ночь "ягуара". За рулем сидел Абзац. Голова у  майора  была
ясная - это ему запомнилось очень четко, - но он  совершенно  не  помнил  ни
того, каким образом они оказались в этой машине, ни того,  когда  и  как  он
снял с Абзаца наручники. Позади на  полнеба  полыхало  электрическое  зарево
Москвы,  впереди  подмигивали  огоньки  какой-то  деревни.  Фары   встречных
автомобилей слепили глаза, в боковом зеркале то возникали, то снова исчезали
два ярких пятна - фары генеральской "тойоты". Генерал ехал следом, то и дело
отставая и принимаясь  мигать  фарами:  его  потрепанной  "японке"  было  не
угнаться за стремительным британским зверем. Тогда Абзац ругался сквозь зубы
и сбрасывал газ: чертов  военачальник  совершенно  не  знал  Подмосковья,  и
разыскивать его по проселочным дорогам никому не хотелось.
   Чиж хорошо запомнил массивные, серые от старости ворота деревенского дома
и покосившийся, непривычно высокий забор, над верхним краем которого на фоне
звездного неба чернели кроны  каких-то  плодовых  деревьев.  Ему  запомнился
одуряющий запах  зелени,  коровьего  навоза  и  антоновских  яблок,  но  как
выглядел дом, он почему-то не обратил внимания. Через забор  полез  Абзац  -
самый молодой и ловкий из них троих.  В  течение  какого-то  времени  по  ту
сторону забора было  тихо,  и  майор  пережил  несколько  неприятных  минут,
окончательно уверившись в том, что проклятый киллер просто смылся  и  теперь
на бегу хихикает в кулак, вспоминая доверчивого  мента.  Потом  за  воротами
послышался короткий свистящий хлопок, что-то упало с тяжелым шумом, и  сразу
же залязгал отодвигаемый засов. Абзац стоял за воротами, держа  в  опущенной
руке свой "вальтер" с глушителем,  и  Чиж  яростно  оглянулся  на  генерала,
который втихаря, даже не посоветовавшись с ним,  вооружил  профессионального
убийцу.  На   светлой   бетонной   дорожке   темнела   продолговатая   масса
неопределенных очертаний, и  только  наступив  в  потемках  на  откинутую  в
сторону руку, Чиж понял, что перед ним свежий труп.
   Позади него генерал со скользящим щелчком передернул затвор ремингтона, и
Абзац вполголоса сказал ему:
   - Тише. Только без нервов.
   Они сделали все аккуратно и тихо. Лишь в самом  конце  генерал  сорвался:
когда Сапсан, увидев в дверях комнаты вооруженного пистолетом Чижа,  пальнул
в него из старенького нагана, генерал бабахнул в ответ из  ремингтона.  Чижу
так и не удалось узнать, зачем Сапсан выстрелил. Возможно, это было  сделано
просто от испуга, а может быть, он решил  изобразить  гангстера...  Так  или
иначе, это стоило ему жизни: генерал стрелял отменно, и то, что осталось  от
головы Сапсана, не опознала бы даже родная мать.
   Обратной дороги Чиж не запомнил. Запомнилось  почему-то,  как  прощались.
Неумело ткнувшись губами в щеку жены  в  ответ  на  ее  поцелуй,  Чиж  пожал
твердую сухую ладонь генерала и отступил в сторону. Соловьев  протянул  руку
Абзацу.
   - Спасибо, брат, - сказал он и повернулся к Чижу. - А ты уверен, что  это
обязательно?..
   - Что именно? - спросил Чиж, хотя отлично знал, что тот имеет в виду.
   Вера смотрела на него из-за  генеральского  плеча  огромными  испуганными
глазами, которые походили на осенние звезды. Чиж упрямо отвернулся, чтобы не
видеть этого взгляда. Впрочем, за Веру он был  спокоен:  она  могла  его  не
одобрять, но понимала с полуслова.
   - Ну... - Генерал на секунду замялся.  -  Вот  это  все:  арест,  тюрьма,
остров Огненный... Все-таки, если бы не он...
   - Если бы не он, ничего бы не произошло, - злобно огрызнулся Чиж.
   Звучавшая в его голосе злоба не имела к генералу никакого отношения:  это
была просто защитная реакция. Чиж никогда не умел  дипломатично  препираться
со старшими по званию, отлично об этом знал и  потому  обычно  дерзил  сверх
всякой меры.
   - И вообще, - сказал он, незаметно пряча за спину левую руку,  с  которой
на мостовую медленно капала пропитавшая рукав от плеча до кисти кровь, -  не
давите мне на психику. Не надо выяснять, есть ли у меня совесть.  Она  есть,
но ее лучше не трогать, иначе могут случиться страшные вещи.
   - Да, - неожиданно поддержал  его  Абзац.  -  Не  будите  спящую  собаку.
Поезжайте домой, генерал. Вашей жене нужно отдохнуть.
   И повернулся к Чижу спиной, протянув ему сведенные вместе  запястья.  Чиж
защелкнул на этих запястьях наручники и наконец-то почувствовал  себя  более
или менее спокойно. Дело было сделано, Абзац арестован, Вера освобождена,  и
даже Лапоть, мысли о котором уже третьи сутки не давали Чижу покоя,  получил
свое. Скоро в вестибюле управления появится пышный некролог, в котором будет
сказано,  что  подполковник  Чиж  погиб   во   время   задержания   опасного
преступника. Это будет чистой правдой,  и  только  один  или  два  человека,
которые прочтут еще на написанный рапорт Чижа, будут  знать,  что  на  самом
деле произошло на автомобильной стоянке возле выставочного центра.
   Чиж  не  спеша  закурил,  глядя  вслед   удаляющимся   габаритным   огням
генеральской "тойоты".
   - И мне, - сказал Абзац.
   Майор раскурил еще одну сигарету и сунул ее в зубы арестованному.
   - Ну что, майор, - сказал Абзац, передвинув сигарету в угол рта и глубоко
затянувшись. - Каждый получил по заслугам, так? Всем сестрам по серьгам, как
говорится. Кондрашову - пулю, Хромому - череп Кондрашова вместо  пепельницы,
генералу - жену, а тебе - почет и уважение.
   - Отстань, - сказал Чиж,  которого  в  данный  момент  почет  и  уважение
волновали меньше всего. - За то, что мы натворили на даче, мне положен срок,
а вовсе не почет и уважение.
   - Могу взять на себя, - предложил Абзац.
   - Ах, какие все кругом благородные! Какие добрые! Один я - мент поганый.
   - С этим трудно спорить, - сказал Абзац.  -  Поехали  на  твою  Петровку,
майор, а то ты вот-вот свалишься, а я не смогу даже вызвать "скорую".
   Когда Чиж, пачкая кровью  кожаную  обивку,  устроился  наконец  за  рулем
"ягуара" и запустил двигатель, сидевший рядом с ним Абзац  словно  невзначай
заметил:
   - А Хромой-то непыльно устроился.
   Тебя ему грохнуть не удалось, зато его стукач  теперь  никому  ничего  не
расскажет.
   - Ты расскажешь, - сквозь зубы ответил Чиж. Ему было  не  до  разговоров:
голова кружилась от потери крови, и он почти не чувствовал левой руки. "Сука
Сапсан, - подумал он. - Герой доморощенный, чертов ублюдок... Не  мог  взять
немного правее..."
   - Я? - Абзац рассмеялся. - За кого ты  меня  держишь?  Это  во-первых.  А
во-вторых, что бы я ни сказал, у вас все равно будет мое слово против  него.
Да он себе такое алиби обеспечит, что вся ваша ментовка его за десять лет не
развалит. Нет, майор, Хромого вашей конторе не достать.
   Чиж промолчал: у него не было сил спорить. Тем более что Абзац  был  прав
от начала до конца. Предельно сосредоточившись, майор заставил себя привести
машину на стоянку перед управлением, сдал Абзаца с рук на руки  дежурному  и
лишь после этого потерял сознание, повалившись сначала на стол дежурного,  а
потом на пол вместе  с  кучей  бумаг  и  телефонным  аппаратом,  за  который
схватился  в  последней  попытке  удержаться  на  ногах.   Перед   тем   как
окончательно погрузиться  в  темноту,  он  успел  подумать,  что  Абзацу  не
позавидуешь: все решат, что именно этот бандюга ранил майора Чижа  во  время
задержания, и кто-нибудь наверняка не удержится от того,  чтобы  пересчитать
негодяю  ребра.  Он  хотел   что-то   сказать,   чтобы   предотвратить   это
несправедливое и бессмысленное насилие, но язык его уже не слушался, а через
мгновение сознание окончательно отключилось, и Чиж  погрузился  в  блаженное
забытье.
 
*** 
 
   ...Примерно месяц спустя Чиж выбрался из прокуренного  салона  служебного
автомобиля на мокрый асфальт загородного шоссе. В его правой  руке  дымилась
сигарета, а левую неприятно сдавливал стальной  браслет  наручников.  Другой
браслет обхватывал правое запястье  Абзаца.  В  отличие  от  майора,  киллер
выглядел веселым и отдохнувшим -  видимо,  то,  что  в  официальных  бумагах
именовалось следственным  экспериментом,  он  воспринимал  как  обыкновенную
загородную прогулку, особенно приятную после месяца  одиночного  заключения,
когда  единственными  его  собеседниками  были  неразговорчивые  вертухаи  и
следователь из прокуратуры, который больше любил слушать, чем говорить.
   Чиж остановился, поджидая остальных, и  угрюмо  обвел  глазами  неуместно
зеленевший на фоне серого сентябрьского неба молодой сосняк, желтый песчаный
откос и темную ленту шоссе, которое сразу за мостом  делало  крутой  поворот
вправо и исчезало из глаз за стеной леса. Все это напоминало ему декорацию к
фильму о партизанах. Чиж криво ухмыльнулся, вспомнив, что в этом фильме  ему
отведена незавидная роль гестаповца.
   Он неловко закурил одной рукой и окутался густым облаком табачного  дыма,
прячась за ним, как осьминог прячется за своей чернильной завесой. Чиж знал,
что выглядит неважно: этой ночью уснуть так и не удалось, и  донимавшие  его
до самого утра мысли были далеко не самого приятного свойства.  Он  думал  о
том, как поведет себя в критический момент Абзац, что подумают и как  станут
действовать остальные, а главное, чем все это  кончится.  Но  все  это  была
шелуха. Больше всего Чижа волновало другое: прав ли он был, сделав  то,  что
сделал. Чертов генерал все-таки разбудил мирно дремавшую собаку,  и  теперь,
спустя месяц, Чиж чувствовал себя обгло