линноволосого. - Что  же  вы
крадетесь, как карманник? Так ведь можно и между глаз заработать!
   - 3-здравствуйте, - с легкой запинкой проговорил все еще не  пришедший  в
себя длинноволосый. - Какой вы резкий... Не ожидал, что вы меня узнаете.
   - У меня отличная зрительная память, - без тени хвастовства сказал  Олег,
и Чиж подумал, что это чистая правда. Сам  он  узнал  длинноволосого  только
после того, как тот поздоровался. - Ну как вы? - продолжал Олег. -  Они  вас
не очень помяли?
   - Да, собственно... Как вам сказать... Собственно, меня вообще не помяли,
- признался длинноволосый.  -  Честно  говоря,  все,  что  причиталось  мне,
досталось вам и вот этому молодому человеку...
   Он кивнул в сторону Чижа. Майор, которого уже  довольно  давно  никто  не
называл молодым человеком, сдержанно кивнул, подумав  при  этом,  что  им  с
Олегом наверняка досталось раз в двадцать  больше  того,  что  "причиталось"
длинноволосому, который скорее всего отделался бы парой оплеух.
   - Я, собственно, подошел, чтобы выразить свою благодарность, -  продолжал
длинноволосый. - В наше время люди редко  заступаются  друг  за  друга.  Это
ценное умение, увы, совершенно утрачено в процессе эволюции...
   - Мне всегда казалось, - перебил его Олег, - что это, как вы  выразились,
ценное умение было придумано романтически настроенными писателями.
   - Как придумано? - вскинулся длинноволосый.
   - Из головы, - любезно пояснил Олег. - Вот отсюда.
   Он постучал себя по  виску  согнутым  указательным  пальцем,  с  костяшки
которого еще не сошла коричневая корочка.
   - Вы тоже так считаете? - повернулся длинноволосый к Чижу.
   - Увы, - печально сказал Чиж. - Звучит погано, но это  так.  Поверьте,  у
меня богатый опыт по этой части. Чтобы преодолеть  инстинкт  самосохранения,
человеку обычно требуется  нечто  большее,  чем  зрелище  чьих-то  унижений,
страданий и даже смерти.
   Олег бросил на него быстрый  взгляд  через  плечо,  трудно  было  понять,
одобряет он Чижа или, наоборот, потешается над ним.
   - Но позвольте, - растерялся длинноволосый. - Зачем же вы тогда...
   Он опять смотрел на Олега, адресуя свой вопрос к нему.
   - А они мне не понравились, - сказал тот. - Терпеть не могу пьяную шваль,
особенно когда она начинает распускать руки.
   - Но разве это не то же самое?
   - К сожалению, нет, - суховато ответил Олег.
   Длинноволосый повернулся к Чижу, словно в поисках поддержки, но тот  лишь
кивнул головой, подтверждая слова Олега. Он действительно  не  мог  спокойно
смотреть, как обижают слабого, но при  этом  всю  жизнь  безуспешно  пытался
избавиться от  раздражения,  которое  вызывали  в  нем  взрослые,  физически
здоровые мужчины, покорно сносившие побои и унижения. Какого черта?! - думал
он в таких случаях. Если ты видишь, что твое дело все равно  труба  и  целым
уйти не удастся, сделай хоть что-нибудь  -  ударь,  лягни,  укуси,  в  конце
концов... Пусть противнику тоже достанется пара сувениров на память о  вашей
встрече! Так нет же...
   - Понимаете, - объяснял тем временем Олег, - ну вот они пристали  к  вам,
назвали козлом, педерастом, схватили за волосы... Извините,  что  напоминаю,
но из песни слова не выкинешь. Ну а если бы они, скажем,  пытались  при  вас
изнасиловать вашу жену?
   Это  был  удар  ниже  пояса.  Чиж  знал  ответ  и  теперь  с  болезненным
любопытством наблюдал за тем, как корчится длинноволосый. Напрасно  он  так,
подумал Чиж об Олеге. Ну что возьмешь с убогого?
   - Ну так как? - напирал Олег с каким-то очень знакомым Чижу  раздражением
в голосе. - Представляете картинку? Один  ублюдок  прижал  вас  к  стенке  и
приставил нож к горлу, а еще трое разложили вашу жену на асфальте и  сдирают
с нее одежду. Один сидит у нее на голове и прижимает коленями  руки,  другой
держит ноги, а третий.., ну сами понимаете. Ваши действия?
   - Но позвольте, - пролепетал длинноволосый. - Какие  же  тут  могут  быть
действия? То есть,  я,  конечно,  попытался  бы  что-то...  Но  что  я  могу
сделать?
   - Убить, - жестко сказал Олег. - Или подохнуть.  Это  не  два  ответа,  а
один. Единственный из возможных.
   - Убить? Но это противоречит всем законам - и человеческим, и Божьим...
   - Да, - сказал Олег. - И поэтому вы будете спокойно стоять и смотреть,  а
когда все  закончится,  поможете  жене  добраться  до  больницы  и  побежите
жаловаться в милицию, да  и  то  лишь  в  том  случае,  если  насильники  не
догадаются  вас  припугнуть:  молчи,  сука,  иначе  мы  тебя  из-под   земли
достанем...
   Чиж посмотрел на длинноволосого и от души пожалел  его:  тот  был  бледен
нехорошей предынфарктной бледностью и все перебирал  и  перебирал  дрожащими
пальцами пуговицы на своей джинсовой  куртке.  Олег  нависал  над  ним,  как
осадная башня,  сильно  подавшись  вперед  и  сверля  беднягу  неприязненным
взглядом. На майора вдруг снизошло  нечто  вроде  озарения:  он  понял,  чем
вызвана эта вспышка беспричинного гнева.
   - Хватит, - сказал он, хватая Олега за правый рукав и  готовясь  к  тому,
чтобы блокировать стремительный хук с левой. - Оставьте его в покое, что вы,
в самом деле?..
   -  Но  я...  -  лепетал  длинноволосый.  -  Я  ведь  всего   лишь   хотел
поблагодарить...
   - Вы уже поблагодарили, - сказал ему Чиж, разворачивая Олега и  аккуратно
оттирая его в сторонку. - Идите, идите...
   Он  отбуксировал  упирающегося  Олега  подальше  от  пятачка.  Тот  вдруг
остановился как вкопанный и выдрал из руки Чижа свой рукав.
   - Ну будет вам, - сказал  он  неожиданно  спокойным  голосом.  -  Что  вы
вцепились в меня как клещ? Перестаньте, наконец, толкаться...
   - Слушай, - незаметно для себя самого перейдя на "ты", сказал ему Чиж,  -
ты давно завязал?
   -  Четыре  дня,  -  осторожно  ответил  Олег  после  короткой  паузы.  Он
подозрительно всмотрелся в Чижа и вдруг ухмыльнулся. - А ты?
   - Примерно столько же, - со вздохом ответил Чиж.
   Они расстались на  автомобильной  стоянке.  Чиж  задержался  возле  своей
машины, чтобы посмотреть, как Олег будет садиться в "ягуар". Когда  длинная,
действительно неуловимо похожая на присевшего перед прыжком хищника иномарка
вырулила со стоянки, майор помахал ей вслед и замер с поднятой рукой.
   Теперь у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть номер машины,  и
этот номер полностью совпадал с тем, который Чиж видел несколько часов назад
на стоянке возле торгового центра.
 
Глава 14 
 
"КУШАТЬ ПОДАНО!" 
 
   На улице Народного Ополчения Абзац  разогнался  по-настоящему  и  включил
пятую передачу. Место здесь  было  не  самое  подходящее  для  автомобильных
гонок, и сидевший на  соседнем  сиденье  Чиж  покосился  на  него  с  легким
недоумением. Впрочем, говорить он ничего не стал,  целиком  сосредоточившись
на кастрюле с мясом, которую держал  на  коленях,  чтобы,  не  дай  Бог,  не
расплескать маринад.
   Абзац долго не мог поверить в то, что Чиж - это не кличка, а фамилия.  Он
вовсе не пытался выведать у своего нового знакомого его фамилию, справедливо
полагая, что толку ему  от  нее  не  будет  никакого.  Тот  представился  по
собственной инициативе - попросил называть его не Николаем, а Чижом,  потому
что он, видите ли, так привык. Абзац не  возражал:  так  действительно  было
короче и проще. Свою фамилию он называть не стал - просто  не  смог  решить,
какую именно выбрать. В данный момент он звался  Лупоглазовым,  а  это  была
вовсе не та фамилия, которой можно гордиться.
   Подъезжая к Карамышевскому мосту, Абзац  размышлял  о  том,  как  странно
порой поворачивается жизнь. Десять дней назад  одна  мысль  о  том,  что  он
обзаведется приятелем, вызвала бы у него взрыв  хохота.  Против  такой  идеи
восставало  все:  его  характер,  привычки,  убеждения  и,   прежде   всего,
профессия. Если ты не хочешь посвящать  друзей  в  свои  профессиональные  и
личные секреты, проще всего вообще не иметь друзей. Если ты не хочешь, чтобы
кто-то, кому ты доверяешь, выстрелил тебе в затылок, не доверяй никому и  ни
к кому не поворачивайся спиной. Если ты хочешь выжить, живи  один  и  всегда
держи руку на спусковом крючке.
   Это  была  азбука,  и  Абзац  даже  под  угрозой  расстрела  не  смог  бы
вразумительно  объяснить,  что  заставляет  его  одно  за  другим   нарушать
собственные правила, казавшиеся прежде  такими  же  незыблемыми,  как  закон
всемирного тяготения. Ответ был прост: Чиж  ему  нравился.  С  точки  зрения
профессионального киллера, это вообще не могло считаться ответом, но другого
у Абзаца не было. В Чиже чувствовалась надежность, которая не зависела ни от
веяний времени, ни от конъюнктуры, ни от прогноза  погоды.  "СО  МНОЙ  МОЖНО
ИДТИ В РАЗВЕДКУ!" - было выведено у него на лбу  крупными  фосфоресцирующими
буквами. Абзац не привык доверять транспарантам и все время пытался отыскать
на простодушной с виду физиономии Чижа сделанную мелким шрифтом  неприметную
приписку, - пытался и не находил. В  конце  концов  он  решил  оставить  эти
попытки до тех пор, пока Чиж не проявит себя сам. Если у этого толстяка  был
какой-то тайный интерес, какая-то своя, глубоко запрятанная  цель,  все  это
должно было рано или поздно выйти на поверхность. Оставалось  лишь  следить,
чтобы это не произошло слишком поздно, то есть держать ушки  на  макушке,  к
чему Абзац давно привык и что делал чисто автоматически.
   На повороте  колесо  угодило  в  глубокую  выбоину,  и  машину  тряхнуло.
Надежные  английские  амортизаторы  смягчили  удар,  но  седоков  все  равно
подбросило. В багажнике глухо  лязгнула  связка  стальных  шампуров,  а  Чиж
поспешно и очень своевременно  приподнял  кастрюлю  с  мясом,  компенсировав
собственными руками то, с чем не справились амортизаторы "ягуара". Реакция у
него была отменная -  не  по  возрасту  и,  если  уж  на  то  пошло,  не  по
комплекции. Назвать Чижа толстяком можно было с натяжкой, но  он  уже  начал
заметно полнеть и обзавелся отчетливо видным со стороны двойным подбородком.
Однако Абзац видел его в деле и  продолжал  терзаться  сомнениями:  а  вдруг
простодушие и надежность его нового приятеля являются такой же маской, как и
его не внушающая никаких опасений "колобковая" внешность?
   "Бог с ним, - подумал Абзац, въезжая на мост. -  Жениться  я  на  нем  не
собираюсь, брать его на дело мне незачем... Если его подослал ко мне Хромой,
то остается открытым один вопрос: зачем? Чтобы шлепнуть меня после того, как
я уберу Кондрашова? Слишком громоздко и ненадежно. Откуда Хромой мог  знать,
что я клюну на эту удочку? Откуда он вообще может знать, на что меня следует
ловить? И потом, надо быть круглым идиотом, чтобы думать,  будто  я  позволю
кому-то себя пришить только на том основании,  что  он  называет  себя  моим
приятелем..."
   Он посмотрел в зеркало заднего  вида.  Серебристый  "лендровер-дискавери"
упорно ехал следом, отставая метров на  сто.  Выдерживать  заданный  Абзацем
темп было трудновато, но водитель "лендровера" старался  изо  всех  сил.  Не
доходит, подумал Абзац. В этом паршивом мире никому ничего нельзя  объяснить
словами. Кажется, русским  языком  предупредил:  буду  убивать.  Что  теперь
прикажете делать? С одной стороны, слово - не воробей, а с другой...  Ну  не
устраивать же пальбу прямо на глазах у этого Чижа! Кто  его  знает,  как  он
себя поведет, когда начнется настоящая заварушка. Может, он только  этого  и
ждет, чтобы дать мне сзади по башке и упрятать меня в мешок...
   Они проскочили  мост,  миновали  Нижние  Мневники  и  вскоре  въехали  на
единственную улицу деревни Терехово. Это действительно была самая  настоящая
деревня, застроенная древними развалюхами,  которые  стыдливо  прятались  за
покосившимися  гнилыми  заборами  среди  почерневших  от  времени  поленниц,
замшелых  яблонь  и  каких-то  кособоких  курятников.  То,  что   это   тихо
догнивающее местечко было расположено чуть ли не в центре  Москвы,  казалось
полным отрицанием здравого смысла, и именно  по  этой  причине  Абзац  любил
время от времени наведываться сюда. Он даже оборудовал здесь одну  их  своих
запасных нор, купив бесхозную развалюху на задах деревни.
   Возле одного из крайних домов Шкабров остановил  машину.  Чиж  бросил  на
него еще один удивленный взгляд, но он сделал успокаивающий жест рукой:  все
нормально, не беспокойся.  Выбравшись  из  машины,  Абзац  посмотрел  назад.
Серебристый "лендровер" куда-то пропал, хотя две минуты  назад  он  прилежно
пылил позади. Странно, подумал  Абзац,  разминая  ноги.  Неужели  я  ошибся?
Неужели ребята просто решили половить рыбку или ехали  к  кому-то  в  гости?
Впрочем, почему бы и нет? Места  здесь  живописные,  напротив,  за  рекой  -
лесопарк...
   "Если хочешь кого-то замочить по-тихому, лучшего места просто не  найти",
- подумал он и словно невзначай  провел  рукой  по  пояснице,  проверяя,  не
выпирает ли из-под легкой черной ветровки рукоятка "вальтера". С  пистолетом
он теперь не расставался. Это было рискованно, но Абзац  решил,  что  больше
никому не позволит висеть у себя на хвосте, брать  себя  за  волосы  и  бить
коленом в пах.
   Он прошелся по густой и короткой, основательно загаженной  гусями  траве,
внимательно глядя под  ноги,  чтобы  не  испачкать  подошвы,  и  постучал  в
покосившуюся, серую от старости  калитку,  оснащенную  массивной  затейливой
щеколдой, явно выкованной вручную в те незапамятные времена, когда  подобные
предметы можно было свободно  купить  или  заказать  знакомому  кузнецу.  За
калиткой загремела цепь,  хриплым  сорванным  басом  залаяла  собака.  Через
некоторое время над  щербатым  крошащимся  верхним  краем  калитки  возникло
мрачное небритое лицо, изборожденное глубокими морщинами и  покрытое  вечным
темно-коричневым загаром.
   - Здравствуй, отец, - сказал Абзац. - Пяток поленьев не продашь?
   - Поленьев? - глубокомысленно переспросил абориген и  зачем-то  оглянулся
через плечо, словно советуясь с  кем-то  невидимым,  -  возможно,  со  своим
кобелем, который продолжал хрипло гавкать и громыхать цепью в глубине двора.
- Давай на бутылку и грузи хоть полный багажник.
   - Ну, ты бизнесмен, - усмехнулся Абзац, вынимая бумажник. -  Смотри,  как
бы зимой за хворостом бегать не пришлось. Багажник-то у меня не маленький.
   - А у меня этих дров хоть ж.., жуй,  -  флегматично  ответил  абориген  и
распахнул калитку. - Заходи.
   Перед тем как войти во двор, Абзац  снова  оглянулся,  но  дорога  позади
"ягуара" по-прежнему была пуста.
   Дров у  хозяина  действительно  оказалось  много  -  огромная  поленница,
сложенная в форме стога, да в придачу здоровенная  бесформенная  куча,  явно
дожидавшаяся своей очереди. Осторожно обойдя овчарку (это  оказался  крупный
тощий кобель с длинными клыками, какие Абзацу когда-либо доводилось видеть),
он набрал охапку колотых сосновых дров и вернулся к машине.
   "Лендровера" по-прежнему не было видно, но Абзаца это не обрадовало.  Его
беспокоило то обстоятельство, что он не  заметил  исчезновения  "дискавери",
хотя постоянно наблюдал за ним в зеркало заднего вида.
   "Паранойя,  -  подумал  он,  сваливая  дрова  в   багажник   на   заранее
расстеленный кусок полиэтиленовой пленки.  -  Профессиональное  заболевание,
которое сплошь и рядом оказывается спасительным. Подозревать всех и  каждого
очень неприятно, но необходимо, если хочешь выжить в этом шакальем мире."
   - Лентяй, - сказал ему Чиж, когда тот вернулся за  руль.  -  Что  это  за
пикник такой, для которого надо покупать дрова?
   - Это очень цивилизованный пикник в духе времени, - ответил Абзац. -  Ну,
знаешь, "Гринпис", экологическая полиция, сохранение окружающей  среды...  В
общем, весь этот компот.
   Гринписовцы выглядят полными идиотами, когда трясут своими  плакатами  на
улицах или пытаются брать на абордаж нефтеналивные танкеры,  но  это  только
потому, что нам удобнее  считать  их  бандой  экзальтированных  дураков.  На
самом-то деле они правы, черти.
   - Экзальтированных, - повторил Чиж. - Слушай, ты всегда так выражаешься?
   - Как? - спросил Абзац, трогая машину с места.
   - Навороченно. Так, что простым смертным нужно после  разговора  с  тобой
лезть в словарь, чтобы понять, о чем шла речь.
   - Я выражаюсь точно, - сказал Абзац. - Стараюсь, по  крайней  мере.  А  в
словарь заглядывать полезно даже простым смертным, хотя бы время от времени.
И потом,  ты  ведь  меня  понял.  Или  было  бы  лучше,  если  бы  я  сказал
"трахнутых"?
   - Гм, - кашлянул Чиж.
   Абзац покосился на него. Чиж сидел, вытянув  губы  дудкой,  и  озабоченно
шевелил насупленными бровями. Невооруженным  взглядом  было  видно,  как  он
борется с острым желанием спросить, чем занимается Абзац. Ответ  у  Шкаброва
был заготовлен заранее, но, если  бы  Чиж  все-таки  отважился  задать  этот
вопрос, Абзац был бы в нем  искренне  разочарован:  сам  он  ни  за  что  не
позволил бы себе такой  бестактности.  Между  ними  был  заключен  негласный
договор, по которому ни один из них не пытался проникнуть  в  частную  жизнь
другого дальше, чем тот пускал его по собственной инициативе.
   Чиж,  как  и  следовало  ожидать,  промолчал,   занявшись   раскуриванием
сигареты. Сигареты у Чижа были не из самых дорогих, но  довольно  приличного
качества, ездил он на "десятке", что было не чересчур кучеряво, но  все-таки
свидетельствовало о наличии у него каких-то денег... "Интересно,  -  подумал
Абзац, - кто он все-таки такой? Мелкий  бизнесмен?  Челнок?  Не  похож...  И
потом, откуда у челнока отпуск, да еще такой,  который  ему  не  в  радость?
Может быть, он обыкновенный бандит? Тоже не очень похож, хотя далеко не  все
бандиты распускают пальцы веером, разрисовывают себя мастями и - как  это  у
них называется? - "ботают по фене"..."
   Абзац  вырулил  на  лужайку  над  Москвой-рекой   и   остановил   машину.
Облюбованное им место было словно нарочно создано  для  пикников  -  круглая
проплешина  в  сплошных  зарослях  лозы   и   ивняка,   заросшая   невысокой
изумрудно-зеленой травой. Трава здесь была заметно примята, ближе  к  кустам
чернело круглое пятно старого кострища, немного правее - еще одно, посвежее,
с  горкой  невесомого  серого  пепла  посередке.   В   одном   месте   кусты
расступались, образуя проход  к  воде,  которая  едва  слышно  плескалась  о
пологий песчаный берег. За рекой  сине-зеленой  стеной  поднимались  деревья
Кунцевского лесопарка.
   - Обалдеть можно, - сказал Чиж, выбираясь из  машины  и  ставя  на  траву
кастрюлю с мясом. - Вот за это я Москву и люблю.
   Проживи в ней хоть всю жизнь, а все равно обязательно отыщется уголок,  в
котором ты сроду не был. А простора сколько!
   - Есть такое дело, -  согласился  Абзац,  копаясь  в  багажнике.  -  Если
немного напрячься, можно представить,  будто  отсюда  до  Москвы  километров
двести. За спиной деревня, за рекой лес... Парадиз!
   - Ладно, - сказал Чиж, подходя к открытому багажнику. - Говори,  что  мне
делать.
   - Отдыхать, - сказал Абзац.  -  Совершать  променад,  нюхать  кислород  и
ждать, когда хозяин позовет к столу. Тут дел-то на три минуты,  так  что  не
путайся под ногами. Погуляй пока.
   - Ага, - сказал Чиж. - Тогда я пойду немного пошвыряю...
   Он  вынул  из  багажника  высокие  рыбацкие  сапоги  и  спиннинг.   Абзац
поморщился: рыбаков он не понимал так же, как  и  тех,  кто  любит  собирать
грибы, а речную рыбу ненавидел с детства, поскольку  она,  по  его  твердому
убеждению, на девяносто восемь процентов состояла  из  острых,  как  иголки,
костей, а на оставшиеся два - из чешуи.
   - И много ты рассчитываешь здесь наловить? -  спросил  он  со  сдержанной
иронией.
   - В лучшем случае соседской кошке на ужин, - улыбнувшись, ответил Чиж.  -
А в худшем... Ну потеряю блесну...
   - М-да, - сказал Абзац и потащил дрова к тому кострищу, что было подальше
от кустов.
   Он собрал и установил походный мангал, разложил вокруг  него  необходимые
для приготовления шашлыков причиндалы и еще раз сбегал к машине за забытым в