машину  на  стоянку  и  выключил  двигатель.  Справа  от  него
нестерпимым блеском сверкала, отражая  лучи  заходящего  солнца,  зеркальная
громада новенького, с  иголочки,  торгово-выставочного  центра,  похожая  на
стеклянную  безделушку,  потерянную  каким-то  великаном.  Для  предстоящего
банкета Кондрашов арендовал один из четырех  расположенных  здесь  банкетных
залов. О том, в какую сумму этот банкет  обошелся  господину  депутату,  Чиж
старался не думать. Похоже было на то, что Кондрашов хотел  изловить  Абзаца
даже сильнее, чем можно было представить, -  если,  конечно,  он  и  вправду
затеял этот банкет в качестве приманки для киллера.
   Обширная асфальтированная стоянка перед зданием была почти  пуста.  Кроме
машины Чижа здесь стояло около десятка  автомобилей  -  в  основном  дорогих
иномарок, среди которых майор заметил "ягуар", как две капли воды похожий на
тот, что принадлежал его новому знакомому -  Олегу.  По  старой  милицейской
привычке Чиж посмотрел  на  номерной  знак,  но  это  ничего  ему  не  дало,
поскольку номер машины Олега он не запомнил: просто в тот момент ему было не
до номеров.
   Продолжая коситься на "ягуара", Чиж запер свою машину  и  не  спеша  стал
подниматься по широкой пологой лестнице, которая вела от стоянки к  главному
входу в центр. Странно, но о предстоящей работе майор почти  не  думал.  Это
было  действительно  странно,  поскольку  по  дороге  сюда  он   старательно
обдумывал все детали предстоящей операции, по крайней мере  те  ее  аспекты,
которые  хоть  как-то  поддавались  прогнозированию.  Планировать   действия
противника он был не в состоянии, поскольку не мог  поручиться  за  то,  что
Абзац клюнет на заброшенную Кондрашовым удочку.  Хуже  всего  было  то,  что
майор до сих пор не был уверен в самом  существовании  неуловимого  киллера,
поэтому все его планы и прогнозы начинались с "если". Такая неопределенность
раздражала:  Чиж  не  привык  руководствоваться  в  своих   профессиональных
действиях гаданиями на кофейной гуще.  Поэтому  к  зданию  нового  торгового
центра он приехал основательно заведенным и удивился,  что  его  раздражение
вдруг испарилось словно по мановению волшебной палочки.
   Дойдя примерно до середины лестницы, он  наконец  сообразил,  в  чем  тут
дело. В имевшей место перемене настроения виноват был, конечно же,  "ягуар".
Майор ни за что не признался  бы  в  этом  вслух,  но  его  новый  случайный
знакомый каким-то таинственным образом задел в нем давно молчавшие струнки -
те самые, которые, как считал Чиж, давным-давно лопнули и были выброшены  на
помойку за ненадобностью.
   Чиж приостановился, закурил и, обернувшись, бросил  еще  один  взгляд  на
"ягуара". Машина действительно походила на ту, в которой его подвозили домой
пару дней назад, но суть была не в этом.  Конечно,  случайно  встретиться  с
Олегом посреди многомиллионного города и пару  минут  поболтать  о  пустяках
было бы очень  приятно,  но  Чиж  понимал,  что  вероятность  такой  встречи
довольно мала, и не строил на этот счет никаких планов. Но знать, что в этом
городе все же существует человек, близкий тебе по духу, далеко не  глупый  и
при этом не боящийся пустить в ход  кулаки,  чтобы  защитить  слабого,  было
чертовски приятно. Чиж подумал, что, будь они оба хоть чуточку  моложе,  они
непременно подружились бы в первый же вечер и были бы, наверное,  неразлучны
на протяжении многих лет.
   "Во, наворотил! - с неловкостью  подумал  Чиж,  поворачиваясь  к  стоянке
спиной и возобновляя неторопливый подъем по  лестнице.  -  Ох  и  наворотил!
Перескажи я весь  этот  бред,  допустим,  Лаптеву,  бедняга  хохотал  бы  до
сердечного приступа. Хотя я к нему, наверное, несправедлив. Не  стал  бы  он
хохотать. Наоборот, заявил бы, что душевное благородство  и  высокие  порывы
являются неотъемлемыми моральными  качествами  офицера  российской  милиции,
после чего пометил бы у себя в  блокнотике,  что  за  мной  надо  хорошенько
присмотреть: дескать,  заговаривается  Чиж,  как  бы  вообще  с  катушек  не
слетел...  И  стал  бы  присматривать,  серьезно,  добросовестно,   искренне
полагая, что выполняет свой служебный долг и действует мне во благо. Это еще
противнее, так что лучше уж пускай хохочет. Да и не скажу я  ему  ничего,  и
никому не скажу. Что случилось-то, собственно? Да ничего!"
   На верхней  ступеньке  лестницы  он  снова  остановился  и  огляделся  по
сторонам. Вокруг на добрых пятьсот метров  не  было  ни  одного  укрытия,  в
котором мог бы засесть снайпер:  ни  чердака,  ни  подвала,  ни  деревьев  -
ничего, кроме ровного пространства, расчерченного идеально  прямыми  линиями
асфальтированных дорожек и разноцветными пятнами  клумб.  Впрочем,  если  бы
убийца собирался застрелить Кондрашова, он мог бы выбрать  для  этого  более
удобное место. Единственной причиной, по которой господин  депутат  все  еще
оставался в живых, по мнению Чижа, было нежелание Хромого  афишировать  свою
неприязнь к уважаемому Владимиру Кирилловичу. Ему зачем-то было нужно, чтобы
Кондрашов погиб в результате несчастного случая, а винтовочная пуля в черепе
вряд ли могла сойти за случайность.
   Стеклянные двери бесшумно разъехались при его  приближении.  Все  еще  не
успевший привыкнуть к подобным штучкам, Чиж прошел в них с некоторой опаской
и оказался в огромном,  отделанном  стеклом  и  черным  мрамором  вестибюле,
посреди которого с негромким плеском бил фонтан, окруженный какой-то  буйной
экзотической растительностью. Не удержавшись, Чиж подошел к самому фонтану и
наклонился над краем каменной чаши. Как он и ожидал, в фонтане, вяло  шевеля
роскошными плавниками, плавали упитанные золотые рыбки.
   Чиж бродил по центру часа полтора: заходил в магазины, пил кофе в барах и
даже перекусил в ресторанчике по соседству с тем самым банкетным залом,  где
через  несколько  дней  должен  был  состояться  организованный  Кондрашовым
банкет. Двери  банкетного  зала  были  закрыты,  за  ними  сдержанно  шумело
какое-то  веселье.  Расплатившись  с  официантом,  Чиж  предпринял   попытку
проникнуть в банкетный зал и  был  немедленно  остановлен  вежливым  молодым
человеком двухметрового роста, который выглядел как  сбежавший  из  магазина
модной одежды манекен. К  лацкану  его  пиджака  была  прикреплена  какая-то
табличка, а в левой руке  молодой  человек  сжимал  портативную  рацию.  Чиж
вынужден был признать, что охрана  здесь  на  уровне:  он  так  и  не  успел
заметить, откуда появился охранник.
   Не поверив первому впечатлению,  майор  вступил  с  молодым  человеком  в
пререкания, убедительно  разыгрывая  подвыпившего  идиота,  действующего  по
принципу: "Туда нельзя? А мне надо!".  Охранник  был  предельно  вежлив,  но
неуступчив.  Разговор  продолжался  минуты  полторы,  после  чего  откуда-то
возникли еще двое вежливых молодых людей и без лишнего шума, очень корректно
и в то же время твердо взяли Чижа под локотки. Чиж готов был поклясться, что
первый охранник никого не звал на помощь.
   Будучи быстро и тихо выставленным на улицу,  майор  для  очистки  совести
повторил попытку, зайдя на сей раз с тыла - через служебный вход. Здесь  его
поползновения были пресечены практически сразу, и через две минуты  он,  как
злостный  нарушитель  установленного  порядка,  предстал  перед  начальником
охраны, который, вникнув в суть дела, лишь пожал плечами и  коротко  бросил:
"Вызывайте милицию".
   Услышав эту фразу, Чиж прекратил валять дурака и предъявил свое служебное
удостоверение. Пускаться в объяснения  он  не  стал,  но  начальник  охраны,
похоже, все понял без лишних  слов.  "Зря  вы  это  затеяли,  -  сказал  он,
провожая Чижа до порога своего кабинета. - Мимо моих ребят муха не пролетит,
здесь вам не гастроном и не Большой театр."
   В каком-то смысле начальник охраны был, конечно же, прав. Его подчиненные
могли уверенно противостоять любым случайным беспорядкам, да  и  большинству
неслучайных тоже. Чиж убедился в этом на собственном опыте и не  сомневался,
что  мрачная  личность  в  черном  трико  и  маске  с  прорезями  для  глаз,
вооруженная пистолетом с глушителем и  связкой  гранат,  не  пройдет  дальше
дверей центра. Но для человека, обладающего определенными  профессиональными
навыками  и  четко  представляющего,  чего  он  хочет,   вся   эта   система
безопасности не могла служить серьезным препятствием. Майор был убежден, что
даже он со своим животом и одышкой мог бы пройти через здешнюю  охрану,  как
нож сквозь масло, сделать дело и  уйти  прежде,  чем  кто-то  успел  бы  ему
помешать.
   "Да ладно, - подумал он, выводя машину со стоянки. - Как  сумеем,  так  и
сыграем. По крайней мере, от  вмешательства  в  это  дело  дилетантов  можно
считать себя застрахованным. Если, конечно, Хромой  не  позаботится  о  том,
чтобы заранее перекупить охрану центра..."
   В конце концов от всех этих "если" и "вдруг" у него  зверски  разболелась
голова. Дело шло к вечеру, дома его дожидалась пустая квартира, возвращаться
в которую совершенно не хотелось. Он задумался:  а  чем,  собственно,  может
занять свободный вечер одинокий мужчина средних лет? Да чем  угодно,  сказал
он себе. Можно зайти в любой бар,  в  ресторан,  познакомиться  с  такой  же
одинокой и симпатичной дамой... Да-да, именно в ресторан!  Заказать  себе  и
даме по бокалу мартини, поднести ей зажигалку, сказать  комплимент...  Но  в
первую очередь - заказать выпивку, потому что... Ну потому что... А что  еще
делать в ресторане? Жрать котлеты?
   "Нет, - решил он, - ресторан отпадает, тем более что я только что оттуда.
Есть я больше не могу, а пить мне нельзя, потому что я так решил. Значит,  в
ресторане мне делать нечего. Что остается?  Кино,  например.  Так  ведь  там
показывают то же, что и по телевизору, и вообще,  несолидно  это  -  в  моем
возрасте  шастать  по  киношкам.  Ну  тогда...   Тогда   на   выставку.   На
какую-нибудь, все равно на  какую,  поскольку  ценитель  искусства  из  меня
никудышный. И если идти на выставку,  то,  опять  же,  чтобы  закадрить  там
одинокую даму. Пригласить ее в ресторан... Вот черт, опять ресторан! Не надо
в ресторан. Домой. Зажечь свечи, открыть бутылку хорошего вина...
   Э, подумал он с тоской. Это что же получается? Получается, что я не мыслю
себе культурный  отдых  без  бутылки!  А  кто  мыслит?  Эта  самая  одинокая
интеллигентная дама средних лет, которую я  тут  собирался  закадрить,  тоже
очень удивится, если я прямо с ходу предложу ей нырнуть в постель - прямо  с
порога, без бутылки и свечей... Да и не нужна мне никакая дама! Что я буду с
ней делать? Они от меня шарахаются, и правильно делают, потому  что  я  либо
принимаюсь мямлить, как пятнадцатилетний сопляк, либо с ходу  беру  быка  за
рога и называю вещи своими именами. Не умею я баб кадрить, пора уже  в  этом
признаться. Не умею и не хочу."
   ...На город спустились прозрачные летние сумерки, вдоль  дороги,  моргнув
пару  раз,  зажглись  фонари.  Бросив  взгляд  вправо,  Чиж  увидел  сияющую
электрическим светом широкую витрину, над которой  полыхала  неоновым  огнем
вывеска продуктового магазина. В  сплошном  ряду  припаркованных  у  обочины
машин, как по заказу, мелькнуло свободное место, и майор загнал туда машину,
даже не успев сообразить, что, собственно, намерен предпринять.
   "Десятка"   вошла   в   просвет   между   потрепанным   "крайслером"    и
ярко-оранжевым, как морковка, и таким же остроносым "фольксвагеном" точно  и
плотно, как пробка в бутылочное горлышко. Чиж  затормозил  в  сантиметре  от
высокого бордюра и заглушил двигатель. Он вынул  ключ  из  замка  зажигания,
закурил и взялся за ручку дверцы, но задержался, чтобы дать  себе  несколько
секунд на размышление.
   Размышлять ему совсем не хотелось. О чем тут было размышлять?  Приобрести
бутылку водки во все  времена  было  действием,  не  требующим  размышлений,
особенно при наличии денег. Деньги у  Чижа  водились,  а  причин  оставаться
трезвым и весь вечер слоняться по пустой квартире из угла в угол,  напротив,
не было. Все выглядело просто, как оконная замазка, и  именно  эта  простота
заставила Чижа медлить.
   "Думай, -  приказал  он  себе.  -  Думай,  кретин!  Сколько  можно  жить,
повинуясь  одним  рефлексам?  Днем  -  выслеживать,   вынюхивать,   пытаться
перехитрить противника, который тоже живет  рефлексами,  между  делом  чисто
рефлекторно встревать в какие-то драки, а по вечерам все так же  рефлекторно
глотать водку - не потому, что это весело, интересно или хотя бы  вкусно,  а
просто потому, что ты так привык, что так делают все и ты  не  видишь  иного
способа убить время.
   Ну хорошо, - успокаивал себя Чиж, - чего  ты  разошелся?  Если  тебе  так
приспичило, можешь испортить себе еще один вечер. Вся беда в том, что  рядом
нет никого, кому стоило бы что-то доказывать. Посмотрим, - решил он,  задним
ходом выводя автомобиль со стоянки. - В конце концов,  это  моя  собственная
жизнь, и, если я хочу слегка поупражняться в мазохизме, никто мне  этого  не
запретит."
   ...Тусовка  на  Гоголевском  бульваре   функционировала   полным   ходом.
Собственно, Чиж не сомневался, что она "работает" едва ли не  круглосуточно.
Это было  в  порядке  вещей:  полузнакомые  и  совершенно  незнакомые  люди,
собиравшиеся здесь, работали и учились в разные смены,  жили  своей  жизнью,
проворачивали какие-то дела, не имевшие никакого отношения  к  их  увлечению
музыкой "Битлз", и приходили  сюда  в  удобное  для  себя  время.  Это  была
своеобразная    отдушина,    островок    золотых    шестидесятых,    кое-как
противостоявший бешеному напору будней. Сегодня Чиж ощутил это острее, чем в
свой первый визит сюда, и невольно подумал,  что  многие  из  присутствующих
наверняка имеют проблемы, аналогичные его собственным. Большинство  из  них,
судя по лицам, не были анахоретами и стоиками, и их  трезвость  нуждалась  в
подпитке извне так же, как и у Чижа.
   Майор немного послонялся между скамейками, листая журналы  и  разглядывая
коробки с кассетами. Между делом ему удалось подслушать свеженькую историю о
том, как Джордж  Харрисон  самолично  скрутил  забравшегося  к  нему  в  дом
грабителя.  Грабитель  успел  ткнуть  отставного  "битла"  ножом,  но   рана
оказалась несерьезной, и Харрисон довел дело до конца, сдав грабителя с  рук
на руки подоспевшей полиции. Самым примечательным, по мнению рассказчика,  в
этой истории было то, что соседи Харрисона даже не  подозревали,  что  живут
рядом со звездой, пока их не  просветил  заглянувший  для  снятия  показаний
офицер полиции.
   Компания по соседству с жаром обсуждала  последние  новости  о  человеке,
который много лет назад обезглавил "Битлз". Чиж, который был не в курсе этих
новостей, с интересом узнал, что убийца Леннона, представ перед комиссией по
досрочному освобождению, клятвенно  пообещал  сразу  же  после  освобождения
довести дело своей жизни до конца и отправить на тот  свет  и  "эту  чертову
японку". Присутствующие пришли к общему мнению, что  этот  парень  -  просто
псих, которому самое место в дурдоме, да  не  в  американском,  а  в  нашем,
российском, где с ним не станут церемониться и живо выбьют из него всю дурь.
   Чиж освоился здесь настолько, что уже  открыл  было  рот,  чтобы  принять
посильное участие в дискуссии, но тут его окликнули. Удивленно  обернувшись,
он увидел своего нового знакомого - Олега, в черном костюме и модной  черной
рубашке. Майор автоматически протянул руку, и Олег с готовностью  пожал  ее.
Пожатие было крепким, без  этой  модной  вяловатой  ленцы,  которая  так  не
нравилась Чижу.
   - Вот не ожидал  вас  здесь  повстречать,  -  сказал  Олег  со  смущенной
улыбкой.
   По этой улыбке Чиж без труда догадался, что Олег  не  столько  не  ожидал
встретить здесь кого-то знакомого, сколько побаивался этого - как и сам Чиж,
впрочем. Майор тоже  был  смущен,  словно  его  застукали  за  занятием,  не
подобающим ему ни по возрасту, ни по чину.
   - Да так, знаете ли, - сказал он. - Дай, думаю, загляну. Дома по  вечерам
такая тоска, что хоть.., ну я не знаю.., хоть телевизор смотри!
   - Да, - сверкнув белозубой улыбкой, поддержал его Олег, - здесь, конечно,
намного веселее.
   Он легонько коснулся кончиками пальцев левой скулы. Глаза  его  при  этом
смеялись, и Чиж невольно улыбнулся в ответ.
   - Бросьте, - сказал он. - Стоит ли об этом вспоминать?  Уличная  драка  -
это как дождик: не попал под него - повезло, попал - не жалуйся...
   - Некоторые любят гулять под дождем, - заметил Олег.
   - Я не люблю, - честно признался  Чиж.  -  Потом  то  насморк,  то  кости
ломит...
   - Ломит? - переспросил Олег.
   - До сих пор, - ответил Чиж. - Да и у вас, наверное, тоже, хотя  по  виду
этого не скажешь.
   - Ну так вид - дело тонкое... - Олег рассмеялся. -  Слышали  новость  про
убийцу Леннона?
   Чиж кашлянул в кулак.  И  этот  туда  же...  Впрочем,  о  чем  еще  здесь
разговаривать? Не о погоде же, и, уж конечно, не о работе!
   - Слышал, - ответил он.
   - Чертов ублюдок. Психопат.
   - Не думаю, - серьезно возразил Олег.
   - То есть, несомненно, что у него не все дома, но  он  скорее  напоминает
мне.., гм.., последователя  Герострата.  Ему  мало  того,  что  он  вошел  в
историю, как убийца Леннона. Ну убил, ну вошел... Отсидел  двадцать  лет,  а
теперь что же? На волю? Так ему там совершенно нечего делать. На  его  славе
слой пыли толщиной в полметра,  о  нем  давно  забыли.  Пойти  и  застрелить
Джулиана? Так это  же  все-таки  надо  что-то  делать,  шевелиться...  Проще
заявить: я, мол, его все равно достану! И - обратно в камеру, перед корешами
гоголем расхаживать... На воле-то страшновато: а ну, как объявится еще  один
такой же "геростратик"? Я, скажет, тоже хочу прославиться - замочить  убийцу
Джона Леннона... Это все банально, конечно, но я  жутко  раздражаюсь,  когда
слышу, как взрослые люди всерьез обсуждают действия каких-то неумех, которые
жили еще до ледникового периода...
   - Так он, по-вашему, неумеха? - заинтересованно спросил Чиж,  у  которого
короткая, но очень эмоциональная речь Олега вызвала странные ассоциации: ему
вдруг почудилось, что Олег говорит его собственными словами, причем  волнует
его не столько внутренний мир, сколько техническая сторона дела.
   - А по-вашему, как? - спросил Олег. - Если уж  он  поставил  перед  собой
задачу выкосить всех Леннонов, то какого дьявола  он  с  ней  не  справился?
Зачем дожидался, пока его арестуют? У  них  же  не  было  никакой  охраны  -
подходи, стреляй и  уходи...  Тем  более  что  он  не  был  связан  никакими
дополнительными условиями.
   - Например, представить убийство в виде  несчастного  случая,  -  вставил
Чиж, думая о своем.
   Олег как-то странно посмотрел на Чижа, словно увидел его впервые в жизни.
   - Да, - сказал он, застыв буквально на глазах, - например.
   После этого в разговоре наступила неловкая пауза. Чиж не понимал, чем она
вызвана, и никак не мог придумать, как ее прервать. Похоже было на  то,  что
красавец Олег озадачен теми же вопросами. "Сейчас бы  бутылочку,  -  подумал
Чиж. - Принять по паре  глотков,  и  всю  неловкость  как  рукой  сняло  бы.
Интересно, чем он занимается, что с таким компетентным  видом  рассуждает  о
давнем убийстве? Неужто коллега? Впрочем, сейчас  все  и  каждый  мнят  себя
специалистами в этой области, спасибо средствам массовой информации..."
   Пауза была прервана появлением давешнего седоволосого гражданина  -  того
самого, из-за  которого  пострадал  Чиж  и  его  новый  знакомый.  Гражданин
неслышно подошел сзади и вознамерился было взять  Олега  за  рукав,  но  тот
вдруг бесшумно обернулся, словно у него были глаза на затылке. Двигался Олег
с плавной и в то же время ловкой грацией крупного хищника. Его стремительный
разворот на сто восемьдесят градусов так напугал длинноволосого  гражданина,
что тот подпрыгнул от неожиданности и отскочил на добрых полметра.
   - А, это вы, - сказал Олег, мгновенно узнав д