а пятом этаже.
     - О, - сказал Паук, задрав голову кверху, - кажется, нашему приятелю не спится. Наверное, угрызения совести замучили.
     - Сомневаюсь, - проворчал Абзац. - Запомни, что я сказал, Паучилло: если что, первая пуля тебе.
     - Что ты заладил, как попугай: первая пуля, первая пуля... Ты, главное, не торопись выпускать эту первую пулю, а то завалишь меня сдуру прямо в лифте, а потом будешь руками разводить: и куда это я, дескать, торопился?
     - Обещаю ждать до последнего, - сказал Абзац.
     - Ну, слава богу, - иронически откликнулся Паук.
     Они поднялись на пятый этаж в скрипучем лифте и остановились перед обшарпанной дверью. Абзац скептически поморщился, разглядывая потертую обивку, сквозь прорехи которой торчали клочья серой ваты.
     - Я же говорил, что он нищий, - ответил на его невысказанный вопрос Паук.
     Он нажал кнопку. Внутри квартиры раздался мелодичный звонок. Светившийся слабым электрическим светом глазок потемнел.
     - Кто там? - осторожно спросил мужской голос.
     - Не валяйте дурака, - сказал Паук. - Вы же смотрите в глазок. Неужто не узнали? Открывайте, нам нужно поговорить.
     - Нам больше не о чем разговаривать, - ответили из-за двери.
     - Это вам только кажется, - терпеливо сказал Паук. - А на самом деле нам с вами есть что обсудить.
     - Приходите завтра, - послышалось в ответ.
     - Завтра уже наступило. Послушайте, нам действительно нужно поговорить. Настолько нужно, что, если вы немедленно не откроете, мы выломаем к чертовой матери дверь.
     - Убирайтесь, или я вызову милицию.
     - О-о-о! - Паук, казалось, был в полном восторге. - Торопитесь, набирайте "02"! Вы представляете, что я могу рассказать про вас в отделении? И не думайте, что вам дадут меньше, чем мне или моему приятелю. - Он кивнул в сторону Абзаца. - Вам дадут намного больше, поверьте!
     - Почему это? - озадаченно спросил хозяин, по-прежнему не выказывая ни малейшего желания отпереть дверь.
     - Я могу вам это объяснить, - терпеливо сказал Паук, - причем со всеми подробностями и с перечислением соответствующих статей УК. Но, если я буду декламировать, стоя на площадке, кто-нибудь из ваших соседей может позвонить в милицию раньше вас. Ну так как?
     Абзац покачал головой и стрельнул окурком в лестничный пролет. Этажом ниже окурок ударился о перила и рассыпался дождем искр, как осветительная ракета.
     Врезанный в тонкую дверь хлипкий стандартный замок щелкнул всего один раз, после чего дверь открылась. Абзац увидел пожилого худощавого человека в линялой футболке, растянутых бязевых штанах и домашних шлепанцах. На переносице у него кривовато сидели очки в мощной пластмассовой оправе, растрепанные седоватые волосы в беспорядке падали на лоб.
     Желто-коричневые от никотина пальцы левой руки сжимали дымящуюся сигарету без фильтра. Из квартиры тянуло застарелым табачным дымом.
     - Я знал, что напрасно с вами связался, - спокойно сказал хозяин, запирая за ними дверь. - Теперь вы от меня не отстанете до самой смерти. Только имейте в виду, что взять у меня нечего, а грабить я ради вас не пойду.
     - Вы совершенно напрасно пытаетесь нас оскорбить, - заметил Паук. - Если бы мы были теми, кем вы нас считаете, вы уже лежали бы на полу с включенным утюгом на животе и пересчитывали уцелевшие зубы. Учитывая номер, который вы выкинули, именно так с вами и нужно было бы поступить.
     Поймите, что сейчас я разговариваю с вами только из уважения к вашему горю.
     - Бред какой-то, - потирая лоб, сказал Коровин. - Никак не пойму, что вам от меня надо?
     - Пять тысяч долларов, - с готовностью объяснил Паук. - Те самые, которые вы задолжали вот-вот ему.
     Он кивнул на Абзаца. Абзац слегка поморщился: по его мнению, без официальных представлений вполне можно было обойтись.
     Коровин повернулся к Абзацу и равнодушно осмотрел его с головы до ног.
     - Никогда не видел киллера, - признался он. - Знаете, молодой человек, если вы действительно не получили денег, вам будет лучше обратиться к своему приятелю. Я отдал ему ровно пять тысяч примерно неделю назад. Я не совсем понимаю, что здесь происходит... Вы, конечно, можете меня убить, но богаче вы от этого не станете.
     Равнодушная интонация и бесцветный голос Коровина звучали очень убедительно. Он был совершенно непохож на жулика, промышляющего сбытом фальшивых денег. Паук? Но если бы это была затея Паука, он постарался бы как-то избежать этой очной ставки.
     - Послушайте, - сказал Паук, - и постарайтесь понять, что, во-первых, вас никто не пытается обмануть, а во-вторых, никто не намерен с вами шутить.
     Дело действительно очень серьезное. Деньги, которые вы мне передали, оказались фальшивыми.
     Абзац покосился на Паука с невольным удивлением. Похоже было на то, что этот торговец смертью, этот мрачный шутник, этот водитель-камикадзе и впрямь с уважением относился к горю стоявшего перед ним невзрачного человечка.
     - Позвольте, - сказал Коровин, - как это - фальшивыми? Этого просто не может быть.
     - Скажите, "не может быть" - это просто оборот речи, или вы действительно на сто процентов уверены в том, что это невозможно? - спросил Паук.
     Абзац вздохнул, огляделся по сторонам и присел на стоявший у стены низенький стульчик. В прихожей у Коровина было тепло. Абзац привалился спиной к стене, продолжая держать руку с револьвером за пазухой, и устало прикрыл глаза. Его уже начинало тошнить от всей этой истории. Иметь дело с порядочными людьми было гораздо труднее и хлопотнее, чем с отпетыми мерзавцами.
     - Господи, - сказал он, - как же вы все мне надоели. Пристрелить вас обоих, что ли?
     - Право, не знаю, - ответил на это Коровин. - Если вам от этого станет легче, то не стесняйтесь.
     - Но-но! - предостерегающе воскликнул Паук. - Ишь, чего придумали! Я жить хочу. Слушайте, хозяин, вы, помнится, говорили, что деньги вам одолжил знакомый. Адресок не подскажете?
     - А, - сказал Коровин, - вот в чем дело. Только вы напрасно разыграли этот спектакль. Уверен, что денег у него нет. Только зря время потратите.
     К тому же, его имя и адрес я вам не скажу. Это глубоко порядочный человек, и мне не хотелось бы в благодарность за оказанную мне услугу подставлять его вам. Ведь вы же намерены ограбить его, я правильно вас понял?
     - Уф-ф! - сказал Паук. - До чего же с вами тяжело! Вот, - он вынул и протянул Коровину две стодолларовых купюры, - возьмите. Это те деньги, которые вы мне дали. Каюсь, я не переписал номера, но это именно они. Давайте сделаем так: сейчас мы сядем в мою машину и поедем в ближайший обменный пункт, где вы - лично вы! - попытаетесь обменять эти бумажки на рубли.
     - И что будет? - даже не думая брать деньги, спросил Коровин.
     - Арест, - сказал Паук.
     - Обыск, - добавил Абзац.
     - И длинная беседа в отделении милиции, - закончил Паук, - в ходе которой вы назовете сердитому человеку в погонах и имя, и адрес своего глубоко порядочного приятеля. Пять тысяч - большая сумма. Знаете, сколько ему припаяют?
     Было видно, что слова Паука задели хозяина за живое. Он глубоко задумался, хмуря лохматые брови и теребя подбородок.
     - Странно, - сказал он, - не мог же Миша...
     Хотя я, помнится, сильно удивился: откуда у него такие огромные деньги?
     - Да уж, - с кривой улыбкой сказал Абзац, - огромные... Он что, бутылки собирает?
     - Он изобретатель, - сказал Коровин, - самородок. Механик Божьей милостью, понимаете, а не аферист!
     - Так, может, этот ваш механик решил, наконец, заняться серьезным делом и наладил выпуск таких вот бумажек? - спросил Паук. - Шутки ради, а?
     - Ничего себе, шутка, - сказал Коровин. - Да нет, исключено. Он не стал бы давать мне деньги, зная, что они фальшивые. Мы с ним давние друзья, так что это исключено.
     - То есть вы намекаете, что он об этом не знал, - констатировал Паук. - Значит, деньги ему дал кто-то еще.
     - Кончай, Паучилло, - сказал Абзац. - Ты не Шерлок Холмс, а я не доктор Ватсон. Ты что, не видишь, что он тебе лапшу на уши вешает?
     Ему было стыдно: он прекрасно видел, что Коровин говорит правду. Но день давно превратился в ночь, а сутки выдались чрезвычайно насыщенные событиями. Абзац устал и не испытывал ни малейшего желания до утра слушать эту говорильню.
     - Надоело, - продолжал он, утрированно, по-блатному растягивая слова. - Пускай подавятся этими пятью штукарями, убогие. Горе у него... Помогите, люди добрые, а я вас, лохов губастых, за это разведу...
     Только имей в виду, безутешный вдовец, - резко вставая со стула, повернулся он к Коровину, - что этот твой глубоко порядочный приятель оставил меня без крыши над головой, без копейки денег и вообще без всего... Даже это, - он ткнул под нос Коровину револьвер, - не мое, а вот его. Вот это вот и есть цена вашей хваленой порядочности.
     Паук неловко откашлялся, не осознавая, была ли эта тирада искренней или разыгранной для пользы дела. Впрочем, простодушный хозяин, похоже, был весьма впечатлен этой гневной тирадой.
     - Ей-богу, не знаю, что вам сказать, - пробормотал он. - Вы не правы, поверьте, но... Миша вскользь упоминал, что работает в каком-то совместном предприятии, и вид у него при этом был какой-то загадочный...
     - Теплее, - сказал Паук. - Это очень интересное совместное предприятие, особенно если учесть, что зарплату своим сотрудникам они платят самодельными деньгами. Полный хозрасчет, так сказать.
     - Для этого надо быть полным идиотом, - заметил Абзац.
     - И то верно... А скажите, хозяин, вам не показалось, что ваш друг.., как бы это выразиться.., ну, присвоил эти деньги без ведома хозяев? Тише, тише! Про его глубокую порядочность я уже слышал. Но все-таки... Вы когда его видели в последний раз?
     - А какое это имеет значение?
     - А такое это имеет значение, что если он спер эти фантики и одолжил их вам, то я не дам за его голову прошлогодней мухи, когда денег хватятся те, кому они принадлежали.
     Коровин сильно потер ладонями щеки и закряхтел, раздираемый сомнениями. Видно было, что он глубоко погрузился в свое горе и возвращаться к реальной жизни с ее проблемами и неразрешимыми вопросами ему совсем не хотелось.
     - А деньги правда фальшивые? - спросил он наконец.
     - О, Господи! - негромко, но с большим чувством простонал Абзац.
     - Ежики, - внезапно сказал Коровин.
     - Чего?
     - Деревня Ежики. Это сразу за Коломной... Дом двадцать пять. Его видно издалека, над ним еще такая, знаете, вышка... Михаил Ульянович Шубин. Я не видел его уже больше недели. Сейчас, когда вы сказали, мне странно, что он не позвонил, не справился, как прошло.., ну, это дело.
     - Подождите волноваться, - с хрустом потягиваясь, сказал ему Абзац. - Может быть, он нарочно не звонит. Для конспирации. Пошли, Паук.
     Он двинулся к дверям, но хозяин неожиданно остановил его, поймав за рукав куртки. Абзац, чьи нервы были взвинчены до предела, обернулся так резко, что Коровин невольно отпрянул.
     - Простите, - пробормотал он. - Я хотел извиниться, что так неловко вышло с деньгами. И.., спасибо вам за Моряка.
     - Идите к черту! - послал его Абзац и вышел из квартиры.

***

     Таксист потребовал ни много ни мало сто пятьдесят долларов, сославшись на то, что ему еще предстоит посреди ночи гнать машину порожняком из самой Коломны. Вид у него при этом был угрюмый и крайне неприветливый. Глядя Абзацу прямо в лицо, он вызвал по рации диспетчера и сообщил, что у него рейс на Коломну с одним пассажиром.
     "Удачи", - с сомнением произнес в динамике женский голос.
     Абзац вздохнул: таксиста можно было понять.
     Кто знает, что может взбрести в голову плечистому пассажиру, которому вдруг приспичило посреди ночи ехать к черту на рога, в Коломну, и даже не в Коломну, а в какую-то деревню за Коломной...
     - Возьми двести, командир, - сказал Абзац, отдавая таксисту обе фальшивые бумажки. - Только давай побыстрее. И не бойся, я не маньяк и не коллекционирую желтые "волги" с шашечками.
     Таксист включил потолочный плафон, придирчиво осмотрел обе бумажки, удовлетворенно кивнул и спрятал купюры в бумажник.
     Абзац сам не знал, почему отклонил предложенную Пауком помощь. Возможно, его отказ был вызван профессиональной осторожностью: принять помощь Паука значило довериться ему целиком и полностью. Идти на опасное дело с человеком, которому не до конца доверяешь, равносильно самоубийству: пытаясь уследить и за противником, и за своим партнером, очень легко потерять из виду обоих.
     Но Абзацу почему-то казалось, что дело не в этом.
     Возможно, Паук был слишком молод для участия в таких поездках.
     "А, черт, - с досадой подумал Абзац. - Сколько можно в этом копаться? Я привык работать в одиночку, мне так легче, удобнее и проще, так какого черта надо разводить вокруг этого философию?
     И потом, кто сказал, что меня там ждет работа? Сейчас я приеду в эти Ежики - ну что за название, честное слово! - постучусь в ворота, и мне навстречу выйдет заспанный тип в семейных трусах и в валенках на босу ногу, который скажет, что слыхом не слыхал ни о каких долларах. Или вообще заявит, что пять тысяч были отложены у него на черный день, а получил он их от неизвестного лица кавказской национальности за какой-нибудь самодельный трактор или комбайн с вертикальным взлетом. Останется только выпить с ним водки, заночевать в сенях, укрывшись вонючим тулупом, а утром с похмелья думать, как жить дальше..."
     - Курить здесь можно? - спросил он у водителя.
     - А ты неграмотный? - неприветливо ответил тот, имея в виду стандартную табличку с надписью:
     "Не курить!", привинченную шурупами к крышке бардачка.
     - Грамотный, - сказал Абзац, - но недоверчивый. В газетах тоже много чего пишут. Я уж не говорю о том, что пишут на заборах...
     Водитель фыркнул и выдвинул пепельницу. Абзац предложил ему сигарету, и оба с удовольствием задымили, достигнув относительного взаимопонимания.
     - Зачем тебе в эти Ежики? - спросил водитель. - Или это секрет?
     - Да какой там секрет, - пожал плечами Абзац. - Съезжу, пристрелю пару человек, и домой.
     Водитель дипломатично засмеялся, желая показать, что по достоинству оценил мрачноватый юмор пассажира. Абзац усмехнулся: он и сам не знал, какая доля правды содержалась в его шутке. Револьвер Паука оттягивал карман. Паук сам настоял на том, чтобы Абзац взял с собой оружие. "А он у тебя не фальшивый?" - спросил у него Шкабров, запихивая револьвер в карман куртки. "Игрушечный, - пошутил Паук. - Стреляет горохом и жеваной бумагой..."
     Когда машина свернула на Новорязанское шоссе, снегопад, казалось, усилился, превратившись в настоящую метель. Мокрый снег лип к ветровому стеклу, "дворники" с надоедливым скрипом мотались взад-вперед, разгребая его в стороны, в свете фар мельтешили крупные тяжелые хлопья. Абзац и водитель перебросились парой фраз по поводу собачьей погоды и замолчали: разговор не клеился.
     За Рязанью они едва не заблудились в метели, пропустив поворот, и блуждали бы, наверное, до утра, если бы не встретились с дорожным патрулем, подстерегавшим нарушителей. Общительный старший лейтенант подробно растолковал им дорогу и даже пожелал счастливого пути.
     - Надо же, - сказал Абзац, когда огни милицейской машины скрылись за пеленой косо летящего снега, - мент, а тоже человек.
     - Все мы человеки, - угрюмо ответил водитель, - только одни вкалывают, а другие с них тем временем на ходу штаны снимают.., чтобы, значит, вкалывать легче было.
     Когда на обочине справа от дороги возник залепленный снегом дорожный знак, установленный на границе населенного пункта со смешным названием Ежики, Абзац велел водителю остановиться.
     - Дальше я сам, - сказал он. - А ты, папаша, разворачивай свою колымагу и дуй домой.
     Его так и подмывало сказать таксисту, чтобы он не совался с заработанными долларами в обменный пункт, но Абзац сдержался. Таксисты - народ тертый, чуть что, хватаются за монтировку. Вон он какой - кряжистый, как медведь. Чтобы отбить у него охоту драться, его придется двинуть очень основательно. А за что, спрашивается? Пусть себе едет, а с долларами как-нибудь разберется - ему, надо полагать, не впервой...
     Скользя ногами по спрятанной под снегом траве, он двинулся вдоль улицы. Деревня уже спала. Неожиданно выяснилось, что искать ненастной зимней ночью определенный номер дома на неосвещенной деревенской улице - занятие почти безнадежное.
     Облепленные мокрым снегом дома и заборы выступали из крутящейся снежной мглы неясными темными силуэтами, и было невозможно определить, какая сторона улицы четная, а какая нечетная. Абзацу захотелось завыть. Он даже задрал голову, словно и впрямь намереваясь испустить тоскливый волчий вой, и тут в глаза ему бросилась мигающая красная точка, неподвижно висевшая в черном небе. Самолет? Какой, к черту, может быть самолет в такую погоду и на такой высоте... Абзац проморгался, протер глаза. Подмигивающий красный глазок по-прежнему горел высоко над головой.
     Вышка, вспомнил он. Вот же оно что - вышка!
     О ней говорил Коровин. Только что же это за вышка такая? Ведь на глаз в ней метров тридцать получается, а то и все сорок...
     Абзац был снайпером и привык доверять своему глазомеру, но здравый смысл протестовал против полученных результатов, и, чтобы не отвлекаться, Шкабров решил считать непомерную высоту вышки обманом зрения. "Мне бы сейчас глоточек шотландского, - с тоской подумал он, беря курс на мигающий в вышине красный огонь. - Плевать бы я тогда хотел и на погоду, и на обманы зрения..."
     Потом ему вдруг стало интересно, как там дядя Федя. Наверное, уже дома, подумал он. Сидит за бутылкой, в тепле и уюте, и слушает россказни Баламута. Возвращаться туда, конечно же, нельзя.
     За домом наверняка следят, да и эти двое алкашей, Баламут и дядя Федя, наверняка к концу второй бутылки уговорят друг друга, что он - опасный маньяк, садист и людоед, которому самое место за решеткой.
     Летевший в лицо снег вдруг начал редеть. Ветер стих, словно по волшебству. Сырые хлопья еще немного покружились в воздухе и исчезли окончательно. Деревенская улица превратилась в два ряда черных заборов, четко выделявшихся на фоне смутно белевшего снега. Абзац кое-как стряхнул налипшие сугробы, собрал ладонью с лица талую воду, утерся сухой подкладкой куртки и двинулся дальше, по-прежнему держа курс на подмигивающую красную звездочку, которая висела, казалось, прямо у него над головой.
     Дорога свернула. В сплошной стене черных заборов справа от Абзаца возник широкий разрыв. В глубине заснеженного пространства Шкабров разглядел темный гриб приземистой избы. Даже в темноте было хорошо видно, что крыша этого строения наполовину разобрана - припорошенные снегом черные стропила четко, как на гравюре, выделялись на белом фоне. По обширному двору были в беспорядке разбросаны какие-то темные массы. Глаза окончательно привыкли к темноте, и Абзац начал смутно различать торчащий из-под снега мертвый бурьян, какие-то сложные заснеженные формы, похожие на остовы машин, и угрюмые темные стены, врезанные в крутой склон холма. Красный огонь горел теперь почти над головой, но, чтобы разглядеть его, нужно было сильно откинуться назад и смотреть вверх почти отвесно. Приглядевшись, Абзац рассмотрел основание чудовищной металлической треноги, на вершине которой подмигивал тревожный красный фонарь. Впечатление было такое, будто Шкабров ненароком забрел на заброшенный военный объект. А может быть, и не на заброшенный. Не хватало разве что колючей проволоки, пулеметных вышек и табличек с грозным предостережением: "Стой! Стреляю без предупреждения!"
     - Кой черт занес меня на эти галеры? - пробормотал Абзац, перефразируя бессмертную фразу Мольера.
     Он двинулся к избе, ступая по ровному слою свежего снега и чувствуя себя примерно так же, как должен, наверное, чувствовать себя таракан, движущийся по праздничной скатерти. В голову невольно лезли мысли о том, что на этом белом фоне он - завидная мишень. А уж если у часового есть винтовка с ночным при